Детский реабилитационный центр №213. Семь смертных грехов.

Есть пути, которые кажутся человеку прямыми; но конец их – путь к смерти.     Притчи [14:12].     - Хёнджин, ты собрался? – Доносится голос матери откуда-то с кухни.   - Да, мам!   Парень хмурится, и решает еще раз перепроверить содержимое своего рюкзака мешка. Он вновь вытягивает плетенные шнурки и внимательными глазами заглядывает внутрь. Несколько сменных штанов, носки, белье, умывальные принадлежности, резиновые тапочки, зарядка для телефона и пара книг, до которых он еще не успел добраться. Блондин щелкает пальцами и взглядом ищет нужную полку. Рука сама тянется и берет в руки старую, черную обложку, с огромным количеством уже пожелтевших страниц. На темной кожаной поверхности было выгравировано золотыми буквами название - ”Библия”.   - А молитва? Ты помолился? – Женщина заходит в спальню и бегло осматривается.   - Конечно, мам. Я все сделал, не волнуйся. – Хван переводит внимание на вошедшую матушку, вздыхает и прячет забытое поглубже в сумку, наспех затягивая застежку.   - Ну-ка, - Она нежным жестом перехватывает лицо сына и ведет длинными ногтями по бледной коже. Примечает более выраженные круги под глазами, уставший вид, осунувшиеся плечи, и уже запекшиеся следы крови на кончике носа, которую блондин плохо отмыл. – ты как себя чувствуешь?    - Чуть лучше, чем вчера, вроде… - Парень выбирается из хватки тонких пальцев, закидывает рюкзак за спину, и натягивает лямки на плечи.   - Спускайся вниз, отец уже ждёт в машине. Я сейчас подойду.   Хёнджин согласно мычит и выходит в коридор собственного дома. По пути к главной входной двери, зрачки мальчика напоследок пробегаются по родным стенам, и останавливаются на небольшом алтаре. Фигура распятого Иисуса Христа возвышалась над ним, икона пресвятой Девы Марии, и икона Божьей Матери стояли внизу в полках комода за стеклянными дверками, а на деревянной поверхности сверху, свежие цветы в вазах, и маленькие свечи. Проходя мимо него, Хван каждый раз вспоминает наставление матери, что перед тем, как отправится куда-то в дорогу, нужно осенить себя крестным знамением. Сейчас было не исключением. Сложенные подушечки его пальцев проделали заученные наизусть движения, нашептывая обветренными губами: - Во имя отца, и сына, и святого духа. Аминь. – и блондин покидает свой дом на неопределенное время, тихо прикрыв дверь.  *** Окна автомобиля омывались небольшими каплями моросящего дождя со стороны улицы. Небо заволокло тучами, от чего в летнюю пору на улице было довольно душно. До ушей доносились скрипы дворников, трущихся об лобовое стекло, и тихие разговоры родителей.  Блондин прикрывает глаза, чтобы по быстрее скоротать время в дороге, и ненароком вспоминает детство, а точнее его отсутствие. Семья Хвана была очень верующей. Постоянные походы в католические церкви, молитвы после сна и перед сном, посещения служб. Родители мальчика вечно оберегали его, боясь связей с плохими компаниями. Они говорили сыну, что многих подростков обуздал дьявол, сам Сатана, и что эти нечестивые дети обязательно расплатятся за свои грехи и распутную жизнь. Честно признаться, Хёнджин никогда и не гнался за подобными людьми. Парень всегда был избирательным в общении, любил проводить тихие вечера за прочтением книг, и остерегался сверстников с вредными привычками, такими как курение, или распитие алкоголя. Он не считал, что этих подростков обуздал дьявол, как думала его мать, просто для него это все было чуждо, и запах табака с примесью дешевого пива бил в нос, заставляя его морщить лицо в отвращении. А несколько месяцев назад у него обнаружили заболевание.   Лейкемия.   Рак.   Не передать словами как больно было в сердце, когда он, стоя за дверью в спальню родителей слушал тихие рыдания матери и успокаивающие слова отца. Родители молились за здоровье их ребенка каждый день по несколько раз, водили того на обследования, сдавали кучу анализов. В один из таких дней, когда болезнь была еще на ранней стадии, им предложили сделать сыну пересадку костного мозга. К сожалению, родители не подошли как доноры, а искать кого-то чужого те сразу отказались. Мать говорила, что чужая кровь может быть грязной, грешной. Хёнджин ей верил.   