Моя жизнь

      Муан практически влетает в больницу и, не слушая возмущений в свой адрес, несётся к палате возлюбленного. Сердце бьётся как никогда быстро, ноги от волнения едва передвигаются, а сам парень пару раз едва не спотыкается, но не останавливается. Слова Эры всё ещё фантомом звучат в его ушах, подгоняя.       — Ён! — Гай с грохотом распахивает дверь и влетает в палату.       — Господи! — Заг хватается за сердце и с возмущением оборачивается к влетевшему в помещение парню. — Молодой человек, нельзя же так! — Врач пытается отчитать Муана, однако тот его не слушает.       Быстрым шагом на подрагивающих ногах подходит к кровати. И видит его. Прекрасного, любимого, самого лучшего, живого Ши Ёна. Он сидит на койке и выглядит чуть потерянно — видимо, не совсем отошёл от наркоза — но он широко улыбается, прямо как раньше, только чуточку глуповато. Гай всегда млел от этой лучистой искренней улыбки, но только сейчас почувствовал, как от неё у него подкосились ноги. Он практически падает на кушетку, обхватывает его ладонями: сначала предплечья, затем плечи, щёки. Ён поворачивается к нему и смотрит на него, не переставая улыбаться.       — Ты жив, — только и выдыхает Муан, после чего прижимает своё чудо к груди и глубоко вдыхает.       Ши Ён тихо зашипел от боли.       — Эй-эй-эй! У него так швы могут разойтись, с ума сошёл?       Заг спешит оторвать Гая от парня, однако тот и сам резко отстраняется, как ошпаренный. Его глаза округляются и со страхом вглядываются в лицо Ёна.       — Извини, больно?       — Ох уж эта молодёжь. Дай осмотрю. — Хиллит с ворчанием отодвигает одного парня от второго. Бесцеремонно расстёгивает сзади халат и приспускает его, чтобы осмотреть шов. — Цел, — довольно выдыхает врач и поворачивается к Муану, — Лучше какое-то время вам воздержаться от столь тесного контакта.       — Я просто думал, что можно… — Растерянно лепечет парень, аккуратно одевая возлюбленного и застёгивая его халат. Теперь он старается касаться его предельно осторожно.       Ши Ён мог бы и возмутиться на такое отношение к себе — он им что, кукла, чтобы его так свободно раздевали и одевали?! — однако голова его всё ещё практически пуста. Он мало понимает происходящее, его тело всё ещё ватное, из-за чего ему приходится упереться на подушку. Однако головы от возлюбленного не отворачивает. Смотрит расфокусированным взглядом, стараясь увидеть того чётче.       — Индюк тоже думал, да в суп попал, — фыркает врач, однако тут же смягчается, видя, как поникают плечи парня, — Понимаю, что хочется обнять своего молодого человека, но стоит потерпеть, пока швы не заживут. После этого хоть по нескольку часов обжимайтесь. Только прилично, пока всё ещё в стенах больницы.       Шуткой мужчина пытается развеять атмосферу, однако его, кажется, больше не слышат.       Муан молча смотрит на Ши Ёна, больше не касаясь. Он всё ещё боится поверить в то, что это — реальность. Уже не такая суровая, как раньше. Ему всё ещё страшно: вдруг, это лишь сон? На деле он проснётся, и Эра скажет ему, что Ён…       — Братец Гай? — Это была первая сформулированная мысль, проскользнувшая в его голове и слетевшая с губ. Его руки всё ещё слабы, но парень упрямо поднимает одну, легонько касаясь тёплой щеки кончиками пальцев. Однако та быстро падает на койку.       Гай шумно втягивает воздух и утыкается в родное, всё ещё немного тёплое, плечо лбом. Но надолго в таком положении не задерживается: словно получив этим мимолётным прикосновением разрешение, он то утыкается носом в шею, слегка щекоча её, то прижимается своей щекой к чужой, то к виску. Руки его лишь слабо ложатся на предплечья, ласково поднимаются к плечам, оглаживая уже их. Относясь к совету Зага со всей серьёзностью, Гай не позволяет себе щупать что-то кроме рук, а потому его пальцы невесомо спускаются с плеч к чужим ладоням, оглаживают их и вновь возвращаются к плечам. И пока он чувствует слабое тепло живого тела — натянутая нить его души постепенно расслабляется. Муан даже не замечает, как горячие слёзы скатываются по его щекам. Переместив свои ладони на чужие щёки, он медленно оглаживает их большими пальцами, да шепчет, будто в бреду:       — Жив. Жив. Ты жив, Ён.       