Утопая в грязи

      Как же Денис изменился. Он стал так груб с теми, кто неприятен, ему больше не страшно при виде крупного мужчины у подьезда вечером. Его мысли больше не забиты только работой, подросток начал позволять себе гулять с Ильёй, хоть и не тратясь в магазинах на тысячи, но хотя бы веселиться в приятном сопровождении друга. Его хрупкое тело, что с каждым месяцем становится всё лучше и лучше. Больше не торчат рёбра, а на работе не проходится носить душную толстовку даже в мае. Скоро экзамены, а значит придётся опять жить в бешенном темпе, бегая с школы до работы как ненормальный. Но он ведь справился тогда, почему сейчас это должно помешать.       Мама наконец идёт на поправку, эта ненавистная химиотерапия даёт плоды и улучшение состояния. Как же он вжимался в Кашина при новости о поправке, как шептал неразборчиво сквозь слёзы. Он совсем не верит, что теперь его любят, что ценят и никогда не дадут в обиду. Страх о ненужности пропадает с каждым днём, поцелуем в коморке заведения, словах взаимных. Трепетно от всех этих касаний больших рук на своём неокрепшем теле. Когда эти ладони гладят по стройной талии и прижимают к себе чувственно, без какой-либо пошлости. А последнего подростку ой как хотелось.

***

      В квартире Кашина, где подросток живёт пока на время, тепло, веет чем-то до ужаса свежим и чистым, приятным наощупь и запах. Денис жуёт какой-то батончик злаковый, сидя за кухонным столом. Хрустит вкусно, ленту инстаграмма листает, пока у раковины Данила кружки домывает. Послезавтра на учёбу и опять работать. Суббота хоть и приятна, но мысли о нескончаемой рутине порой давят ужасно. Подросток в новостях этих завис, фотках идеальных, настолько, что только с минуту лёгкости в руке понял о окончании сласти. Грустно, но он встаёт с мягкого стула и к мусорке движет. Кидает фантик пустой в отходы, а при виде широких плеч возлюбленного в мыслях возникает идея.       – Дань, ты же говорил о близости недавно? – не церемонясь спрашивает, отрывает тем самым от неотмытой посуды. Мужчина закрывает кран, поглядывая на подростка с интересом. Тот с ноги на ногу переваливается, растеряв всю ту уверенность при первом вопросе. – Просто мы уже так долго вместе.. – подводит к главному, заглядывая глазками в чужие, ища одобрение слов. И оно есть, даже не только в взгляде читаемо, ещё и улыбка выдаёт.       – Зайчонок, у меня почти ничего нет для этого сегодня, – вытирая руки глаголит факты. Он с нежностью неприрываемой смотрит на это смятённое личико, ближе пятясь. Обнимает легко и непринуждённо за талию, именно сейчас почему-то вызывая табун мурашек. – Давай я куплю всё нужное завтра и мы попробуем с тобой? – говорит так, будто сам девственности не лишился и не знает, как это всё происходит. Просто он наслушался столько мразотных историй с прошлых отношений Дениса, что причинять ему какой-либо дискомфорт не имеет права. Хочется показать, что такое секс с любовью, не за деньги.

