12 шагов

      Сделать шаг вперёд оказалось непросто, но оно того определённо стоило. Жизнь на скалистом острове почти не изменилась в бытовом плане: Разумовский пил таблетки, тренировался с Волковым, по возможности прибирался в доме и рисовал, а Олег всё также следил за безопасностью, готовил и чинил временами барахлящий генератор. Но жизнь двоих обитателей этого места после случившегося откровения получила совершенно новое продолжение и будто начала налаживаться. На всеми забытом, затерянном почти у самого северного полюса острове теперь кипела и бурлила жизнь. Вместо напряжённого и подозрительного молчания стены содрагалось от смеха и взаимных подколок. Казалось, всё вернулось на круги своя: Сергей и Олег вновь говорят с друг другом, как и раньше подстёбывают один другого и периодически ссорятся на самые незначительные вещи, будь то: кому из них сегодня придётся тоскать вёдра с дождевой водой из бочек на улице или кто моет посуду после ужина. Волков и сам не подозревал, как соскучился по этому ощущению нормальности и размеренного благоденствия. Но не только это теперь составляло счастье Олега.       — Долго там ещё? У меня уже всё тело затекло, — хмуро пробасил обдуваемый всеми ветра и Волков. Мужчина сидел на стуле перед обрывом, закинув ногу на ногу и, стараясь изображать глубокую задумчивость, смотрел вдаль. Модель из Олега вышла крайне неусидчивая, так и желающая ввязаться в дискуссию с художником.       Разумовский сидел чуть вдали и старательно штриховал свой рисунок. Из подручных материалов и остатков дерева Олег сделал для Разумовского мольберт, чтобы Сергею больше не приходилось гнуть спину во время рисования. Сделал и пожалел, потому что первым, на ком мужчина решил опробовать новинку, стал именно Волков.       — Потерпи. Знаешь, Волчик, Леонардо да Винчи рисовал Мону Лизу 12 лет и умер, так её и не закончив…       — Я бы тоже рано или поздно прибил того, кто мурыжит меня для несчастной картины на протяжении десятка лет, — фыркнул Олег, ведя плечами. Мужчина откровенно замёрз, но просто встать с места и уйти ему не позволял чувство долга. В конце концов попозировать его попросил сам Разумовский, а отказать ему Волков теперь практически не мог. Волков поморщился и поднял руку к лицу.       — Нет, не двигайся, я только-только поймал динамику твоей позы!       — У меня нос чешется.       — Две минуты, и я закругляюсь, — пообещал Сергея, с удвоенной силой начиная возить грифелем по бумаге. Скрепя сердце, Олег игнорировал дискомфорт и собственное раздражение, отсчитывая время по секундам. Сердце грел вид сидящего перед мальбертом и задумчиво прикусывающего кончик языка Серёжи. Живой, настоящий, его. Без каких-либо «но» и оговорок. Проснувшись наутро после ночи признания Волков больше всего боялся, что произошедшее окажется просто сном или, что ещё хуже, Разумовский начнёт отнекиваться, скажет, что имел в виду нечто другое и вообще не контролировал себя. Но нет. Сергей был при памяти, ничего не отрицал, а лишь мирно лежал на груди Олега и обнимал, будто боясь, что и сам Волков может куда-то от него сбежать.       — Готово!       С огромным облегчением Волков опустил обе ноги на землю и согнулся, слыша хруст в позвоночнике. Вроде ничего и не делал, а устал, как собака. Олег встал и подошёл к Сергею, желая увидеть то, ради чего он столько мучался.       Для Волкова, который сам не умел рисовать, художества Разумовского были произведении искусства. На рисунке Олег гордо восседал на фоне рассвета в окружении летающих в небе буревестник и скудных лишайников на каменистой земле. Было в этом что-то цепляющее, сюрреалистичное.       — Людей я давно не рисовал, как по-твоему, голова получилась нужного размера? А глаза? Думаю, их можно сделать чуть меньше… — протянул Сергей, берясь за карандаш, но Олег попытался немедленно остановить разошедшегося творца.       — Серый, не прыгай выше головы, это отличная работа. Клянусь, когда-нибудь мы организуем для тебя целую выставку. А пока пошли в дом, тут ещё и дождь собирается.       Первые капли уже начали падать с серого затянутого тучами небосклона, а в след за ними без какой-либо передышки зарядил и настоящий ливень. Пока Разумовский и Волков пытались собраться, то успели бесповоротно промокнуть, а вместе с ними намок и рисунок, что очень огорчило Сергея. Растеленная на столе бумага поплыла и места скомкалась.       — Два часа работы коту под хвост, — соерушался молодой человек, принимая из рук Олега полотенце и вытирая им мокрое лицо и волосы.       — Может, можно это будет как-то поправить?       — Да какой там. Это ж даже не ватман, повезёт, если бумага не расползется, — обиженно вздохнул Серый, снимая с себя мокрые кофту свитер. Волков дрожал и клацал зубами, растирая руки. Ему не повезло намного больше мало того, что все его мучения на открытом воздухе оказались напрасными, так он ещё и замёрз гораздо сильнее из-за того, что был легко одет. И все же винить во всем Серёжу не было смысла. Олег вздохнул наблюдая раздосадованного потерей рисунка Разумовского и, подойдя к тому со спины, забрался руками под влажную липнущую к телу футболку мужчины. Серёжа был гораздо теплее, а, почувствовав на себе чужие холодные ладони, молодой человек томно выдохнул, наслаждаясь контрастом. Руки плавно и уверенно очерчивали изгибы знакомого тела, губы целовали область между шеей и плечом Разумовского.       — Не волнуйся, у тебя будет ещё много возможностей нарисовать меня. А пока нам нужно срочно согреться, и я, кажется, знаю один приятный способ…

***

      Разумовский в поединке уже начинал вести себя намного увереннее, чем раньше. Перебинтованные руки сжимались в кулаки, а ноги были чуть расставлены в стороны для большей устойчивости. Волков стоял напротив, полностью повторяя позу Сергея. Для них обоих эти тренировки заключали в себе немалую пользу: пока Разумовский перенимал опыт, Волков поддерживал свою форму и не давал себе расслабляться. Хотя бить Сергея в полную силу Олег и не решался, но время от времени используемые им приёмы становились причинами травм. Сегодня Разумовский сам, ни свет, ни заря разбудил Олега весьма нетривиальным образом, после чего попросил у довольного Волкова показать ему самый настоящий бой, без каких-либо поблажек. В контексте их взаимоотношений просьба была весьма странной, но Олег ни капли ей не удивился и вполне серьёзно отнёсся к её исполнению. Ну почти.       — Смотри-ка, а ты поднабрал массу за пару месяцев, а говорил, что тут заняться нечем, — заметил Олег кивая на торс Разумовского. Одетая на нём футболка всего пару месяцев назад была вполне свободной, а теперь сидела в облипку на Сергее, ни капли не скрывая следов на шее от утреннего «пробуждения».       — Смотри не перехвали, Волчик, а то ведь я так скоро тебя догоню и перегоню, — лукаво ухмылялся Разумовский, обходят кругом мужчину и высматривая у него уязвимые позиции, — Или я уже вызываю у тебя страх?       — Пока только трепет и возбуждение, а там посмотрим, как пойдёт, — Волков блокировал первую атаку Сергея и сразу же пошёл в бодрую контратаку, обрушивая на мужчину целую серию ударов по предплечьям и бокам. Не все из них можно было заблокировать, но, помня наставления, Олега, даже чувствуя боль от удара, Разумовский не открывал блок и особо уязвимую брюшную часть. Ощущая, что Волков начинает выдыхаться, Сергей резко ушёл в сторону и нетвёрдой рукой ударил Олега в челюсть. Оба противника разошлись. Из-за того что Разумовский не успел как следует прицелиться и собрать всю силу в кулак удар вышел смазанным и разве что заставил Волкова прикусить язык. Скалясь и тяжело дыша, мужчина сглотнул соленую от крови слюну и сразу принялся отчитывать Сергея.       — Резче нужно, резче! У тебя был шанс вырубить меня с одного удара или по крайней мере заставить упасть, но ты его упустил.       — Хренов мазохист, — хохотнул Разумовский изо всех сил стараясь игнорировать дискомфорт в рёбрах после мощного напора Олега, так было нужно. Сергей уже успел подметить, что Волков старается грамотно распределять все свои силы на протяжении поединка и никогда не идёт первым в нападение. Если его только хорошенько не раздразнить, — Или тебе так нравится, когда я сверху?       — Пока что ты заканчивал все наши спарринги лицом в пол с заломленными назад руками, — фыркнул Олег и сделал выпад. Только и ожидавший этого Сергей сделал несколько шагов назад, заставляя мужчину потерять равновесие и слишком сильно податься корпусом вперёд. Удар под дых выбил из груди Волкова громкий хрип. Затем, действуя по своему плану, Разумовский резко подсёк Олега ударом по икрам и, обхватив мужчину за пояс попытался перевернуть того. Казалось, у Сергея был идеальный план победы, но и Олег оказался не так прост, как хотелось бы.       «Третье правило любой драки — ни за что не позволяй опрокинуть себя на землю. Но уже если тебе не повезло, то постарайся, по крайней мере утащить оппонента с собой.»       Со всего маху дав локтем в бедро Разумовского, Олег и Сергей вместе повалились на пол. Однако и здесь Разумовскому удалось первым прийти в себя и взобраться на Волкова. Мужчина сел на бёдра Олега, крепко сжал его запястья и быстро завёл их за голову, горделиво нависая над своим тренером. Сергей, ехидно ухмыляюсь, наклонился к лицу Волкова и, почти касаясь чужих губ, прошептал.       — Ученик превзошёл своего учителя.       — Серьёзно? Рановато для подведения итогов.       Волков взбрыкнулся и поддал коленями по спине Сергею. Крутанувшись, Волков и Разумовский резко поменялись положениями. Высвободив руку, Олег прижал предплечье к горлу молодого человека. Ногами же Волков блокировал стёгна Сергея, чтобы тот не смог повторить использованный ранее приём.       — Признай, в этот раз… Я был, как никогда близок к победе… — не теряя оптимизма, хрипел Сергей, преодолевая дискомфорт от давящей на горло руки. Олег вздохнул, закатил глаза и, переставая душить Разумовского, сел на чужие бёдра, — Раздавишь       — Ничего, до свадьбы отрастёт. Тише-тише, не рыпайся, я ведь могу расценить это как попытку нападения, бой ведь у нас, по правилам, до первой крови.       — Фу, и когда ты успел стать таким догаматистом? Стареешь, Волчик.       — Я? — такого упрёка Олег в свой адрес стерпеть не мог. Наклонившись к Сергею, он впился в губы мужчины жёстким требовательным поцелуем. Сжимая челюсть Разумовского и заставляя того приоткрыть рот, Волков полностью рушил любые подколки Сергея насчёт своего возраста, заставляя последнего задыхаться и принимать на себя весь напор наёмника. Вот об этом-то он мечтал в пору своей юности, представлял во всех красках, жаль, что для исполнения задуманного пришлось прождать почти двадцать лет, зато теперь Олег брал от выпавшего ему шанса максимум. К бешенном ритму поцелуя прибавился солоноватый вкус крови: не то Волкова, не то Разумовского. Отстранившись, Олег всё же понял, что Сергей прокусил ему губу.       — Сам же сказал — до первой крови, — усмехнувшись пожал плечами Разумовский. Олег поднялся на ноги, и подав руку мужчине, помог ему встать с пола.       — Ну что, кто первый в душ?       — Как всегда — победитель, то есть, ты, — уже дружелюбные, как в старые добрые времена, улыбнулся Сергей, беря со стула полотенце и задорно шлёпая им по спине Волкова, — Давай, давай, а то я ведь могу и передумать, и тогда и всё закончится, как позавчера. Будем принимать душ вместе.       — Это точно угроза? — саркастично вскинул бровь Олег, забирая у молодого человека полотенце, — Не, на сегодня я приготовил кое-что поинтереснее, ты будешь в восторге.       — Что ты придумал? Э, нет, не надо уходить с такой гаденькой ухмылочкой, ты меня специально интригуешь?       Проводив Олега взглядом до коридора, весёлый, пусть и весьма помятый Разумовский подошёл к кухонному гарнитуру. Приподняв футболку, Сергей заметил рядом со сходящими царапинами и старыми пожелтевшими синяками новую гематому. Не то что бы им обоим доставлял огромное удовольствие мутузить друг друга до посинения, но их, травмы, как правило, имели вполне добровольный и обоюдный характер. Разумовский был почти уверен, что после этого спарринга и Волков тоже обзавелся парочкой новых синяков. Глядя на этих двоих, номальному человеку оставалось только покрутить пальцем у виска, но они с Олегом и так не претендовали на особую нормальность, время для которой уже давно и бесследно кануло в их совместное прошлое. У Сергея ехала крыша, а Олег был вполне готов с этим мириться. Ко всему прочему их руки и без того были по самые плечи замараны в крови, так что пытаться выглять друг перед другом лучше, чем они были на самом деле не имело смысла. Но это должно остаться там, в далеке. Теперь они вместе, как всегда и хотели. Сергей обуздал свою вторую личность и был на свободе, а Волков уже успел пообщеть ему, что раз и навсегда оставил свою деятельность в качестве наёмника. От этих решений их жизнь уж точно не станет легче, скорее даже труднее, зато оба они пойдут по своему собственному пути искупления. Во всяком случае, в это верил сам Разумовский.       Мужчина открутил крышку у бутылки с водой и жадно припал к горлышку. Как назло, пластиковая крышечка выскользнула из руки молодого человека и покатилась по полу.       — Да чтоб тебя… — выдохнул Сергей и с бутылкой в руке пошёл следом за пластмасской, которая всё никак не хотела останавливаться. Крышка закатилась за печь-буржуйку. Цокнув языком, Разумовский сел на корточки и потянулся за ней рукой. Это во внешнем мире можно спокойно разбрасываться вещами, на необитаемом острове начинаешь ценить вообще каждую мелочь. Пока Сергей тянулся за крышкой, то заметил, что одна из половых досок будто вздулась и выгнулась. Дом был старым и то, что отдельные его части начинали приходить в негодность и гнить было совсем неудивительно, но, пока они живут здесь, нужно хоть как-то стараться содержать жилище в порядке. Разумовский взялся за половицу, чтобы понять, насколько сильно та уже успела отстать от пола. Но то ли Сергей не рассчитал силу, то ли доска и правда уже успела настолько сильно расшататься, но по итогу молодому человеку не составило труда снять её полностью. Начинающее накатывает на Разумовского чувство неловкости сменилось любопытством, когда мужчина заметил, что в образовавшемся просвете не зияет пустота, но лежит нечто непонятное. Сдвинув буржуйку в сторону, Сергей выудил из дыры свёрнутые трубой бумаги, папки и карты. Странно, и зачем они здесь? Почему Разумовский никогда их не видел? Сергей листал страницы документов, бегло просматривая их содержание. Здесь было собрано целое досье на Игоря Грома: его публичные фото, адрес, телефон, отмеченная красными точками карта самых часто посещаемых мест… В другой папке обнаружились распечатки каких-то договоров, в которых вместо товара был указан лишь цифровой код. Понять его смысл Сергей был не в силах, но зацепка нашлась в другом документе, где речь шла о доставке партии тротила из Колумбии. Чем больше Разумовский разглядывал бумаги тем меньше понимал.       — Серый?       