До Вас. II

— Благодарю за танец! — он проводил её до места, отодвинув стул, думал, под каким предлогом ему остаться здесь подольше. — Вера, вы сегодня шикарно выглядите! — этот вариант был беспроигрышным. — Анатолий Ефремович, мне кажется или вы со мной заигрываете? — раздались женские смешки. — Что вы, Верочка, не смею иметь даже мысли, где вы, а где я. — ерничал мужчина, смотря на развеселившуюся начальницу. — Действительно! — пол стола добротно рассмеялось. — Со скрипом в душе вынужден удалиться. — Считаю минуты! — крикнула в след Вера, окончено доводя Людмилу до смеха. — Извините меня за мою шалость! — присев, мужчина повернулся на молодую девушку. — Он у нас такой, шаловливый. — весело хмыкнул Юра. — За тебя, родной мой человек. — оба рассмеялись и опрокинули по рюмке. От удовольствия Самохвалов замычал какую-то мелодию. Струны души дернулись, Рыжова упала в воспоминание об их выпуском вечере. — Это та самая песня? — глаза загорелись. — Вероятно, что да, как мы тогда напились… ректор выводил меня под руки, а ты два дня обижалась. — он громко рассмеялся. — А спой сейчас. — Ольга жалобно посмотрела на возлюбленного. — Что ты, я то и петь совсем не умею. — Юрий Григорьевич, просим! — подключились близ сидящие. — Не смущайтесь же! — послышалось с другой стороны. — Товарищи, что вы… — отнекивался Юра, махая руками. — Если только Анатолий Ефремович меня поддержит. — Это исключено. — парировал Новосельцев. Слишком заинтригованные коллеги изо всех сил упрашивали мужчин. Подключались и те, кто даже и не слышал, о чем идет речь, желая поддержать большинство, волна возгласов дошла и до Калугиной. — Анатолий Ефремович, не капризничайте, директор просит. — громко сказала Людмила, хитро улыбаясь. Видимо желание отмстить за все «шалости» ещё присутствовало. Толя кинул многозначительный взгляд и глубоко вздохнул. — Раз директор просит… — он встал с места, направляясь к сцене, за ним вприпрыжку пошел Юра. Подготовка заняла несколько минут, мужчины вывезли рояль из-за кулис, попутно что-то горячо обсуждая, сотрудники с нетерпением ожидали «представления». — И черт тебя дернул! — Да ладно тебе, все пьяные, даже не вспомнят. — Юрий Григорьевич, всегда то вас на что-то тянет. Толя присел за инструмент, сняв пиджак, зам директора встал рядом, держа микрофонную стойку, видимо она придавала пьяному телу устойчивости. Людмила до последнего сомневалась в серьезности их намерения, выразив просьбу больше для юмора, нежели по непосредственному желанию. Вспоминая вечер у Самохвалова, точнее возмутительные выходки Новосельцева, она слегка поморщилась, приготавливаясь краснеть за своего мужчину. Зазвучали первые аккорды, все уставились на сцену. Медленная и романтичная мелодия побудила мужчин пригласить дам на танец, за столом остались только Людмила и Ольга. Переглянувшись на секунду, обе догадались, хотя может и были абсолютно уверены, что песня посвящается им, однако сохранили молчание. Видимо, прошлое недопонимание ещё не растопило нейтральные отношения, которые присутствовали между ними ранее. Бархатистый голос зазвучал, Рыжова подперла голову рукой, нежно смотря на мужчину. Значимость момента придавал тот факт, что много лет назад эта же песня, в исполнении этого же мужчины звучала для неё. Калугина, не ожидав успешного начала, ещё внимательней стала наблюдать за Новосельцевым, перебирающим клавиши инструмента. С успехом окончив первый куплет, Самохвалов кинул взгляд на друга, посыл был угрожающим. «Господи» — со вздохом произнес про себя мужчина, осознавая, что отвертеться не получиться. Голос также сладко разлился