***

      Дениса трясёт немного оттого, как он волнуется. Вот-вот должен прийти Кашин, а он тут как девственник реветь готов. Ему думается, что он недостаточно хорош, что должен быть лучше и раскрепощения набраться обязан. Но мозгом он на все сто понимает необязательность всего этого. Его любят, и не за то, что он в постели прекрасный, а за его всего. За характер, глаза, голос, мягкие и такие душистые волосы, за сердце доброе. Но он всё-таки слышит, как дверь входная у квартиры Кашина открылась.       – Дени-ис! – протяжно и так по родному зовёт, а паренёк зажатый весь выскальзывает со спальни, в глаза смотрит напротив. Кашин улыбается губами тонкими, пакет из рук на тумбу ставит, вансы снимает излюбленные, к телу хрупкому льнёт сразу. Эти сильные руки, что так нежно обнимают и гладят бёдра. Приятно до жути, а дрожь пробирает после того, как эти же массивные шершавые ладони берут себе ладошки подростка, гладят по пальцам и между, переплетают, смотрят глубоко в глаза. Денис выхватывает свои руки, на шею веснушчатую кладёт, поглаживает аккуратно. – Ты можешь трогать везде, – шепчет в шею, целует мелко и рассыпчато.       – Я знаю. – уверен в этом на сто процентов, ведь это его мужчина, только он может сейчас забираться к нему ладонью под худи, гладить сильную грудь, смотреть восторженно ему в глаза, на что тот улыбается приятно. Подхватывает тельце на себя, тот в шею утыкается носом, кусает собственнически, обвивает длинными ногами большое тело, руками за плечи широкие хватается.       Путь в спальню короткий, шелест упавшего на заправленную постель пакета и наконец Денис под мужчиной своим лежит, жаждет действий от него. А Кашин гладит везде, под футболку заползает проворно, лыбится тяжкому вздоху нижнего, когда он соски задевает невесомо, следом оглаживает, сжимает розовые бусинки. Футболку с парня стягивает, любуется этим уже почти здоровым телосложением подростка. А Коломиец вьётся от прикосновения рта жгучего к соску, языка плавного, что всасывает приятно и оттягивает. Эти коварные глаза на веснушчатом лице лишь смотрят за выгибаниями, стонами тихими, физиономией скривившейся от всех этих ощущений. Какой же он чувствительный, как же плавится от ладони на выступающем бугорке шорт. Денис кажется до жути невинным в таких обстоятельствах, пока что.       Даня губами льнёт к животу подтянутому, гладит ладонью ареол соска, улыбается от дыхания учащенного. Хочется услышать первый стон мальчишки, понять, что это такое: трогать своё и доставлять удовольствие лишь касаниями. Кашин поддевает резинку на шортах, стаскивает их вместе с нижним бельём. Дует на головку вставшего члена, у основания ладонью гладит. А Денис первый полустон издал, зажавшись весь от таких умелых рук на органе. Мёд для ушей слышать этот низкий голосок в такой уязвимости. Даня головку целует мелкими чмоками, наблюдая, как паренёк губу закусывает.       – Давно себя трогал, Дениска? – с полуулыбкой прознёс, расплываясь в ней полностью после неуверенных кивков в знак согласия. Данила мучает своими долгими взглядами, дыханием на органе, поглаживанием у основания. Всё же руку отпускает свою, тянется к пакету. Достаёт тюбик, рассматривая заинтересованный вид подростка. – Как ты хочешь? – растирая смазку на пальцах произносит.       – Можно.. Ммм.. Я хочу в догги, – как-то замешкался даже, потому его успокаивающе по бедру внутри гладят.       – Хорошо, малыш, – знает, как Денис одновременно ненавидит и любит это обращение. Как у того невольно румянец появляется и слегка видный бугорок в штанах. Раньше он мог лишь видеть, как парень пытается скрыть возбуждение, сейчас же без стеснения глядит на хмурую физиономию мальчишки. Тот поворачивается, на локти встаёт, слишком зажато ноги держит. Стесняется. – Раздвинь, милый, – он к каждому предложению будет добавлять ласковые обращения? Да.       