Четвёртый закон

      Меня зовут Сид. Идентификационный номер 30.34.38. И, представляясь, я бы мог, конечно, сказать, что я — обычный парень, но это не совсем так. Я не обычный парень. Я самый счастливый парень на свете! А это, поверьте, в моих обстоятельствах весьма и весьма необычно, я бы даже назвал это волшебством. И я расскажу вам немного теперь о своей новой жизни, расскажу как друзьям, потому что я больше не боюсь открываться перед людьми, это больше не является моей проблемой. Может быть, вашей. Но не моей. Я открыт. Во всех смыслах. Мне больше не страшно.       Вот уже несколько лет, как я занимаюсь любимым делом — работаю техником в компании своего друга Кита. Благодаря ему, его поддержке, я официально выучился новой специальности и параллельно каждый день работал с ним, практикуясь и получая не сравнимый ни с чем багаж знаний и опыта. Кит стал для меня не только вновь лучшим другом, но и проводником в мои мечты, путеводной звездой в реализацию. Сейчас я справляюсь и без его искромётных подначек и наставлений, и он доверяет мне самостоятельные заказы и разработки, но я всегда помню, чем обязан ему и как мне повезло!       Каждое утро я с радостью иду на работу, зная, что там моё место, что я там нужен и с некоторых пор даже незаменим. И нет, это не было просто, легко, не было быстро, но я справился, ведь у меня была цель и... опора.       Когда-то я где-то читал или услышал, что ты можешь считать себя абсолютно счастливым, если с утра с нетерпением и охотно идешь на работу, а вечером, после, так же с нетерпением и радостью возвращаешься, спешишь домой. В моей жизни случилось именно так. Я с восторгом, энтузиазмом и интересом работал весь день, а вечером как сумасшедший бежал скорее домой.       Домой! К Дизу!       О, моё прекрасное рыжее чудо! Что сделал я такого в своей бренной жизни, чтоб заслужить его?! Диз — моя радость, моя награда, моё утешение и опора. Мой огненный жеребец. Моё счастье! Каждый вечер я несусь домой, зная, что Диз меня ждёт, что он скучает по мне так же сильно, как я по нему, что, едва я войду, он схватит меня и будет любить, ласкать, слушать мои россказни о работе, и я буду любить его и ласкать в ответ, заботиться о нём, целовать его, нежить. Мой рыжик! Мой апельсинчик! Тигрёнок! Я придумал ему сотни ласковых прозвищ, но ни одно из них не шло ни в какое сравнение с главным — любимый.       Он, кстати, тоже не был бездельником, и его время и силы не сводились к тому, чтобы опекать и любить меня. Диз тоже нашёл себе дело по сердцу. Так уж вышло, провидение, не иначе, что сосед наш, тот самый мистер Аран из квартиры напротив, оказался одиноким и очень заядлым коллекционером старинных предметов искусства и книг. Я не знаю, как уж так получилось, что они с Дизом заговорили об этом, но, когда мистер Аран выяснил, что Диз превосходно разбирается в классической литературе, истории, музыке и языках, он пришёл в полный восторг и нанял Диза помощником. Что, к слову, случилось весьма своевременно, так как, пока я учился, нам и правда грозили тяжёлые финансовые времена, но помощь пришла снова откуда не ждали. Диз был превосходным помощником, и мистер Аран очень щедро оплачивал его труд и очень ценил его знания, память и, кстати, силу, так как нередко Дизу приходилось перевозить для мистера Арана тяжёлые предметы антиквариата, а потом расставлять их, сопровождать иногда на аукционы. В общем, Диз быстро стал довольно известным в узких кругах, эксцентричным компаньоном, как оказалось, легендарного, именитого коллекционера. Именно благодаря Дизу первый год моего обучения прошёл без тревог о деньгах и хлопот. И я не тяготился этим обстоятельством, потому что знал, что сам поступил бы так же — не глядя, не задумываясь, поддержал бы в любом