До Вас. II

— Вас сегодня ждать к ужину? — обменявшись утренними приветствиями, начальница и сотрудник сидели на кухне, отпивая горячий, горький кофе. — К ужину да, потом я уйду, завтра похороны, мне нужно подготовится. — пятничное настроение в момент омрачилось. — В субботу вечером я приду, соберу вещи и в воскресенье мы поедем снимать гипс. — мысль о скорой разлуке омрачала ещё больше. — Вы так в этом уверены? — только сейчас Людмила поняла, что её непроизвольные каникулы подходят к концу, а Новосельцев скоро уйдет из её дома навсегда, желание снимать гипс поугасло. — Я всё сделал для этого. — Толя грустно улыбнулся, поставив чашку в раковину. — Мне пора на работу. Оставшись одна, Людмила задумчиво смотрела по сторонам, переводя взгляд с потолка на пол, держа в руках книгу, которую она не могла больше читать. «И это всё?!» — проносилось в голове, практически две недели пролетели незаметно, будучи самыми незабываемыми за последнее пару тройку лет. Эта квартира никогда не слышала искреннего и такого громкого смеха хозяйки, с ним она ожила, сбросив оковы безразличия и ненависти к всему окружающему. Калугина вроде только вчера выгоняла его, судорожно пытаясь найти хоть кого-нибудь на роль сиделки, а теперь сердце предательски разрывалось от скорой разлуки. «Конец…» — она не понимала, как отпустить раздражительного, заботливого, упертого, забавного, уже полюбившегося Анатолия Ефремовича, однако осознавала, что не в праве удерживать его специально. В глубине души таилась надежда, что врач не выпишет, однако интуиция подсказывала обратное, тем более долг директора предательски звал на работу.

******

— От тебя так вкусно пахнет… — склонившись над Ольгой, Новосельцев пытался починить вышедший из строя степлер. Старая подруга знала его, как облупленного, аромат явно был не Толин, даже больше, он был не мужским. — …женскими духами. — Рыжова, прищурившись, посмотрела на коллегу. — Оль, что за ерунда, я не пользуюсь женскими духами. — сказал он уверенно, однако повернул голову, обнюхивая ворот рубашки. — Я и не говорю, что ты, у неё хороший вкус, духи импортные, кто она?! — Рыжова расплылась в улыбке. — Кто?! — Толя растерянно развел руками. — Твоя женщина, болван, рассказывай быстро. — Оль, да нет у меня никого, наверное, в лифте провонял. — в этот момент мимо стола проходила Алина Алексеевна, как всегда кстати, приветливо улыбнулась и пошла дальше, захватив на пару секунд мужской взгляд. — Понятно. — для Рыжовой картинка сложилась. — Да ну тебя, даже говорить ничего не буду. — Толя махнул рукой и направился в курилку. — И не надо, сама всё поняла. — Ольга покачала головой, обратившись к отчету.

******

— Я дома. — Самохвалов приехал прямо из министерства, уставший, однако сэкономивший 20 минут, обойдя пробку. — Привет, Ирина только что закончила, сейчас будем ужинать. Пара села в гостиной, расположившись на диване. Юра, освободившись от галстука, расстегнул две пуговицы, облокотился на спинку и прикрыл глаза. Через пару минут в комнате стояли манящие запахи вкусной еды. — Как прошел день? — Юра медленно поглощал горячую пищу, устремив взгляд на супругу. — Хорошо, мы с Наташей прогулялись, зашли в ГУМ, а там новые сапоги, итальянские, очень красивые. Юр, купим? — Анна коснулась его руки, сделав жалобные глазки. — Конечно, купим. Знаешь, я так подумал, мы в последнее время мало где бываем вместе, может сегодня сходим прогуляться или в кино, например. А завтра можем поехать на природу. — Я сегодня уже нагулялась, а в кино одна дрянь. Может завтра лучше съездим в магазин, а вечером у меня встреча с Нинель, ей необходим мой совет на счет свадебного платья. Я так устала, пойду прилягу. — женщина губами коснулась его щеки и вышла. — У меня тоже хорошо прошел день… — сказал Самохвалов сам себе, закуривая сигарету. Несмотря на все достоинства жены, её занимали исключительно светские выходы и модные туалеты. Нельзя сказать, что Анну не заботил муж, она его любила, но в силу своих возможностей, то есть была при нём. Юру никогда это не напрягало, наоборот, привлекало, легкие отношения, без семейных разборок и бытовой рутины, каждый ведет свою жизнь свободно, конечно, в рамках дозволенного. Однако всё чаще ему хотелось чего-то яркого, неожиданного, наконец, живого, а не только формального исполнения супружеской роли. Хотелось поговорить, узнать что-то кроме новых поступлений в ГУМе, может даже подискутировать, поспорить, не только слушать, но и быть услышанным, чтобы после работы его нежно поцеловали или обняли, наконец, пожалели и спросили всё ли хорошо, ведь он тоже человек. Одним словом, хотелось настоящую женщину, которая может иногда покапризничать, рассердиться или громко рассмеяться, от красивой статуэтки этого можно было не ждать.