Раздавшийся позади вопрос настолько испугал Разумовского, что в своём порыве резко встать на ноги мужчина чуть не снёс печь. Сердце забилось у самого горла, совершая кульбиты с каждым новым ударом. Волков заметил в руках Сергея документы, заметил он и дыру в полу…       — Почему ты прятал от меня это? — обескураженно спросил Разумовский. Олег выдохнул, понимая, что не утаил шыло в мешке. Мужчина со сдержанной улыбкой на губах медленно, с какой-то пугающей лёкостью сделал несколько шагов по направлению к Сергею.       — А ты зачем начал обыскивать дом? Вон, даже половицу отодрал, — честное слово, если бы Волков сейчас кричал на него, Сергей бы воспринял это гораздо проще, нежели то каким вежливым тоном к нему обращался Олег теперь. Будто Разумовский нашёл спрятанные от него перед новым годом подарки, а не факт слежки за посторонним человеком.       — Я не обыскивал, это случайно вышло, пока ты был в ванной. Волчик, скажи правду, зачем ты следишь за Громом. И вообще, откуда у тебя скриншоты с его свежими снимками? Ты же говорил, что здесь нет никакой связи с внешним миром. Ведь говорил же…       Олег лишь пожал плечами. Мужчина взял из рук Сергея документы и кинул их на стол, а сам взял лицо Разумовского в свои ладони, обращая его к себе. Сергей зажмурился.       — Ну же, посмотри на меня. К чему это ребячество, скажи мне, что плохого я сделал? Все потому, что я не сказал, что временами тут и правда ловит сеть? Ну ты сам подумай, если часто пользоваться этой лазейкой, то нас и отследить могут. К тому же возможность оказаться полностью отрезанным от цивилизации и информационного шума пошла тебе только на пользу, разве я не прав?       Сергей приоткрыл глаза. В словах Волкова было зерно истины. Навряд ли Разумовский в своей подлинной личности смог выдержать целый шквал негодования от своих ненавистников, даже следя за ними инкогнито. Для того, кто боялся даже принять свой успех, тонны яда и желчи в интернете могли стать фатальным приговором, но… Осознание того, что с его мнением не посчитались все же неприятно трогало Сергея за живое.       — А Гром? Что насчёт него? Только не говори, что хочешь поквитаться с ним из-за меня. Олег, пожалуйста, не нужно этой жестокой и бессмысленной вендетты. Игорь делал то, что должен был, и, хотя я не чувствую к нему особой симпатии, это не стоит того, чтобы рушить то хрупкое равновесие, которое установилось. Мы же уже решили, что покончим с прошлым и начнём жить с чистого листа. Вместе…       — Тише, не нужно так паниковать, — Олег коснулся губами лба Разумовского и огладил большим пальцами его выступающие скулы, — Ты всегда был очень мнительным. Да, я собираю некоторые сведение о Громе, но лишь из чисто собственного любопытства. Мне тоже неприятно осознавать, что этот упырь сотворил с тобой, до чего довёл, а теперь он всенародный любимец, а ведь никто, кроме нас и не знает, из какого теста он сделан.       — Обещай, что не убьёшь его, — строго проговорил Разумовский, упираясь ладонями в грудь Волкова и отодвигая его от себя. Сергей терпеливо ждал, но и Олег не стремился произносить клятву.       — Не сразу, конечно, но…       — Олег!       — Просто шучу. Тебе можно, а мне нет? — сбрасывая всё напряжение, рассмеялся мужчина и обнял Разумовского за плечи, крепко прижимая к себе и касаясь кубами уха, — Не волнуйся, я никогда не сделаю тебе ничего плохого. А что до Грома… Его я не убью. Обещаю.       Слова Олега и пугающая находка ещё не давали Сергею покоя, но крепкие объятия мужчины, исходящее от него тепло и нежность понемногу успокаивали Разумовского. Стоя рядом с таким Олегом, ощущая в нем свою защиту и опору, Сергею было сложно допустить даже мысль о том, что этот человек может причинять кому-то боль и страдания. Сергей поднял глаза и увидел их с Олегом отражения в зеркале. Однако помимо них за Разумовским виднелось что-то чёрное похожее на густую, нарисованную маслом тень, которая двигалась и всё больше обретала человеческие очертания.       «Тебя нет, тебя не существует» — мысленно повторял Сергей, стискивая Волкова в своих руках.       — Серый.       Однако Птица, казалось игнорировал мысленные увещевания Разумовского и, более не обращая на него внимания, плавно покачивающейся походкой подошёл к Олегу и положил когтистые руки-лапы на его плечи.       «Тряпка, ты даже не можешь принять то огромное одолжение, что я делаю тебе через посредника»       «Не нужно мне твоё поганое великодушие, отстань от меня раз и навсегда»       Лицо Птицы треснуло в насмешливой ухмылке, и приблизившись, существо, нагло взяло Сергея за подбородок.       «От тебя-то я отстану, но найду к кому пристать. Как насчёт твоего полюбовничка? У него есть весьма неплохие задатки…»       «Не смей, не трогай его! Слышишь?» — но Птица уже растворился в пустоте, вновь проявляя перед взором Сергея их с Олегом отражение.       — Серый, задушишь.       — Извини, — Сергей высвободил мужчину и протёр глаза, — Знаешь, мне как-то нехорошо, я пожалуй, пойду сегодня спать пораньше.       — Погоди, а как же мой сюрприз? — протянул Волков, целуя в шею отвернувшегося Разумовского, — Ну же Серый, ты просто обязан хотя бы взглянуть на это. Иди пока в душ, а я всё приготовлю.

***

      Тревожные мысли не покидали Сергея. Обмывая тело от пота и обтираясь полотенцем, Разумовский всё время думал о своей находке. Волков никогда не поднимал вопрос о Громе и его последующей славе в разговоре, даже не пытался во время объяснения событий прошлого сгущать краски и делать из Игоря совсем уж отбитого оборотня в погонах, мужчина просто затаился. И теперь Сергей, кажется, начинал понимать, почему именно. Помог ли решить эту ситуацию разговор с Разумовским? Сергею бы хотелось верить, что да, но объективной эту позицию назвать не получалось. Ещё и это полузабытое тёмное существо, что беспрестанно преследовало Разумовского выбралось из его снов в явь и с вполне ощутимой угрозой начало давить на мужчину. Птица — так, судя по всему, звали его вторую личность.       Сергей упёрся обеими руками в железную раковину и внимательно уставился на своё отражение в зеркале, не понимая, что же с ним не так. Он пьёт все таблетки, не пропускает ни единого приёма препаратов, но это почти не помогает. Вторая личность всё чаще напоминает о себе, и вот теперь она окрепла до того состояния, что грозит взять под свой контроль Олега?       — Господи, бред какой, — выдохнул Разумовский, умывая лицо холодной водой из ведра. Тело пробрала дрожь, а по позвоночнику побежали мурашки. Бред Разумовскому простителен, в конце концов он на то и сумасшедший. Вот только теперь это полное безудержного веселья безумие обретало всё более зловещие черты. А если слова Птицы, это не выдумка больного мозга? Если это потустороннее хтоническое существо и правда способно завладеть сознанием Олега? Иначе откуда в нём могла так окрепнуть и развиться навязчивая идея о мести? Судя по тем материалам, что видел Сергей, Олег методично собирал информацию напротяжении всех тех месяцев, что они тут сидят. Если бы Волков на каком-то этапе решил передумать, бросить эту затею, он бы просто сжёг бумаги и обо всём забыл, но что-то все равно продолжало толкать его к свершению мести.       Меньше всего Разумовскому хотелось чтобы Олег скатился в ту же яму отчаяния и забвения, в которой оказался он сам. Однако в их нынешнем тандеме все катится именно к этому. Можно, конечно, счастливо думать о себе, как о новых Бонни и Клайде, да только они оба плохо кончили. Если допустить хотя бы малейшую возможность того, что угрозы Птицы — это правда, то он может окончательно подмять под себя Олега и начать творить от его лица страшные вещи, но если Сергей сам примет свою вторую личность, то так и продолжит терять себя, пока в конец не станет физическим воплощением Птицы, которая, давно питая ненависть к Волкову, уничтожит его.       