Красное солнце пустыни

Часть 6.5. Акеми. Октябрь, 20 лет после рождения Наруто.

Polnalyubvi — Не покидай меня никогда, море

+++

Несмотря на все возражения Ичи, Акеми носится по Суне — и по Конохе, в которой они гостят вместе с еще несколькими перебравшимися в страну Ветра представителями клана Икимоно, — и таскает с собой детей. К счастью, помощников у нее хоть отбавляй — соклановцы, перебравшиеся сюда, мужья и семья, так что ей есть кому доверить их, если по какой-то причине приходится не брать с собой. Она в этом ничего такого не видит, потому что сама так выросла и от беспокойства Ичи отмахивается. Канкуро ее, к счастью, в этом поддерживает, поэтому Акеми продолжает поступать так, как считает нужным. Да и что может случиться с ее детьми? Эри два года, она любознательная девочка, но, в целом, тихая. Исаму-джи смеется, что на свою мать она похожа только внешне, а в остальном, видимо, пошла в отца. Акеми находит это страшно милым, потому что ей приятно любое сходство своих детей с их отцами. Вот Натсу — копия Канкуро, просто одно лицо. Еще и сложно с ним было во время беременности так, как и с его отцом, когда они сходились. Темари, все же, верно отметила, что с ребенком от этого ее брака только так быть и могло. Акеми с ней вслух не соглашается, потому что это наверняка обидит Канкуро, делая это только про себя. И все равно она ничуть не жалеет об этой тяжелой беременности и родах, которые ее измотали. Самое главное, что сын родился здоровым, пускай и слабеньким, но только первое время. Теперь зато и не скажешь, что Натсу мало весил и не кричал, а пищал. Еще и аппетит у него такой же, как у Канкуро! Акеми забавно наблюдать за тем, как он ест: Эри в его возрасте делала это аккуратно, а этот так, словно у него сейчас все отберут. Как с голодного края, ну, в самом деле! Она улыбается, наблюдая за тем, как Нана-оба кормит Натсу из бутылочки, умиляясь его пухлым щекам и причмокиванию губ. — Какой красавец, ну какой красавец! — восклицает Нана-оба, глядя на ребенка. — Удивительно красивые дети, Акеми! Эна такая хорошенькая, в нашу породу, а этот — весь в отца. Карухо и он просто одно лицо! Акеми смеется, не пытаясь даже поправить свою тетушку, потому что это совершенно бесполезное занятие. Она не со зла это, поэтому лучше не акцентировать внимание и лишний раз ее расстраивать. Главное, что она помнит у кого кто родился, не путаясь в этом, а остальное мелочи. Акеми оглядывается на Яхико, усадившего смеющуюся Эри на свою шею, и улыбается. Брат стал спокойнее, перестал злиться, и смотреть на него с племянницей одно удовольствие. Эри на руки он берет куда охотнее, чем Натсу, которого, кажется, пока побаивается, считая слишком маленьким. Смех да и только. — Присмотришь за ним, пока мы в Террариуме будем, ладно? — Акеми наклоняется и целует Натсу в макушку. — Мы быстро. Она оставляет тетушку с сыном на лавке, а сама заходит внутрь к Юэдэю, с которым они как раз собирались посмотреть, как в Конохе приживаются привезенные из Суны кладки с новыми черными ящерицами. Ее кузен, как специалист по кииро, забрал пару, чтобы получше изучить, но, кажется, ничего из этого не вышло. Ящерицы отличаются лишь по цвету и скорости, во всем остальном являясь точной копией тех, которые послужили им базой. Что ж, нужно запомнить и потом еще подумать с Накику что можно изменить и исправить. В Конохе они все равно ненадолго и скоро вернутся в Суну. Двойная свадьба уже прошла, и Акеми, как бы рада ни была навестить родную деревню, уже хочет домой. Она успела со всеми повидаться, всем показать сына — Мэйко-сан радостно понянчила его, даже слова не сказав о том, что правнук похож на столь нелюбимого ею Канкуро; ну и хорошо, что это не повлияло на ее отношение, — и теперь хочет вернуться к своей жизни. В Суне у нее теперь все, что для нее важнее всего, а в Конохе хорошо проводить время как гостье. Забавно, как все получилось. Акеми протягивает руки к ящерицам, обсуждая с кузеном, что нужно будет изменить и дополнить в Суне, когда слышит крик откуда-то со входа. Голос Наны-оба они оба узнают сразу, но когда выходят, та уже успела дойти до поместья, в котором сразу же поднимается страшная суматоха. Что к чему непонятно, только к крикам Наны-оба присоединяется голос Ичи, и это уже Акеми совсем не нравится. Она расталкивает родственников, краем глаза замечая, что Яхико, все еще с Эри, тоже подходит к ним. — Я не знаю, откуда она взялась! Я ее поймала, но она его укусила, и я… и он… — Нана-оба размахивает рукой, в которой зажата черная красноглазая ящерица. Акеми легко узнает ее и переводит взгляд на рыдающего на руках у Ичи Натсу. У ее мужа вид такой, словно ему сейчас самому станет плохо, поэтому она ловит его за плечо и буквально насильно отбирает сына. — Акеми, он… — Кто его укусил? Черная? — совершенно спокойным тоном спрашивает она, перехватывая запястье Натсу и рассматривая кровящий укус. — Ну, золотце мое, перестань плакать, мама сейчас все поправит… Юэдэй, стандартный антидот. Яхико, ты для чего пришел, дочь мне напугать? Свалил, быстро. — Его надо осмотреть, Акеми! — повышает голос Ичи. — Это же не обычная ящерица! — Из новой кладки, но она… Зря Акеми это сказала. Она морщится, замечая, как меняется Ичи в лице, и рявкает, чтобы все уже разошлись, потому что ничего не происходит. Она уносит сына в свою комнату, уже зная, что ей выскажет на это Ичи. — Ты хоть знаешь, что может быть из-за этого укуса?! Его надо в госпиталь, он… — Ничего. Это обычная кииро. — Это новая кладка, ты сама сказала! — Мы уже испытали яд, — Юэдэй пытается успокоить Ичи, но бесполезно. Тот смотрит на него так, что ее кузен предпочитает занять себя делом. — Мы испытали его на мне. Как видишь, я живая, — это тоже совсем не то, что хочет услышать Ичи, но это правда. Акеми точно знает, что из себя представляет этот укус. — Еще ни один Икимоно не умер от своего яда. Успокойся, пожалуйста. Сейчас Юэдэй даст антидот, и ты вылечишь ему руку. — Он не Икимоно! Или не вылечит. Акеми видит, что Ичи не в себе. Проклятье, только этого им не хватало! Она укачивает Натсу, крепко держа его за руку, когда ему делают укол. Юэдэй уходит, обещая привести своего отца и Канкуро, — уже по просьбе Акеми, потому что разбираться с Ичи в одиночку она не хочет, — и она морщится, готовясь к новому витку скандала. — Как ты могла оставить его со своей безумной теткой?! — Она не безумная, Ичи. Вылечи ему руку, — Акеми понимает, что он испугался, повторяет это про себя, но тоже начинает заводиться. — Ты должна была быть с сыном, а не носиться непонятно где, как ты любишь! — Что, прости? Ты ничего не перепутал? Ичи, я прекрасно слежу за нашими детьми! — Я вижу, как ты прекрасно следишь, Акеми! Он испуган из-за тебя! Что ты за мать такая? — Твои крики пугают его больше, придурок! — Что она за мать, значит?! Теперь у него и к этому есть претензии? Это совершенно несправедливо и обидно. Акеми не выдерживает и вскакивает с хнычущим Натсу на руках. Ичи, явно не закончивший говорить, пытается поймать ее за локоть, но она отступает и резко оборачивается, когда двери снова открываются. Исаму-джи смотрит на них встревоженно, как и маячащий за его спиной Канкуро. Последний сразу понимает, что происходит, и сам заходит в комнату, позволяя Акеми с сыном выйти в коридор. Исаму-джи легко залечивает укус и осматривает своего внучатого племянника. Акеми прижимает сына к себе, гладит по темно-русым волосам и ловит Яхико, чтобы проверить, все ли в порядке с Эри. Ее дочь, к счастью, ничего не поняла и не успела даже напугаться. Ну и хорошо, ну и славно. —Твои в ярости? — спрашивает брат. — Ну, или твой. Ичи вне себя был, по-моему. — Есть такое… присмотришь за Натсу тоже? Можешь уйти к Изаёй-сан, она посмотрит за обоими, я их буквально через полчасика заберу. В комнате бардак. Акеми плотно закрывает за собой дверь и смотрит на Ичи, который тяжело дышит, привалившись спиной к кровати. Канкуро держит его за плечи и кидает на Акеми тяжелый