По мотивам разлуки

      Когда он впервые увидел, эти глаза сразу понял, что никогда не сможет найти что-то более прекрасное. Эта женщина была не такой, как остальные вокруг. Она казалась ему, кем-то не досягаемым и весьма волшебным. Её рыжие волосы были огнём и блестели на улице ярче солнца. Он не мог отвести от неё взгляда, словно она зачаровала его. Её улыбка и голос выводили его из строя каждый раз, когда она дарила их ему. Он был готов пасть перед ней на колени и больше никогда не подниматься. Однако она никогда не позволяла. Ну, точнее позволяла... Но только в их прекрасно проводимых моментах близости.       Она всегда была высокомерной, и в то же время никогда самовлюбленной. Её характер был саркастичным и надменным, но всегда любящим и сострадательным. Стив утопал в ней. И никогда не был более уверен в том, что собирался сделать во время сегодняшней встрече.       Роджерс направлялся к ней в прекрасном настроении. Он волновался, руки его потели, но это не уменьшало уверенности. И когда он увидел её в прекрасном зеленом платье, дыхание сбилось. Мужчина застыл в метре от неё с широко раскрытыми глазами. Женщина перед ним улыбалась с явным озорством в изумрудных глазах.       — Видишь что-то, что тебе нравится, Роджерс?       Не теряя времени, он упал перед ней на одно колено. Её глаза комично расширись, и всё озорство сменилось удивлением, предвкушением и безграничной любовью.       — Ты - моё всё. Я не представляю жизни, в которой нет тебя. Я хочу, чтобы наше «навсегда» длилось вечность и даже смерть не сможет разлучить нас. Ты выйдешь за меня?       Тогда она медленно опустилась на колени прямо перед ним, ни на минуту не задумавшись о своём платье. Люди, столпившиеся вокруг улыбались и смотрели на них, но ни один из этих двоих не обращал внимания на мир, который был за пределами глаз друг друга.       Рыжеволосая женщина прикоснулась ладонями к его щекам и страстно поцеловала. Этот поцелуй был интенсивным, но осторожным и нежным. Они хотели остаться в этом моменте навечно.       Она слегка отстранилась. Их носы продолжали соприкасаться друг с другом. Женщина улыбалась с такой нежностью и любовью в глазах, что Стив судорожно вздохнул. По её щекам покатились слезы, а с губ сорвалось заветное «да». Стив рванул вперед и снова впился в любимые губы. Он обхватил её руками и поднял их обоих на ноги. Счастье распирало его грудь, а он мог только целовать и кружить её под звуки аплодисментов.       Теперь их «навсегда» приобрело новый уровень.              — Пап!       Ответное бурчание раздалось куда-то в подушку.       — Папа!       Ответа нет.       — Папочка-а-а-а! — Детский крик раздался прямо около кровати, заставив мужчину сильно вздрогнуть.       Роджерс тяжело вздохнул и поднял голову с подушки, сонно посмотрев на девочку, которая смотрела на него с широкой улыбкой на лице. Он перевёл взгляд на прикроватную тумбочку и тяжело уронил голову на подушку.       — Птичка, почему ты ещё не в кровати: сейчас только полседьмого утра.       — Я думала, мы идем в школу.       Стив резке распахнул глаза и снова посмотрел на часы. Внизу стояла дата «29.03.2024» и подпись «пятница». Мужчина прыгнул с кровати как подорванный и, подхватив дочь на руки, побежал вниз по лестнице под звук детского смеха. Он работал так быстро, как только мог. Пока дочка собиралась в уже со вечера приготовленную одежду, блондин со сверхскоростью пытался приготовить завтрак.       — Сара, завтрак готов! Идем есть.       — Бегу, папочка!       — Не по лестнице!       — Знаю.       