И раздвигает же подросток, конечно не без помощи ладони чужой на внутренней части стройного бедра. Даня засматривается на красивую поясницу, на нетронутую долгое время дырочку. Любит всё это тело теперь ещё больше. Средним пальцем смазывает колечко мышц, аккуратно и нежно. Коломиец расслабиться пытается от медленно входящего пальца, понимает, что мужчина не сделает больно без причины. Кашин наоборот шепчет что-то ласковое, отвлекает от столь неприятного сначала процесса. Неприятно, но терпимо.       Второй палец более приятен, а когда фаланги задевают простату вырывается первый полноценный стон. Протяжный такой, тянущийся от приятного ощущения широких пальцев. Кашин улыбается от такой реакции, ему нравится слышать эти вздохи и смятые просьбы двигать дальше. Третий палец уже позволяет набрать темп, выбивать стоны чаще. Коломиец растекается по кровати, хватает простыни, хнычет от уже столь быстрого движения. И Даня буквально трахает фалангами, вслушивается в хлюпы смазки, рассматривает мокрую дырочку, что так хорошо принимает в себя. Меняет угол, трогает простату мимолётно, раздвигает в манере ножниц. Делает не только для таких прекрасных звуков, не хочет вреда нанести собой. Понимает, что даже три пальца не совсем равносильны длинному члену.       – Дань.. Данюш, я.. Я готов, прошу... – говорит через вздохи, старается дышать и произносить внятно. Он гнётся от не останавливающихся движений внутри себя, выгибает спину, как может, вытягивается и скулит как кошка. И наконец пытается отдышаться, вздохнуть свободно после столь дикой долбёжки. Не дают. Теперь его разворачивают, ложатся рядом и хлопают по бёдрам, приглашая как бы. – Дань, я не смогу. – с уверенностью произносит, смотря в голубые глаза и такую ехидную улыбку.       – Сможешь, малыш. Я помогу если что, – правда хочется в это верить, ведь не будет вредить Данила мальчику. Денис до дрожи неуклюже заползает на мужчину, ладошками оглаживая торс через футболку, залазит под ткань, щупая тело снизу, утверждает будто, что только он может трогать Даню вот так. Интимно и жарко. Сползает фалангами к ширинке с выпирающим бугорком. Стаскивает аккуратно до колен джинсы, туда же отправляя боксеры. Вставший орган выпрямляется, выделяя жидкость вязкую, показывая всем видом возбуждение. Денис сглатывает от немаленького размера, обхватывая ладонью и начиная вниз-вверх водить. Делает каждое действие осторожно, будто на вкус пробует всё это. – Возьми вот так, – указывает Даня с прикрытыми глазами, своей рукой накрывая чужую. Он темп задаёт, хрипя от стимуляции. Минута хрипов и отпускает чужую ладонь, давая управлять процессом.       – У нас презервативов нет? – Кашин на вопрос паренька мотает головой в стороны, решая не говорить, что нужных в магазине не было. Денис невинно двигается ближе, решая, что не девушка же, не залетит. Он пристраивается дырочкой чувствительной к головке органа, держа опору в виде груди Кашина. Он насаживается меньше половины, чуть ниже головки. Но уже хмурится, ведь не привыкло тело к такому, чтобы что-то твёрдое и массиивное внутри находилось, задевая каждую стенку. Он не обращает внимания на поглаживания успокаивающие на своих бёдрах, ведь не помогает. Решает, что проще будет быстро, по-этому и двигается резко вниз до половины. Скулит, еле держась на коленках. Слишком сухо оказывается, неприятно. – Сухо, Дань.. – мычит, будто нижний сам не понимает этого.       – Всё хорошо, приподнимись выше, – Коломийцу больно, но он всё равно делает как велят. А Даня мычит от узкости парня, тем ни менее бутылёк смазки открывает, чуть выливая себе в руку. Он тянется к своему органу, размазывая по длине вязкую жидкость, задевая пульсирующее колечко мышц Дениса. Тот хнычет, ему неприятно и хочется уже всё закончить. Теперь им двигает Даня, насаживая до середины. Боль вроде не такая уж и резкая, но хрусталихи слёз в углах глаз дают о себе знать, замыливая зрение. Кашин делает всё плавно, старается внушить, что всё хорошо. И Денис слепо верит, уже до конца насаживаясь. Теперь может колени не держать, падая на грудь Дани. – Больно?       – Очень.. – трясётся Денис, царапая плечи чужие. Не первый же раз, почему так больно. Но со временем мышцы растягиваются, принимают в себя лучше. И тянущая боль уходить, заменяясь удовольствием. Всё давит, распирает от чувств. Безумно громкие стоны верхнего от нарастающего темпа, хрипы внизу от узкости в теле Дениса. – Очень большой.. Я не.. Ах-х! – задевая простату выкрикивает паренёк. Трудно не улыбнуться такой реакции, вот Данила лыбу давит от таких прекрасных звуков, получая тычок в грудь, мол это естественная реакция организма. Коломиец скачет старательно, уже через минуты насаживаясь с самой головки до самого конца. Приятно, до жути распирающе и с любовью.       – Ден, я щас.. – говорит судорожно, пытается тело с себя поднять, но то не в силах, ведь оргазм настигает, обездвиживая совсем. И как бы Даня не хотел доставлять неудобств, но кончает внутрь, заполняя семенем горячим. Так получилось, он не виноват. Денис же от оргазма отходит, падая на грудь чужую, и такую широкую. Он слезает с органа, оставляя лишь неприятное опустошение и пульсирующее кольцо мышц. Оно чувствительно до жути, а от горячего вытекающего семени Денис хнычет. Слишком горячо, слишком хорошо и страстно. Всё дрожит внутри и снаружи, хочется лежать и ничего не делать. Но от такого невиного и спокойного парня у себя на груди орган сам по себе вновь наливается спустя десяток минут, пока лежат в обнимку. Кажется, что Денис и вовсе уснул уже, не хочется мучать мальчика. – Денис.. сможешь ещё раз? – говорит шёпотом тихим, обращая на себя внимание.       – В смысле? – непонимающим взглядом одаривает, через секунду смятения смотрит вниз, чуть приподнимаясь. Видит вставший орган партнёра, снова переводя уже чуть испуганные глазки на Кашина. – Дань.. – с какой-то надеждой произносит, судорожно вздыхая, взвешивая все за и против. А Данила не мешает, понимает, что заставлять не будет. – Хорошо, давай..       – Солнце, если ты устал – мы не будем, слышишь? – предупреждает, нависая над уже улёгшимся рядом парнем.       – Всё хорошо, давай, – согласился. Кашин раздвигает ноги длинные, под коленки берёт, не давая способов выбираться, но они и не нужны. Головка вновь пристраивается к анусу с уже чуть подсохшей спермой. Но никого особо не волнует, они не брезгуют. Даня мальчика как можно больше раскрепощает, раздвигая его ноги до максимума. Колечко ещё слегка пульсирует, но как же, блять, хорошо принимает в себя мужчину. Он плавно и до конца входит в уже растянутую дырочку, хрипя от лёгкой заполненности парня его же семенем. Коломиец позволяет темп нарасти, понимая, что и у самого встаёт заново. Стоны, всхлипы и мычания заново заполняют комнату. Слишком быстро, Денис скулит и молит быть медленее, не признавая, что такое ему и нравится. Тянущая приятная боль внизу от правильного угла. Секунда и он изливается себе на живот следом после Дани, что вновь не вышел перед концом.       – Блять.. Ты восхитительный, – на выдохе лепечет Денису на ухо, отходя от оргазма. Как бы грязно мальчишка сейчас ни выглядит, он выглядит самым счастливым и довольным в мире. Кашин лёг на спину, чтобы боль в пояснице ушла, а парень рядом ему в плечо уткнулся, пытаясь восстановить дыхание. Прижимается как уличный зверёк, дыша рывками. – Я никогда и ни с кем так не трахался, – произносит с закрытыми глазами, смеясь с слабого удара в его грудь от Дениса. Знает ведь, как тому не нравится это грубое слово для описания секса. Будто он только что шлюху дорожную в рот выебал, а не с любимым человеком уединился.       – Никогда не думал, что секс может быть настолько чувственный.. – мямлит в чужое плечо с долей грусти. Его обнимают крепко, будто подтверждая любовь. Сейчас оба обязательно в душ сходят, смоют пот и другие жидкости, будут целоваться без страсти и животного желания, а с нежностью нескончаемой.