взгляд. Паническая атака, опять, а ведь их так давно не было! О своих обидах и злости она на время забывает, встревоженная состоянием мужа. — Ичи, — зовет его Акеми, опускаясь перед ним на колени. — Ичи, все хорошо. Все в порядке, с Натсу все хорошо, с Эри тоже все хорошо… Ичи, посмотри на меня, ну же. — Может, позвать Ино? — предлагает Канкуро, выдыхая, когда старший Ритсуми немного расслабляется, позволяя Акеми себя обнять и цепляясь пальцами за ее майку. — Потом, пока ему надо успокоиться, — Акеми ласково гладит его по волосам, целует в висок и повторяет, что все хорошо, просит дышать и слушать ее. К Ино на следующий день Ичи идет как никогда неохотно. С Акеми он почти не разговаривает, да и она все еще злится, поэтому особенно и не лезет к нему. У нее внутри все кипит: неужели, он в самом деле считает ее плохой матерью? Она, конечно, знает, он он недоволен целым рядом вещей, но ведь не настолько? Ей не дает это покоя, хотя она и делает вид, что все в порядке. Говорить с Ичи у нее об этом пока никакого желания нет, все силы уходят на то, чтобы уговорить его согласиться на поездку на Косен. Это Канкуро уже в Суне зажимает ее в одном из укромных уголков дворца Казекаге и пытливо заглядывает в глаза. — Говори давай, что у тебя, — велит он. Акеми хмурится и отводит взгляд, но Канкуро цепляет ее пальцами за подбородок, не давая отвернуться. — Говори. — Я плохая мать? — Что за бред? — искренне удивляется Канкуро. — Кто тебе такое сказал? А, хотя… Хотя и так ясно, откуда у нее такая мысль в голове. Акеми шмыгает носом и прижимается к своему мужу, — неофициальному, но разницы-то никакой нет, — обвивая его руками за пояс. — Ты же сама понимаешь, что он наговорил это, перепугавшись за Натсу. — Он сказал то, что думает на самом деле. — Глупости не говори, — он целует ее в висок, крепче прижимая к себе. — Ты прекрасная мать, Ичи тебе то же самое скажет, когда вы помиритесь. Знаешь же, что он долго на тебя сердиться не может. Только вспомни, как он бушевал, когда узнал, что мы с тобой трахаться начали тайком прежде, чем он дал добро! Акеми прижимается щекой к его плечу и очень надеется, что это так, но не заговаривает с Ичи, занимая себя подготовкой к отпуску. Собираются ведь не только они, а вся их семья, кроме Темари, запланировавшей отпуск с Шикамару где-то еще. Может быть, он наконец-то сделает ей предложение руки и сердца? Акеми на это очень надеется, потому что Темари и так уже заждалась. Сборы проходят суетно, но быстро, и уже к концу месяца они отправляются в путь большой и шумной компанией. С детьми все возятся по очереди, хотя больше всего времени с ними проводят Сай, Дейдара и Ичи. Со своим мужем Акеми даже не спорит: раз он хочет показать ей, как надо смотреть за детьми, то пускай. Она лучше у Канкуро под боком посидит, ей и там хорошо. Обидно только до ужаса, но она молчит и не нагнетает. Расслабляется только на Косен. Они снимают красивый аккуратный домик, раскладывают все вещи и начинают отдыхать. Особенно приятно смотреть на Гаару, которого Широгику тащит в воду. Акеми радуется, наблюдая за ними, и подкидывает в воздухе Эри. Ее она к водной глади несет сама, брызгает водой и смеется, видя, как дочери это нравится. Она у нее девочка нежная, пусть и не такая, как Катсу, поэтому с ней нужно осторожно. Это Тайму и Натсу можно в воду кинуть, зная, что они не испугаются, а с Эри и тем же Эники нужно действовать иначе. До поместья Росоку они добираются только через несколько дней. Эри и Натсу остаются под присмотром Сасори, который бдительно следит за всем выводком, а Акеми, Канкуро и Ичи идут смотреть то, что осталось от дома Ритсуми. — Я посмотрю, что там в саду, — Канкуро ловит взгляд Акеми и кивает ей на Ичи. Ему уже надоела эта холодная война, о чем он ей в очередной раз напоминает. Она и сама от нее устала и хочет поскорее помириться, поэтому ловит Ичи за руку и переплетает их пальцы. Акеми знает, что ему нелегко и даже страшно, поэтому ей нужно быть с ним рядом. Обиды могут быть какими угодно, но он не заслуживает оставаться со своими страхами наедине. Они поднимаются вверх по ступенькам, проходят в дом и останавливаются. Ичи обводит взглядом стены, и Акеми понимает, что он вспоминает свою жизнь здесь: каким был мраморный пол, не покрытый слоем пыли и листвы, как выглядели стены без глубоких трещин, каким было это поместье наполненное жизнью. Здесь ведь прошло его детство, безоблачное и счастливое, как он может не скучать? — Такое огромное, — бормочет Акеми, когда Ичи отпускает ее руку и заходит в одну из комнат. Она идет следом, с любопытством осматриваясь. О поместье она знает только со слов самого Ичи и Накику, да и то они помнят все весьма смутно. — Мне оно казалось больше в детстве, — глухо говорит Ичи, замирая у окна. — В детстве все кажется больше. — Здесь раньше стоял огромный стол. Мы залезали под него, когда играли с Кику в прятки или шалаш ниндзя… Акеми прислушивается и пытается представить все, что описывает Ичи. Этот самый стол, занавески на окнах, стоящие в углах цветочные горшки. Она медленно подходит к Ичи и обнимает его сзади, обвивая руками за пояс и прижимаясь к нему щекой. Представить своего мужа мальчишкой ей удается легко, легко представить и насколько счастливым он тут был. У него же были родители, дедушка, — и бабушка, пускай и урывками, — дядя и сестры. Большая дружная семья, которую он так сильно любил, пока у него все не отобрали. Несправедливо и жестоко, а все из-за того, что Данзо хотел их кеккай-генкай. Будь он трижды проклят, старый урод. Как жаль, что его никто раньше не прикончил! Акеми бы многое отдала, чтобы избавить Ичи от этих тяжелых и дурных воспоминаний, которые все не дают ему покоя. Но, может, ему в самом деле поможет отпустить прошлое эта поездка? — Мы были в коридоре, когда это все произошло… когда на нас напали, — Ичи тяжело говорить, он не любит вспоминать нападение, потому что каждый раз переживает все заново. — Вернее, Кику с Широ были. Я услышал, как кричала мама и кинулся в дом. Я до сих пор помню их красные глаза. Они не увидели нас только благодаря инка. А если бы увидели, то забрали бы в Коноху, в Корень. Акеми вспоминает, каким был Сай, и не хочет даже представлять, что Данзо мог бы сделать с Ичи, Накику и Широгику. Она крепче обнимает его, вдыхает запах ежевики и смородины, радуясь тому, что ее дед, которого она таковым называть отказывается, сдох. Жаль только, что так поздно. — Я помню крики в Танзаки, — делится Акеми собственными воспоминаниями. — Но больше, как плакал Яхико. У меня не получалось его успокоить. — Широ была тихой. — Вам повезло. И им с тобой повезло, что ты у них был. Ичи отмирает и поворачивается к ней лицом. Акеми запрокидывает голову и рассматривает его, тянется к его щеке, ласково касаясь ее пальцами. — Акеми… — Твоя мама перестала быть шиноби, когда ты родился. Прости, что я так не могу. — Ты не должна, ты правда не должна. — Но тебе было бы спокойнее, — она вздыхает и смотрит в окно. Сад зарос, а ведь прежде, наверняка, был очень красивым. — Я знаю, что ты считаешь меня несерьезной. Ты думаешь, что я понятия не имею, что делаю, да? — Будто бы я знаю, — его губы трогает едва заметная улыбка. Акеми улыбается в ответ. — Просто… я веду с Эри и Натсу себя так, как было у нас с Яхико, как я сама после мамы… у меня не было другой мамы. Я не знаю, как мне быть хорошей для… К себе ее Ичи прижимает неожиданно сильно. Он зарывается носом в ее волосы, стискивает так, словно боится, что Акеми вот-вот куда-то пропадет. Она обнимает его так же крепко, комкая пальцами его футболку. — Ты и так хорошая, просто я боюсь, что что-то случится. — Ничего не случится. Ничего не случится, я тебе обещаю. Дома всегда все будет хорошо, нас будет трое, а детей двое. Или больше, кто знает? Когда Канкуро присоединяется к ним, Акеми улыбается уже искренне и светло, притягивая его к себе за поцелуем и тут же поворачиваясь к Ичи, чтобы прижаться и к его губам. Все будет хорошо, всегда.