Тот с не сползающей с лица улыбкой смотрит в его чуть прояснившееся лицо, а после, поддавшись вперёд, чмокает в переносицу. Хочет накрыть поцелуем мокрые щёки, но Гай опережает: сам целует излюбленные в повседневной жизни щёки, глаза, лоб, нос и, конечно же, губы. Каждый его поцелуй сопровождается тихим шёпотом:       — Счастье моё. Чудо. Я так, так сильно переживал за тебя, Ён. Я так боялся тебя потерять. Я… Ты моё всё. Мой мир. Мой смысл. Моя жизнь.       — Муан. — Голос парня слегка хрипит от чересчур долгого сна. Мысли потихоньку возвращаются в его голову, он начинает осмысливать ситуацию. Конечно, это удаётся с трудом: вернувшиеся мысли путаются, начинаются и не заканчиваются, сменяясь друг дружкой.       Хочется коснуться Гая.       Подняв руки, Ши Ён вновь слабо прикасается к чужим щекам. На этот раз ладоням мешают упасть чужие — тёплые и ласковые, они накрывают тонкие кисти, прижимая их к нежной коже. В самом начале болезни Ён часто вырывал свои руки, не давал себя касаться, думая, что противен для Муана. Рак принёс не только физической боли своему носителю, но и кучу комплексов и сомнений: парень боялся, что стал уродлив и некрасив, что его прикосновения стали противными, хотя в глазах Гая не было (да и не будет) никого прекраснее его дорого существа, чьи касания являются самыми желанными. Потом, конечно, всё же начал касаться Гая — тактильный голод давал о себе знать — но совсем робко и зачастую лишь через одежду. Сейчас же, скорее всего из-за наркоза, Ши Ён не может мыслить полностью, а потому касается уверенно, так же, как раньше.       Муану хочется поощрить этот жест, нахвалить своего любимого, обсыпать комплиментами, однако всё, что он может сейчас сделать — слабо улыбнуться и прижаться своим лбом ко лбу возлюбленного. Шептать:       — Я люблю тебя, Ён. Очень сильно люблю.       — А я-то… тебя как.        Они сидят так какое-то время, пока Заг не выгоняет Муана разбираться с оплатой экстренной операции, а Ши Ёну наказывает ждать процедур.       Жизнь в больнице не заканчивается после операции.       Хоть та и была проведена успешно, но парня не спешат отправлять домой. Его обследуют, помогают восстановиться после болезни, приручают к новому образу жизни, ведь после болезни Ши Ёну придётся от многого отказаться. И если раньше он воспринял бы такие изменения с неодобрением, может, и вовсе не стал бы им следовать, но сейчас у него есть Гай. У него есть тот, ради кого меняться несложно. Особенно после обещания не только поддерживать, но и помогать ему.       — Ты же понимаешь, что тебе совсем не обязательно всё это выполнять, — тихо говорит Ён, идя по больничным коридорам.       Гай шагает рядом с ним, внимательно читая список разрешённых и запрещённых продуктов. Следующей целью был кабинет физиотерапевта, который назначит своё лечение и расскажет про нагрузки, которые необходимы пациенту.       — Я понимаю, что ты ни за что не станешь меня заставлять, — отвечает, наконец, парень, пряча бумажку в карман рюкзака. — Но я сам не хочу оставлять тебя в таком положении. К тому же, — улыбнувшись, Муан ловит руку Ши Ёна и переплетает их пальцы, — я обещал не только всегда быть рядом и поддерживать тебя, но ещё и делить трудности. И в горе, и в радости с тобой.       — Когда ты это обещал? Звучит как клятва, которую на свадьбе дают. — Смущённо фыркает парень и легонько толкает того в плечо.       Гай как всегда смеётся, подходит ближе и целует в висок, в самую кромку медицинской шапочки. Озорной чмок заставляет налиться чужие щёки румянцем, но на сердце становится теплее. Словно для Муана все предстоящие изменения, которые он собирается разделить, на самом деле какая-то ничего не значащая мелочь. От этой мысли Ши Ён улыбается чуточку радостнее.       — Я пообщел это лично для себя. Давно ещё, когда ты обещаниям не верил. — Спокойно продолжает тот, чуть раскачивая руками.       