******

— Людмила Прокофьевна, погода отличная, пойдемте погуляем. — выпалил с порога Новосельцев, заметно повеселевший, вернувшись «домой». — Боюсь, я не дойду. — Калугина выглянула в проем, сидя на кровати. — Поедете на коляске, зря я её забирал. Пойдемте, две недели дома сидите, а там закат красивый. Давайте же. — не унимался мужчина, стоя одетый в коридоре. — Ну хорошо, закройте дверь, пожалуйста. — Калугина со вздохом, но всё-таки начала одеваться. Через 10 минут Новосельцев выкатил её на улицу. Бодрящий, вечерний воздух подул в лицо, Людмила кротко улыбнулась, почувствовав движение природы. — Давайте в парк. — Я не могу вам сопротивляться, поехали. — Калугина усмехнулась, подняв голову на него. Где-то в глубине бегали дети, играя то ли в прятки, то ли в шарады, вдоль аллеи ходили пары, преимущественно пожилые, медленно вдыхая воздух и беседуя о вечном. Новосельцев неторопливо катил коляску по узкой дорожке, поглядывая по сторонам. Сделав небольшой круг, Толя остановился у белой скамейки. — Не пожалели, что пошли? — мужчина тер руки, смотря на довольную начальницу. — Нет, погода, действительно, прекрасная или мне просто кажется. Честно, я была в этом парке несколько раз и то мельком, оказывает, он очень красивый. Надо чаще смотреть по сторонам. — Мы очень любим ВДНХ и Горького, но ваш по-своему уютен. Наверняка зимой здесь зальют каток, будете кататься. — Толя указал на открытое пространство вдалеке. — Второго перелома я не переживу. — оба рассмеялись. — Вы не умеете? — Нет, к сожалению, наверное, это очень весело, а вы катаетесь? — Людмила посмотрела на него. — Каждые выходные, если хотите, присоединяйтесь. Сережа вряд ли, но Вова вас точно научит. — А вы? — А я хочу на это посмотреть. — Новосельцев рассмеялся. — Вы просто хотите нового начальника. — Даже в мыслях нет, Людмила Прокофьевна. Коллектив этого не переживет, сами слышали, Самохвалов без вас жить не может. — Вы всё ерничаете, а лучше бы поинтересовались, что у друга в жизни происходит. — Я, конечно, спрошу, но думаю, он в силах решить свои проблемы самостоятельно, тем более, мне кажется, что он просто устал, а Вера, как всегда, надумала, это же женщины… — Новосельцев продолжал размышления. — Вера! — Калугина выкатила глаза и испуганно вскрикнула. — Вера, да. — Толя вопросительно покосился на неё. — Вера идет. — на горизонте, действительно, появилась маленькая фигура женщины, идущая прямо на них. — Точно, она. — Анатолий Ефремович, давайте скорей пойдемте, пока она нас не заметила. — Мы не успеем, она нас всё равно догонит, просто поздороваемся, успокойтесь. — на фоне нервной Калугиной, Новосельцев был спокоен, как слон. — А потом все учреждение будет гудеть, как начальница проводит больничный, разгуливая по паркам. Всё она идет. Да сделайте вы хоть что-нибудь, черт возьми! Как только она договорила фразу, в губы впечатались мужские, нежно и аккуратно пытаясь углубить поцелуй. Мужская рука держала за голову так, что пальцы оказались в темных, густых волосах, широкая спина закрывала женщину от посторонних глаз. На пару секунд Людмила оцепенела, бегая глазами по лицу сотрудника, никак не отвечая на его действия губами. Однако размякнув в объятьях, она закрыла глаза, поддаваясь запретному поцелую. Губы медленно переплетались, оставляя влажные следы, сердце выпрыгивало из груди, в голову стрелял андреналин, все общественные нормы отошли на второй план, их было только двое, и никто из них не хотел заканчивать этот сладостный и долгожданный момент. Вера уже как пару минут назад прошла мимо сладкой парочки, отвернув голову ради приличия, но про себя подумав: «Вот это любовь…». Мужчина, не хотя, оторвался от губ, переводя дыхание, которое белым паром поднималось вверх. Людмила открыла глаза, томно смотря на него. В взгляде читалось всё... наверное, даже любовь. — Людмила Прокофьевна, пора двигаться к дому, холодает. — тихо сказал Толя, наконец, отпуская женщину из объятий. — Дд-да, пойдемте. — Людмила опустила глаза, отходя от произошедшего.