Часть 6.5. Генма. Декабрь, 20 лет после рождения Наруто.

Kids Now — Scooby Doo

+++

Стать отцом впервые, как к этому ни готовься, очень волнующе и необычно. Особенно отцом не одного, а сразу троих детей, которые похожи друг на друга как копии, один только несколько отличается цветовой гаммой. По крайней мере, спустя месяц после рождения Хану, в отличие от Хару и Хаку, демонстрирует карие, а не серо-голубые глаза, а вот редкие волосики у него на голове куда светлее, чем у братьев. Тройняшки ещё совсем крохотные, но это не мешает новоявленной семье появляться с ними на улицах деревни. Ино взяла трёхмесячный перерыв в госпитале, а Рокудайме Хокаге, от всей души поздравив друзей, добавил им пару лишних выходных и составил расписание так, чтобы в случае чего они могли чередовать работу. Так-то, когда они втроём гуляют, каждый на себя берёт по ребёнку, а вот когда кто-то один с тремя — становится сложнее. И это они пока запеленованные и спят большую часть времени, а когда ползать начнут… Ино всё ещё ходит гордая и надутая, словно подвиг совершила. С другой стороны, наверное, родить троих детей разом — это действительно подвиг, а ведь ещё, по словам Ино, всё шло строго в соответствии с намеченным планом. По крайней мере, тройняшки родились как по нотам: двадцать восьмого ноября, спустя ровно девять месяцев после их свадьбы. Сакура, глядя на свою лучшую подругу, только вздыхает: она считает, что им с Наруто и Какаши пока рано, нужно много успеть сделать, а вот Узумаки явно не против своего на руках потаскать. При этом он, всё же, умудрился как-то сдать экзамен на чунина и теперь под суровым взором жены серьёзно готовиться к следующему, чтобы стать джонином. Не менее суровая младшая Хьюга не позволяет отлынивать и Сарутоби Конохамару, напоминая, что он вообще-то громче всех орал, что станет преемником Узумаки во главе деревни. Ему ещё рановато, конечно, да и Наруто не в следующем году получит плащ Нанадайме, но Ханаби-чан напоминает, что чем раньше начнёшь вкалывать, тем раньше это даст плоды. Младшего брата Икимоно Акеми она уже распределила в будущего начальника новой полиции, которую обязательно сформирует если не Шестой, то Седьмой, так что и за ним бдит, без всякого бьякугана вселяя ужас одним взглядом. А вот Хината и Неджи, которые после невероятных приключений на Луне всё-таки дошли до алтаря, вовсю занимаются кланом и его реорганизацией. Хиаши-сан пока всё ещё официально глава, но, судя по всему, это ненадолго. Железная дорога между странами потихоньку строится, Коноха растёт — у них даже появился новый район на скале Хокаге, куда не только из страны Огня подтягиваются новые жители, но кто-то даже мигрирует из мелких пограничных. В преддверии одного из выходных Генма внезапно обнаруживает, что он дома один — Ино, захватив с собой детей, отправилась с Райдо в небольшую деревеньку поблизости, чем-то закупиться для их нового дома, который они приобрели совсем рядом с кварталом Яманака. Всё-таки, их теперь шестеро, жилплощадь должна соответствовать, а одним из важных критериев выбора было иметь при этом довольно крупный сад, где можно и небольшую тренировочную площадку устроить, и посадить плодовые деревья, как хотела Ино. Про клумбы и говорить не стоит — если дом не утопает в цветах, это не дом Яманака. Точнее, уже почти год как Ширануи, но это детали. Вернутся его жена, напарник и их дети только завтра, так что Генма решает вечером пропустить стаканчик с теми коллегами, которые тоже свободны. Первым делом он заходит к своим бывшим сокомандникам, а Гай и Эбису обещают поспрашивать остальных. В «Камуи» обычно собирается молодёжь, да и их поколение, конечно, ничего не имеет против, чтобы присоединиться, но в этот раз они решают пойти в разрекламированный бар, который открылся как раз в новом квартале. Вроде как владелец — один из переселенцев из Травы, будет интересно попробовать их фирменные напитки. Приходят в итоге Гай с Анко, Ибики и Аикава, Эбису в вечном одиночестве, Аоба и, к удивлению Генмы, Ямато и Неджи. А ещё две дамочки и парень чуть постарше Хьюги — как объяснил Аоба, из отдела криптоанализа. Ах да, эта блондиночка со странными очками — та самая Шихо, про которую рассказывала Ино. Генма с ней как-то особо и не сталкивался, а, может, просто не запомнил. Он не так уж часто работает с криптоанализом. Вторая, темноволосая, представившаяся Томоко-сан, ему совершенно незнакома, как и парень — Дайки, оказывающийся братом Томоко. Почему-то на Генму он смотрит совсем недружелюбно, но при этом пожимает руку и даже вежливо здоровается. У Аобы, как ни удивительно, много друзей и знакомых в самых разных сферах. Он каким-то образом сочетает в себе скрытность и весёлый характер, притягивающий к нему людей. Генма заводит разговор с Гаем, точнее, это больше похоже на подразнивая и сплетни из жизни двух новоявленных женатиков. Всё-таки, что у Анко, что у Ино темпераменты ого-го, и Генма с Майто даже умудряются находить какие-то общие черты у столько непохожих друг на друга девушек. Интересно, Митараши когда-нибудь решится на ребёнка? А то она пока как раз рассказывает Аикаве о том, как, наверное запарно иметь сразу три орущие козявки. Нанасэ морщится и тяжело вздыхает: у неё самой двое: один приёмный и девочка от Баки, родившаяся в прошлом году. Суровости наличие детей у подруги Гая не убавило, но она справедливая, и воспитывать умеет, неважно, своих или чужих. Генма такие радикальные методы не любит, — всё-таки, ему и побаловать мелких хочется, — зато у Аикавы и Ибики тут в помощь ещё есть Чиву, который с большим удовольствием нянчит детей, почти перестав ходить на миссии. Он теперь занимается искусством, а ещё помогает Куренай с Мираи, уже на постоянной основе переселившись к ней из своей мастерской. — Генма-сан, я видела вас с сыном, — вдруг влезает в разговор Томоко-сан. Генма чуть поворачивает голову, перекатывает во рту сенбон и вежливо улыбается. Да его кто только уже не видел с сыном. А точнее, с сыновьями. — Мужчины с детьми выглядят так… мужественно! Генма на всякий случай чуть отодвигается. Они в баре сидят где-то часа полтора, но