начинании моего Диза, и он бы принял от меня всё. Ведь мы были равны. Это было очень важно для нас — быть на равных во всём. Мы учились быть вместе, уступать, разговаривать, не закрываться. Мне, конечно, было сложнее, привычку таиться, быть незаметным, удобным, согласным не так просто изжить, но Диз был настойчив, верен, спокоен, а если и выходил из себя, то всегда было достаточно его выкрика: «Ты невыносим, Сидония!» и хлопка дверью. А через час после мы оба уже бежали друг к другу, винились, мирились, ласкались... в общем, знаете, секс после ссоры всегда очень бурный. Хотя наш секс с Дизом никогда не нуждался в разгоне, он всегда умопомрачительный! Диз — бог секса. А вместе с ним стал и я. Наша страсть не утихла, не померкла, не изменилась — я влюблён до смерти и хочу его постоянно, иногда даже с работы звоню ему по видеосвязи и как полный кретин прошу показать мне член. Однажды даже случился конфуз, и что-то подобное услышал мистер Аран, оказавшийся рядом с Дизом в этот момент. Я очень переживал тогда, ведь я помнил, что сосед наш будто бы не был лоялен к подобного рода отношениям. Но. После той пикантной случайности, буквально через неделю, мистер Аран вместо гневного, нетерпимого выпада пригласил нас с Дизом на ужин. Мне было неловко. Диз был вежлив и весел. Мистер Аран много, долго, красочно его хвалил и рассказывал мне, как неофиту, о разных древностях и искусстве находить всякие редкости и разбираться в них. А потом он вдруг прямо сказал:       — Сид, я не такой уж старый козёл, каким, возможно, кажусь. Я беспокоился о вас. Ведь я знаю, что такое быть одиноким и как легко принять желаемое за действительное. Как это больно потом. Я боялся, что вам будет плохо. И рад, что ошибся, — отсалютовал он бокалом в сторону Диза.       Я, если честно, едва не поперхнулся десертом, покраснел и мог только кивать и сжимать под столом руку Диза. Снова судьба меня удивила, снова мне показали, что я ошибался во многом.       Так у нас с Дизом появился ещё один друг. После мы часто шутили, что это всё стало возможным из-за моего неуёмного пристрастия к члену Диза. И не то чтоб это было неправдой.       Вы, наверное, хотели бы знать, как обстоят дела с моим братом? Что ж. Тут сложнее.       Глоу много месяцев не мог смириться с моим выбором, не мог понять и принять всех тех изменений, что стремительно происходили в моей жизни. Он был суров и не раз предрекал мне крах надежд и расплату. Что поделаешь? Таков уж мой брат — консерватор, как верно когда-то заметил Кит, немного зануда и сноб. Но он мой брат, даже больше, чем брат, когда-то он заменил мне отца, заменил всех. И я любил его. И знал, что он тоже любит меня. Просто ему нужно время. И мы не спешили.       Постепенно я приучал Глоу к мысли, что Диз не моя прихоть, не просто помощник, не функциональная единица, а часть сердца, партнёр, мой возлюбленный — он мой выбор! В первые встречи, когда Глоу приходил к нам с визитом, Диз старался всегда оставлять нас наедине. Он считал, что не стоит провоцировать Глоу, не стоит его подвергать испытанию нашей бросающейся в глаза близостью, раз он ещё не готов её принимать. Диз уходил к Арану или гулять, он ссылался на возникшее неожиданно дело или усталость, иногда просто запирался у нас в спальне, пока мы с Глоу ужинали. Это было очень тактично с его стороны, но мне всегда, всегда было обидно. За Диза. И за себя. Я подолгу разговаривал с братом и делился новостями и изменениями в своей жизни. Вначале много говорил об учёбе, к которой Глоу, конечно же, отнёсся очень скептически: «Ну куда в твоём возрасте менять специальность?! Кит болван и смутьян. И всегда был таким».       