Lux Aeterna

Джейс       Взрыв оглушает ночные улицы Пилтовера необычным звуком. Первая мысль сонных жителей и стражи об осаде и пушках, но последующих залпов не происходит. Спокойная летняя ночь превращается в таинственный омут неизвестности. Широко раскрытые глаза домочадцев, спешащие шаги стражи по мощеным улицам, огни масляных фонарей, что раскачиваются угрюмыми тенями на стенах, масляные лампы, которые неаккуратной цепочкой зажигаются в темных окнах.       Разгадка скрыта внутри квартиры Джейса Талиса, в самом сердце Пилтовера. Стены его жилища невредимы, но атмосфера в комнате странно наэлектризована. Всё вокруг вибрирует, в воздухе скользят яркие голубоватые искры. Словно кто-то наполнил пространство дьявольской магией, неподвластной человеческому осмыслению.       К моменту, когда Джейс приходит в себя, он уже в компании людей, которые с большим равнодушием, но не меньшим беспокойством осматривают остатки его лаборатории. Вокруг царит хаос. Медная проволока, съеденная перегревом, кисло оплетает повалившиеся катушки. Оборудование, которое он собирал годами, не подлежит ремонту. Мужчина протирает лицо и пытается не думать о том, сколько денег он потратит в попытке восстановить утраченное. Он закрывает глаза, пытаясь собрать мысли, но они расплываются в голове.       Голова Джейса продолжает кружиться, но он пытается восстановить в памяти произошедшее. Он помнит подростков, еретиков из культа Зауна, которые ворвались к нему с целью ограбить. Помнит, как одна из девочек, убегая уронила фонарь. Должно быть колба с жидким газом для центростремительной турбины, разбилась и содержимое взорвалось от искры тока.       Но это не основная его проблема. Хуже всего, что на взрыв не могли не отреагировать власти. Стражники снуют туда-сюда, раскидывая и раздавливая ногами ценные остатки его изобретений. Он бы хотел подобрать какие-то слова и убедить их быть осторожнее, но в голове по-прежнему стоит туман. Рядом с ним кто-то. Чей-то успокаивающий голос, который он точно помнит. Джейс сдавливает переносицу, стараясь вернуть себе ощущение реальности. Кейт.       — Эй, Джейс, ты в порядке? — девочка смотрит слегка испуганно, — Врач сказал, что ты сильно ударился головой. Ты что-то помнишь?       — Кейт, что… — он не понимает, что она тут делает, — Почему ты тут?       — Мы узнали с мамой только утром… — Кейт покраснела, — Я попросила прийти с ней. Знаешь, весь город стоит на ушах. Я переживала ужасно. Ты долго не приходил в себя.       — Сколько… — слова даются ему тяжело, — Кх. Сколько сейчас времени?       — Наверно, десять где-то. А что?       В другом конце комнаты звучит уставший строгий голос.       — Госпожа Кираманн, пока инквизиция не произведёт сбор всех улик и не опросит всех свидетелей, нет ничего что вы могли бы сделать для господина Талиса.       — Вы даже не даёте его матери возможность увидеться с ним.       — Она может быть соучастницей.       — Она не соучастница. Она мать, которая переживает за здоровье своего сына. Неужели вы настолько бессердечны?       — Есть моменты, которые должны быть соблюдены во время расследования.       — Расследование? Вы серьёзно намерены обвинить человека науки в колдовстве? — голос советницы мягкий и почти шутливый, но в нём очевидно презрение и насмешка. — Это смешно.       — Госпожа Кирамман…       — Советница Кирамман, Ваше Преподобие.       — Советница, — отвечает мужчина в черно-белом одеянии с посохом в руках. Под ногой одного из охранников хрустит ещё одна колба с жидким газом. И он тут же обращается к девушке, которая стоит в дверях с планшетом в руках, — Госпожа Янг, пожалуйста, проводите стражников прочь с места расследования и передайте начальнику караула, что церковь более в услугах стражи не нуждается.       Двое мужчин тут же бросают всё, что держат в руках и направляются в сторону выхода. Внимание мужчины снова целиком принадлежит советнице.       — Это Виктор, правая рука главного инквизитора Хаймердингера, — шепчет девочка Джейсу на ухо, — О нём ходят масса слухов, но никто не может ничего поделать, поскольку он на поруках у самого Папы. — Кейтлин закрывает ладонью рот, чтобы никто точно не услышал, — Поговаривают, что он служит дьяволу и умеет околдовывать людей.       — Кейт. Что…? — хмурится Джейс, пытаясь умоститься на кушетке удобнее, но только добавляет движением больше тошноты внутри тела. — Разве мы уже не говорили с тобой, что нет никакого колдовства?       — Эй, я сама не верю в это всё. — пожимает плечами Кейтлин, — Но на маминых приёмах почти полгода обсуждали его приезд в Пилтовер и никто не сказал ни одного хорошего слова. — Кейт смотрит в сторону матери и инквизитора, — Где ты видел раньше таких молодых инквизиторов? Они все сморщенные старики, как Хаймердингер.       Взгляд янтарных глаз инквизитора переметнулся в сторону, где шепчутся Кейт и Джейс. Мужчина облокачивается о посох, который дополнительно служит ему тростью и делает шаг в сторону.       — Всё это весьма убедительные доводы, советница. Но мой подозреваемый пришёл в себя, и, если позволите, мне нужно завершить свою работу, прежде чем я сумею выполнить хоть одну из ваших просьб, — говорит он, легко кивая в знак прощания и переводя взгляд на Джейса. — Я сообщу начальнику караула о своих решениях. Он будет держать вас в курсе.       — Благодарю за ваше время, Ваше Преподобие, — сдержанно отвечает женщина и обращается к дочери. — Кейт, дорогая, мы уходим. Попрощайся с Джейсом.       Кейт крепко обнимает его, но Джейс по-прежнему в том состоянии, когда всё происходящее кажется дурным сном. Он слегка хлопает её по спине в ответ.       — Я постараюсь как можно скорее выяснить в чем дело. — она легко жмёт его руку и выходит из квартиры вместе с дочерью. — Я передам вашей матери, что мы виделись. Берегите себя, Джейс.       В комнате наконец-то наступает тишина.       Инквизитор перед ним действительно молод. Ему около двадцати пяти, он высокого роста, худощав с острыми чертами лица и выразительными большими глазами       — Господин Талис, как вы себя чувствуете? — раздается голос над ним.       — Голова кружится. — это чистая правда, но ему всё равно не нравится, что его ответ звучит, как жалоба ребенка, но у него нет сил придумывать обтекаемые формулировки. Возможно, это то, на что надеется инквизитор. — Меня в чем-то обвиняют?       — Что ж… Вы точно разбудили несколько чутких жителей. — улыбается Виктор.       — Это были грабители. Зауниты. — объясняет Джейс, — Они уронили баллон с газом и повредили оборудование.       — Боюсь, эту историю вам стоит рассказать позже стражникам. Моё расследование касается более тонких материй, если так можно выразиться.       — Тонких материй?.. — Джейс не в состоянии сейчас шутить. — Кто вы такой, вообще?       — Моё имя Виктор. Я назначен новым инквизитором Пилтоверской епархии. Его преосвященство, главный инквизитор, Хаймердингер поручил мне изучить ваше занятие… ваши исследования. — Виктор хлопает рукой по блокноту, который он держит в другой руке, записная книжка Джейса.       — О, — выдавливает из себя Джейс, стараясь представить, какую угрозу он может представлять для церкви, — И насколько серьёзны его опасения?       — Исходя из того, что я успел прочесть в этой записной книжке… — Виктор слегка кривит лицо в гримасе, окидывая пространство комнаты взглядом. — Опасения были явно не напрасны.       — Это всего лишь дневник, это ничего не значит… — Джейс с разочарованием смотрит на свой блокнот в руках инквизитора, зная какие записи там оставил, — Я ничего не проповедую другим. Это просто сомнения, мысли от усталости.        — Вы недооцениваете миссию Священной инквизиции. Недостаточно искоренить существующую ересь. Важнее не допустить даже шанса появления новой.       — Когда мне разрешат увидеться с матерью?       — Советница Кирамман уже спрашивала меня, и я пока ничего не могу ответить наверняка. — Виктор кладёт записную книжку Джейса себе под мышку и переставляет трость так, чтобы немного перенаправить вес с больной на здоровую ногу. — Каждый процесс отличается.       — И что теперь? — Джейс неуверенно обводить рукой комнату, — Что случится со мной? С моими исследованиями?       — По поручению Его Преосвященства я должен побеспокоиться об опасности, которую представляют ваши изобретения и вы, в том числе.

