До Вас. II

— Анатолий Ефремович? — Людмила мгновенно среагировала на звук открывающейся двери. — Здравствуйте, как обещал, к вечеру. — Да, я прочитала. Было неожиданно. — Как вы себя чувствуете, приходила соседка, я её предупреждал. — Да, всё хорошо, мне легче. — Тогда у меня к вам заманчивое предложение. — Слушаю. — Людмила внимательно посмотрела на мужчину. — Давайте сегодня слепим пельмени! — мужчину сегодня явно тянуло на творчество. — Замечательно предложение, только я не умею лепить. — женщина смущенно улыбнулась. — Ничего, научитесь, я сейчас переоденусь и вернусь. — отказы не принимались, окрылённый Новосельцев ушел в гостиную. — Сомневаюсь… — Так, вставайте сюда, давайте я поставлю стул для удобства. — Людмила поставила коленку на принесенную опору, ожидая дальнейших указаний. — Фарш, есть, значит осталось дело за малым — тесто. — Никогда с ним не дружила. — Я тоже, меня научила тёща, замечательная женщина. Так, мука, яйцо, соль, стакан воды. — женщина удивленно наблюдала за тем, как Анатолий Ефремович хорошо ориентируется на её кухне. — Насыпайте муку в миску. — Людмила начала следовать инструкциям, продолжая непринуждённую беседу. — Часто вы вот так собираетесь и готовите? — Раньше да, но она сильно сдала за этот год, поэтому приходит редко. Разбивайте яйцо. — И дети тоже с вами? — Конечно, правда они больше мешают, чем помогают, но зато весело, а потом два дня уборки. — Толя влил стакан воды в миску. — Теперь мешайте. — Руками? — она удивленно посмотрела на него. — Ну не венчиком же. Вы правда никогда не готовили пельмени? — Не довелось, долго и сложно. — Калугина всеми силами пыталась превратить непонятную массу в что-то походящее на тесто. — Анатолий Ефремович, у меня не получается. — Немножко терпения. — опершись одной рукой на столешницу, он наблюдал за её движениями, улыбаясь. — Дома всё в порядке? — Да, поиграли, побегали, попрыгали, обязанности отца выполнил. — Вы не скучаете? — Скучаю, когда становишься родителем всё отходит на второй план. Давайте я вам немного помогу. — Спасибо. Я вас хочу попросить об одном одолжении. — женщина старательно очищала руки от кусочков прилипшей массы. — Слушаю. — Толя не отвлекался от теста. — Можете мне завтра принести пару отчетов на проверку. — Предлагаете выносить документы из учреждения, думаю, начальство не одобрит. — Мне нужно занять голову, иначе я сойду с ума. — Как я объясню это Юрию Григорьевичу? Готово, сыпьте муку на стол. — Я сама ему завтра позвоню и попрошу, чтобы он вам передал, уверена, он не будет против. — Держите скалку и раскатывайте. Ну даже если он согласится, то почему именно мне, а не Вере, например, подозрительно не находите? — Вера не донесет. — Тогда он сам привезет, а тут я. — мужчина рассмеялся. — Равномерней, Людмила Прокофьевна. — ерничал он. — Вы сейчас получите этой скалкой. — она серьезно взглянула на него, втягиваясь в процесс. — Переживаете за вашу репутацию? — За вашу, мне абсолютно всё равно, что обо мне говорят на работе, а вы директор, вас это скомпрометирует. — Как говорит врач, давайте не будем загадывать, я завтра позвоню, а дальше решим. — Достаточно, держите стакан, делаем кружки. Только предупредите меня, какой легенды мне придерживаться. — Договорились. — Я на вас плохо влияю, врете начальству, сотрудников подначиваете, что это делается, товарищ директор. — он с улыбкой посмотрел на неё, взяв стакан