Давайте, в следующей жизни встретимся снова

      — К сожалению, мы ничего не можем больше сделать. Вам осталось жить месяц, может, меньше. Если бы мы имели более передовые технологии...       — Хорошо, я поняла. Спасибо вам.       Деревянная дверь едва слышно захлопнулась за спиной, погружая окружение в разрушенную ранее тишину вновь. Силуэт покачнулся, облокачиваясь спиной о ледяную настенную плитку, затем медленно скатываясь вниз до самого не менее холодного пола. Град слёз катится по щекам, опадая разгорячёнными каплями на обмёрзлое покрытие под ногами, растворяясь на нём. Она не думала, что всё обернётся таким образом. Если бы только она могла вернуться обратно в те времена, когда беззаботные дни казались ей скучнее всего, то пожелала бы остаться в них подольше, да исправить все свои ошибки. Но теперь слишком поздно поворачивать назад. Лишь стоя спиной к таким далёким дням, на миг ей показалось, что вовсе не они позади, а она сама. Утереть бледными посиневшими от холода руками горячие слезинки — всё, что осталось возможным сделать.

***

      — Результаты анализов оказались куда хуже, чем я предполагал. Мне жаль, Чиэса-кун, что я не смог помочь вам. Я проиграл как врач, — мужчина в белом халате перекинул в руках листы с бумагами, проходясь по написанному в них глазами, после чего тяжело вздохнул. Его взгляд устремился на черноволосую девушку перед собой, чей худощавый и обессиленный силуэт, более походивший на скелет, располагался на больничной кровати рядом с окном, откуда был виден прекрасный небольшой сад, расположенный на территории клиники. Цветение сакуры было в самом разгаре: розовые лепестки усыпали лужайку и дорожку, по которой прогуливались некоторые другие пациенты.       — Не извиняйтесь. Вы сделали всё, что было в ваших силах, Тадао-сан, — слабая, но искренняя, улыбка касается её губ, — Я благодарна вам за то, что вы всё это время были со мной рядом, хоть я и доставила вам много хлопот.       — Вовсе не доставили! Как доктор я обязан следить за состоянием своих пациентов, какими бы они не были людьми, — он на секунду осёкся, замолкая, — И всё же жаль, что я не смог спасти вас, Чиэса-кун. Вы показались мне довольно хорошим человеком. Пока были здесь, веселили детишек на нижних этажах, не давали пасть духом остальным пациентам с таким же диагнозом. Вы сильный и достойный похвалы человек.       Карие глаза не сводят взора с лица напротив: они обводят каждый миллиметр, стараясь запомнить образ перед собой, впиваясь в каждую мельчайшую детальку. Девушка ловит себя на мысли о своём слишком пристальном взгляде и тотчас нехотя отводит прикованный взгляд в сторону окна, где на каменной тропинке гуляет дочь с больной матерью. Внутри что-то сжимается. Воспоминания из детства всплывают в голове бурным потоком: в них лишь счастье и радость, но почему-то от на душе становится тоскливо и грустно. Чиэса мотает головой, отгоняя картины прошедших дней и печаль, возвращаясь в ужасную реальность и чувствуя, как тяжелеет её плечо. Чужая ладонь ложится на хрупкое тело едва-ли, словно сделайся хватка крепче, девушка рассыплется как песочный замок. Она даже не поворачивает голову в его сторону. Страх вновь заглянуть в чужие глаза, полные скрытого тёплого чувства — доктора не смотрят так на своих пациентов, — не даёт даже сделать лишнее движение в его сторону. С тех пор как она попала сюда на лечение, он всегда был рядом, пытался сделать её пребывание здесь комфортным и приятным. Но в итоге, все его старания были зазря. Глаза предательски защипало, как только очередной поток мыслей всплыл в сознании, и Чиэса вновь помотала головой — медленно и отстранённо. Взгляд мужчины смягчился ещё сильнее, и он осторожно убрал руку с чужого плеча, приподнимаясь с места и направляясь к выходу из палаты.       — Отдыхайте, — мягкий голос звучал тише чем обычно, даже слегка дрожал, — доброй ночи вам, Чиэса-кун.       Послышалось, как захлопнулась дверь, и девушка выдохнула так, будто всё это время держала в лёгких огромный поток воздуха. Дрожь в коленях расползлась по всему телу, отдаваясь в каждом уголке плоти.       — И почему я не могу сказать, как он важен для меня даже тогда, когда нахожусь на волоске от неминуемой смерти? Трусиха... — прикрыв глаза, она откинулась на подушку, утопая в мягкой постели и мигом погружаясь в темноту.

