Кровавые Лепестки

      Соленый ветер ласкал его лицо. Шум волн, смешивающийся с криками пролетающих над ними птиц. Пальцы ног, утопающие в песке, ощущение, которое казалось самым расслабляющим и приятным в мире. Солнечное тепло, касающееся его лица, несмотря на то что на берегу моря было гораздо холоднее. Запах моря. Запах нарциссов, смешивающийся с пляжем.       Драко перечислял все эти вещи, пытаясь запомнить их, удержать чувство спокойствия, которое он испытывал.       Пытаясь игнорировать тот факт, что нарциссы практически съедали его изнутри, умоляя поскорее вернуться к мальчику. Но Драко не собирался их слушать. Они могли бы заставить его блевать цветами, ему было бы все равно.       Блондин никогда не был на пляже, ни разу. Он всегда мечтал об этом, у его родителей было более чем достаточно денег, чтобы позволить себе посетить любой чертов пляж на планете, если бы они захотели. Но они не хотели. Его отец ненавидел, как там грязно, а мать старалась избегать любого вида активного отдыха, говоря, что солнце вызывает ранние морщины, а их не должно быть ни у Блэков, ни у Малфоев.       А вот у Сириуса они были. Драко думал, что ему это идет. Не тревожные морщины, которые Бродяга получил сидя в Азкабане, когда все пошло прахом... А те маленькие морщинки в уголках глаз, которые становились более заметными, когда он улыбался. Эти морщинки ему очень шли.       Если бы Драко когда-нибудь выпал шанс состариться, он хотел бы, чтобы его белая кожа была нежно тронута солнцем, как у Рона, а на лице появились морщинки от искреннего смеха и улыбки, как у Сириуса.       Если бы у Драко было еще хоть немного времени в этой жизни, он бы отправился на каждый пляж и позволил волнам ласково омывать его ноги, знакомясь с температурой воды в разных местах и запоминая ее цвет. Он бы плавал и с удовольствием утопал в древней и чистой магии, которая текла через океан. Зная, что древняя магия природы одинаково касается и волшебников, и магглов, и чистокровные или кровожадные Темные Лорды ничего не могут с этим поделать.       ― Могу я спросить тебя кое о чем? ― голос Уизли вернул его к реальности. Драко опустил глаза, но осторожно кивнул. ― На что это похоже...? Цветы, мы никогда не говорили об этом.       ― Есть какая-то особая причина, почему ты спрашиваешь, Уизли? ― Драко знал, что она есть, просто хотел получить подтверждение.       ― Ты выглядишь больным... но счастливым, я не понимаю.       На мгновение тишину заполнил лишь шум разбивающихся о берег волн.       ― Я счастлив быть здесь, ты же знаешь, ― заявил он. ― Трудно объяснить, это похоже на множество вещей.       ― Попробуй, ― попросил Рон, и Драко сделал глубокий вдох. Воздух, казалось, задевал каждый цветок внутри него, и не в лучшем смысле: его грудь сжалась, и блондин чуть не вскрикнул от боли.       ― Проще всего объяснить, что я думаю о них как о маленьких человечках, которые слишком сильно его любят, ― повернувшись к Рону и увидев выражение его лица, Драко решил объяснить подробней. ― Я понимаю, что это действительно я, ясно? Я не сумасшедший. Просто большая часть меня не имеет надежды... Я любил его так долго, что привык не ждать ничего взамен, ― голубые глаза Уизли смягчились от жалости, и Драко внезапно почувствовал желание блевать. ― Но есть маленькая частичка меня, та, которая всегда жаждала его внимания, которая никогда не прекращала попыток..... И теперь эта часть меня превратилась в эти чертовы цветы.       ― Тогда почему это больно? Если это ты...       ― Куча причин, иногда они просто хотят наказать меня за то, что я не целую задницу Поттера каждую минуту своей жизни. Я лучше умру, чем буду это делать, он и так получает достаточно внимания.       ― Так вот что происходит сейчас, не так ли? Они причиняют тебе боль, потому что Гарри не хотел, чтобы ты уезжал, а ты все равно уехал... они пытаются заставить тебя вернуться?       ― Да, но мне нравится пляж и коттедж, Ласка... Так что пусть идут на хрен, ― как только Драко это сказал, из его рта вырвался кашель, и желтые лепестки разлетелись, словно цветы жаловались. ― Видишь? Они довольно надоедливы.       ― Прямо как ты, Хорёк.       Драко рассмеялся и игриво пнул Рона. Он был так счастлив сейчас, что в легких все горело, будь оно проклято.       Прожив с братом всего три дня, Уизли стал выглядеть гораздо лучше... Он улыбался, шутил, не был таким злым, как в особняке.       Еще несколько дней, и, благодаря магии моря и объятиям Билла, Рон сможет очиститься от всего... Он все еще будет скучать по всем, это не исчезнет просто так, но это будет более терпимо.