и положив в раковину. — Думаете, я воплощение правильности? Что дальше? — Теперь берете кружок, в середину немного фарша и запечатываете по кругу, вот так. — мужчина слегка придвинулся к ней, что было лучше видно. — Разве нет? — У меня была бурная молодость, не такая, как у вас, конечно, но, бывало, получала от папы. — на столе постепенно появлялись готовые изделия, пара непринужденно касалась друг друга локтями, но никто из них не хотел освобождать пространство. Правда у Калугиной получалось не очень, пельмени больше походили на маленьких монстриков. — Очень интересно, расскажите. — Толя присел на корточки и достал из нижнего ящика кастрюлю, набрал воды и поставил на плиту, заняв свое место. — Один раз я сбежала на дискотеку с подругами, а родителям сказала, что буду в библиотеке, но они догадались, что библиотека до 22 часов не работает. — Калугина искренне рассмеялась, посмотрев на мужчину. — Да… Людмила Прокофьевна, был о вас лучшего мнения. — женщина слегка удалила его по плечу, мужская улыбка переросла в смех. — Занимайтесь сами вашими пельменями. — Людмила отвернулась. — Не обижайтесь, просто забавно, как такая умная женщина, как вы, не придумала подходящей отмазки. Позвольте помогу. — комплимент смягчил усмешку. Толя встал сзади, если бы он был ниже, то голова оказалась бы на её плече, мужчина взял её руки показывая, где и как нужно нажимать. Воцарилась тишина, Калугина чувствовала его дыхание, которое иногда доходило до шеи, от чего появлялись непроизвольные мурашки, она полностью поддалась натиску мужских рук, совершая идентичные движения, которые постепенно превращали монстра в довольно приличный пельмень. — Вот так, продолжайте. — нежно сказал голос на ухо и отдалился на пару десятков сантиментов. Процесс продолжился под непринужденный диалог. — Всё! — заключила Калугина, вытирая муку со лба тыльной стороной руки. — Поздравляю с первой лепкой, получилось неплохо, на вкус надеюсь тоже. Людмила Прокофьевна, у вас что-то здесь. — Толя, почти касаясь ямочки между ключицами, показал пальцем, Людмила опустила голову, сразу же получив пальцев по носу, который оставил след муки. От неожиданности и возмущения она бегала глазами по мужчине, который ели сдерживал смех, пытаясь придумать, что ответить на хамский поступок. Недолго думая, она сдула всю муку с рук прямо в лицо обидчику, который через секунду повторил тоже самое. — Ну вы доигрались, товарищ Новосельцев. — произнесла серьёзно, но с хитрой ухмылкой. Началась вакханалия, двое разбрасывались мукой, пытаясь попасть в противника, лапали грязными руками по одежде, поднимали в воздух белый порошок, все сопровождалось возгласами и криками, дальше смехом, словно дети, забыв о всякой субординации, веселясь и наслаждаясь игрой. — Всё, всё, сдаюсь, пожалейте. — Толя прижался к стене, закрывая лицо руками, при этом звонко смеясь. — То-то же. — Людмила сама смеялась, вытирая лицо от муки. Не переставая издавать радостные смешки, они смотрели на друг друга, не в силах остановится, сложно сказать, что вызывало такие бурные эмоции, внешний вид друг друга или нелепость ситуации. Новосельцев сделал пару шагов навстречу, осознавая, что нападения не предвидится, смотря в счастливые глаза. Мужчина поймал себя на мысли, что настолько красивой он её ещё не видел. Внутри происходили взрывы эндорфинов, безумно не хотелось терять этот зрительный контакт, который