Его дочь была такой... Вот уже семь лет, а, казалось, она родилась только вчера. Сейчас она ходит в первый класс, отцовское сердце готово было разорваться на части от тоски по его малютке. Однако ему нужно было работать. У Стива был небольшой бизнес, поэтому в деньгах они не нуждались. Роджерс даже провёл пару месяцев, не выходя на работу, чтобы больше времени проводить со своей малышкой, когда их мир перевернулся...              Они шли, держась за руки. Сара что-то возбужденно рассказывала о том, что сегодня произошло в школе. Стив слушал с улыбкой, время от времени задавая вопросы.       — Вот, а потом Кэти так резко мотнула головой, что мы стукнусь лбами. Но я не плакала, папочка! Миссис Нолан так испугалась, а мы начали смеяться. Вот, а потом…       Девочка вдруг резко остановилась, и Стив обеспокоенно посмотрел на неё.       — Птичка, в чем дело? Почему ты остановилась. — Роджерс присел перед ней на корточки, чтобы быть с ней на одном уровне и посмотреть в глаза.       Однако девочка смотрела мимо него. Глаза её были широко раскрыты и стремительно наполнялись слезами. Стив только хотел повернуться и посмотреть, что так сильно испугало его дочь, как Сара произнесла одно единственное слово, которое выбило весь воздух из его груди.       — Мамочка?       Маленькая рука вырвалась из его, и девочка быстро побежала за его спину. Мужчина не мог повернуться, но слышал, как что-то тяжелое упало на тротуар и резкие всхлипы, которые последовали за этим. Стив тяжело перевел взгляд и встал лицом к картине, которая разбила его сердце.       Его дочь, плача обнимала рыжеволосую женщину за шею. Она стояла на коленях перед девочкой и крепко обнимала её, Стив с ужасом наблюдал за слезами, которые безостановочно стекали по её лицу. Наташа Романофф-Роджерс выглядела так, будто весь её мир сомкнулся вокруг этой девочки, которая так и не переставала плакать, произнося только одно слово «мама».       Стив заметил сумку, которая валялась рядом с ногами рыжеволосой. Оттуда его взгляд переместился на кровоточащее колено и и порванные о тротуар джинсы. Наташа так сильно прижимала к себе девочку, будто вовсе и не бросала её. Будто не бросала их обоих. Сара вжималась в женщину и явно не собиралась отпускать. И только спустя время изумрудные глаза вновь открылись и встретились с голубыми. Мужчина едва не отшатнулся от интенсивности взгляда рыжеволосой. Он сжал челюсти и отвел глаза.       Наташа поняла. Она медленно отстранилась от девочки, которая громко выражала свой протест. Однако женщина и не собиралась её отпускать. Со слезливой улыбкой она посмотрела на лицо дочери. Её рука осторожно стирала следы слёз и нежно поглаживала детские щёки. Вот только она не пыталась стереть собственных слёз, словно если даже на мгновение отпустить своего ребёнка — она исчезнет.       — Моя малышка, как же ты выросла. — Дрожащий голос прорезал тишину, и едва не выбил землю из-под ног Роджерса.       Казалось, на их дочь это произвело почти тот же эффект. Она задрожала и снова начала плакать. Наташа наклонилась и поцеловала её в лоб, задержавшись там намного дольше, чем нужно.       — Тебя… *хнык* так долго *хнык*не было… — Пробормотала Сара куда-то в плечо матери. Наташа сильно сжала челюсть, и слёзы с новой силой покатились по её щекам, но она не позволила себе издать ни звука.       — Я знаю, малышка. — Хрипло ответила рыжеволосая. — Я знаю…       Её голос был переполнен напряжением и явно сдерживаемым всхлипом.       Развитое сердце Стива, вновь начало кровоточить и ныть. Его тоска по ней играла с ним злую шутку. Она съедала его изнутри. Роджерс не мог позволить этому случиться. Он сделал шаг ближе, пытаясь вернуть себе самообладание и накопившийся за эти 2 года гнев.       