--------------------------

      Дорогой Тео,       Когда все закончится, ты обязательно должен пойти на пляж. Ты бы расплакался от ощущения настоящего волшебства.       Помнишь, как мы хотели вырасти и изучить все Древние пути? Уйти и жить магией леса, потому что только ее мы знали? Ну... Это ощущаеться в миллион раз лучше. Как будто тебя приветствует сама Мать-природа, когда волны касаются твоих ног.       Уизли считает меня сумасшедшим, он говорит, что ему хорошо, но не понимает всего остального, что я говорю. Это смешно потому что, я вижу, как море исцеляет его, буквально.       Коттедж Билла и Флер прекрасен. Я хотел остаться здесь и пить чай на рассвете, слушая, как бьются волны, до следующего июня, клянусь.       Но я не собираюсь этого делать. Нам нужно победить, и все не так безнадежно, как я думал...       Ты ведь понимаешь, что это значит, не так ли? Ты должен вести осторожно и быть на нашей стороне. Надеюсь, мои пожелания каким-то образом дойдут до тебя, даже если это письмо останется у меня. Может быть, тебе даже не нужно, чтобы я это говорил, и ты уже сейчас, будучи удивительно хитрым, ведешь эту войну изнутри. Мне нравится думать, что мои многочисленные разговоры о том, что ты выбросил свое будущее, не были напрасными.       Ракушки, приклеенные к конверту, взяты с пляжа, разве они не кажутся тебе красивыми? Я также сделал амулеты из них, один подарил Уизли, а другой - себе. Думаю, нам обоим не помешает немного магии из этого места, когда мы вернемся. Я думал сделать еще четыре - для Поттера, Грейнджер, Сириуса и мистера Поттера. Но я думаю, что Рон должен почувствовать себя особенным, в это не легкое время.       Если удача будет на нашей стороне, возможно, мы скоро увидимся.       Пожалуйста, будь осторожен,       Твой Драко

----------------------------

             ― Сохатик, тебе нужно встать.       Свет, проникающий через окно, ослеплял его, Гарри накрыл голову подушкой и еще больше свернулся калачиком на кровати.       — Гарри, серьезно? — за последние несколько недель укоризненный тон в голосе отца стал обычным явлением.       Максимум десять дней, вот же засранец.       Гарри знал, что так и будет. Он понимал, что Драко уйдет и вспомнит, что сидеть взаперти это ужасно и что он может использовать это время, чтобы жить счастливой жизнью, а не в военном лагере, как они жили в особняке.       Гарри набрасывался на всех подряд. Вчера вечером, когда Гермиона пришла поговорить с ним, он накричал на нее и сказал, чтобы она отвалила.       — Это нормально - скучать по нему, понимаешь? — сказала она, опираясь на дверной косяк. Гарри лишь проводил ее взглядом, на его лице появилось скучающее выражение. — Я тоже скучаю по Рону, думаю, что разлука с ним заставила меня смириться со многими вещами... С тобой это тоже произошло?       Смириться с чем? С тем, что он отчаянно влюблен? Он мог бы сделать это и с Драко в этой же гребаной комнате, спасибо большое. Гарри скрестил руки и посмотрел на окно, ожидая, что она уйдет, если он не ответит. Он ошибся.       — Ты должен сказать ему... Когда он вернется.       Гарри замер, всеми фибрами своего тела вдруг осознав, что его подруга только что предложила. Драко не должен знать, если бы он знал, что зеленоглазый мальчик испытывает к нему нечто большее, чем просто дружеские чувства, то, возможно, прекратил бы все то, что у них было... Он приложил немало усилий, чтобы объяснить блондину, что у него есть выбор, что Гарри не собирается злиться или что-то в этом роде... Он не сомневался, что это все произошло только потому, что Малфою сейчас не хватало Нотта.       Может быть, какая-то крошечная часть его (почти несуществующая, на самом деле) надеялась, что Драко влюбится в него между поцелуями и ночными разговорами... Ему хотелось, чтобы Малфой полюбил его, а не Нотта, чтобы ему больше нравились его поцелуи... или чтобы ему больше нравилось спать с ним (если блондин когда-нибудь осмелится сделать с ним что-то подобное).       Самым диким его желанием было надеяться, что блондин увидит его и подумает, что он самый привлекательный человек на планете, как чувствовал Гарри, когда смотрел на Драко. По крайней мере, красивее, чем чертов Нотт. Но это не произойдет. Гарри был худым неловким мальчиком... Да, благодаря квиддичу и целому году правильного питания, впервые в жизни он выглядел лучше, здоровее... Но Гарри видел Нотта, и, к его большому неудовольствию, брюнет был гораздо более приятен для глаз, чем он когда-либо будет.       — Я не понимаю, о чем ты говоришь, — упрямо ответил он.       — Ты любишь его, Гарри. Это очевидно, — заставьте ее заткнуться!       — Какого черта ты так говоришь, а? То, что мы делаем, ничего не значит, мне просто скучно, и ему тоже. Не надо проецировать то, что ты чувствуешь к Рону и ваши неудачные отношения, на то, что мы делаем. Потому что это не отношения. И я не хочу, чтобы это было так. Почему бы тебе не заняться своими делами, Гермиона? Хотя бы раз?       — Ладно, пусть будет так. Может быть, если бы ты не был таким твердолобым засранцем, они оба были бы сейчас здесь!— она шипела на него, наконец-то произнеся вслух то, что Гарри уже знал с тех пор, как они оба начали собирать вещи. Что это была его вина, и винить в этом больше некого. Она хлопнула дверью, уходя.       Сириус приподнял одеяло, оставив Гарри наедине с холодным ветром, проникающим через окно, и заставил его еще больше свернуться калачиком, чтобы побороть неприятные ощущения. Ему нравились его одеяла, в них он чувствовал себя в безопасности... К тому же он не стирал их с тех пор, как Драко уехал, поэтому чувствовал цветочный запах блондина...к настоящему времени они были настолько изношены, что, вероятно, просто воняли, но неважно.       — Проснись и пой!       — Они вернулись? — спросил он, поднимая подушку, чтобы посмотреть на них. Одного взгляда на лица было достаточно, чтобы понять ответ. Гарри сел, чтобы дотянуться до одеял, которые были откинуты на край кровати, а затем снова бросился на матрас, ощущая безопасное тепло простыней. — Я сейчас не в настроении.       — Мы даже не сказали тебе, что собираемся делать, — раздраженно заметил Сириус.       — Что бы это ни было, я не в настроении, — сказал он, закрыв глаза и пытаясь не обращать на них внимания, пока снова не уснул.