По истечению обстоятельств, лечащий врач выдал направление на госпитализацию в одну из детских больниц Сеула, для проведения дальнейшего лечения.   - Мам, а в этой клинике будут и другие дети, болеющие раком? - Хёнджин открыл глаза и чуть пододвинулся вперед, чтобы взглянуть на дорогу.   - Этот центр специализируется на разных болезнях, сынок. Не бойся, там тебе помогут. Мы, кстати, почти приехали. Автомобиль въезжает на закрытую территорию, шлагбаум позади опускается, и мистер Хван выруливает прямиком к полу-заполненной парковке. Блондин выходит из машины, вдыхает полной грудью свежий воздух, и в глаза тут же бросается огромное белое здание с кучей окон. Словно большой паук с черными глазками. Небольшая уличная зона отдыха включающая в себя лужайку, зеленый цветочный сад, и искусственный прудик. Совсем не сочетающаяся с внушительным и строгим видом больницы. А также высокий забор, закрывающий весь вид на это место, и пряча больных детей от особо любопытных личностей.  Мама подхватывает мальчика под руку и похлопав по ладони, ведет его ко входу. Трое поднимаются по каменным ступеням, и Хёнджин останавливается у двери, снова тяжело вздыхая.   - Можно мне постоять тут немного? Кажется меня укачало в машине.   Миссис Хван округляет карие глаза с морщинками в уголках, и бегло проходится взволнованным взглядом по лицу сына.   - Голова не кружится?   - Нет, все хорошо, просто тошнит немного.   Отец смотрит на наручные часы, сверяясь со временем, и успокаивает жену.   - Все нормально, пока мы будет заполнять документы, он может побыть на улице.   Женщина кивает и еще раз беспокойно взглянув на ребенка, заходит в здание вместе с мужем.   Хёнджин присаживается на одну из лавочек расположенных на огромном крыльце, глубоко дышит, пытаясь отогнать накатившую тошноту, разминает пальцы в носках кроссовок, и цепляется зрачками за табличку на входе. ”Детский много-профильный реабилитационный центр Химан…  - ...для особо тяжелых заболеваний №213.   - Ждешь кого-то?   Блондин дергается от внезапной реплики чуть ли не на ухо, хватается за сердце и оборачивается. Позади него стоит парень, на вид примерно его возраста, с короткой стрижкой и темными волосами. В его ушах ютились дырки, а в тех серебрянные кольца. Одет он был, как показалось Хвану, как те самые бестолковые подростки, которым подавай лишь тусовки, выпивку, да отдых на одну ночь.    - А? Что? – Переспросил Хёнджин, слегла глупо моргая глазами.   Обладатель грубого голоса как то раздраженно цыкнул себе под нос, и взглянув куда то в сторону, подошел чуть ближе.   - Я говорю, сигаретки не найдется?   Парень нервно проглотил скопившуюся слюну в горле, и сделал шаг назад.   - Не курю.   Физиономия подошедшего неожиданно быстро начала бесить, и блондин поспешил отвернуться от человека, который вплоть до кончиков своих черных волос пропах табаком. Нос сморщился сам по себе.   - Хёнджин, идём, тебе нужно расписаться в документах! – Мистер Хван открывает дверь и машет сыну, как бы подзывая к себе.  Парень делает пару шагов и задумавшись, сам не понимая зачем, останавливается. Обернувшись, он уже не находит на крыльце приставшего к нему десять секунд назад брюнета, зато находит непонятные чувства заинтересованности внутри себя, которые тут же хочется выбросить в мусорку, растоптать, и забыть. Чувствовать такое странно, край глаза улавливает движения сбоку, и Хёнджин видит, как стрелявший сигарету залазит в окно первого этажа, снимая на весу обувь.   - Сын?   - А, да. Идём.   Блондин вторит себе ”Не твое это дело, забудь.”, и заходя в центр машет головой, отгоняя мысли.   ***   [Медицинская карта больного]   Фио: Хван Хёнджин.   Полных лет: 17.   Заболевание: Лейкоз.  Симптомы на момент поступления в детский центр: частая и быстрая утомляемость, боли в костях и суставах, потеря веса, носовые кровотечения, головокружение. Палата № 8.      - Распишись тут, - Мед сестра на ресепшене указывает пальцем на свободную графу. - и тут.   - А мне? Мне тоже тут подпись ставить? - Интересуется стоящий рядом с Хёнджином парень, и тут же расходится в тяжелом кашле. Блондин бросает на него взгляд и рассматривает внимательно. У мальчика сильная отдышка после кашля, слегка покрасневшие роговицы глаз с вьющимися капиллярами в белках, и белоснежная маска на пол лица. Он отдает документы врачу, Хван делает тоже самое.  - Сейчас за вами спустится дежурный с этажа, подождите в коридоре, пожалуйста.   Парни усаживаются на скамейку над стендом о правильном питании, пока их родители о чем-то активно разговаривают. Оба не понимают, что они пропустили, и когда те успели сдружиться. Молчат, неловко смотрят себе под ноги. Один не решается заговорить первым, по этому второй собирает всю волю в кулак, и поворачивается корпусом к сидящему рядом.   - Я Джисон. Хан Джисон. - Мальчик протягивает руку, вздрагивает и вытирает внутреннюю сторону ладони о ткань спортивных шорт. На бежевой одежде появляются чуть заметные мокрые пятна. Он смотрит на них с пару секунд и протягивает ладонь снова.   - Хван Хёнджин. - Блондин ощущает слегка влажную прохладную кожу и как-то смущенно сводит брови. Чувствует неловкость. - приятно познакомится.   - Вау, Хан и Хван. Хван и Хан. Вот это больничный тандем.   Хёнджин не видит губ, но по глазам и их прищуру, понимает, что Джисон улыбается. Грустно, но улыбается.   - И не говори. У тебя тоже рак?   Хан округляет глаза и прикрывает маску рукой.  - Тоже? Чувак, у тебя что, рак? Надеюсь, опухоль доброкачественная, и ты не умрешь. Ты же не умираешь, верно? Мы же только познакомились, вот блин.   Блондин выгибает бровь, прыскает в кулак, смотрит на нового друга и снова усмехается.   - У меня нет опухоли.   - Нет? Тогда что же у тебя? - Лейкемия. У меня раковые клетки в крови. Русоволосый тупо смотрит на парня, переводит взгляд на белую плитку пола, и кивает своим же мыслям.   В это время, Хван краем глаза замечает мед брата стоявшего у стойки регистрации. Тот забирает у девушки документы и жестом головы указывает в сторону парней.    - Молодые люди, за мной.   Мальчики наспех прощаются с родителями, как минимум до завтра, и подхватив свои сумки с вещами догоняют мужчину.    - Там есть дети младше нас? – Интересуется Джисон дабы разбавить неловкое молчание, пока они медленно идут по больничному коридору.     - В вашем блоке живут дети от пятнадцати до восемнадцати лет.    - Блоке? – Переспрашивает уже Хёнджин.    - Да. Детский блок номер восемь. Единственный во всем центре, где номер блока сходится с количеством палат. Вы же уже в курсе что наша больница многопрофильная? Так что не ждите детей с такими же заболеваниями как у вас. Джисон, твоя палата номер три.   Парни вместе с мед братом останавливаются напротив открытой деревянной двери. Мужчина вставляет лист с именем и фамилией Хана в стеклянную рамку напротив номера, и протягивает руку в пригласительном жесте.    - А твоя Хёнджин…    - Номер восемь. Я в курсе. – Блондин заглядывает в конец коридора, видит нужную дверь, и взяв у врача бумажку со своим именем, молча удаляется под вопросительный взгляд.    - Какие нынче дети самостоятельные…     ***     - Привет, ты новенький?   Блондин шмыгает носом, отвлекается от раскладывания небольшого количества личных вещей в палате, оборачивается, и лицезрит черную макушку, высунувшуюся из дверного проема.   Мальчик явно младше Хвана, с впалыми щеками, нездорово бледной кожей, хлопает широкими черными глазами, и ждет ответа.    - Ага, я Хёнджин.    - Ян Чонин. Я из второй палаты. Видел как вас дежурный привел. Можно зайти?   Парень кивает, и Ян полностью открывает дверь. Теперь Хёнджин видит, что у мальчика не только щеки впалые. Из-под широкой футболки выглядывают ручки спички в синих выпуклых венах, и костлявые тонкие ноги.   Черноволосый топчется на месте, мельком рассматривая книги, разложенные на не расстеленном постельном белье.    - Если ты не сильно занят, могу показать тебе наш блок. А потом вместе пойдем на обед в столовую.   Блондин бросает взгляд на аккуратно сложенную одежду и кивает.   - Да, давай.   Они выходят в коридор и Чонин указывает на дверь с цифрой семь.    - Тут живет Феликс. Сейчас его нет в палате, вечно где-то ошивается. Не советую с ним общаться, этот пацан крутится в компании гопников. Мало знаю о нем, мы почти не разговариваем. Так, дальше…    Они делают еще несколько шагов, и оказываются у палаты номер шесть.    - Это комната Чана. Иногда мы называем палаты комнатами, чтобы было легче пережить тот факт, что некоторые ребята месяцами живут в больнице. Так проще, понимаешь? Так вот, Чан. Вроде бы он здесь дольше всех, а еще он самый старший в блоке. Иногда он немного рассеянный, мало улыбается, ты потом заметишь. Не пугайся если услышишь ночью, что кто-то бродит по коридору. Чан иногда не спит, это последствие его болезни. Фатальная бессонница, вроде как, странный диагноз как по мне.   Следующая дверь.    - В пятой комнате живет Минхо. Запиши себе куда-нибудь: к нему нельзя входить без стука. Даже врачам приходится стучать. Он никому не разрешает входить без разрешения, и дико злится, если делают наоборот. Но в целом, Минхо парень очень приятный. Я его называю бабочкой. У него волчанка.   Палата номер четыре шла следом. Из открытой двери можно было увидеть парня, который, кажется, слушал музыку в объемных серебряных наушниках, и дергал ногой в полосатом носке.    - Комната Чанбина. Самый не привередливый из нас. У него всегда можно найти что-то покушать. Чипсы, мармелад, жевательные резинки. Только врачам не говори. Вообще ему нельзя сладкое, у него сахарный диабет. А это…   - Его зовут Джисон. Мы приехали в одно время, успели познакомится в коридоре. Хан, ты тут? - Чонин как то странно взглянул на Хёнджина, сложил ладони за худой спиной, пока тот пару раз стукнул в полу открытую дверь, и заглянул внутрь. – Пойдешь на обед?   Из третей палаты вышел русоволосый, бегло натянув маску на лицо. Он хрипло откашлялся в кулак, и вопросительно выгнул бровь.    - Не пугайтесь, у меня муковисцидоз.   Теперь уже Хван и Ян с вопросом смотрели на Джисона, что снова пытался откашляться, подставляя внутрь маски бумажную салфетку с кармана.    - Что это такое?    - Ну, - прочистив горло начал парень. – хроническая мокрота в легких, постоянный кашель, и вся фигня. Вообще, сюда я попал из-за пневмонии.    - О как. – Кивнул брюнет, и пошел дальше по коридору. – Вторая комната моя. Я здесь почти год, кажется.    - Ничего себе, целый год?    - Ага. Думаю вы уже догадались почему.   Ребята остановились у первой палаты, и Хан, глупо моргая глазами, прошелся взглядом с ног до макушки черных волос мальчика.    - Почему?    - Цц, - Хёнджин цыкнул, толкнул русоволосого в плечо, и слегка мотнул головой. – у него анорексия.    - Все верно. В общем, учитывая, что я тут довольно давно, я знаю всех пациентов в блоке, всех врачей в больнице, и в принципе, все о центре. Так что спрашивайте, если что. – Тонкий палец указал на первую дверь. – Комната Сынмина. Заносчивый и вредный тип. Местная звездочка, с богатенькими родителями и большими хотелками. Не обращайте внимания если он будет вас задирать, его раздутое эго просто на просто не сможет пройти мимо новеньких.    - Мальчики! На обед, бегом! – Выкрикнула дежурная по блоку мед сестра, и начала обходить палаты.    ***    Забрав подносы с едой с раздачи, парни двинулись к одному из свободных столов. Детей было достаточно много, рассаженных небольшими группами. Хёнджин предполагал, что по блокам, но также заметил компании по два, или три человека. Были как ровесники, так и совсем ребятня, которые носились между столов, и задорно хохотали на всю столовую.   Усевшись на цветастый пластиковый стул, блондин пододвинул к себе тарелку с каким-то легким салатом, стакан воды, и пару кусочков хлеба. Завтра с утра нужно было сдавать анализы, по этому его рацион ограничился чем-то простым.  К слову, он так же заметил что, порция и вид еды у всех различался, у Чонина были запечённые на пару овощи, в то время как у Джисона порция картофеля с мясом.  Парни что-то тихо обсуждали и ели свой обед. Ну как ели? Ели только Хан и Хёнджин, а Ян лишь перебирал вилкой несчастные кусочки овощей, сортируя их на тарелке по видам, и заговаривая мальчикам зубы.  