Разумовский натянул на своё тело футболку и вышел из ванной. В зале было уже пусто и темно. Глаза ещё не успели привыкнуть к отсутствию света, а потому, Сергей шёл на ощупь, как вдруг чужие руки закрыли его глаза. Мужчина так испугался, что это может быть очередная проделка Птицы, что начал изо всех сил вырываться.       — Серый… — зашипел Волков, когда Сергей шарахнул его по раненому плечу.       — Рефлекс, — постарался оправдаться Разумовский осторожно гладя Олега по плечу.       — Пошли со мной, рефлекс, я уже всё подготовил.       Пусть эффект неожиданности и был подпорчен панической обороной Разумовского, но это ни в коей мере не помешало молодому человеку искренне удивиться, выйдя на улицу. На каменистой, заканчивающиеся обрывом, земле около дома уже начинал разгораться костёр, над которым стояла тренога с котелком. Сюда же Волков выволок два стула из дома и пледы.       — Волчик, перед тем как организовать свидание, на него обычно приглашают, — хохотнул Сергей, внимательно глядя на тушующегося, как подросток, Волкова.       — Подумаешь, свидание, так просто вместе на северное сияние посмотрим… — Олег накинул на плечи устроившегося на стуле Сергея плед а сам подбросили в костёр несколько досок. Разумовский принюхался.       — А что это там в котелке?       — Фондю. Ну, технически, это смесь сухого молока, воды и плавленных сырков, но на вкус весьма достойно, особенно если переодически запивать это вином.       Волков взял с земли бутылку. Хлопнула пробка, и игристое разлилось белой пеной по заранее принесённым кружкам.       — Походная романтика, — пояснил Волков усаживаясь на своё место и подавая Разумовскому самодельную шпажку, — Помнишь, как в классе пятом мы на природу выезжали всей группой? Картошка в углях, речка, первая рыбалка…       — Покусанные комарами ноги и руки, твой уплывающий вдаль по речке шлёпок, и бьющий меня в камышах за то, что я его выкинул, ты. Сплошная романтика! — улыбнулся Сергей и чёкнулся жестяной кружкой с Волковым, — За нас.       На улице стояла минусовая температура, в костре чернели и, потрескивая, искрились доски из-под старых ящиков. Где-то внизу шумел океан и кричали летающие над водой полярные крачки. Разумовский и Олег пытались наматывать содержимое котелка на шпажки, пока горячий сыр не успел превратиться в холодную мало приятную для еды массу. За этим делом их и застали первые прорезающие черноту неба сине-зелёные полосы.       — Вот оно, уже началось! Смотри, смотри.       Мерцая и переливаясь, как шёлковая ткань, северное сияние играло различными оттенками бирюзы и лазури, поражая воображение своей величавостью и красочностью. И как эти глупые кристалики льда в воздухе только могут создавать нечто настолько прекрасное и завораживающее? Уж если им это под силу, то человек властен творить собственными действиями и мыслями самые разные вещи.       — В переводе с финского северное сияние значит «лисий огонь». Есть легенда, что однажды северные лис и волк поспорили, кто из них быстрее добежит до горизонта. Бегут они один круг, другой, но никто друг другу сдаваться не думает, а там где их лапы ступают, взметается в воздух снег и искрится ярким зелёным пламенем, — проговорил Разумовский закидывая ногу на ногу. Олег положил под голову руку, оборачиваясь к Сергею.       — И что же? Кто из них в конце концов победил?       — Об этом легенда умалчивает, но раз мы до сих пор можем наблюдать северное сияние, то их гонка, видимо, так и не закончилась, — мужчина отпил из бокала шампанское и поставил фужер на землю. Разумовский был искренне рад, что может своими глазами лицезреть столь прекрасное явление. Крики местных птиц и сырость напоминали ему о Петербурге, о навсегда позабытых беззаботных денька юности, когда можно было просто гулять по набережной в компании Волкова. Сергей повернул голову набок и заметил, что Олег с почтительной внимательностью и благоговением смотрит не на небо, а на него. Наверняка и ему этот путь от дружбы до вражды и новой встречи дался непросто, и все же Волков смог пронести через время это чувство глубокой симпатии и восхищения, что не могло не трогать Разумовского. Сергей мягко улыбнулся Олегу и, подавшись вперёд, начал долгий и неспешный поцелуй, ведя его с особым трепетом и любовью. Вскоре к процессу подключился и Олег, и поцелуй стал становиться напористее, страстнее, прерываясь лишь на редкие передышки и продолжаясь так долго, как это только мог позволить запас воздуха в лёгких.       — Тебе понравилось северное сияние? — спросил Олег, разбирая котелок, пока Разумовский относил стулья обратно в дом.       — Это была одна из самых прекрасных вещей, что я когда либо видел, спасибо тебе то, что подсуетился. Это просто волшебное место — Сергей принёс бутыль с водой и затушил остатки костра. Олег кивнул и, после некоторого молчания проговрил:       — Место волшебное, но даже здесь мы не можем быть в полной безопасности. Прошло уже много времени с тех пор, как я вызвалил тебя, а это значит, что пора двигаться вперёд. У нас заканчиваются запасы еды и топлива, логично будет отправиться дальше и найти новое место для отсидки. Придётся засесть в другой стране, потому что дома, думаю, о твоём исчезновение из лечебницы трубят из каждого утюга.       — А что насчёт документов и жилья? Это не будет проблематично? — с сомнением спросил Сергей.       — Не беспокойся, я уже обо всём позаботился. В ближайшую неделю погода начнёт ухудшается, так что придётся улетать уже через несколько дней. Извини, что приходится ставить тебя практически перед фактом, но тут уже ничего не поделаешь, — развёл руками Волков. Хоть Разумовский и понимал всю необходимость этой меры, но скорые перемены теперь воспринимали как что-то неприятное. Он только успел привыкнуть к этому уединённому местечку в глуши, и, хоть Сергею не хватало большинства благ цивилизации, здесь он чувствовал себя привольно и свободно. «Не стоит расстраиваться. По крайней мере у меня есть Олег. Мы начнём новую жизнь и сможем навсегда попрощаться с прошлым» — подбадривая себя, думал мужчина.       — А куда летим хоть?       — В Колумбию. Страна картелей, кофе и старой традиции не спрашивать, почему туда приезжают белые европейцы. Думаю, это как раз то, что нам подходит.       Разумовский запнулся, а в его голове сами собой зашевелились шестерёнки. Колумбия. Место, где по найденным Сергеем документам должна была состояться сделка о покупке тратила. На такие совпадения Разумовский уже не мог закрывать глаза. Несмотря на заверения, Волков, кажется, совсем не собирался отказываться от своего первоначального плана. Разговор не только не помог, но дал Сергею ложную надежду. Обсудить это ещё раз? Но Олег с большей долей вероятности снова улыбнётся и с нечитаемым выражением на лице скажет, что всё будет хорошо. Но хорошо для кого?       Если Разумовский продолжит поощрять это поведение Олега, если останется рядом с ним, то малейшая весть о трагических событиях с Громом и его близкими будет ложиться огромным грузом вины на и без того расшатанную психику Сергея. Из головы, как назло, всё ещё не выходят слова Птицы. «От тебя-то я отстану, но найду к кому пристать». А если в какой-то момент Сергей окончательно потеряет над собой контроль и решит причинить вред самому Волкову? Эта мысль вызывала в Разумовском панический страх и ужас. Глядя на спокойно стоящего на улице мужчину, Сергей чувствовал, как всё внутри него переворачивается при мысли о том, что он и правда может навсегда потерять Олега. Но на этот раз по своей прямой вине.       — Я этого не допущу. Я защишу тебя. Защишу от самого себя.