***

      Тюремное заключение началось в небольшой светлой палате в южном верхнем крыле Пилтоверской больницы. К нему представили двух охранников, и разрешили навещать только врачам и медсестрам       Он отделался небольшим сотрясением мозга и, возможно, слегка надышался газа лежа на полу всё это время. В остальном он был в полном порядке и уже через двое суток его перевели в одиночную камеру в Пилтоверской тюрьме.       Дела Джейса были не так плохи, как могли показаться. Во всяком случае он до сих пор мог видеть дневной свет. И всё же он не мог не нервничать. Он оказался внутри процесса, от которого теперь зависит вся его будущая судьба. И больше всего он беспокоился, что ему так и не удалось прокрутить в голове подробно все детали своей комнаты на утро после ограбления. Если одно из его изобретений всплывет среди заунитских культистов, то его оправдания прозвучат не более, чем блеянье овцы.       Звук хлопка длинных пальцев по кожаной обложке блокнота отчетливо прорывался в мысли, напоминая Джейсу какой он дурак. Он прекрасно помнил все свои фразы и формулировки. Это были дни разочарования, когда ему хотелось обвинить кого-то в своих бедах. И он не придумал ничего лучше, чем развернуто выложить размашистым почерком, почему божественная воля и вмешательство бесполезны, когда дело доходит фактических научных материй, что вскоре научное мышление превзойдёт религиозное. Джейс даже написал, что процветание человечества целиком зависит от возможности существования коллективного научного индивидуума. Что новое научное мышление действительно сможет преобразить пути человеческого прогресса.       Но это были всего лишь слова разочарованного человека.Джейс даже предположить не мог, что его личные отношения с богом могут оказаться интересны церкви.       Джейсу нужно придумать тактику, как защитить себя. Но тактика была проста — признать все свои идеи ложными. Блокнот сожгут, его отпустят. И это было бы легче простого, если бы помимо идей о Боге в его блокноте не были записаны формулы и вычисления за последние три года неустанной работы. Возможно, ему удастся убедить их только вырвать страницы, но не уничтожать блокнот полностью. Джейс попытался вспомнить хотя бы один случай, когда такое разрешалось, и у него ничего не вышло.