эта, видимо, наклюкаться успела. Женщина не сказать, что отталкивающая, но подозрительный румянец на её щеках и восторженный взгляд блестящих тёмных глаз ему совсем не нравятся. Обычно Генма везде ходит с Райдо, так что к нему и не лезут-то особо, если он сам не проявляет никакого интереса. А тут что-то пошло не по обычному сценарию. Генма никогда не был обделён женским вниманием, как и Намиаши. У них были и случайные связи, и попытки найти кого-то в их своеобразные отношения до Ино. Причём, не сказать, что девушки там были инициативные, может, именно поэтому их маленькая принцесса собой затмила всех? Эта вот, кажется, точно инициативная, и тот факт, что Генма вообще-то женат, её не останавливает. Он выразительно смотрит на братца Томоко-сан, но тот ухом не ведёт, предпочитая не замечать вызывающее поведение старшей сестры. Генма поспешно отпускает какую-то нейтральную шутку про отцов и детей и отчаливает в сторону барной стойки, где засел Неджи в гордом одиночестве. — Я с тобой пить не буду, семпай, — предупреждает Хьюга. — Мне уже хватило. — Да ладно тебе, — миролюбиво хмыкает Генма. — Зато, можно сказать, ты переплюнул всех в своей команде, показал настоящую силу юности. — О чём неустанно напоминает половина деревни, — язвительно отзывается Неджи, и всё-таки берёт протянутый Генмой стакан. Как-то тяжело вздыхает и одним махом опрокидывает в себя содержимое. — А что это ты вдруг решил присоединиться? — Гений клана Хьюга вообще редко выходит куда-то без своей обожаемой жены. — Мне кажется, Хината беременна, — огорашивает Неджи, наклоняясь чуть ближе. Его длинные волосы мажут по отполированной до блеска стойке, и парень нервным движением откидывает их за спину. — Кажется? Разве у тебя нет бьякугана, чтобы посмотреть? — Есть, но я не хочу. Она мне ничего не говорила, это будет… неэтично? — А ты как вообще пришёл к этому умозаключению? — Она ведёт себя не как обычно. — Возможно, готовит тебе сюрприз? Неджи вздыхает и просит бармена повторить, предупредительно беря ещё и стакан воды. На его лице отражается такая борьба, что Генма огромным усилием воли давит смешок который тут будет совсем не к месту. Если всё так и есть, Хиаши-сан, наверняка, обрадуется. Как точно бы обрадовался Иноичи-сан, если был бы жив и увидел своих внуков. Ино регулярно ходит с матерью на кладбище, рассказывая на могиле что происходит в её жизни, да и Генма с Райдо к ним присоединяются, когда могут. Домой он возвращается поздно, но не слишком: он не последним ушёл из бара, отчалил в то же время, как Ибики и Аикава, которые должны забрать детей у Куренай и Чиву. На полпути к дому он напрягается, потому что ему кажется, будто за ним следят. За годы работы шиноби его чутьё неплохо развилось, но кому могло понадобиться наблюдать за ним в родной деревне? Генма непринуждённо свистит, делает вид, что чешет шею и осторожно сканирует взглядом пустую улицу. Может, у него просто паранойя? Всё-таки, он уже отвык оставаться в одиночестве. Трое детей, шумная жена, да и Райдо сколько лет у него почти бессменно под боком… Почему-то добраться до их семейного гнёздышка кажется ему сейчас самой желанной в мире целью. Генма ведь уже слышал слухи про куноичи Щимо, которая словно бы из популярных в кино ужастиков в этот мир вылезла. Они особенно впечатлили Наруто, который, несмотря на всю свою храбрость, почти до паралича боится всего мистического. Генма над этим только посмеивался, но вот он вышагивает по безлюдной улице, где уже скоро отключат на ночь фонари, и ему совсем не смешно. Интересно, как Сай выдерживал жуткий взгляд, который словно прожигает насквозь из ниоткуда? Или та куноичи в кого-то другого была влюблена? Да нет, Ино точно говорила, что в пришибленного художника из четвёртой и седьмой команд. Его жена ещё вроде как у Хитори Хошиме запасалась амулетами. Может зайти к ним с Киоямой в аптеку? Там же и освящённые талисманы теперь они вроде продают. Генма ускоряет шаг, и на повороте чуть ли не сталкивается с Томоко-сан. Вроде она же осталась в баре? Каким образом попала на его улицу, причём раньше него самого? — Генма-сан, — тянет женщина, запинаясь и падая ему на грудь. Генма поспешно оглядывается, но увы — вокруг никого, кто мог бы ему помочь. А, скорее, не ему, а ей. — Вы далеко живёте? — безнадёжно спрашивает Генма, отодвигая от себя работницу отдела криптоанализа и, хитро разворачивая к себе спиной, подхватывает её подмышки. Всё же, оставлять явно пьяную женщину валяться посреди дороги — не в его правилах. Ино, конечно, не понравилось бы, что на него кто-то вешается, но она не оценила бы, и оставь он, как последний мудак, кого-то в подобном состоянии без помощи посреди ночи. Не так его мама воспитывала. — А вы хотите ко мне зайти? — кокетливо спрашивает Томоко-сан. — Я хочу помочь вам добраться до дома без происшествий. — На чай? — Она его, кажется, вообще не слышит. Где её брат-то, блин, родной, потерялся? — Скажите ваш адрес. — Так прямо рядом с баром, — томно шепчет Томоко-сан. Это что, ему опять весь путь обратно проделывать? Генма внутренне проклинает себя за дурацкую идею выпить сегодня вечером. Но кто ж знал? Зачем вообще Аоба их с собой притащил? Он-то сам весь вечер играл в гляделки с Шихо-сан, видимо, пытались рассмотреть что там у каждого за их странными очками. Зато ощущение слежки и чужого взгляда исчезло: то ли Томоко-сан спугнула сталкера, то ли сама им и являлась. Последнее более, чем вероятно. Закидывая её на плечо, Генма использует чакру, чтобы скорее добраться до опустевшего бара, и, к своему безмерному счастью, находит там Дайки. Сдаёт женщину ему на руки, вежливо прощается, снова получая очень недовольный взгляд парня — ну вот чем он ему не угодил? — и возвращается домой, почти что используя технику телепортации даже без Райдо и Иваши. Нет, определённо, в ближайшие пару лет он лучше будет заниматься домом и семьёй, а не гулять с друзьями. По крайней мере, не убедившись предварительно в том, что там только знакомые лица. Аоба, блять, подсобил. Генма, наверное, в жизни так не скучал по Райдо и Ино, и как никогда ждёт их с детьми скорейшего возвращения.