говорил сам за себя. Приблизившись настолько близко, насколько это было дозволено, он кинул взгляд на волосы, которые оставались белыми. Новосельцев нежно провел по волосам рукой, отперевшись другой на край столешницы. Их глаза снова встретились, смех прекратился, создав интимную тишину, она смотрела в глаза, потом на губы, снова возвращая взгляд, мужчина делал тоже самое, медленно приближаясь. Целуй меня, пока лучи не целятся в нас Пока ещё мы что-то чувствуем Пока мы ещё здесь Целуй меня, я ненавижу, когда ты так нужен Потом ведь всё намного может быть хуже Ты выдыхаешь, у нас есть час До поцелуя оставались считанные сантименты, они, напоследок посмотрев на друг друга полными желания глазами, наклонили головы в разные стороны, и… кастрюля громко зашипела, сообщая кулинарам о том, что необходимо закинуть пельмени. В сантиметре мужские губы пролетели мимо, и Новосельцев быстро снял крышку, обожгя пару пальцев, кинул её на столешницу. Людмила смущенно отвернула голову, переводя дыхание от не случившегося поцелую, в сердцах ненавидя эти пельмени. — Мне, наверное, стоит сходить в душ. — Калугина пыталась сделать вид, будто ничего не произошло. — Да, верно. — Толя окинул её с ног до головы взглядом, в котором читалось растерянность и сожаление от невозвратимости момента. Через пару минут пара сидела за столом на кухне, поедая долгожданный ужин. — Как вам? — Очень вкусно, тем более мы приготовили сами, но всё омрачает вид. — Новосельцев обернулся, посмотрев на поле боя. — Зато весело, пельмени без угробленной кухни, это не пельмени. — он улыбнулся. — Я наелась, спасибо. — температура под вечер не перестала одолевать, хотя она была значительно ниже, чем пару дней назад, однако давала о себе знать головной болью. Новосельцев отнес утомленную женщину в спальню, прикрыв одеялом. — Хотите чаю с конфетами? — Нет, спасибо, пожалуй, просто полежу. — Людмила поуютней укутывалась в одеяло, положив голову на подушку. — Отдыхайте. — мужчина вышел из комнаты, погасив основной свет. Зайдя на кухню, он глубоко вздохнул, осознавая, что лечь пораньше ему не удастся. Калугина пребывала в мыслях, которые иногда перебивали звуки ночной уборки. «Эти пельмени… то, чего я боялась почти случилось, а я и не была против, неверное… нет, не была, даже хотела, но может даже к лучшему, как бы я себя вела после этого и вообще, может для него это ничего не значит, момент слабости, но как бы мне хотелось верить в иное… как узнать… спросить, нет, что за глупость: «Анатолий Ефремович, а я вам нравлюсь?»… что за нелепость, а если нет — сгорю со стыда… но он мне, похоже, да…» — Людмила водила пальцами по губам.

******

— Доброе утро. — Ольга уже сидела за столом, обводя губы карандашом. — Привет, отлично выглядишь. — Новосельцев явно рад возвращению подруги. — Спасибо, как Людмила Прокофьевна? — вопрос ввел в ступор, в голову сразу стрельнул миллион мыслей, как она могла узнать. — Не знаю, а почему ты спрашиваешь. — мужчина старался скрыть растерянность, нервно смеясь. — Вы с Юрой общаетесь, может он тебе рассказал, он же зам. — камень упал с плеч. — Он мне не говорил, нормально, наверное. — Надо к ней как-нибудь зайти, проведать, мымра, но всё-таки женщина, тем более одинокая, знаешь, мне её по человечески жалко, ни детей, ни семьи. — Ольга хлопнула зеркалом и повернулась к соседу. — Чего молчишь? — Да, ты права. — Толя погрузился в отчет, чтобы