Возрождённые

      На какое-то время бред и страшные видения перестали мучить Катрин — после того, как некая женщина и двое мужчин влили ей в рот снотворную настойку. Жар по-прежнему не оставлял Катрин, хотя и стал уже не таким сильным. После всех ранее выпитых лекарственных отваров и настоек молодая женщина насквозь вспотела. С неё сняли пропитавшуюся потом рубашку, бережно обтёрли её исхудавшее тело влажной тканью и после так же бережно протёрли сухой тканью. Её перевязанные руки, ноги и пальцы трое неравнодушных к благополучию Катрин людей не трогали и не тревожили. После этого её растёрли яблочным уксусом, разведённым с водой, не забыв накладывать ей компрессы и растереть грудь медвежьим жиром. Только потом её переодели в чистую сорочку и заботливо укрыли простынёй. Катрин впала в благостное для неё состояние глубокого сна, грудь её чуть вздымалась при дыхании, золотые волосы разметались по подушке в разные стороны, под глазами её обозначились тёмные круги, но понемногу приобретающие бледно-розовый цвет губы украсила робкая улыбка. Три сиделки словно несли караул возле мирно спящей и временно не пребывающей в бреду Катрин. Одна из них, смуглая и черноволосая женщина старше сорока лет на вид, обладательница больших и глубоких чёрных глаз в обрамлении длинных и густых чёрных ресниц, явно принадлежащая к цыганской народности, была одета в скромное, но очень опрятное и чистое платье горожанки. Её заплетённые в толстую косу волосы цвета воронова крыла скрывал расшитый золотом красный платок с прикреплёнными к нему монистами. Красивое лицо цыганки, пусть уже не было молодым, хранило на себе печать сосредоточенной задумчивости и беспокойства, но страха не было. Иногда она улыбалась и вполголоса умоляла все высшие силы не забирать у неё бедную девочку, которая за всю жизнь страдала более чем достаточно. Охваченная жгучим желанием во что бы то ни стало спасти жизнь своей подопечной, цыганка дала обещание и поклялась Мадонной со Всевышним, что примет крещение и по возможности будет очень стараться из бывшей язычницы стать одной из самых добродетельных христианок. Вторым человеком, проводящим в бдении у постели Катрин, был молодой и смуглый мужчина, облачённый в строгий костюм из чёрного бархата. Короткие чёрные волосы его были больше привычны к шлему с подшлемником, чем к капюшону плаща. Сильная и огрубевшая от многолетнего обращения с оружием рука бережно держала тоненькую и хрупкую ручку Катрин, остерегаясь сжимать сильнее. Пальцы мужчины с мозолями от меча с нежностью гладили изящные пальчики Катрин. Нередко молодой человек с трепетом подносил к своим тонким губам ладошку Катрин, приникая в поцелуе. Другой рукой он мягко отводил с серо-бледного и похудевшего лица Катрин пряди её густых волос цвета плавленого золота. Своим смоченным в прохладной воде платком он утирал покрывающую лоб молодой женщины испарину. Красивое, хоть и осунувшееся квадратное лицо мужчины с гармоничными и правильными чертами искажалось безмерным страданием и мукой. Обрамляемые густыми и длинными тёмными ресницами большие чёрные глаза заволакивало слезами, которые он даже не пытался сдержать, и которые ручьём стекали по его щекам, оставляя следы на его лице и на ладошке Катрин. Третьим человеком, который со всей преданностью посвятил себя заботам о Катрин, был товарищ того черноволосого мужчины в костюме из чёрного бархата, примерно в возрасте своего друга. На загорелом и обветренном лице его глядели умно и ласково, останавливаясь на безмятежно спящей Катрин, карие глаза. Огненно-рыжие волосы второго мужчины были коротко острижены. Крепкая и сильная рука настоящего воина утешающе похлопывала по плечу коленопреклонённого у постели Катрин черноволосого мужчину. — Жан, Сара, она же поправится? Мы же не потеряем её? — со смесью страха и робкой надежды задал вопрос черноволосый мужчина своему товарищу и цыганке. — Арно, не падай духом. Наша мадам Катрин непременно одержит верх в схватке с болезнью, — утешал Жан Арно. — Мадам Катрин только выглядит хрупкой и слабой, но у неё сильная воля к жизни и стойкая душа. — Мессир Арно, не теряйте надежды. Пусть пока что медленно, но моя ясочка идёт на поправку. Кашель и жар стали слабее, мы все хорошо о ней заботимся