Романофф заметила его движение. Она чуть повернула голову и, поцеловав успокоившуюся девочку в висок, поднялась с тротуара вместе с дочерью на руках. Она смотрела на Стива с покорностью и настолько сильной усталостью, что это могло приглушить весь гнев мужчины. Что-то в её глазах не позволяло ему начать ругань и забрать у неё Сару. Роджерс заметил как осунулось её лицо. Скулы стали более выражены: она похудела довольно сильно. Волосы, казалось, были не такими яркими, как он помнил, и намного короче прежнего, но всё ещё красивыми. Под глазами виднелись едва заметные мешки: видимо, она пыталась скрыть их косметикой, но из-за слез всё всплыло на поверхность.       Он не знал, что должен был сказать. «Что ты здесь делаешь?» «Ты не имеешь права находиться здесь». «Почему ты ушла?» Единственная мысль, которая крутилась в его голове это то, что Сара не должна слушать их разговор. Стив кивнул головой к зданию, в котором они жили. Когда-то не только вдвоём… Наташа тяжело посмотрела в сторону «дома».       — Птичка, маме, должно быть, тяжело. Давай я понесу тебя. — Сказал Роджерс, смотря только на дочь.       Вот только он заметил, как рыжеволосая резко втянула воздух и стиснула челюсть, как руки женщины чуть сильнее прижали дочь к себе. Она выглядела противоречиво, но молчала.       — Тебе тяжело, мамочка? — Девочка подняла голову с женского плеча и посмотрела в изумрудные глаза.       Стив почувствовал ком в горле. Они были так похоже, что раньше так сильно радовало Роджерса.       Романофф тяжело сглотнула и чуть приоткрыла рот, но оттуда не вышло ни звука.       — Тогда я буду держать тебя за руку. — Сказала Сара и, когда мать опустила её на асфальт, сразу же взяла её за руку и была готова идти, смотря на рыжеволосую с таким обоготворением и счастьем, что сердце мужчины рухнуло.       Наташа неуверенно посмотрела на Роджерса, что было очень несвойственно для неё. Однако отец её дочери лишь поднял всё ещё валяющуюся сумку рыжей и прошёл вперед, не смотря на женщину. Сара потянула её за ним.       Романова чувствовала себя неуютно рядом со Стивом, когда они были в лифте. Всё казалось таким неправильным. Однако сосредотачиваться на этом ей не давала маленькая копия её самой. Её дочка говорила обо всём, она с улыбкой рассказывала, казалось, всё, что произошло за эти 2 года. Наташа слушала её с невообразимым интересом. Она была готова просто сидеть в каком-нибудь кресле и слушать всё, что захотела бы рассказать ей дочь.       — Мамочка, пойдем ко мне в комнату! Я покажу тебе мои новые игрушки! — Сара начала восторженно прыгать вокруг Наташи, как только они зашли в квартиру.       Романова же застыла на месте. Она словно под гипнозом смотрела на квартиру. Её сердце сжималось с каждым вздохом всё сильнее. В какой-то момент женщина почувствовала теплое тело за своей спиной. Он не прикасался к ней, не подходил близко, но Наташа чувствовала его взгляд на себе.       Сара щебеча увела её в комнату. Рыжеволосая едва могла успевать за своей дочерью. Дрожа она прикасалась кончиками пальцев к стенам и фотографиям, висевшим на них. Когда они вошли в зал, в памяти резко отпечаталась картина… Там были изображены она и Стив в свадебных нарядах. Она всё ещё висела над искусственным камином. Её дыхание сбилось на мгновение.       