не выдать секрет. Работа шла своим чередом, пару раз подходила Алина, однако Новосельцева не было на месте, о чем ей ехидно сообщала Рыжова. Девушка была очень настойчива и не собиралась сдавать позиции. После обеда зазвонил телефон. — Ало. — Толь, привет, зайди ко мне в кабинет. — Сейчас буду. — в голове промелькнуло «Ну, Людмила Прокофьевна», он встал и побежал вверх по лестнице, недоумевая, что сказать другу. — Привет, садись. — мужчины пожали руки и присели. — Что-то случилось? — Звонила Людмила Прокофьевна, просила принести ей отчеты, а я сегодня не могу, планы, я предложил твою кандидатуру, и она согласилась, ничего же страшного? Прости, что не спросил у тебя заранее, но думаю, это пойдет тебе на пользу, доброе дело сделаешь, отношения улучшишь, ты же не передумал стать начальником отдела. — Юр, что ты заладил про начальника, забудь уже про план, отнесу, просто так, по-человечески. — Ну и отлично. Как дела, ты прямо похорошел. — Самохвалов внимательно изучал друга. — Все хорошо, спасибо, работа-дом, стабильно. — У тебя кто-то появился, больно счастливый. — Юра подозрительно улыбнулся. — Начальства нет — вот и радуюсь. — ерничал Толя. — А мне кажется, что молодая девушка к тебе частенько заходит, кто она? — А, ты про Алину, ну да, заходит, но мы не вместе. — А жаль, присмотрись, красивая, ноги длинные, модель, а не сотрудник статистического учреждения. — Не в ногах счастье. — Новосельцев вздохнул и улыбнулся, вспоминая вчерашнюю женщину в муке. — Я пошел, счастливо. — Увидимся. — Юра передал толстую папку в руки и принялся за работу.

******

Самохвалов покинул рабочее место на пять минут раньше, выйдя на улицу, он остался стоять под узкой крышей здания, защищаясь от проливного дождя. Он ждал, непонятно чего, но ждал, не хотелось уходить, последняя встреча с Ольгой не давала покоя. Мужчина сам терялся в догадках, что он хочет от неё, писем больше нет, она не докучает, а на душе всё равно что-то скребет. Утром в голову пришла идея подвести её до дома, тем самым наладить дружеские отношения, но Рыжовой всё не было на горизонте. Через 15 минут Юра направился к машине, потеряв всякую надежду. Прикручивая дворник, мужчина краем глаза заметил одинокую блондинку, идущую по тротуару и кинулся за ней. — Оль, Ольга Петровна, подождите, пожалуйста. — запыхавшийся Самохвалом оказался перед ней. — Юрий Григорьевич, мой рабочий день закончился, если есть вопросы по моему отчету, я могу ответить на них завтра. — Ольга старалась сохранять образ железной леди, но сердце выпрыгивало из груди. — Это не по работе. Давайте я вас подвезу до дома, посмотрите какой ливень, тем более вы с тяжелыми сумками. — Юра растерянно бегал глазами, словно восемнадцатилетний мальчик, приглашающий девушку на танец. По лицу стекали капли, он жадно ждал ответа. — Не стоит спасибо, езжайте, вы весь мокрый. — Рыжова недоумевла, что произошло с жестоким и холодным мужчиной. — Может… — До свидания, Юрий Григорьевич. — Ольга развернулась и побежала к подъехавшему автобусу, оставив мужчину одного. Весь путь до дома он провел в мыслях, не понимая, почему Рыжова стала так сильно его волновать. Мужчина убеждал себя в том, что эта история закончилась даже благополучно, жена не узнала, Ольга сохранила свою репутацию и относится к нему по большей степени нейтрально. Он добился того, чего хотел, вышел из ситуации чистым, но что-то волновало.