***

      Глаза сами медленно открылись, осматривая уже ставшую родной палату. Яркий свет цифровых часов ударил по глазам. Два часа четырнадцать минут. "Кажется, уснуть больше не получится," — пронеслось в голове эхом. Встав с нагретой кровати, девушка обула тапочки и направилась к выходу из палаты. Щёлкнул замок, и она шагнула в мрачный коридор, где лишь в конце у лестницы горел свет. Обернувшись напоследок назад, чтобы удостовериться, что её никто не окликнет, она медленно пошла вверх по лестнице. С каждой следующей ступенькой внутри что-то щемило с новой силой. Грудная клетка горела от горечи, разливая по телу усталось, но оказавшись на крыше, внутри всё опустело. Тревога испарилась так же быстро, как и пришла, оставляя после себя необъятный покой. Прохладный ветерок, еле касаясь покрасневшей от недавних слёз кожи щёк, окутал вокруг одинокий силуэт на высоте. Подняв глаза к небу, Чиэса застыла. Изо рта вырвался вздох восхищения — ночное небо озарилось мириадами ярких звёзд. Восторг от подобного зрелища показался девушке будто чем-то новым. "Так вот как чувствуют себя люди на волоске от смерти," — эхо в голове вновь дало о себе знать, — "хотелось бы мне стать одной из этих звёзд". Она сложила руки за спиной, не сводя взора с сияющего небесвода. Шорох позади заставил вздрогнуть и обернуться.       — Тадао-сан, — не узнать человека, о ком были все её мысли помимо борьбы с болезнью, было бы самым глупым в её короткой и бессмысленной жизни, — почему вы здесь в такой поздний час?       — Вам встречный вопрос, — его голос звучал всё ещё тихо, осторожно, будто боясь спугнуть хрупкую фигуру перед собой, что так опасно расположилась на краю, — Чиэса-кун, вам не спалось, поэтому вы пришли сюда?       С губ сорвался смешок, а после ещё один, вскоре переросший в бархатистый смех, улетающий на ветру куда-то далеко за город.       — Верно, — успокоившись, она улыбнулась своей привычной слабой улыбкой, — вам тоже не спалось или ходили к кому-то из пациентов?       — Можно сказать, всё сразу, — он сделал несколько неуверенных шагов в сторону девушки, а после решительно, но спокойно, подошёл ближе, — Сегодняшнее небо такое же безмятежное и яркое, как и вы.       Девушка прикрыла глаза на мгновение.       — Вы нравитесь мне, — её голос звучал обыденно, но было в нём что-то ещё — что-то, что заставило мужчину усмехнуться.       — Знаю, — на его лице была такая же лёгкая улыбка, — вы мне тоже, Чиэса-кун.       Девушка слегка повернула голову в его сторону, стараясь разглядеть в слабом свете фонаря выражение лица человека напротив, но единственное, что увидела, — как блестят его намокшие глаза. Не сдержавшись, она вновь выронила грустный смешок, отворачиваясь и смотря вперёд за горизонт бескрайнего чёрного неба.       — Давайте, в следующей жизни встретимся снова, — фраза прозвучала задумчиво и мечтательно, что заставило доктора удивлённо обернуться на девушку, — Вы и я. Давайте, будем вместе.       Её еле слышный радостный голос приятно ласкал слух, но была в нём частичка глубокой печали, которую увидеть невооружённым взглядом было бы тяжело. Они провели здесь около полугода с тех пор, как Чиэса легла на лечение, и уже тогда он заметил боль, что она скрыла под маской доброго и заботливого пациента. И только со временем мужчина пришёл к выводу, что лишь один он видит её душу. Ему хотелось коснуться её столь сильно, что он отдал все свои силы на лечение этой девушки. И этого оказалось недостаточно. Огромная дыра отчаяния в его душе образовалась после последних результатов анализов, хотя надежда ещё теплилась где-то в потаённом уголке сердца. Но кажется, он уже опустил руки. Больше ничего нельзя сделать.       — Тадао-сан, — она ласково позвала его. И когда он вернулся в реальность, то видел лишь её силуэт впереди себя, — Спасибо вам за всё. Проживите долгую и прекрасную жизнь вместо меня. А я покорно подожду вас там.       Её рука взметнулась вверх прямиком в небо, указывая ладонью куда-то далеко-далеко, словно желая ухватиться за невидимую верёвку. И лишь взглянув на её лицо, Тадао застыл. Поток непрерывных слёз блестел в слабом свете фонарей и луны, переливаясь мелкими огоньками, пока крупные капли катились по красным щекам. Всё, что он успел сделать, — протянуть ладонь и схватить воздух. Её тело ринулось вниз. Последнее, что осталось в памяти, — самая яркая и счастливая улыбка на посеревшем лице, в тот момент, казавшемся самым живым из всех, что он когда-либо видел.