по помещению, Людмила тихонько ахнула, довольная, скорее влюбленная улыбка появилась на лице. Отпустив женщин из объятий, мужчины захлопали, кто-то даже громко свистнул, радостные возгласы сопровождались пьяными криками «Браво». Людмила невольно поднялась с места, желая заключить его в объятия, однако вовремя осеклась. — Товарищи, довольно, довольно, спасибо. — Юра замахал руками, спускаясь со сцены, Толя, слегка смутившись, спустился за ним. Оба заняли свои места, до сих пор ловя пристальные взгляды коллег. — Анатолий Ефремович, вы замечательно играете. — Алина положила руку ему на плечо, приблизившись неприлично близко. Повернув голову, Новосельцев встретился с ней нос к носу, удержав физическую близость лишь на пару секунд, правда этого было достаточно для того, чтобы влюбленная женщина окончательно закипела. Резко встав, она направилась к выходу без объяснений, все были настолько возбуждены или пьяны, что даже не заметили выходки. Мчась по коридорам учреждения её разрывало от ревности, ничего криминально не произошло, но видимо однажды раненное сердце слишком уязвимо для такого рода «проверок». — Алина Алексеевна, можно вас на минуту. Новосельцев окончательно решил пресечь всё здесь и сейчас, высокие моральные принципы неприятно ежились весь вечер. Осознание, что тебя ревнует любимый человек, иногда даже приятно, но играть чужими чувствами мужчина был не намерен. Он взял её под локоть и увел за пределы помещения, прогнозируя эмоциональный исход. Они остановились в темном коридоре, соединяющий зал заседаний с общим. — О чем вы хотели поговорить? — темное помещение озарила довольная ухмылка, глаза кокетливо бегали. — Алина Алексеевна… Людмила, взяв под контроль нахлынувшие эмоции, решила попрощаться и скорее поехать домой, но знакомый голос заставил её остановиться. Тревога и интерес играли почти на равных, притаившись за углом, она ловила каждое слово, истерически боясь услышать "что-то не то". — Весь вечер хотел поговорить, прежде всего о вас… вы прекрасная, красивая, молодая девушка, будьте уверены, что любой на моем месте плакал от счастья при одном вашем заинтересованном взгляде… — Толя глубоко вздохнул, Людмила бесшумно облокотила голову о стену, стиснув зубы. — Конечно, мне приятно ваше внимание, но впрочем, что тянуть, я влюблен в другую женщину и никак не хочу её разочаровывать, извините. — Она здесь работает? — Да, то есть… это абсолютно не важно. — Если вы боитесь последствий, не переживайте, я никому не скажу. — Толя расплылся в глупой улыбке, затем просто истерически засмеялся, отпугнув девушку на два шага назад. Придя в себя через минуту, он продолжил через смех. — Ваша юношеская непосредственность меня умилила, простите, вы меня неверное неправильно поняли, повторюсь, я влюблен в другую и никогда не предпочту ей даже самую красивую женщину в мире, скажу прямо, даже вас. У вас обязательно появится хороший мужчина, но это точно буду не я. — То есть вы мне отказываете? — Алина, привыкшая всегда побеждать в «любовной гонке», не могла поверить своим ушам. — Абсолютно верно. После этой фразы звякнула сильная пощечина, девушка убежала, громко топая каблуками. Новосельцев дотронулся до горящий щеки, Людмила вышла из-за угла, мужское сердце остановилось. Повисла гробовая тишина. — Только не бей. — маленькими шагами она подходила к нему. — А есть за что? — задумавшись, Толя опустил голову, через секунду нежные губы впились в его. Страстный поцелуй подтверждал лишь тот факт, что каждый мечтал об этом с начала вечера. — Давай сбежим? — оторвавшись, мужчина переводил дыхание, страстно