******

— Добрый вечер, Людмила Прокофьевна, я пришел. — Толя, скинув верхнюю одежду, прошел с папкой в спальню. — Вы принесли? — в глазах была неподдельная радость. — Да, держите. Юрий Григорьевич не пожадничал. — массивная папка приземлилась на кровать. — Щедрость — одно из лучший качеств мужчины. — Людмила усмехнулась, бегая глазами по первой бумаги. — Ужин через полчаса. — Толя, не став отвлекать Калугину от любимого занятия, удалился. — Почти всё готово, на кухне будете есть? — Ага. — Калугина, не поднимая глаз с бумаг, схватилась за мужскую шею и через пару секунд приземлилась на стул. Толя поставил тарелки на стол, но реакции не последовало. — Людмила Прокофьевна, Людмила Прокофьевна. — донимал мужчина. — Одну секундочку. — не выдержав, он взял папку из рук и положил её на верхнюю полку, чем вызвал неодобрительный взгляд. — Поешьте, потом продолжите, работа никуда не убежит. — Людмила вздохнула, принимаясь за ужин. — Как на работе, какие новости? — Все спокойно, правда, вы мне не позвонили, и я не знал, что говорить Самохвалову. — Честно, я забыла, но всё получилось, он мне сам предложил вас. — Хорошо, что у него были дела, так бы он не отказал директору. — Что за дела? — Не узнавал, но выглядел взволнованным, про любовь говорил, может сам влюбился. — У него же жена. — Людмила округлила глаза. — Юра видный мужчина, и сам не пропускает красивых женщин, даже заметил, что ко мне приходи Алина Алексеевна. — Толя усмехнулся, сразу же пожалев о сказанном. — Приходит значит, когда же она успевает работать. — Людмила остановила вилку у рта, внимательно смотря на мужчину. — Она здоровается и уходит, воспитанная. — Новосельцев всеми силами пытался сгладить углы, чтобы по возвращению директора Алина не была уволена. — Воспитанная и в мини юбке, превосходное сочетание. — Причем здесь одежда, каждый одевается, как хочет, да и не в юбке дело. — А чем же? — В человеке. — А длинные ноги, как приятное дополнение, не так ли? — ревность брала вверх. — Вы с Самохвалом сговорились, что он, что вы мне про эти ноги. Если человек твой, то какая разница. — Как вы это определяете, ваш или нет. — Людмила слегка поостыла, внимательно слушая собеседника. — Внешность для меня не так важна, хотя все мои бывшие женщины были блондинками, но это скорей совпадение, чем осознанный выбор. Главное, чтобы было интересно с человеком, чтобы он умел слышать и слушать, любить, заботится, и, конечно, принимать меня таким, какой я есть. Алина Алексеевна, раз мы про неё заговорили, это просто красивая картинка, за которой ничего не стоит. Такие женщины, как правило, на одну ночь, потом мужчина теряет интерес и ищет новую. Как по мне это бессмысленно и утопично, но кому-то нравится, не спорю. Кому-то не хватает одной женщины, и он переключается на пятую, десятую, а другому не хватает жизни, чтобы любить одну-единственную. — Людмила положила голову на руку, ловя каждое слово, глубоко вглядываясь в мужские глаза. — Занятно, вы правы, все когда-то постареют, станут страшными и капризными, чувства скрашивают все изъяны. Я хотела бы вернуться к отчету. Анатолий зашел в спальню, позволив мельком оглядеть мирно лежавшую женщину в обнимку с бумагами. — Людмила Прокофьевна, вы проверили все бумаги? — Нет, только на первом отчете. — В конце есть один очень важный документ, просили передать вам лично в руки. — Нужна моя подпись, давайте я сейчас посмотрю. — Нет, не нужна, посмотрите, когда будет время. — на лице засияла хитрая улыбочка. — Спокойной ночи. — Спокойной ночи, Анатолий Ефремович. — Калугина с недоверием посмотрела на загадочного мужчину и вернулась к отчету. На часах было около полуночи, когда Людмила отложила папку, потерев усталые глаза. Тело клонило в сон, веки медленно закрывались, но в голову ударила мысль о загадочном документе. Она привстала на локтях и судорожно принялась листать бумаги, последний листок мгновенно вызвал умилительную ухмылку. Она вытащила листок, на котором красовалась женщина, сильно походившая на неё, сомнений в авторе шедевра не было. Калугина долго рассматривала рисунок, в груди что-то ёкало, она никогда раньше не получала подобных подарков, поэтому ощущения были особенными. Конечно, хотелось бы получить такое от своего ребенка, но Сережа её ничуть не разочаровал, даже влюбил в себя ещё больше.