До ушей донесся детский плач, на что парни одновременно обернулись. Тот самый парень с улицы, что стрелял сигареты на крыльце, навис над мальчиком лет тринадцати и крутил коробкой детского сока прямо перед его носом. Блондин сразу понял что хулиган, вероятно, отобрал ее у этого мальца.    - Кто это? - Хван махнул головой в сторону небольшой потасовки, указывая глазами на брюнета.   - Это Феликс. Я тебе про него рассказывал. Феликс из седьмой палаты. - Карие омуты останавливаются на трех ребятах, и глазами тут же цепляются за Хёнджина, чье лицо ему было уже знакомо. - Черт, кажется, он идет сюда.   - Ну привет, красивый. Хёнджин закатывает глаза и опустив взгляд на полупустую тарелку, продолжает есть.   - Я же сказал тебе, я не курю. Вот пристал...  Чонин широко распахнул глаза и взглянул на брюнета, что теперь нависал над их столом.   - Феликс, ты с ума сошел? А если глав врач узнает? Тебе нельзя курить.  - Слыш, - Парень переводит взгляд на худого мальчика, и приблизившись лицом, щурит темные глаза. - варежку захлопни, и не лезь ни в свое дело. Усек? - Он ставит коробку яблочного сока перед тарелкой блондина, и дернув губой, простукивает короткими ногтями по поверхности стола. - Тебе, подгон.    Хван провожает Феликса взглядом полным непонимания, смотрит на сок, на ошарашенного Джисона, снова на сок, и наконец останавливается на Чонине.  - О чем ты говорил? Почему ему нельзя курить? - Ян тяжело выдыхает и со звоном бросает вилку в тарелку.  - У него ХОБЛ.   - Хол, что? - Русоволосый свел брови вместе и попытался прикинуть слово на пальцах.   - ХОБЛ, хроническая обструктивная болезнь легких. Ему запрещено курить, потому что может пойти много осложнений, в виде астмы и так далее.    - Ого, - присвистнул Хан и завел руки за голову. - получается, этот а-ля гоп-стоп самый настоящий самоубийца.   - Получается, - Шепчет Ян и впивается пальцами в костлявые коленки. - самоубийца...   Блондин в это время молча сжимает вилку в руке и чувствует поступь злобы на кончике языка.    ***   - Чертов смертник! - Хван бросает часть одежды на полку небольшого шкафа в своей палате, и заправляет волосы пальцами. - Хочешь умереть? Пожалуйста. Только меня на грех не толкай. - Он убирает остатки вещей, и принимается за складывание книг в тумбе. - Курить запрещено, а от него табачищем за сто метров несёт. Себя моими руками убить вздумал, не дождешься!  В окно кто-то стучит, от чего блондин вздрагивает и роняет библию прямо себе под ноги.  - Открой. - Слышит он за оконной рамой, и наконец видит лицо парня, о котором думал последние полчаса. Легок на помине.   - Что тебе от меня нужно? - Полушепотом произносит Хёнджин, тихо открывая окно. После отбоя запрещено было выходить из своих палат и тем более шуметь.  Феликс не церемонится, и не спрашивая разрешения влезает на чужой подоконник, одновременно снимая обувь.    - Какого черты ты делаешь? Уходи.  - Не могу. - Брюнет пожимает плечами и проходит внутрь палаты, держа порванные кроссовки двумя пальцами.   - Это еще почему? - Хван провожает его взглядом, скрещивая руки на груди.  Раздражение ютится в груди, в висках, между зубов и стреляющих молниями глазах. Хёнджин думает о том, что нужно будет обязательно помолиться.  - Ты что, верующий типа? - Парень поднимает книгу в черной обложке с пола и с интересом выгибает бровь.   - Не трогай мои вещи! - Он выхватывает библию из рук нежданного гостя, и прячет ее под стопку других. - Я прошу тебя по-хорошему. Уходи, иначе я позову дежурного.  - Не уйду, пока не пообещаешь, что никому не расскажешь о том, что я стрелял сиги на территории больницы. О том что я курю, и в целом отсюда сваливаю.   - Мне, по-твоему, нечем заняться? Не собирался я никому рассказывать. А теперь вали.  Феликс наклоняет голову в бок, довольно улыбается и подходит ближе на несколько шагов.  - Круто. Не только красивый, но еще и добрый.    Хёнджин закатывает глаза и кривит нос.   - От тебя воняет сигаретами, не подходи ко мне.  Брюнет усмехается, подходит к окну, быстро напяливает на носки старую обувь, и взглянув последний раз на блондина, прикидывает, где бы ему достать ментоловый винстон.