Они всё разделят вместе. Изменят рацион питания, откажутся от алкоголя, вместе будут заниматься. Если одному через это пройти было бы трудно, то вместе они справятся.       Вместе легко и нестрашно. Даже в таком месте, как больница.       Больничные коридоры, место ранее страшное и неприятное, сейчас казались обычными и даже привычными. В них больше не чудился запах подкрадывающейся смерти, готовой в любой момент тебя забрать. Наверное, это из-за того, что опасность для самого пациента была позади. Он больше не мучается от невыносимых болей, не боится, что любой день может оказаться последним, что ожидание операции затянется, что…       — Ты опять о чём-то задумался?       Ши Ён чуть вздрагивает, качая головой и отгоняя мысли.       — Извини, — тихо шепчет, виновато улыбаясь, — просто подумал, что это место не такое уж и страшное. Наверное, его боятся только тогда, когда есть какой-то риск. А когда всё позади, то и волноваться не особо нужно, верно?       — Верно. — Муан улыбается чуть теплее. Останавливается, чтобы на пару минут прижать к себе своё солнце (ведь уже давно можно), сжать его в объятиях и быстро-быстро поцеловать в нос, щёки, лоб, губы… — Я рад, что тебе здесь больше не страшно, однако я жду не дождусь, когда ты, наконец, вернёшься ко мне, во внешний мир.       — Уже скоро, братец Гай. Скоро. — И так приятно звучит это «скоро», что оба улыбаются шире, сжимают друг друга крепче, прежде чем продолжить свой путь к кабинету.       И пусть Ши Ён больше не боится — оно и к лучшему — боится Муан. Каждый день, каждый час, каждый удар своего сердца он боится. Боится получить сообщение от Зага, что его любимому стало хуже, что произошла ошибка, что опухоль вернулась. Он практически каждую ночь вскакивает после кошмара, пишет Ёну, надеясь получить ответ. Успокаиваться после такого тяжело, иногда хочется позвонить: Ши Ёну или Загу — не важно. Узнать, как всё проходит и нет ли осложнений. Ему всё ещё страшно.       Он боится, что что-то вновь пойдёт не так, что вернётся риск потерять Ёна. Гай боится этого. До безумия. До паранойных мыслей. Ему страшно, а потому он уделяет Ёну всё больше внимания, всё позволяет и, если надо будет — простит. Муан всегда был слаб перед ним, никогда не мог устоять или отказать в чём-то. Хочешь погулять под дождём? Пошли, только оденься потеплее! Тебе не спится, и ты хочешь погулять по городу? Конечно, пошли, ведь ночные прогулки звучат очень интимно и романтично! Хочешь сегодня что-то вкусное и необычное? Я поищу рецепт и приготовлю тебе! Ты хочешь побыть наедине? Твоё право, я не собираюсь пресекать твою свободу, милый! Тебе хочется, чтобы я был рядом? Скоро приеду, ты подожди немного!       Гай всегда ему всё разрешал, а сейчас и подавно.       — Муа-ан. — Ши Ён откладывает книгу и поворачивается к сидящему за ним парню.       Тот пришёл пару минут назад и застал любимого за чтением. Не желая его отвлекать, Гай просто сел на краешек койки, однако через пару минут всё же не выдержал и, сняв ботинки, забрался на неё с ногами. Не отвлекаясь от своего занятия, Ён спиной придвинулся ближе и вскоре устроился между муановых ног, прижимаясь к его груди. Так они и сидели какое-то время, пока парень не решился на одно предложение.       — Давай заведём собаку?       Гай тяжело вздыхает. Они говорили когда-то об этом, но раньше у него был весомый аргумент в виде хозяйки квартиры, которая чётко обозначила, что животных приводить нельзя. Ши Ён тогда походил какое-то время расстроенным, но быстро сдался под ласку возлюбленного и принял правоту его слов.       И вот теперь он снова за своё.       — Я понимаю, что мы уже говорили о ней, — быстро добавляет парень и, чуть извернувшись в кольце обнимающих рук, проводит указательным пальцем по муановому плечу. — Я просто подумал, что, раз уж ты всё равно живёшь у Эры, то мы могли бы накопить на собственную квартиру. Ипотеку взять, там…       — А когда я хотел взять кредит для твоей операции, ты был против, — фыркает Гай, ощущая непонятное чувство по этому поводу. Почему Ши Ён готов идти на такое ради какой-то собаки, но не ради собственного здоровья? Такое отношение к себе его… злило, что ли?       — Так ты один собирался его выплачивать! Мне работать запретил, ссылаясь на болезнь, я бы тебе даже не помог! — Тут же укоризненно напоминает Ён, заставляя Муана согласно вздохнуть, и, довольный таким эффектом, продолжает, — А когда меня выпишут, я вновь начну зарабатывать, нам вместе будет гораздо легче выплатить ипотеку. И мы сможем завести питомца.       — Почему именно собаку? Это ведь такая ответственность, Ён. С ней надо гулять, дрессировать…       — Мне и так назначили прогулки на свежем воздухе, будет мне компаньон.       — А я? Я уже не гожусь? Или надоел тебе? — С ноткой обиды спрашивает Гай и даже расцепляет руки на чужой талии.       — Да ну нет же! Ты даже договорить мне не дал! — Парень полностью разворачивается и уже сам обнимает возлюбленного. — Я люблю тебя, Гай. Очень люблю! И я всегда только за совместное времяпрепровождение, ты же знаешь. — Он чуть улыбается, наклоняется, чтобы с капелькой нежности чмокнуть того в нос и продолжить, — Просто днём ты работаешь, а вечером приходишь уставший, тебя хватит максимум на час-два. А я засиделся в этой больнице, понимаешь? Я хочу ходить, гулять, рядом с домом и далеко от него. Но одному скучно, а так будет компаньон.       Ши Ён замолкает, улыбаясь слабо, чуть смущённо. И как бы не хотел Муан прямо сейчас расцеловать каждый его сантиметр, он сдерживается. Ему кажется, словно парень что-то не договаривает. Положив свою ладонь на его щеку, Гай оглаживает её большим пальцем, переходит на кончик носа, ласковыми касаниями отвлекая возлюбленного от мыслей, чтобы тут же задать вопрос прямо:       — У тебя есть что-то ещё, из-за чего ты хочешь собаку?       — Я… в общем-то… да. — Ён прикрывает глаза и жмётся к парню ближе. Врать он не хочет, поэтому старается сначала спрятать лицо, а уже потом сказать. — Помнишь дедушку из очереди на терапию? Я рассказывал тебе о нём когда-то. — Муан слегка напрягает память, но всё же согласно кивает, так и не вспомнив. — У нас с ним совпадали иногда графики, а иногда он сам приходил ко мне, чтобы поболтать, — всё же напоминает Ши Ён, не поверив кивку. — Так вот, мы разговорились с ним на тему того, кто ждёт нас с больницы. Я тогда рассказал о тебе, а он — о своей собаке. Её на некоторое время пришлось сдать в приют, ведь никто из родственников не соглашался взять её к себе. Он так говорил о ней, словно у него никого кроме неё и не было. Он никогда не называл свою собаку питомцем — другом, товарищем, даже семьёй, понимаешь?       — Я не понимаю, к чему ты ведёшь. — Чуть хмурится Муан, но отстраняться не спешит: знает, как Ёну важен тактильный контакт. — Тот старик, очевидно, не был близок с роднёй, его никто, кроме собаки не ждал. Но тебя-то ждут! Я тебя жду, Ён! Каждый день жду, чтобы забрать тебя отсюда!       — Я не об этом, — тихо шепчет парень, проводя носом по тёплой шее возлюбленного. Того это неплохо отвлекает — он громко выдыхает и замолкает, чтобы выслушать. — Я знаю, что у меня есть ты. Вспоминаю об этом каждый день, чтобы не сдаваться и двигаться дальше. — Нос проводит дорожку по шее и утыкается в щёку. Ён на пару секунд так замирает, наслаждаясь, затем звонко чмокает и вновь прячет лицо. — Просто, знаешь… У тебя работа, офис, ты не можешь вечно торчать дома, а мне довольно редко нужно заглядывать в издательство, так что я буду оставаться один. А за последние месяцы мне так часто приходилось быть одному, что больше не хочу. Не хочу снова оставаться в одиночестве посреди пустых комнат.       — Ён…       — Поэтому я хочу собаку. Хочу щеночка, чтобы с ним играть, дожидаясь тебя. Встречать тебя с работы, спать вместе, гулять. Мне… Думаю, это поможет мне избавиться от чувства одиночества.              Голос парня стихает, а вскоре он замолкает совсем, дожидаясь ответа.       