Кровавые Лепестки

      ― Хвост.       Лицо Люциуса Малфоя было ужасным. Не поймите его неправильно, он ненавидел этого придурка, но тот выглядел так, словно сошел с ума и ему постоянно приходится терпеть физическую боль.       Гарри лишь молча склонил голову, не зная, как называть его - Люциус или Малфой, поэтому предпочел промолчать.       Нарцисса тоже была не лучше, она выглядела уставшей, побежденной. Большинство людей говорили, что Драко похож на своего отца, но сейчас, глядя на Нарциссу, он не мог не заметить сходства. Глаза, принадлежащие семье Блэк, аристократические черты лица, сочетающиеся с добрым взглядом и мягкими губами. Все очень похоже на Драко.       ― Цисси! Кажется, кошка наконец-то поймала язык этой крысы, ― почти пропела Беллатриса и поскакала к ним. ― Тебе пойдет, если ты больше никогда не будешь говорить, ― затем ее взгляд обратился к Нотту. ― Хорошо, что ты пришел, они, должно быть, голодны, ― в глазах мальчика что-то промелькнуло, его поза не изменилась, но что-то внутри него было не таким, как прежде. Гарри чувствовал это своей магией.       ― Прошло уже четыре дня, Беллатрикс.       ― Вот почему я думаю, что они, должно быть, голодны! — ответила она, хихикая, отчего Гарри чуть не вырвало прямо на месте.       Рон и Гермиона вошли в зал, принимая свои роли близко к сердцу, подлизываясь ко всем и спрашивая, когда начнется собрание, потому что у них «важные дела в Хогвартсе». Когда Нарцисса спросила, какие дела, Рон взял инициативу на себя, заявив, что они остановили какую-то либеральную группу, пытавшуюся вступить в контакт с кем-то снаружи. Гарри был весьма впечатлен им.       Нотт сказал, что ему нужна помощь с заключенными, учитывая тот факт, что ему нужно было накормить троих человек (что заставило Беллатрису презрительно усмехнуться при одной только мысли о том, чтобы назвать их людьми), которые голодали четыре дня. Было очевидно, что Хвоста выберут для этой задачи, учитывая, что никто другой явно не хотел приближаться к подвалам.       Итак, теперь они были на кухне. Готовили яйца, молоко и рис. Нотт взял маленькую баночку в самом низу шкафа и открыл ее, доставая маленький пакетик, полный орехов и миндаля, и спрятал его в карман мантии.       ― Извини, если это покажется тебе пустой тратой времени... но вы не можете аппарировать их до тех пор, пока они не поедят.       ― Я не жалуюсь, — коротко оборвал его Гарри, Нотт пробормотал что-то невразумительное и схватил свой поднос, жестом приказав ему взять другой.       Когда они добрались до подвалов, Гарри был ошеломлен реакцией Полумны, когда она увидела Нотта. В ее глазах была надежда, доброта, но затем она заметила Хвоста, стоящего рядом с ним, поэтому она опустила свои голубые глаза.       Нотт прошептал заклинания, открывая решетку, и вошел внутрь, аккуратно поставив поднос на пол, Гарри сделал то же самое, идя как Петтигрю, потому что он не знал, как это обычно происходит.       ― Лавгуд.       ― Привет, ― сказала она, улыбнувшись ему, на ее верхней губе была засохшая кровь. Затем ее взгляд устремился на поднос с едой. Гарри заметил, что ее зрачки расширились, когда она положила руку на живот. ― Я не так уж и голодна, спасибо.       Последнее она произнесла, украдкой взглянув на Гарри (или Хвоста). Брюнет вздохнул и повернулся, чтобы отнести свой поднос туда, где находился Олливандер.       Мужчина выглядел почти на грани смерти, он был избит и гораздо более худой, чем Гарри когда-либо видел его.       ― Спасибо, мальчик... ― слабым голосом произнес мужчина, подходя к подносу, который поставили перед ним.       Нотт посмотрел на него, жестом показывая, чтобы тот отнес другой поднос Крюкохвату. Гоблин не выглядел особо благодарным за еду, Гарри полагал, что четырехдневное голодание лишает человека доброты.       Затем брюнет снова подошел к Луне.       ― Ты не ела несколько дней и привередничаешь в еде, ― заявил он.       ― Я не привередлива, я уверена, что все вкусно. Просто не голодна, ― она сказала это самым добрым тоном. Гарри уже начал думать, что Полумна отказывается от еды только для того, чтобы дать немного лишнего остальным... Очевидно, он ошибался.       ― Это твое веганское дерьмо, ― прошипел Нотт, доставая из кармана пакет с орехами и миндалем, который он вынул из шкафа ранее. Луна не видела его, когда ответила.       ― Это вегетарианство и нет, ― затем она повернулась, чтобы посмотреть на Гарри. ― Мистер Петтигрю, вы что-то притихли.       В Гарри что-то шевельнулось, когда он посмотрел на нее... Его всегда удивляло, насколько Полумна была абсолютно любезной. Даже с теми, кто плохо к ней относился или вообще не был добр.       Нотт только фыркнул и протянул ей пакет с орехами и миндалем. Она расширила глаза и взяла их из его рук.       ― Ешь.       И девушка с энтузиазмом кивнула в знак согласия.       Через некоторое время, когда у Полумны был набит рот и она не обращала внимания ни на что, кроме еды, Нотт назвал ее по имени и указал в сторону Гарри.       ― Теперь это не его дурацкая аура, но определенно он.       Пронзительно-голубые глаза Полумны удивлённо моргнули. Она посмотрела на Нотта, потом на Гарри, потом снова на Нотта. Она снова моргнула, и тут же на ее лице появилась улыбка. Она наклонила голову в сторону, чтобы посмотреть на брюнета.       ― Ты хитрый слизеринец, Теодор. Это лучшее, что в тебе есть.       Гарри не мог не заметить румянец, появившийся на щеках Нотта, и то, как напряглось его тело, когда он скрестил руки и попытался отвести взгляд.       ― Ты что, издеваешься? ― Гарри не удержался и пробурчал. Остальные заключенные теперь поднимали глаза от еды и смотрели на него, а Олливандер - особенно внимательно. ― Ты теперь влюблен и счастлив? Неужели? А как же Малфой!?― и брюнет расширил глаза, глядя на него с бешенством.       ― Понизь свой чертов голос, ― прошипел он. ― А как же Драко? Ты должен знать это лучше меня, ― выплюнул Нотт, напомнив Гарри, что они до сих пор не говорили о том, как Драко, потому что частью сделки было то, что им сначала нужно было оказаться в поместье.       ― Я знаю, что он все еще болен благодаря тебе, — прошипел он в ответ. ― Пока ты тут играешь с Полумной!       Лицо Нотта резко нахмурилось. Затем на его лице появилось что-то похожее на ужас, после чего он резко схватил Гарри за руку, злобно шипя на него.       ― Ты хочешь сказать, что у него все еще есть Ханахаки, ты, кусок дерьма?       ― Да.       ― И ты думаешь, что это я? И все еще? Ты должен победить Темного Лорда, а ты такой глупый, что даже не можешь отличить правду, ― Гарри нахмурился, похоже, эта тирада относилась скорее к самому Нотту, чем к нему.       А потом Гарри ударили по лицу. На глазах у всех. Он схватился за нос от боли, из него текла кровь, и было ужасно больно. Брюнет выхватил палочку и направил ее ему в лицо.       ― Эпискей, ― и это было еще больнее, чем сам удар.       ― За что это? ― спросил он придушенным от боли голосом, поскольку все еще зажимал нос.       ― Я сказал Драко, что люблю его в прошлом году. Уверяю тебя, Поттер, если бы это был я, он бы вылечился после того дурацкого матча по квиддичу, ― Нотт выплюнул эту фразу, и Луне пришлось идти успокаивать Олливандера и Крюкохвата, чтобы они не закричали от восторга при упоминании его имени. Что...? ― Но это не я. Это никогда не был я. Это всегда был ты, со своими дурацкими очками, идиотскими волосами и шрамом, со всем тем, что мне приходилось слышать от него с тех пор, как нам исполнилось одиннадцать. О твоей храбрости, остроумных ответах, о том, какой ты добрый... ― его голос начал надламываться, и что-то в груди Гарри сжалось, потому что он наконец-то все понял. ― И ты бросил его? С Ханахаки? Ты такой долбаный засранец. Это загадка, что Драко в тебе нашел.       Гарри казалось, что его душа покинула тело, как будто он даже не был в этом теле, он плыл, кружилась голова, был счастлив... Потому что внезапно все приобрело смысл. Приступы кашля, даже когда Нотт не упоминался, матч по квиддичу, кашель Драко, когда они говорили о Джинни, то, что Малфою было плохо после их первого поцелуя, пока они не поцеловались снова, даже то, что Гарри любил запах нарциссов... Все это было для него. Все это чертово время...       