Часть 6.5. Гаара. Май, 22 года после рождения Наруто.

A.C.T. — Happy

+++

Иногда Гаара вспоминает тот ужасный год, когда Раса был в Суне и пытался отвоевать обратно своё место Казекаге. Вспоминает все свои сомнения, всю неуверенность, а ещё — совершенно детское и наивное желание понравиться отцу, получить от него хоть какую-то похвалу. Её он так и не получил, хотя Раса извинился за кое-какие ошибки и рассказал, что мать и дядя Гаару любили. Вот и всё, но ему и этого достаточно. Пусть даже отец до самой смерти тянул с этим признанием. Прошло уже почти пять лет, и сегодня у Гаары куда больше поводов для радости — что в целом, что конкретно в ближайшую неделю. Мало того, что один из его лучших друзей женится, так он ещё и уговорил Гаару быть свидетелем! Почётное место шафера досталось Неджи, но тут ничего удивительного — у Казекаге нет времени в чужой деревне, пусть и союзной, организовывать такое мероприятие, а у Неджи в помощниках мало того, что вездесущая Ширануи, так ещё и Хината. Бывшая скромница, боявшаяся при Наруто слово вставить теперь уверенная наследница клана, которая поднаторела в том числе в планах управления делами и организацией поместья. Гаара не совсем уж в курсе что у них там да как, но новости получает — Рок вообще любит писать про друзей и сокомандников — и знает, что Хината ждёт долгожданных наследников, причём сразу двоих. Мальчишек. Хиаши-сан, говорят, на радостях так напился, что пришёл под окно женатых спеть благодарственную песнь. Подзабытая за столько лет серенада Неджи в качестве предложения руки и сердца вновь стала одной из самых обсуждаемых сплетен Конохи, пока все не переключились на свадьбу Ли Рока. У этих-то с их наставником тоже целый спектакль был! Вот и гадают, как сама свадьба пройдёт. Хотя, Тентен вряд ли позволит своему возлюбленную учудить что-то из ряда вон выходящие. С другой стороны, свадьба раз в жизни бывает, а Такахаши — которая скоро станет Ли — умеет бывать и оторвой, только редко это делает, у неё же перманентная головная боль в виде парня и сенсея. — Ты готов? — Широгику появляется совершенно бесшумно и поправляет бабочку, которую Гаара никак не может адекватно прицепить к костюму. Это брошь, потому что к его одежде бы не подошла другая, а вот Широ ловко подцепляет её и устраивает на кармашке. — Думаю, да. Он сжимает её ладонь на мгновение и выходит из помещения. Они вместе, но не официально — потому что Широ ещё нет восемнадцати, а ещё потому что если они вдруг объявят об отношениях, совет начнёт давить на них. Всё-таки, Гаара Казекаге, так что раз у него появилась девушка, все будут ждать того, что они узаконят отношения. Гаара не то чтобы против, но Широ, как и все Ритсуми, терпеть не может давления, а ещё совершенно не планирует следовать примеру сестёр и Акеми-чан и сидеть дома с детьми. Она слишком для такого молода, а ещё слишком любит свою независимость и профессию. Хотя Гаара сам себе признаётся, что хотел бы, чтобы она почаще бывала в Суне и пореже — за её пределами. Всё же, Широгику занимается опасными миссиями, и даже её брат уже успокоился и осел в госпитале на постоянке. Приглашённых много, кому-то не терпится поговорить с Казекаге, но он пока вежливо напоминает, что ему надо быть со своим другом, ведь Гаара — свидетель. После окончания главной церемонии он с радостью уделит время и остальным, особенно Наруто, которого давно не видел. Гаара знает, что вот Узумаки тоже хочет детей, а Сакура пока не готова, хоть и не настроена на решительный отказ. Она просто очень занятой человек, как и Рокудайме, а Наруто ещё и старается для того, чтобы в своё время получить пост Хокаге. Гаара почему-то уверен, что долго он на нём не останется. Учитывая, что Ханаби-чан уже упорно готовит Конохамару-кун к тому, что он должен переплюнуть своего кумира. Младшая сестра Хинаты очень деятельная девочка. Она и Яхико ведь пинает, хотя тот и сам балду не гоняет: после Исаму-джи, учитывая, что Акеми давным-давно обосновалась в Суне, он планирует стать главой клана. Ну, или главой полиции, которую вроде как собираются возродить в Конохе. К Ханаби как раз подходит Широгику, у них завязывается разговор, а затем обе девушки удаляются к остальным гостям — очевидно, чтобы отыскать друзей. Ничего классического в свадьбе Рока и Тентен нет, помимо церемонии. Он в зелёном костюме — ладно хоть нормальном костюме, а не в трико; Тентен — в задорном ярко-оранжевом ципао. Сегодня у неё распущенные волосы, мягкими волнами опускающиеся до талии. И в руках букет ярко-оранжевых гербер. Гаара уже начал с подачи Ино разбираться в символике цветов, и знает, что они означают удачу, счастье, веселье и оптимизм. Самое то для этой пары. Вокруг носятся дети — их стало как-то подозрительно много, хотя большинство как раз из Суны. Впрочем, Куренай-сан присутствует с дочерью, Ино — с тройняшками, которым всего полтора года, но шороху они наводят на десятерых. Кто сегодня за ними бдит — Гаара не знает, но вроде как кто-то бдит. Скорее всего, Чиву-сан на пару с Генмой-сан и Райдо-сан, а ещё Гай-сан, ну и мамы отпрысков. Хотя те же Ино, Акеми и Накику уже стоят в сторонке и о чём-то шепчутся, поглядывая на торт. Наверное, пытаются понять, не стоит ли спрятать его до того, как чей-нибудь ребёнок в нём обнаружится. Самые вероятные варианты: Тайма или Натсу. Интересно, где потерялись Сай с Дейдарой? Не сказать, что они самые близкие все люди для Рока и Тентен, но брачующиеся настояли на том, чтобы Гаара приехал по возможности со всей семьёй. Удивительно, насколько Рок думает всегда больше о других, а не о себе. — Я безмерно счастлив, что ты смог присутствовать, мой друг! — Рок чуть ли не плачет, заключая его в объятия. — Мы с Тентен решили отправиться в