------------------

      Ужин был в самом разгаре, когда треск аппарации нарушил неловкую тишину, повисшую между ними.       Гарри застыл, чувствуя, как кровь запульсировала в сердце. Он чувствовал себя живым.       — Эй! Мы дома! — раздался голос Рона из гостиной.       Три недели, целых три долбаных недели, и на следующий день был день рождения Сириуса.       — Извините, что мы немного задержались! Хорек хотел провести защитный ритуал, а фазы луны еще не были подходящими.       О, ладно. Как непринужденно. Не было даже проклятого Патронуса, говорящего, что они останутся дольше, Гарри почти боялся, что их действительно поймали или где-то убили. Оказалось, что фазы луны были не совсем правильными . В шкафу что-то разбилось, возможно, несколько дорогих тарелок, судя по звуку. Черт.       Когда они вошли на кухню, первой заговорила Гермиона, хотя «заговорила», возможно, не совсем правильный термин.       — И ты не подумал, что было бы неплохо сообщить нам об этом? Вы сказали - неделя! Максимум десять дней! Мы все тут с ума сходили от беспокойства, а ты говоришь: "Эй, мы дома"? Я даже смотреть на вас не хочу. На вас двоих не хватит еды, я не учитывала вас, когда варила макароны. Съешьте батончик или что-нибудь еще, или не ешьте, какая разница.       Она выскочила из комнаты, и звук ее шагов по лестнице, эхом разнесся по всему дому. Гарри повернулся и посмотрел на них обоих.       — Я рад, что вы здесь, — затем он отодвинул недоеденную тарелку и встал. — Я больше не голоден, и отправился наверх, как и Гермиона.       Не успел он войти в свою комнату, как услышал голос отца.       — Удачи вам. В последнее время с ними не очень-то легко жить.       Гарри подумал, что все они могут просто пойти на хер.       В комнату ворвался звук проигрывателя. Бродяга перенес его в свою комнату на прошлой неделе, надеясь, что это хоть немного поднимет ему настроение. Звуки Queen успокаивали его, потому что это было похоже на присутствие Малфоя рядом, и хотя блондин сейчас был здесь, он был слишком зол, чтобы пойти и обнять его. Этот чертов ублюдок солгал ему в лицо перед уходом, пообещав вернуться раньше.       Его глаза были закрыты, но он услышал, как тихо открывается дверь, и приоткрыл один глаз, и первым, что он увидел, были светлые светящиеся волосы. Он снова закрыл их, полностью игнорируя его.       Песня сменилась, и зазвучала "Somebody to Love". Гарри подумал, что Вселенная просто специально это делает. Кто-нибудь может найти мне любимого человека? Каждое утро я просыпаюсь и умираю понемногу. Едва уже стою на ногах (Смотрю на себя) Гляжу на себя в зеркало и плачу Господи, что же ты делаешь со мной? Я всю свою жизнь верю в тебя Но утешения так и не получил О, Господи! Кого-нибудь (кого-нибудь), о Кого-нибудь (кого-нибудь) Неужели ты не хочешь полюбить кого-нибудь?       Песня была слишком близка к сердцу. Гарри мечтал, чтобы кто-нибудь полюбил его так, как Малфой любил Нотта... Чтобы хоть раз жизнь улыбнулась ему и дала то, чего он так жаждал.       Блондин ничего не сказал, он просто закрыл за собой дверь и встал на другой стороне комнаты.       