******

Как только дверь захлопнулась с той стороны, Калугина упала спиной на кровать, закрывая лицо руками, глубоко вздохнула. Внутри творилось что-то непонятное, каждая мысль о произошедшем вызывала приятные, захватывающие дух импульсы где-то внизу живота постепенно поднимаясь по телу и ударяя, словно обухом, по голове, размывая рассудок. Опьянённая женщина ещё не до конца осознавала, что произошло несколько десятков минут назад, однако это что-то явно перешло грань, которую она так упорно отстаивала все эти годы. Эмоции смешались, безумная радость граничила со страхом, смятением и непониманием, как дальше вести себя с мужчиной. Людмила, в своей манере, ставила под сомнения его искренность, это была скорей вынужденная мера, её приказ, приказ начальницы «сделать хоть что-нибудь», сотрудник однако быстро сориентировался и нашел эффективное решение. Но всё же она хотела верить в то, что это не просто способ скрыться от болтливой секретарши, а нечто большее, чувства, которые давно таятся в глубине мужского сердца, и так кстати вплеснувшиеся наружу. «Когда-то это должно было случиться…» — размышляла она, вспоминая вчерашний вечер и те дурацкие пельмени. Стена была практически сломана, а она почти обезоружена, готовая со всем желанием сдаться ему. Как бы Людмила не старалась защищаться, обороняться, гнать мысли о нем из головы, чувства взяли вверх, одурманив рассудок, смысла убеждать себя в обратном не было, слишком поздно, он победил…

******

Окрыленный мужчина шел быстрым шагом по темным улицам, перепрыгивая, нет, перелетая грязные лужи. Погода резко испортилась, однако изменение природы было не замечено чутким к таким вещам Новосельцевым. Сердце до сих пор не могло успокоится и принять ровный темп. Честно, он даже сам не понял, как это произошло, главное, как он на это решился, видимо стрессовая ситуация в пересмешку с усилившимися чувствами просто заставили его пойти на криминал. Глупая улыбка не сходила с лица, причиной ей стали мысли о нежных губах, их смущенных, но искренних движениях, её глазах после, в которых он прочитал что-то понятное лишь сердцу. «И даже не треснула…» — он ласково усмехнулся. Весь балаган с ногой перерастал в что-то большее, чем безобидная помочь, он чувствовал это с каждым днем сильнее, ловя всё чаще продолжительные женские взгляды, случайные или не совсем прикосновения, тело её выдавало, она подсознательно стремилась быть ближе, чем требуется, что возбуждало всё больше. Хотелось остановиться. Развернуться. Побежать обратно, зажать в объятьях, нежно целуя губы, постепенно переходя на шею… Бесцеремонно зайти к ней, не снимая обувь, прямо так, объявить о чувствах в порыве страсти… она бы, наверняка, простила грязный пол. Мысли прервались на первой ступеньке подъезда.