и лечим, она больше не страдает от холодов и голода, — успокоила Сара графа де Монсальви и с заботливостью матери поправила подушку спящей Катрин, нежно коснувшись губами лба своей подопечной. — Сара, а у Катрин точно не чахотка? Я не могу её потерять, слышишь?! Только не теперь… Я лишился Мишеля — зверски растерзанного кабошьенами, моя невеста Изабель де Северак умерла от чахотки… Я не хочу потерять ещё и Катрин! — всхлипнув и горестно взвыв, как теряющий волчицу волк, Арно уткнулся лицом в постель Катрин, и только по его дрожащим плечам можно было понять, что он плачет. — Мессир Арно, могу вас успокоить. Никакой чахотки у Катрин в помине нет. Скорее это вновь разгоревшаяся с новой силой простуда, которую Катрин могла не долечить. К тому же недавно были сильные ливни. Катрин могла попасть под один из таких, когда не до конца ещё пролечилась, — ласково и с уверенностью в собственной правоте увещевала Сара графа де Монсальви, протирая исхудавшее и мертвенно бледное лицо Катрин влажным платком. — Арно, друг мой, доверься Саре. Она знает, что делает. Какой-то простуде не забрать от нас нашу храбрую, сильную и прекрасную мадам Катрин, — с искренней верой и теплотой уверял Ксантрай своего друга, родственным жестом потрепав Арно по голове, но тот даже не обратил на это внимания. Сильный, суровый, гордый и непреклонный сеньор де Монсальви, дерзкого и упрямого нрава, смелый на поле боя, сейчас рыдал у постели ранее страстно ненавидимой им женщины, стоя на коленях, беспощадно снедаемый страхом её потерять. Арно никогда не мог бы подумать, что ему придётся так мучиться безумным страхом потерять навсегда женщину, чей род он готов был проклинать до десятого колена, кого он не убил только из-за её принадлежности к женскому полу, поклявшись мстить за Мишеля каждому мужчине из рода Легуа. Вот только Арно открылась весьма горькая для него истина, что на самом деле Катрин пыталась спасти Мишеля — уговорив помочь её товарища Ландри Пигасса и нищего по имени Барнабе. Катрин прятала Мишеля в погребе дома, принадлежащего её отцу Гоше Легуа. Ландри вместе с Катрин и Барнабе с Мишелем условились, что ночью ловкий нищий подплывёт на лодке к выходящим на реку окнам погреба, и вместе с Ландри вывезет Мишеля из охваченного кабошьенскими бунтами Парижа. И у двоих ребят с хитроумным Барнабе мог бы удаться этот план, не спустись в погреб за выпивкой служанка-пьяница семьи Легуа — Марион. По вине поднявшей крики на всю округу и выдавшей Мишеля его врагам старухи, молодого графа де Монсальви жестоко искалечили и обезглавили. Считая, что Гоше Легуа укрывал у себя приговорённого к смерти беглого арманьяка, Гийом Легуа повесил своего брата на вывеске его же ювелирной лавки — после того, как одним взмахом топора оборвал нить жизни Мишеля. Катрин лишилась в возрасте тринадцати лет дорогого и любимого отца, её мать осталась вдовой с разбитым сердцем и расколотой душой, дом Катрин разорили. Старшую сестру Катрин похитил и неоднократно совершал над ней надругательства один из вожаков восстания мясников с Больших боен — что навсегда отравило жизнь бедной Лоизе Легуа и необратимо её сломало, убив в девушке веру в добро и людей. Катрин и её родным с друзьями пришлось бежать от ужасов парижских бунтов в Дижон, к дяде Матье. И все те жестокие драмы, что случились в Париже с Катрин и членами её семьи, были всего лишь каплей в море всех горестей, что пришлось за всю жизнь перенести Катрин. — А я-то считал, что это надо мной и моей матерью жизнь поиздевалась, когда погиб Мишель, — сипло выдавил из себя сквозь душащие его слёзы Арно. — С Катрин и её семьёй люди и жизнь были куда более жестоки… А я только и делал, что разжигал в себе ненависть к безвинной девушке и жалел себя! В то время как Катрин все эти годы носила в своём сердце беспросветный Ад! Она пыталась рассказать мне правду, любила меня, заботилась и всегда искренне переживала за меня, дарила душевное тепло и ласку, чуть живая пришла ради меня в Орлеан через раздираемую войной страну, рискуя собой… Истощённая, оголодавшая, больная, руки и ноги все изранены… — Арно, я не думаю, что мадам Катрин тебя отвергнет, если ты признаешь вину и попросишь у неё прощения за все несправедливости, что она повидала от