свадебное путешествие в страну Чая, так что потом заглянем и к вам! — Буду очень рад, — пожимает ему руку Гаара. — Покажу тебе оранжереи, у меня… Внезапно он начинает стесняться. Рок склоняет голову к плечу и ожидающе на него смотрит, округляя и без того круглые большие глаза. — У меня есть отдельная для всех тех цветов и суккулентов, которые вы мне посылали из Конохи, — со вздохом признаётся Гаара. Непонятно вообще почему в этом так трудно признаться. Ли это, например, приводит в такой восторг, что он действительно пускает скупую слезу и обнимает ещё сильнее — до хрустящих костей. Гаара в последний год начал как следует тренировать тайдзюцу с подачи Широгику, которая заявила, что негоже Казекаге полагаться только на песок, но всё же до уровня Рока ему ещё очень далеко. Если он вообще когда-нибудь сможет его догнать. Очень быстро молодожёна выхватывают другие желающие поздравить, а девушек Гаара замечает в той стороне, где Тентен решает бросить букет. Попадает он не в чьи-то руки, а улетает так далеко — всё-таки, речь о специалистке по оружию — что приземляется на голову Широгику, которая как раз пробует какую-то закуску из овощей. Она принимать участие в таком не планировала и, быстро стаскивая герберы с волос, поспешно суёт в руки стоящей рядом Риры. На какое-то мгновение у них завязывается потешная попытка пересучить букет одна другой, в процессе которого бедный символ следующего замужества теряет весь свой товарный вид, а потом Рира просто суёт его проходящему мимо Саю и исчезает. Широ тоже исчезает — вот только что обе девушки были на глазах Гаары, а теперь он замечает лишь колеблющийся, словно при сильной жаре, воздух, да и тот скоропостижно становится нормальным. Сай выглядит не растеряно, а задумчиво, вертя в руках неожиданно полученный атрибут свадьбы. Что у него в голове — можно только гадать. Он, впрочем, довольно быстро выцепляет взглядом Дейдару и с решительным видом направляется к нему. Видимо, тоже решил осчастливить ближнего своего — Катсу уже четыре года, а её родители так и не договорились будут расписываться или нет. Гаара обожает всех своих племянников — и родных, и названных, но у Катсу особый шарм, потому что она спокойная. Настолько спокойная, что устроенный её отцом фейерверк на дне рождении Таймы и Эники её напугал до такой степени, что девочка теперь боится отзываться на своё имя. А Дейдара две недели пребывал в печали, потому что она просилась жить к дяде Сую и тёте Карин. Скоро Орочимару начнёт звать дедушкой, вот это номер, конечно, будет. Пока у неё единственные дедушки — это Эбизо-сама и Баки-сенсей, но Гаара не сомневается, что змеиный санин тоже таковым рано или поздно станет. Эри тоже Гааре ужасно нравится, но она вот куда больше подвержена влиянию той же Таймы, с которой они подружки не разлей вода. К тому же, это больше дочка Акеми, а не Ичи, и характером, скорее всего, пошла тоже в неё. Единственное, что всех ставит в тупик: старшая дочь Акеми явно интересуется марионетками, а вот ящерицы её не так уж сильно и привлекают. От мыслей про детей Гаару отвлекает всё также Рок, предлагающий поучаствовать в конкурсах, которые специально подготовил для самых спортивных гостей. Гаара сначала готовится отказать, а потом замечает, что среди участников — Наруто, Неджи, даже Рокудайме, и решает, что на его репутации это, наверное, никак не отразится. Гай-сан, конечно, тоже тут как тут — мало того, что конкурсы придуманы его любимым учеником, так ещё и его вечный лучший друг и соперник участвует! Для куража всем дают глотнуть настойки, которую прислала Чиё-сама, лично проследив за тем, чтобы всё добралось в целости и сохранности. Она, конечно, не ради Рока и Тентен явилась, а навестить «так и не помершую ещё калошу Гакари», но щедрот своих отсыпала и молодым. Скорее всего просто потому, что представила в каком состоянии все могут окончить после этого праздника. И кто как, а Гаара действительно оканчивает не в самом лучшем. Но и не в самом позорном, потому что Широгику вовремя уводит его в ту квартиру, которую ему предоставили. — Кажется, отжимания на руках в конце были лишними, — хрипит Гаара, пытаясь сосредоточиться на одной точке на потолке, чтобы голова кружилась не так сильно. — Кто выиграл? — Как ни удивительно, Неджи, — хихикает Широгику. — Но это, наверное, потому, что он меньше всех выпил. Хорошо, что ты не взял с собой тыкву. — Возможно, с ней я бы раньше сошёл с дистанции! — стонет Гаара, переворачиваясь на бок. Да, так намного лучше. Желудок он уже опустошил, хорошо, что не стал сильно набивать живот. С другой стороны, наверное, поэтому его и развезло с трёх рюмок. Гаара никогда не умел пить, а настойка Чиё-баа — это что-то вообще запредельное. Его стошнило-то, наверное, даже не от всех этих кувырканий, а от какого-то рыбного послевкусия на языке. — Спи, — Широгику ложится рядом, и Гаара зарывается носом в её шею. Она очень слабо пахнет бумагой и чем-то свеже-нейтральным, что действует на него настолько умиротворяюще, что Гаара быстро проваливается в сон. Впереди ещё два дня в Конохе, в которые он может расслабиться. Надо придумать, куда они с Широ и остальными друзьями могут сходить. Только не в кино на фильм ужасов, а то ужасов, видимо, и в реальной жизни у него скоро будет немало. Гаара уже получил официальное письмо, что Ямамура Саори стала Каге Щимо. Эту куноичи он так и не успел лицезреть собственными глазами, но что-то ему подсказывает, что сотрудничество с ней не будет лёгким. Учитывая, что почти все его подчинённые отказываются брать миссии в стране Мороза. Ночью ему снится целая серия кошмаров, и успокаивается он только просыпаясь и чувствуя тёплые объятия посапывающей Широ. Нет, больше никакой настойки Чиё-сама!