И хотя Нотт смотрел на него так, словно Гарри был худшим мерзавцем на земле, он не мог не улыбнуться, несмотря на ужас и страх того, что они вообще могут не вернуться.        Драко любил его. У Драко был Ханахаки для него. Он любил Гарри больше всех на свете...       Это значит, что прошлой ночью он...       Это была реальность. Святое дерьмо. Это действительно означало, что все, что Гарри чувствовал, когда они были вместе, было настоящим. Он не обманывал себя, не выдумывал. То, как они соприкасались, было особенным для них обоих, и, наверное, Драко прикусил язык, чтобы не проболтаться, что любит его так же сильно, как и Гарри. Самая идеальная ночь в его жизни, теперь все это было правдой... И после этого он оставил Драко одного...       О.       Вот дерьмо.       Все в его теле замерло. Он действительно облажался, не так ли? Драко мог воспринять это как отказ... Он даже мог подумать, что Гарри использовал его... Нет, нет, он не мог позволить ему так думать.       Гарри должен был добраться до него. Он должен. Если он умрет здесь сегодня, то Драко умрет в июне. Нет. Гарри не мог этого допустить. А сейчас... Теперь у них был шанс. Каким же глупым он был? Бродяга и его отец пытались сказать ему. То, как они целовались прошлой ночью... Это не было временным, никогда не было. Он мог получить все это, он мог выйти за него замуж, мог целовать его каждый чертов день, если бы хотел. Драко мог бы стать отцом его детей.       ― Мы должны выбраться отсюда, я должен сказать ему, что я тоже его люблю, ― Гарри говорил, удивляясь всему. Даже находясь в этих жутких подвалах, даже когда половина его души трепетала от страха перед возможностью не вернуться вовсе.       В глазах Нотта промелькнула боль, а затем он в раздражении закатил их.       ― Отлично. Наконец-то, черт возьми, ― в его голосе прозвучала горечь. И вдруг Гарри увидел Нотта в совершенно новом свете... Он не мог не относиться к нему как-то по-новому. Еще десять минут назад Гарри считал, что это он вымаливает у Драко немного любви, и это было совсем не то, что приятно чувствовать, совсем нет. Он никому не желал этого.       Впрочем, это говорил гриффиндорец в Гарри.       Слизеринец в нем на самом деле чувствовал себя довольно самодовольно. Он был полон уверенности в том, что Драко хочет его, что всегда хотел. Его даже немного мучила мысль о том, что Нотт попытается увести у него Драко, как только тот вылечится, как это собирался сделать Гарри, или о том, что у них будет роман за его спиной...       Он тряхнул головой, пытаясь прогнать эти мысли. Нет. Он собирался сосредоточиться на главном: выбраться, спасти Драко. Это единственное, что имело значение сейчас. Ревность к Нотту могла подождать.

-------------------------

      Гарри задыхался, когда они упали на землю после наваждения. Боль была невыносимой. Зрение расплывалось. Он моргнул, пытаясь прояснить его, и посмотрел на остальных, проверяя, что все шестеро аппарировали в одно и то же место. Они все были там, хорошо.       ― Луна! Передай мне пожалуйста бадьян! Он в моей сумочке! — крикнула Гермиона, держа Олливандера на руках. Он почувствовал, как Рон пытается помочь ему встать.       ― Ты в порядке, приятель?       Нет. С Гарри не всё было в порядке. Чтобы выбраться оттуда, им пришлось устроить дуэль. Видимо, Гермиона сказала что-то лишнее, что привлекло внимание Беллатрикс, и на этом все закончилось. Всё пошло прахом. Они оставили подвалы открытыми, чтобы Полумна и остальные последовали за ними и спрятались, пока не наступит момент бежать к камину. Это казалось слишком просто, Гарри находился в дурацком тумане из-за того, что Нотт сказал ему...       ― Драко, ― произнес он тонким голосом. Голубые глаза Рона смотрели на него с беспокойством.       ― Его здесь нет... Помнишь, приятель? ― Гарри покачал головой, пытаясь встать.       ― Ханахаки... ― попытался объяснить он. ― Не... Нотт. Я. Драко, мне нужно... ― и тут его слова стали пропадать, так как веки тяжело опустились на глаза. Он медленно моргнул.       