Не бойся меня

Поводы для гордости максимально странные для двадцативосьмилетнего мужчины, но Игорь сейчас в таком состоянии, что может вполне заслуженно гордиться и этим. Хотя раньше, конечно, были блестящие научные выступления, выдержанные экзамены у строгого преподавателя МГУ и сдержанная похвала студенту Селезневу от него же. Раньше были поздравления от друзей и коллег с успешным поступлением в аспирантуру и озорная улыбка лейтенанта Киры Гартман, которая на своего Игоря смотрела с восхищением. Раньше он мог жать руки друзьям, любить свою женщину, мечтать о том, лучшем будущем без Глота и, как бы ни было трудно, радоваться жизни и надеяться на лучшее. Сейчас он этого не мог. Сейчас бывший раб Игорь Селезнев, едва не забывший собственное имя, радовался, например, такой мелочи, что может ходить. Ступня зажила и он, как ребенок, осторожно, но мог неловко ковылять по дому Весельчака У, не боясь наступить на больную ногу, а ведь раньше смотреть боялся на распухшую, неестественно повернутую лодыжку. А сейчас с каждым днём становилось лучше, сейчас он готов был уже погулять на улице. Готов был ходить сам, своими ногами, а не на руках у хозяина, пусть и в его компании, и даже это унизительное по сути обстоятельство заставляло Игоря радоваться. Он снова становится человеком. Он снова становится мужчиной! — Ну-ка, — Игорь откидывает одеяло и встаёт с осточертевшей уже постели, на всякий случай держась за тумбочку. Заживала не только ступня! Да, на лечебном питании и рисе калорий особо не наберёшь, но он действительно становился сильнее! Раньше, конечно, таскал на руках детёнышей лунных тигрят, а сейчас с трудом удерживает стопку выделенной хозяином одежды, но все равно этим можно гордиться! По крайней мере, он теперь может донести еду до рта, не расплескав половину на себя! По крайней мере, он самостоятельно умыться может и почистить зубы, а это для Игоря, на которого Тэр либо опрокидывал таз холодной воды, либо отмывал долго, не упуская возможности облапать, это уже очень много значит! Не вещь, не раб, человек! Хотя на человека он пока мало похож, все больше живой труп. Подумав, Игорь подходит ближе к зеркалу. Внимательно смотрит в отражение: ввалившиеся глаза, черты лица неестественно заострённые, пара белых отметин на бледных щеках, которые, Игорь знал, не сойдут никогда. Издевательски хорошо, красиво почти выглядят волосы, отросшие практически до плеч. Игорь поморщился, касаясь их рукой. Сам он раньше стригся коротко, длинные пряди понравились Тэру, который возиться не хотел со стрижкой, а ещё понял, что из хвоста получается прекрасный поводок. Остричь бы эти лохмы в самом деле, не женщина, но Весельчак У постоянно норовит их то коснуться, то заплести. Игоря это бесило, но пререкаться с Весельчаком он пока не хотел. Итак, кажется, много ему наговорил, когда тот потребовал сказать, что с ним делать не надо. Признаться, он тогда испугался даже. Ведь если узнает о самом больном, самом неприятном, то сделает же обязательно, да?! Наболтал какой-то ерунды в итоге, которую легко мог бы перенести, только вот про детей сказал… Когда он в последний раз попытался наброситься на прежнего хозяинаТэра, затронувшего эту тему, тот оставил ему на внутренней стороне бедер несколько порезов, следы от которых тоже останутся навсегда. Резал он быстро, больно, подбираясь выше, практически касаясь холодным лезвием члена. «Хотя кому ты такой будешь нужен? — Тэр провел несколько раз широкой стороной ножа по члену, огладил мошонку и почти нежно накрыл промежность ладонью, в очередной раз больно надавливая на растраханный зад. Игорь дрожал и рвано всхлипывал, пусть и пытался кусать губы, не расплакаться окончательно на глазах у Тэра, хотя уже скулил от испуга, как побитая собака. — Так тебя хотя бы купят, а ты уже и так не мужчина. Когда ты им последний раз пользовался по-мужски, дырка»? Игоря трясло тогда от унижения и ужаса, но лучше уж так, чем трахать беззащитных людей до криков и порванного до крови ануса! И ему не было нужды кого-то покупать для секса! Как бы то ни было, его просто любили. Не из-за денег, не из-за страха, не