Сердце Муана болезненно сжимается, а из лёгких, казалось, испаряется весь воздух. Он крепко зажмуривается, чувствуя острое желание разрыдаться. Ён, его милый, замечательный, самый любимый Ён мучался все эти долгие дни не только от болезни, но и от отсутствия людей рядом! Конечно, тут были врачи, были пациенты, с которыми можно было поговорить, но всё это было нечем по сравнению с его прежней жизнью. Да, тут люди были интересны, каждый мог о чём-то рассказать, но разве Ши Ён мог с ними поделиться сокровенным? Мог рассказать то, чего не доверил бы никому другому? Мог ли он их банально обнять, чтобы его действия не сочли лишними?       Он был одинок, одинок и до сих пор. Страх смерти пропал из его сердца, но не тоска.       Мысли эти раскалённым ножом вонзились в муаново сердце. Кажется, что он старался недостаточно, что есть ещё много всего, что ему следовало бы изменить, от чего спасти своего Ёна. Но он не видел этого. И если уж раньше он ничего не сделал, то сейчас у него есть шанс всё исправить. Да, придётся вновь преступить свои принципы, но что все они значат по сравнению с тем, что ощущает его солнце?       — Хорошо, — наконец выдыхает Гай, прижимаясь губами к шапке (боги, однажды он её выкинет, чтобы спокойно исцеловать любимую макушку не через ткань), — Как только ты полностью выздоровеешь, и мы накопим на квартиру — купим щенка.       — Правда? — Тихо, словно не веря своему счастью, спрашивает Ён.       — Правда.       — Какого я захочу?       — Какого захочешь.       — И даже не будешь ворчать как старик? — Сдерживая подрагивающие уголки губ, спрашивает парень.       — Не бу… стоять. — Муан с наигранным возмущением отстраняется. — Это кто тут ворчать как старик собрался?       — Ну, видимо, никто. Раз уж ты не будешь, — посмеиваясь отвечает Ши Ён, глядя на нахмуренное лицо возлюбленного.       — Ну ты у меня получишь!       — Ай! Отпусти! Эй!       Парень извивается, пытаясь скинуть со своих боков щекочущие пальцы, но получается это плохо: те усиливают напор. Заливаясь звонким смехом, он краем сохранившегося сознания понимает, что счастливым можно быть и в больнице. Главное, чтобы рядом с ним был Муан, а всё остальное уже мелочи.       Особенно если он всё-таки задохнётся от смеха.       В больнице, безусловно, можно быть счастливым. Однако это не идёт ни в какое сравнение с домом.       Гай измеряет шагами стойку регистрации, где ему велели ждать.       — Может, угомонишься? — Ворчит Эра, глядя за метаниями брата. — Так волнуешься, будто его могут не выпустить.       — А вдруг ему резко стало плохо? Вдруг, болезнь снова проявила себя?       — Ты идиот? — Девушка приподнимает бровь, смеряя брата красноречивым взглядом. — Конечно, у него резко обнаружился новый рак четвёртой степени, и его увезли в операционную.       — Ты можешь попридержать свои шутки при себе?       — Шутки? Да твои метания так и выглядят. — Младший её не слушает, а лишь продолжает шагать туда-сюда, заламывая руки. Тяжело вздыхая и закатывая глаза, Эра с трудом усаживает его на свободный стул. — Да сядь ты уже! Боже, как маленький! Бесишь!       Но не успевает тот сесть, как тут же вскакивает: из коридора выходит Ши Ён в сопровождении Зага. Парень одет в принесённую пару дней назад одежду: красный свитер висит на нём явно свободно, но это почти незаметно, а вот для джинсов пришлось использовать пояс — набрать массу Ён не успел. В одной руке у него куртка, за спиной рюкзак, куда он спрятал Айя, а голову уже скрывает шапка — при других парень всё ещё стесняется своей лысины. Улыбается, слушая врача. От этой улыбки сердце Муана делает кульбит и заходится в радостном ритме.       Парень со всех ног несётся к Ши Ёну.       — Ай! Аккуратнее! — Тот взвизгивает и хохочет в крепкой хватке возлюбленного. — Ты чего, мы ведь вчера виделись с тобой! Неужто соскучился?       — Ой, да он тут больницу всю шагами измерил, — сдаёт брата с потрохами Эра, качая головой на «телячьи нежности»       — Я просто рад, что наконец-то заберу тебя из этого ужасного места, — не обращая на сестру никакого внимания, шепчет Гай, упираясь щекой в шапку.       — Кхм-кхм!       — Я не со зла, Заг! Просто… это не место для него, понимаете?       — Что ж, в каком-то смысле ты прав, — согласно кивает доктор, слегка улыбаясь. — В больнице в принципе лучше никому не задерживаться, максимум — осмотр. Будет хорошо, если люди будут здоровыми сидеть дома.       Муан согласно кивает и сильнее сжимает возлюбленного.       — Наконец-то ты вернёшься домой.       — В мой дом, — вставляет Эра, за что получает гневное:       — Помолчи, а! — Грозно зыркнув на сестру, парень прижимает голову Ёна к своему плечу и вновь обращается к врачу, — Спасибо вам! Вам всем, я… я так благодарен вам за то, что вы спасли его! Если я чем-то смогу вам помочь — вы только скажите! Конечно, я не знаю, чем… — Гай чуть поникает, осознавая, что толку от него и впрямь будет мало: он не знаток медицины, у него нет связей и денег, чтобы в случае чего помочь.       — О, ты определённо можешь помочь мне хоть сейчас, — воодушевляет того Заг и кивает на Ши Ёна в его объятиях, — Следи за ним, чтобы не запустил себя. Не забывайте про осмотры!       — Не забудем, — обещает Муан младший. Он отстраняет лицо Ёна от своей груди, но только для того, чтобы потереться своим носом об его и проворковать, — Глаз с него не спущу, чтобы он не вернулся сюда.       — Ну Муа-ан. — Красный от смущения, парень вновь прячет своё лицо в его груди. Гай лишь тихо смеётся и трепет его по макушке. За что получает тихое, — Руку убери.       Всё ещё стесняется своей лысины, потому и не позволяет лишний раз себя гладить по голове. Ну разве он не прелесть?       — Ну всё, идите уже отсюда, голубки. Уж больно тошно на вас смотреть, — фыркает Хиллит и, пожав руки парням и кивнув девушке, удаляется со словами, — Не прощаюсь, но надеюсь, что увидимся нескоро.       — Ну всё, идём уже, — Эра кивает головой в сторону выхода, готовая направиться к нему в любой момент. Однако, стоило Ёну сделать шаг от её брата, как девушка тут же притягивает его к себе, обнимает. — Я рада, что ты вновь возвращаешься к братцу. С выздоровлением, Ши Ён. — Шепчет тихо: слова даются ей с трудом, но она понимает, как они важны. Ей хочется извиниться, как-то загладить свою вину за те далёкие слова, что она говорила ему в порывах глупой ревности.       — Неужели ты снизошла до того, чтобы принять его в нашу семью?       — Заткнись.       Также быстро, как она обняла его, она отстранилась от шокированного юноши и нервно-гордой походкой направилась к выходу. Эре не хотелось, чтобы парни видели её румянец на щеках.       Те с усмешками переглянулись и, взявшись за руки, направились к выходу.       — Пусть я и приняла его, но это не значит, что я собираюсь терпеть ваши сюсюканья, — бурчит Муан старшая, через зеркало заднего вида глядя на усевшихся парней. — Имейте совесть и делайте это за моей спиной.       Пока её брат насмешливо фыркает и начинает о чём-то шутливо пререкаться, Ши Ён смотрит на медленно удаляющуюся больницу.       Как странно, когда-то давно он ненавидел это место и желал сбежать из него. Сейчас же… Возможно, он чувствует некую тоску по парочке моментов, хотя скучать по этому месту уж точно не будет. Да, было и такое, когда ему не было больно и страшно, когда было интересно и даже весело, но… Лучше, всё же туда не возвращаться. Только на осмотры.       — О чём задумался? — шепчет Гай, наклонившись к его уху.       Парень отворачивается от окна и встречается со взглядом голубых глаз. В них плещется столько любви, что на сердце невольно теплеет. Ён поддается к нему, опускает голову на плечо и тихо отвечает:       — О том, что я не хочу сюда возвращаться.       — Не вернёшься, я за этим прослежу. Ты после операции постоянно говорил мне, что всё самое страшное позади, а сейчас тебе это говорю я. Всё позади.       Ши Ён с благодарностью улыбается.       Всё в самом деле позади. Позади одинокие ночи, боль от лечения, страх за свою жизнь. Позади эти дурацкие стены больницы, запах медикаментов…       Всё позади.