По крайней мере, они получили палочку и волосы. В разгар драки Гермиона была единственной, кто позаботился об этом. Он был слишком занят «дуэлью с Ноттом» и кражей его палочки. Нужно было сделать так, чтобы все выглядело по-настоящему, иначе брюнет мог быть наказан чем-то похуже Круциатуса... Гермиона наложила резкое Дифиндо на живот Беллатрисы, заставив её скорчиться от боли, а затем использовала этот момент, чтобы наложить Экспеллиармус, и палочка вылетела из её руки, а потом, не колеблясь ни секунды, она наложила Ступифай. Рон прикрыл ее, чтобы гриффиндорка побежала, схватила палочку и так же отрезала короткую прядь волос с головы. К счастью для них, все были слишком заняты сражением, чтобы понять, что делает Гермиона. Полумна присоединилась к драке, и Гарри передал ей палочку Петтигрю, чтобы она могла защищаться. Он видел страх в глазах Нотта, когда она вмешалась...       Все произошло так быстро, что Гарри осознал, что его лицо, его черты снова меняются. Гермиона уже была похожа на себя, Люциус Малфой кричал остальным, чтобы они поймали грязнокровку, а Рон подталкивал Олливандера и Крюкохвата к камину. Гарри схватил Полумну за руку и тоже побежал к ним. Все еще стреляя заклинаниями, он старался бежать быстрее. Рон наложил на них Фумос, когда увидел, что его руки действительно стали его собственными.       ― Это...? ― услышал он голос Нарциссы.       Они бросились к камину. Некоторые из похитителей сделали то же самое, и они почувствовали, как что-то тянет и разрывает их на части. Теперь они были в лесу, только они шестеро. Живые. Он не мог поверить, что они выжили.       Но слишком много усилий тратилось на то, чтобы не заснуть. В голове возникло лицо Драко, и Гарри не смог удержаться от легкой улыбки, прежде чем закрыть глаза.

-----------------------------------

      Когда он проснулся, то обнаружил, что лежит на раскладушке. На нем было одеяло, а под головой лежала маленькая подушка. Только через несколько минут он понял, что находится в палатке, которую Гермиона перед отъездом положила в его сумку.       ― Гарри! ― услышал он полный облегчения голос Рона. ― Гермиона!!! Он проснулся! — и Поттер скривился, потому что шум убивал его. ― Как ты себя чувствуешь? ― спросил Рон, но Гарри не мог сейчас сосредоточиться на этом.       ― Драко.       ― Гарри? ― голос Гермионы прервал его. Она провела пальцем перед его глазами. ― Сколько пальцев ты видишь? ― Гарри оттолкнул ее руку.       ― Три, Миона, ― сказал он, поднимаясь. ― Мы должны вернуться.       ― Куда? ― спросил Рон в замешательстве.       ― К Драко. Нотт сказал ему, что любит его в прошлом году. Драко все еще болен, это не он.        И Рон не смог сдержать мягкую улыбку, появившуюся на его лице.       ― Это я. Я не могу в это поверить.       Гермиона удивленно расширила глаза и посмотрела на него потрясенная. И, честно говоря, Гарри чувствовал то же самое.       ― О, СПАСИБО МЕРЛИНУ, ТЫ, ТУПОГОЛОВЫЙ ИДИОТ, ― сказал Рон, а затем крикнул кому-то, кого не было рядом с ними. ― ЛУНА!!! ПОЖАЛУЙСТА, ПЕРЕДАЙ НОТТУ, ЧТО ОН МОЙ САМЫЙ ЛЮБИМЫЙ ЧЕЛОВЕК НА СВЕТЕ НА ВСЕГДА!!! ― Гарри моргнул, сбитый с толку. ― Пока у кого-то не хватало смелости! Честно. Подожди... ― Рыжий повернулся и посмотрел на него суровым взглядом. ― Ты же не собираешься снова сказать нам, что у тебя нет к нему чувств, правда?       ― Нет, это было потому... ― Гарри замолчал, пытаясь связать все воедино.       ― Приятель...?       Черт. Все встало на свои места, конечно же, Рон знал. Он посылал злобные взгляды на Гарри с августа, особенно после того, как они начали свое что-то. За несколько дней до их отъезда Миона и Рон присели к нему, чтобы поговорить, пытаясь заставить его признаться, что он влюблен в Драко, говоря, что ему будет больно не знать этого до того, как они втроем исчезнут. Гарри все отрицал и просил не поднимать эту тему. Он думал, что друзья беспокоятся о нем... Ему и в голову не приходило, что на самом деле они волнуются за Драко.       ― Вы двое знали, что это я? — прошипел он им. ― И вы мне не сказали?? С КАКИХ ПОР? ― потребовал Гарри от них объяснений.       Гермиона пыталась ответить, но слова замирали у неё во рту, и он видел, как она открывает и закрывает рот. Рон же...       ― Эй! А что нам оставалось делать, а? Что, если бы ты отверг его? Я не хотел видеть, как он страдает...       ― И ты решил оставить его больным на несколько месяцев, вместо того чтобы рассказать мне? Ты что, блин, издеваешься? Я ВЛЮБЛЕН В НЕГО, ЭТО ЖЕ, БЛЯДЬ, ОЧЕВИДНО.       ― МЫ ЗНАЕМ, ГАРРИ! МЫ НЕ ЗНАЛИ, ЧТО ТЫ ПОНИМАЕШЬ ЭТО! — закричала Гермиона ему в ответ.       И вдруг к разговору присоединилась Полумна.       ― Я согласна, это было довольно очевидно, ― затем она улыбнулась Рону. ― Теодор говорит, что ты ему не нравишься. Но он всегда лжет, я бы не стала его особо слушать.       Он начал собирать свои вещи и вышел из палатки, чувствуя, что все следуют за ним.       ― Гарри, куда ты идешь? ― закричала Гермиона. ― Ты не можешь вернуться к нему. Сначала нам нужно попасть в хранилище! Это был твой план, помнишь? Мы говорили с Крюкохватом, он сказал, что может помочь..       ― К черту план! Я просто пойду туда на секунду и вернусь, я могу сделать это...       ― С Драко? Ты думаешь, что можешь пойти туда, сказать ему, что любишь его, единственное, что он хотел услышать в течение семи лет, а потом сказать: «Эй, мне вообще-то нужно идти прямо сейчас!». Думаешь, он тебе поверит?? Ни с того ни с сего? Очень важно, чтобы он поверил Гарри. Это так важно, потому что иначе он может воспринять это как предательство или что-то из жалости, и корни могут добраться до сердца. Я не шучу, от этого зависит его жизнь.       И... когда она так говорила, это имело смысл... Гарри не был уверен, что сможет сказать Драко правду и при этом собрать в себе силы, чтобы снова уйти. Нет... Он хотел целовать его до тех пор, пока не закружится голова, хотел запереться с ним в спальне и остаться там, запоминая каждую частичку тела Драко, и повторять снова и снова, что он так сильно его любит, что он идеален.       Гарри глубоко вздохнул, обернулся и увидел, что все трое стоят там с тревогой в глазах       ― Хорошо... Но как только мы получим крестраж, мы вернемся, ― сказал он, чертовски разозленный тем, что не послушал Бродягу и своего отца. Малфой мог бы уже вылечиться.       ― Меня это устраивает, приятель.       ― Да, Гарри. Но это займет несколько дней, хорошо? Мы должны быть очень осторожны, чтобы нас не поймали... И нам нужно отдохнуть, всем нам.       Гарри кивнул, внутренне выругавшись, потому что это было чертовски хреново. Но у него не было выбора, ему все еще нужно было победить Волдеморта, к его большому разочарованию. Иногда ему действительно хотелось, чтобы его главными заботами были обычные вещи... Например, что он будет изучать. Но нет, на самом деле его волновали следующие вопросы: «любовь всей моей жизни может умереть, и это моя вина» и «есть сторонник превосходства крови, который пытался убить меня с тех пор, как я родился, и теперь мне нужно добыть все крестражи и убить его». К черту его жизнь.       ― Возвращайся в дом, Гарри. Гермиона приготовила суп, ― Луна ласково сказала, и он вздохнул и последовал за ней.       Гарри не знал, стоит ли спрашивать... Он не был уверен, что это его дело, но хотел знать, сработало ли это.       ― С Ноттом все в порядке? Они обвинили его в том, что мы попали внутрь?       Полумна осторожно покачала головой и повернулась, чтобы снова посмотреть на него.       ― Нет, я уверена, что его наказали, но этого следовало ожидать. Он может нормально говорить, так что, думаю, с ним все в порядке, ― затем она слегка усмехнулась. ― Он очень зол, что ты забрал его палочку, но это было умно. Это заставило их думать, что он действительно сражается с тобой, но теперь Теодор без палочки и назвал тебя несколькими именами.       Гарри фыркнул.       ― Да, я представляю, какими.       На лице Полумны появилась задорная улыбка, и она снова поскакала в сторону палатки. Гарри был очень смущен и одновременно удивлен.