из-за принуждения. Его любили, пусть это было и в прошлом! А Тэра не любил никто. Хотя полюбил кто-нибудь такого Игоря, какой он сейчас, вопрос, конечно. Игорь не отрывается от отражения, скидывает футболку и смотрит на отметины по всему телу. Да, синяки зажили практически, но неприятные жёлтые пятна на худом теле выглядят не менее уродливо. Ребра выпирают, руки-палки, сломать можно, а это он ещё спину не смотрел, где месиво из шрамов от всего, что Тэру в голову пришло использовать. Где на плече отвратительный большой след от удара, который с мясом вырвал кожу… Раб… После смерти все, наверное, поймут, кем он был, да и как не понять, с таким-то набором. Но зато он будет по-настоящему свободен! От хозяев, от этого мира, от всего! — Игорь! — задумавшись, Игорь Весельчака У у себя за спиной замечает лишь в отражении зеркала. — Ты что не оделся, сказал же, что можешь сам? Тебе помочь? — Не надо, справлюсь. — не нужно злить Весельчака, совсем не нужно, а то другой возможности посмотреть окружающую местность у Игоря может и не быть. — Я просто… — Не расстраивайся, — У как всегда все понял по-своему. — Раньше намного хуже было, все скоро пройдет. Будешь красивым, честно. Игорь поморщился, но не ответил, сосредоточившись на том, чтобы снять домашний балахон, который должен был быть футболкой, и надеть то, что притащил ему Весельчак. Странно это признавать, но он заботился о нем по-своему, искренне пытался сделать ему лучше, абсолютно честно не делал того, что просил не делать Игорь. Игорь даже думал, что Весельчак У успел привязаться к нему. Естественно, как к домашнему питомцу, на большую привязанность он просто, по-видимому, не способен, пусть и ухаживал за «питомцем» очень хорошо, этого у Весельчака не отнять. Возможно, он даже искренне огорчится, когда, если все получится, найдет не живого Игоря, а его труп. Возможно, Игорю будет немного жаль его оставлять. Конечно, от таких, как Весельчак У, можно ожидать всего, что угодно. Может, он присматривается, придумывает что-то, чего-то ждёт, но вот настоящей злости Игорь в нем пока не видел. Он, кажется, из тех, которым, если не объяснишь, что так поступать нельзя, то они и не прекратят. Не потому, что сильно жестокие, а потому что просто не понимают, что живому существу тоже может быть больно… — Игорь, ты будешь одеваться, или нет? — да, хватит думать о ерунде, чего этого он? — А, может, выйдешь? — кстати, о ерунде! Футболка — черт с ней, у Игоря и смотреть не на что, однако брюки он предпочел бы переодеть без присутствия Весельчака. Конечно, чего бы стесняться, тот уже разглядел его во всех подробностях, и Игорь готов к отказу и очередному унижению, но Весельчак неожиданно послушно выходит из комнаты. — Одевайся поскорее пожалуйста! — Весельчак недоволен чем-то, бурчит напоследок, и Игорь пытается понять, что ему не нравится. Что «питомец» снова стал самостоятельным и может хотя бы в чем-то обойтись без хозяина? Боится, что станет не нужен? Боится, что Игорь убежит, познакомившись с местностью? Ндааа… Но тогда зачем вообще берет гулять и даже позволяет идти самостоятельно?! Потому что обещал? Да не, ерунда какая-то… В любом случае, другого шанса у него может не быть, нужно принять эти правила, если он хочет, чтобы все закончилось… В любом случае, Игорь максимально быстро переодевается, стараясь не смотреть на жёлтые пятна синяков на худых ногах. С наслаждением скрывает изуродованное тело под одеждой, наслаждаясь тем, что вообще может ее носить, и плевать, что велика на пару размеров. Это уже такая мелочь! — Ну наконец-то, — ожидание не прибавило Весельчаку бодрости, и вышедшего из спальни Игоря он встречает ещё более мрачным. Зачем-то поправляет воротник куртки, поднимает его выше. — значит так, идём осторожно. Не вздумай от меня отстать, зайти вперёд или попытаться оторваться. Во-первых, ты ещё не выздоровел до конца, и я тебя просто могу не найти. — Игорь отворачивает взгляд, а Весельчак продолжает, крепко хватая его за руку. — а во-вторых, сегодня патрули Глота. Ты лучше меня знаешь, что им не надо попадаться! Кажется, Игорь крепко сжимает чужую руку в ответ.