Часть 6.5. Сасори. Февраль, 22 года после рождения Наруто.

The Hatters — Я делаю шаг

+++

Все-таки дети — которые уже давным-давно не дети, потому что своими собственными успели обзавестись, пускай и не все, — ставят Сасори в ступор. Он не успевает понять, когда и как они так выросли, потому что те же Ичи, Накику и Широгику у него до сих пор стоят перед глазами порой такими, какими он увидел их впервые: уставшими, испачканными непонятно в чем детьми, на которых он наткнулся в пещере. А теперь, поглядите-ка, выросли, стали семейными людьми, хотя младшая еще только встречается с Гаарой. Что-то подсказывает Сасори, что у Казекаге с его девушкой все серьезно, недалеко и до свадьбы, пусть они и не торопятся. В отличие от остальных. Ичи и Канкуро становятся отцами в третий раз. Как и во время прошлой беременности, Акеми было тяжело, но выглядит она, в целом, довольной и счастливой. Дочь и двое сыновей; Эри и Натсу и Джииро, полный набор, и он надеется, что на этом они остановятся. Хотя они и больше двух заводить не собирались, если бы не очередная случайность. Сасори мог их упрекнуть, если бы Накику сама не ждала ребенка, которого никто не планировал. Зато Сай, конечно, ужасно обрадовался. У них уже есть двойня, над которой чахнет Сай, на каждом углу кричащий о том, что это его дети, — большинство даже не обращает на это особого внимания, уже привыкнув к выходкам художника, — а теперь будет еще один мальчик, если верить тому, что сказали на осмотре. Сасори, все же, предпочитает подвергать слова медиков кое-каким сомнениям, хотя поводов и нет. В последние годы медицина в Суне стала намного лучше, за что стоит сказать спасибо помощи из Конохи. Сасори не большой любитель неожиданностей, сюрпризы он тоже не сказать, что находит для себя приятными, поэтому, узнав о беременности Накику, только тяжело вздохнул. Она хотя бы носит этого ребенка без особых проблем, а это уже радует, потому что выдержать двух страдалиц он бы точно не сумел. Хорошо, хоть у Риры и Дейдары не намечается никого больше, хватит им Катсу, растущей тихой и хорошей девочкой. Не то, что некоторые. Он вспоминает, какой бардак Эри устроила в мастерской Канкуро, на радость последнего. Его дурной ученик долго еще голосил, что дочь станет марионетчицей и пойдет в него, а не в Ичи. Придурок. Хотя его собственная не сказать, что лучше. Это с ним она смирная, а с тем же Саем проказничает, хотя еще и маленькая совсем. То ли еще будет! Сасори вздыхает и заходит в детскую, чтобы проверить, спят ли дети. Эники днем засыпает легко, а вот Тайма нет, с ней всегда приходится возиться. Спать их сегодня укладывала Накику, которую он находит на кухне. — Они же спят? — спрашивает она, облизывая испачканные арбузом пальцы. Ее предпочтения во время обеих беременностей одинаковые, ничего не меняется. — Хотя, о чем это я? Дома тихо, значит спят. — Спят. Как ты себя чувствуешь? — он целует ее в макушку и садится за стол, рассматривая девушку. — Нормально, не начинай занудствовать как Ичи. Я уверена, что Ако-имото нехорошо было именно из-за его гундежа, — ворчит Накику. Отношения в семье у Ритсуми все еще непростые, хотя все стараются ладить. Легче всего Широгику, но это, скорее всего, просто потому что она сама по себе очень спокойная и ответственная, без заморочек. Широ как раз на днях должна вернуться с миссии в стране Камня. Сасори за нее не переживает, она девочка разумная, ну и, к тому же, с ней отправился Дейдара. Стоит признать, что за теми, кого ему доверяют, он умеет присматривать. Другое дело, что хвалить его лишний раз Сасори не любит — этот дурак и так поет себе дифирамбы с утра до ночи, незачем давать ему лишний повод для хвастовства. — Я просто спросил, — хмыкает Сасори. — Я сейчас к Гааре. Купить на обратном пути арбуз? — Два, — Накику морщится и качает головой. — Не понимаю, что на меня находит, но во время беременности мне ничего другого и не нужно. — У тебя арбузы, у Акеми дыни. — Дынькой у нее только Эри была, а мальчишки вообще молитвами Ичи питались, по-моему. Вот как видно, что дети Канкуро, да? Такие же несносные. С этим Сасори не может не согласиться. Он целует Накику еще раз и выходит из дому, но уходит недалеко, останавливаясь у распахнутой дверцы загончика, в котором Дейдара и Рира держат своих куриц. Там же он видит Сая, несущего двоих подмышками. Вид у него при это взлохмаченный и не сказать, что довольный. — Что у тебя стряслось? — Я говорил Дейдаре, что нужно укрепить петли, но он же никогда меня не слушает, — жалуется Сай, кидая куриц в загон и захлопывая дверцу. — Они ее снесли. Хорошо, что я рядом был и увидел, иначе бы ловили их по всей округе… Дети не проснулись от шума? Он вскидывает на Сасори встревоженный взгляд. Забавно, как изменился этот мальчишка с их первой встречи. Был потерянный и бездомный, неприкаянный и везде чужой, а теперь вот, и дом у него, и семья, и даже ответственность за чужих куриц. Дейдара, конечно, тот еще фрукт, потом бы измучил всех поисками своих потеряшек. К тому же, Катсу любит курочек, она бы тоже расстроилась. Хорошо, что она не стала свидетельницей этого отчаянного побега — Рира забрала ее пару дней назад в схрон к Орочимару, а оттуда собирается отправиться в Коноху к «Мэйко-баа». Поразительно, что ее дочь видит старейшину Гакари чаще, чем собственные правнуки пожилой женщины. — Ты всех поймал? — Всех, сейчас придумаю, чем укрепить тут… ты в Суну? — Сасори к этой фамильярности уже