тебя. Я знаю, у нашей прекрасной феи с чёрным бриллиантом очень благородное и доброе сердце, — ободряюще, преисполнившись надежды и оптимизма, уверял Жан своего друга и брата по оружию. — Мессир Арно, прислушайтесь к словам вашего друга. Мессир Ксантрай говорит вам правильные вещи. Моя девочка обязательно поправится, я поставлю её на ноги, с ней всё будет хорошо. Простуду легче вылечить, чем чахотку, — доброжелательно и с теплотой успокаивала Сара не перестающего беззвучно рыдать Арно. — Катрин все эти годы любила меня, всегда была со мной честна и пыталась рассказать мне правду… А я только и делал, что отвергал её с презрением и жестокостью! Сколько незаслуженных оскорблений она от меня выслушала!.. Мне вспоминать противно, как я относился к ней в прошлом! — выпалил с гневом, болью и скорбью Арно, в порыве обуревающих его эмоций стукнув себя кулаком по лбу. — На фарш порубил бы лично каждую мразь, которая причинила боль и зло Катрин с её близкими людьми! — рыдания вновь удушающе сжали горло Арно, и он горячо прижался губами к исхудавшей и хрупкой ладошке Катрин. — Мессир Арно, я обещаю все силы бросить ради спасения Катрин. Я растила её с тринадцатилетнего возраста и люблю как родное дитя. Я не позволю ей умереть, — пылким упрямством и преданной материнской любовью к Катрин загорелись глаза Сары. Цыганка присела на край постели Катрин и нежно провела по щеке своего бесконечно дорогого названого ребёнка пухлой ладонью. — Арно, положись на Сару. Всё будет хорошо, — проронил с братской теплотой Ксантрай и попытался за плечи поднять Арно от пола с колен, но успеха это не возымело. — Жан, я боюсь даже на минуту от неё отойти, ты понимаешь? — Арно обратил на друга своё побледневшее и залитое слезами лицо, с болью взирая на Жана своими опухшими чёрными глазами. — Мне кажется, что если я сейчас уйду с тобой оборонять город, то по возвращении найду Катрин мёртвой… А мне без неё не жить. Упаси Бог, если умрёт Катрин — тогда и мне останется только могила! — Мессир Арно, уж поверьте мне, я уже не раз отвоёвывала Катрин у смерти. В этот раз я тоже не позволю ей забрать у меня моё дитя, — твёрдо и решительно ответила графу де Монсальви Сара. — Арно, ты здесь, со мной, — вдруг, к большой неожиданности для всех, тихонько пролился голос Катрин, больше похожий на шелест листьев, тронутых робким ветерком. — Значит, я всё же в Раю… — После произнесённых слов Катрин вновь погрузилась в счастливое забытье. С губ её не сходила радостная улыбка. — Катрин, я обязательно вернусь, потому что люблю тебя. Не смей умирать, — пылко и вместе с тем ласково прошептал Арно на ухо радостно улыбающейся во сне Катрин, нежно коснувшись губами её лба и кончика прелестного носика. Только после того, как попрощался с дорогой и любимой для него женщиной, Арно поднялся с колен и хлопнул по плечу Жана. — Пойдём, Жан. Долг не может ждать, — решительно прозвучали слова Арно, бросившего исполненный преданной любви и тепла взгляд на Катрин, которую сейчас поила лекарственными травами с настоями Сара. — Сара, сбереги её, и я сделаю для тебя всё, что угодно. Клянусь честью моего имени, — проронил Монсальви, заверив своё обещание кивком. — Не причиняйте никогда боли моей дорогой девочке. Мне хватит и этого, — добродушно проронила Сара, тепло улыбнувшись Арно. — Не бойся, Арно. Наша дорогая мадам Катрин в надёжных и любящих руках. Сара не допустит, чтобы наша мадам Катрин безвременно нас покинула, — с заговорщическим видом подмигнув Саре, Ксантрай крепко обнял Арно и похлопал его по спине. После двое верных друзей и братьев по оружию ушли помогать друг другу в том, чтобы надеть их боевые облачения. На душе и на сердце Арно всё равно было тяжело и сумрачно. Слывущий во всей французской армии тем ещё сквернословом, мало думающим о Боге и о спасении собственной души, сейчас Арно возносил вполголоса молитвы всем святым, кого он только знал и помнил, о выздоровлении и благополучии Катрин, помогая Жану полностью надеть доспехи. Всем существом Арно не давал погибнуть зародившейся в нём надежде, что Катрин обязательно доживёт до снятия осады с Орлеана и до их новой встречи, и что впереди у них будет вся жизнь, чтобы прожить все отпущенные им годы счастливо — в любви и верности.