Потом Глоу тревожился о том, что я вложился финансово в развитие компании Кита. Потом говорил, что частные предприятия ненадёжны, и уж тем более с новыми специалистами навроде меня, что я просто не найду клиентскую базу. Он даже в какой-то момент не одобрил мой обновившийся гардероб, который лишился теперь перчаток, капюшонов, масок и балаклав. Нет, он не считал, что я должен ходить словно мумия, но и демонстративно шокировать всех в его понимании было не очень удачным решением. Слишком много внимания.       — Да ещё этот рыжий! — фыркал Глоу. — Вам не хватает только неоновой стрелки над головами.       Но я знал, всегда знал, что Глоу всё это говорит, потому что очень, очень боится, что мне будет трудно и плохо, и больно. И я терпел его резкость. Ведь я теперь был уверен, что даже самое сухое дерево весной должно распускаться листвой.       Переломный момент случился, когда Глоу как-то раз неожиданно позвонил мне и попросил помощи. Он был в рейсе, а все его домашние заболели острой вирусной и очень заразной болячкой. Ничего страшного, но в обострение была лихорадка и сыпь, тошнота. Болезнь эта протекала стремительно и без особых последствий, но Каренс и дети заразились одновременно, и им был срочно нужен уход, а Глоу ещё пять дней был на задании, и он позвонил мне. К сожалению, тут же выяснилось, что я, увы, не переболел этим вирусом в детстве, как многие, и мог заразиться. Но я готов был пойти, несмотря на возможность слечь рядом, однако Диз меня не пустил. Он пошёл вместо меня. Милый мой Диз. Ему нечего было там опасаться. Он взял отгулы у Арана и все пять дней до возвращения Глоу из рейса ухаживал за его семьёй. За Каренс и за детьми. Он готовил еду, ходил по магазинам, убирался, смазывал их высыпания, давал им лекарства, поил по графику, по ночам сидел с детьми, чтобы Каренс могла хоть немного поспать. Он развлекал их, лечил и кормил. И когда Глоу вернулся, перепуганный, растревоженный, чувствующий свою вину за то, что не смог быть вовремя рядом, он застал счастливую Каренс, весёлых детей, абсолютный порядок и тонкий аромат штруделя.       Глоу был сражён. Ему ничего не оставалось, как признать, что Диз теперь часть семьи. Моя половинка. Надёжная. Верная. Исключительная. Глоу оттаял.       Нет, он не стал другом Диза, не стал чаще у нас бывать. Но всё же, когда случались важные торжества, он всегда теперь говорил: «Приходите». Вот так — во множественном числе. «Приходите!»       И этого было довольно, чтоб я, Диз, да и все мы обрели желанное равновесие и покой. Мы были семьёй. Очень странной, но все же семьёй.       И, наверное, это всё.       Так вот и вышло, что Диз открыл для меня целый мир.       Работу, которую я наконец-то фанатично люблю и стремлюсь быть в ней лучше и лучше.       Старого друга, который и не переставал никогда им быть, и теперь щедро дарил мне тепло, понимание, такую нужную близость.       Нового друга, который был мудр и добр и готовил потрясающие десерты!       Любовь, на которую я никогда не рассчитывал.       Умопомрачительный секс.       Нежность.       Ласку.       Заботу.       Дом! Дом, который будто пробудился от спячки и стал уютным, комфортным и гостеприимным.       Будущее.       А ещё...       Ещё Диз внушил мне уверенность, что всё это по праву — моё. Что я заслуживаю всё это счастье. И если Диз прав, и существует больше, чем три закона, то я точно уверен, что четвёртый из них — любовь. Потому что только она могла сотворить из одинокого и пустого Сида 30.34.38 Сида Счастливчика. Сида, который сам хозяин своей судьбы.

наш мир подвластен множеству законов

жестоким и нелепым,

строгим,

потаённым

божественным и волчьим,

конституционным

определяющим наш путь с рождения до смерти

несущим свет и тьму,

прощающим грехи

но, сколько бы их ни было

и как ни назови

вселенной

правит лишь один

закон - любви

Domenik Ricardi