Гарри не собирался говорить, если Драко даже не пытался. Он поправил очки и упрямо скрестил руки на груди.       — Ты собираешься злиться на меня вечно? — осторожно спросил Драко, прежде чем одарить его красивой ухмылкой. — Разве ты не скучал по мне?       Малфой не имел ни малейшего представления о том, как сильно он по нему скучал. Тем не менее, Гарри попытался сохранить то немногое достоинство, которое у него осталось, не ответив. (Он усердно работает) Каждый день (Каждый день) - Я стараюсь, и стараюсь, еще и еще Но все осуждают меня Говорят, что я схожу с ума Говорят, что у меня не все дома, Что у меня нет здравого смысла И вот мне уже не в кого верить Да, да, да, да       Драко начал повторять слова, но не воспроизводил, а просто... пел, его серые глаза сияли. Гарри не мог оторвать взгляд. Ооо, кто-нибудь, ооо, (кто-нибудь), Kто-нибудь может найти мне любовь? У меня нет чувства, у меня нет ритма. Я все время сбиваюсь с ритма (ты все время сбиваешься и сбиваешься). Я в порядке, я в порядке (он в порядке, он в порядке). Я не потерплю поражения (да, да). Я просто должен выбраться из этой тюремной камеры. Однажды (когда-нибудь) я буду свободен, Господи!       Каждую ноту Драко произносил так идеально, что казалось, будто он поёт для Гарри. Его сердце колотилось, он боролся с улыбкой, которая начала появляться на его лице, прикусив нижнюю губу.       — Это не работает, — сказал он, приподняв бровь, пытаясь вести себя так, будто Малфой не был самым красивым и милым созданием на свете. Вот он танцует под эту песню, предлагая ему свою самую лихую улыбку в своем репертуаре. Найди мне кого-нибудь, чтобы полюбить Найди мне кого-нибудь, чтобы полюбить       Драко, пританцовывая, направился к тому месту на кровати, где он сидел, театрально вращаясь и беззвучно произнося слова песни.       Малфой уперся коленями в матрас, ухмыляясь. Крещендо песни усиливало предвкушение того, что должно произойти. Он вдыхал восхитительный запах Малфоя и понимал, что у него не хватит сил отказать мальчику во всем, что он пожелает. К черту его гордость, Драко мог попросить его сердце, чтобы провести ритуал крови, и Гарри с радостью разорвал себе грудь, лишь бы отдать его ему. Кто-нибудь, кто-нибудь, Кто-нибудь, найдите меня Кто-нибудь, найдите мне кого-нибудь, чтобы любить Может ли кто-нибудь найти меня...       Голос Фредди Меркьюри наполнил комнату, Драко перестал беззвучно произносить слова и встретился взглядом со своими серыми, грозовыми, прекрасными глазами, зелеными. Кто-нибудь...       Его губы зудели, жаждая прикоснуться к губам Малфоя.       «Поцелуй меня, ты, великолепный придурок. Неужели ты не понимаешь, что я могу умереть, если ты этого не сделаешь? Мне нужно знать, что у нас все хорошо.» Любить?       И словно прочитав его мысли, Малфой поцеловал его в самый эпический момент всей песни. Его губы впервые за несколько недель прильнули к губам Гарри, согревая его сердце и стирая все мысли о ненависти к себе.       Сейчас их было только двое. Никаких драк, никакой охоты за крестражами, просто Драко целовал его после долгого путешествия.       Наконец-то дома.