привык. Наверное, было бы странно, будь оно иначе после того, как у них появились общие дети. — Передашь Усе-сан, что я завтра занесу ему новые чертежи? — Передам. Задняя часть дворца? — Да, и еще мы начали разбираться с подвалами. Там целый лабиринт, приходится карту заново рисовать, никто ничего не знает. Скорее всего какие-то коридоры еще и ведут из Суны, но Сасори, признаться, не уверен. Он-то в строительстве никак задействован не был — потому что его и не было тогда на свете, — и интереса никакого к дворцу не питал. Ему бы и сейчас было совершенно наплевать на то, что там происходит, если бы он не был в совете, и одним из его подопечных не стал Казекаге. До Суны Сасори доходит неторопливым шагом и сворачивает в сторону рынка, быстро примечая знакомую лавочницу. Он выбирает пару арбузов, еще берет виноград и абрикосы, расплачивается и просит все это отложить, чтобы забрать через пару часов по пути домой. Женщина прячет все под прилавок и обещает дождаться: все-таки, постоянные клиенты на то и постоянные, чтобы кое-что для них делать. Еще она в подарок откладывает пару сочных яблок для малышей, что-то говоря о собственных внуках. Задерживаться во дворце Казекаге он не планирует. Ему просто нужно проверить кое-какие документы. Ничего такого, просто Сасори решает сделать это сегодня, чтобы следующие два дня можно было провести дома. В последнее время он все чаще ночует дома, а не на работе. Несмотря на то, что дел не становится меньше, реорганизация совета пошла всем на пользу. Управлять Суной теперь на порядок легче: никто не плетет заговоры, не ставит палки в колеса и не мечтает вернуть старый режим, в котором было много огрехов. Сасори даже думает о том, что в какой-то момент сможет с чистой совестью выйти на пенсию и заниматься своей семьей. Доверять воспитание детей Саю ему не очень хочется: он же их избалует, а Тайма и так растет той еще поганкой. Любимой всеми, конечно, но поганкой, которая будет вить веревки из всех, кто ей на это даст волю. В первую очередь помыкать она будет братом, что уже начала делать. Сасори одергивает ее, чтобы она Эники совсем не забила, но чем старше они будут становиться, тем сильнее придется на ними смотреть. Сожалений по поводу потенциального выхода на пенсию Сасори не испытывает, скорее даже наоборот — ждет с нетерпением момента, когда сможет сложить с себя все обязанности и наслаждаться беззаботной жизнью. Относительно беззаботной, потому что его семья никуда не денется, а она у него большая. Там и Риру надо вовремя одернуть, и Дейдару с небес на землю спустить, и проконтролировать Акеми, Накику и Канкуро, успокоить загоняющихся по пустякам Ичи и Сая, поддержать Темари, Гаару и Широгику, а еще ведь есть шестеро детей, и седьмой на подходе. В общем, настоящего покоя у Сасори не будет никогда, с чем он уже смирился. — А, Сасори-сан! — в коридоре его окликает Усе. Сасори закрывает дверь своего кабинета из которого как раз вышел, закончив дела, и поворачивается к секретарю Казекаге. За его спиной он замечает двух женщин — постарше и помоложе, у которых с Усе очень заметное сходство. — Я думал, что вы еще утром закончили. — Решил кое-что доделать. — А я вот, показывал тетушке и кузине дворец, — делится Усе, гордо улыбаясь. Сасори вспоминает, что его родственники откуда-то с севера страны Ветра, и он говорил, что они собираются наведаться к нему в гости. Кажется, Усе хотел их сводить в ресторан и даже познакомить со своими друзьями и невестой, но это все происходило аккурат на дне рождении Ичи, когда Акеми надумала рожать, поэтому Сасори не очень запомнил. — Вот оно что. Не буду вас отвлекать, — Сасори вежливо кивает, намереваясь уйти, но его останавливает тетушка Усе. — Не составите ли нам компанию, молодой человек? — спрашивает она, и Сасори замечает, что ее дочь томно вздыхает и хлопает ресницами. Это… странно. И как-то пугающе, потому что глядит на него она так, словно хочет сожрать. А, может, и хочет, кто знает. Сасори вспоминает все рассказы о Саори, на которые прежде особого внимания не обращал. — К сожалению я… — Не возражайте, нам так интересно узнать побольше о Суне и работе нашего Усе, да, доченька? — Да-да, конечно, — поддакивает ее дочь, и у Сасори, взрослого мужчины и бывшего нукенина-маньяка, мурашки от этого взгляда по коже бегут. — Я… — А сенсей идет со мной. На ужин, — раздается за спиной Сасори голос Канкуро. Его ученик скалится в улыбке и толкает его плечом, становясь рядом. Выглядит он при этом так, словно увидел что-то ужасно забавное и уже лопается от нетерпения, так ему хочется это кому-то поскорее растрепать. Клоун, а не женатый мужчина с тремя детьми. — Да, именно так. Прошу нас простить, — Сасори кивает, и они с Канкуро обходят семью секретаря, не останавливаясь до тех пор, пока не скрываются за углом. Вот уже там Канкуро дает себе волю и хохочет во всю глотку. — Поклонница, Сасори-сенсей! Радуйтесь, что не такая стремная, как у Сая! — Ты преувеличиваешь. — Они с ее маменькой уже представляли, как поведут вас к алтарю! Пигалица с ума сойдет, когда узнает. — Если ты ей скажешь… — Это выше моих сил, выше! Сасори пытается поймать Канкуро с помощью нитей чакры, но этот стервец сделался ловким и быстрым. Или это сам Сасори заржаветь успел. Так или иначе, он только досадливо взмахивает рукой, не пытаясь по-мальчишески догнать своего ученика. Сасори уже точно знает, что к вечеру вся семья услышит эту историю. Ну и ладно, пусть говорят, ему-то что?