смотря в глаза. — А попрощаться? — женское дыхание было таким же сбивчивым. — В понедельник и поздороваешься и попрощаешься, едем домой, скорей. — он взял её за руку, таща к выходу. — Я так не могу! — Калугина остановилась, как вкопанная. Легким движением руки Новосельцев перевесил её через плечо и понес вперед. — Толя, Толя, поставь сейчас же, Анатолий Ефремович, быстро поставьте меня на место! — она била его по спине руками, изворачиваясь во все стороны, наконец, ноги почувствовали землю. — Вы что себе позволяете?! С каких это пор вы начали решать за меня? — С тех, когда мы начали встречаться, Людмила Прокофьевна. — А мы разве встречаемся?! — первый раз их отношения были обозначены четко и ясно. — Разве нет? Вы вроде дали мне ответ ещё в коридоре или я опять что-то неправильно понял? — Правильно… просто… — Тогда поехали, дома можете обижаться, ругаться, скандалить, всё что угодно, только давайте уже поскорей. — он снова взял её за руку, и они направились на выход. Проходя мимо столов, Новосельцев взял её за талию, наступило потепление. — И покапризничать можно? — Вы уже. — Знаете, что… Анатолий Ефремович, сейчас вы поедете один. — Калугина вырвалась из объятий и пошла вперед. Мужчина, засмеявшись, побежал за ней. Сев в такси, Толя вздохнул с облегчением, что нельзя было сказать о Людмиле. Смотря в окно, её мучили навязчивые мысли. Верность и честность в очередной раз были доказаны мужчиной, что не могло не греть душу, однако одна мысль не давала покоя. Вспоминая весь вечер, который, впрочем, был довольно неплох, она пришла к выводу, что абсолютно бесконтрольна над чувствами. Чудесное настроение резко сменялось дикой нервозностью, апатий, вспышками ненавистью и всё из-за невинный женских «уловок». Неужели прошлые отношения довели настолько, что даже малейшее сомнение разрывает сердце на куски, вызывает беспочвенные подозрения и жгучий страх быть снова обманутой. Довериться и обжечься или закончить отношения и сберечь себя (хотя на счет последнего влюбленная женщина была явно не уверена) вопрос риторический. Такси остановилось у дома, Анатолий расплатившись, направился открывать дверь. Растерянный взгляд скользнул по нему, оба пошли к подъеду молча и отстраненно. Уловив момент, Людмила побежала вперед, сама не зная почему. Хотелось убежать от мыслей, которые своим присутствием вызывал Новосельцев. На секунду опередив мужскую ногу, двери лифта захлопнулись. Она нервно вздыхала и всхлипывала, мечтая приехать поскорее. Нечего не понимающий, совершенно растерянный, Толя побежал вверх по лестнице, в этот раз нога успела предотвратить закрывание дверей, запыхавшись, он влетел в квартиру. — Что происходит?! — прослеживались четкие нотки негодования. Звонкая пощечина по той же щеке… бедная щека. От неожиданности Людмила ахнула, закрыв лицо рукой, затем последовал тяжелый мужской вздох, он, наконец, посмотрел на обезумевшую женщину. — Допустим… заслужил. — Калугина впилась в губы, активно снимая его пальто. «Постель лучше истерик.» — подумал он про себя, поднимая её на руки. По пути они избавились от верхней части одежды, в порыве страсти мужская рубашка потеряла две пуговицы, разлетевшиеся по полу. Упав на кровать в объятьях, он принялся обжигать шею, ключицы, щеки горячими поцелуями. Прелюдия кардинально отличалось от первой, страсть, резкость, может даже и ненависть. Увидев обнаженное тело «невинного существа» мужчина резко изменил подход, сделавшись нежным и ласковым. Спустившись вниз, он раздвинул ноги и начал ласкать, с высока жизненного опыта он знал — это беспроигрышный вариант. Женщина стонала, изворачиваясь от каждого движения и ласково гладила его по голове, прикрыв глаза. Убедившись, что она больше не в силах нанести никаких увечий, мужчина вернулся с поцелуями на шею и нежно вошел. Кажись, что за эти 20 минут Калугина забыла обо всём, простила и отпустила, плохие мысли ушли на второй план, дав женщине раствориться. Финальный аккорд, он навис над ней, переводя дыхание, не совсем понимая посыл её глаз — ненависть или любовь? Вернувшись через пять минут, он присел на кровать спиной к ней. — Может приляжешь? — голос прозвучал на удивление мягко. — Я уже боюсь. — Новосельцев ухмыльнулся, но всё-таки лег, притягивая её к себе. Голова расположилась на плече, нога на животе, она ровно дышала, изучая его. — О чем ты думаешь? — Толя убрал прядь волос с лица. Людмила опустила глаза. — Я… я не хочу, чтобы ты уходил. — шепот пронзил тишину. — Я никуда не собираюсь ни сегодня, ни в перспективе. — он привстал на локтях, посадил женщину на живот и взял за руку, поцеловав. — Прости, если сегодня задел твои чувства и заставил нервничать, я сам был не готов к такой настойчивости. Понимаю, что прошлые отношения внесли свои коррективы, но ты должна перестать сравнивать меня с ним. — Я никогда не сравнивала. — от этой темы прошел неприятный холодок по спине. — Подсознательно сравниваешь, я в этом убежден. Я не знаю всех деталей и не могу судить, но он тогда был молод и, наверняка, побоялся взять ответственность, выбрав более легкую цель, прости мне мерзкие выражения, однако суть такова. Но я не он, я взрослый мужчина, я был женат, сомневаюсь, что это плюс, но всё же, я знаю, что такое ответственность и не боюсь её. Мимолетные романы не вызывают у меня никакой симпатии, хочу уже раз и навсегда. Выбор сделан, я его не изменю, однако же ничего не получиться, если ты мне не будешь доверять, даже при всех моих стараниях. Решай сама верить мне или нет, правда, долгое ожидание разрушительно для любящего сердца. — она внимательно слушала каждое слово, вздрагивая то ли от прохлады в комнате, то ли от осознания поднятой темы. — А если я ошибусь? — мокрая пелена начала застилать глаза. — А если я? — он взял её лицо в руки. — Человеческие отношения такие хрупкие, никаких гарантий, но, если я обманусь, буду счастлив, что тобой. — Новосельцев прикоснулся к губам, увлекая в ласковый поцелуй, несколько слез прокатилось по алым щекам, которые он быстро убрал пальцем. Через минуту Людмила уткнулась в плечо, редко всхлипывая. — Почему вы постоянно доводите меня до слез... Новосельцев. — Больше не буду. — Толя поцеловал оголенное плечо. — Веришь…? — Верю. — взглянув в глаза, сказала она уверенно и почему-то рассмеялась. Мужчина повалил её на кровать, безжалостно щекоча и целуя все тело. Смех всегда приводил его в бешеный восторг, хотелось слышать его постоянно или скорее быть уверенным, что она счастлива. — Всё прекрати! — извлекая остатки смеха, она отползла на другую часть кровати, прикрываясь одеялом. — Это запрещенный прием! — Никак не могу отказать себе в удовольствии. — тела снова соприкоснулись под одеялом. — В воскресенье мы идем на ВДНХ, присоединишься? — он поцеловал её в макушку. — Я даже не знаю, как-то неудобно, может в следующий раз? — знакомство с детьми было страшнее знакомства с тещей. — Боишься? — улыбнулся Новосельцев. — Нет, а может да, дай мне время привыкнуть хотя бы к тебе. — Не давлю, как хочешь. — Толя зевнул, положив голову на подушку, обнял её покрепче. — Весь вечер мечтал об этом. — Поспать? — Да, именно об этом. — он кротко поцеловал её губы и закрыл глаза. Поёрзав несколько минут, они заснули.