Стив наблюдал за всем этим. Он видел, как Наташа на мгновение застыла, уставившись на картину. Заметил и то, что её руки задрожали. Но их дочь потянула её дальше. Он тяжело вздохнул и, взяв бутылку, налил себе виски, залпом осушив стакан. Он обессиленно плюхнулся на диван и откинул голову на спинку, прикрыв глаза. Едва ли мужчина мог сейчас «оторвать» свою дочь от матери. Он помнит, как Сара скучала по ней. Как она плакала с фотографией матери в руках и засыпала, уткнувшись носом в большого медведя, которого Наташа ей подарила. Сара была вне себя от счастья, когда ей на день рождения пришёл подарок от матери. Стив тогда не знал, что делать: он всё ещё был обижен на неё, боль и тоска разрывали его сердце. Однако разве он мог позволить ещё боль пострадать от этого дочери. Девочка заставляла Роджерса перечитывать записку, которая была внутри коробки, сотню раз. Каждый раз мужчина чувствовал, что его сердце всё больше и больше превращалось в пепел, только любовь к его «птичке» спасала его от падения.       За своими мыслями мужчина даже не заметил, как настала ночь. Он поднялся с дивана и прислушался. Тишина.       Его сердце застучало в бешенном ритме от страха. Только причина его не до конца была понятна. Он говорил себе, что это страх из-за того, что Наташа могла забрать дочь и уйти (хотя в глубине души знал, что она бы так не смогла, не с дочерью). Однако были и другие мысли, которые навязчивым образом крутились в его голове. Но он не позволял задерживаться на них. Стив пошел в комнату дочери и замер на пороге: его дочь спокойно спала у себя в кровати, крепко удерживая своими маленькими ручками женскую руку. Наташа сидела на полу в явно неудобной позе. Её ноги были согнуты в коленях. Она опиралась подбородком о плечо руки, которая была втянута по кровати и удерживалась их дочерью. Она явно без проблем могла бы выбраться из сонной хватки, но женщина не отрывала своего взгляда от малышки. Она лишь тихо поглаживала детские волосы, убирая их со лба, другой рукой.       Он едва мог произнести хоть слово. Да это и не требовалось: как по команде Наташа посмотрела на него ни сколько не удивленно, что он там. Она всегда знала и могла чувствовать его, даже если не видела. Женщина осторожно, нисколько не потревожив дочь, освободила руку и поднялась на ноги. От взгляда Роджерса не скрылось, как она поморщилась при подъеме: Бог знает, сколько времени она просидела в таком положении. Романофф осторожно наклонилась и поцеловала дочь в лом. Стив мог поклясться, что видел, как губы Сары растянулись в улыбке.       Наташа снова повернулась к нему и пристально посмотрела. Стив едва удержался, чтобы не сглотнуть. Предстоящий разговор слишком сильно давил на него. Он отошел в сторону, предоставляя ей возможность пройти. Как только Романова вышла, мужчина подошёл к кровати дочери и тоже осторожно поцеловал её в лоб. Кажется, что он попал в тоже место, что и Наташа, потому что сразу ощутил на своих губах что-то. Стив посмотрел на лоб дочери и заметил небольшой след от помады. Сердце его застучало, а мысли ушли в нежелательное направление. Он вышел из комнаты и прикрыл за собой дверь.       Романова не двигалась с места. Она стояла у противоположной стены и тупо смотрела на дверь. Её глаза были стеклянными и, казалось, не замечали его. Однако как только Стив сделал шаг в строну, они обратились к нему. Какое-то время они стояли глядя друг другу в глаза, оба с нечитаемыми выражениями лиц. Стив знал, что игра в «гляделки» закончится для него проигрышем, поэтому не стал даже пытаться. Он тяжело вздохнул и пошел вниз, на кухню. Роджерс слышал её шаги, осторожно двигающиеся за ним.       Стив прошёл к барной стойке и взял ещё один стакан. Он налил виски в оба стакана и предложил один Наташе, поставив на край, ближе к ней. Рыжеволосая подошла и встала напротив него. Так они и стояли, разделяемые столом и не прикасающиеся к своим напиткам.       — Я думаю, у тебя есть вопросы и обоснованные обвинения. — Её голос был ровным, без намёка на прошлые эмоции.       — Есть, — согласился он, кивнув, — но я не знаю, стоит ли их задавать.       Наташа кивнула и взяла в руки стакан, усушив его одним глотком.       — Хочешь, чтобы я начала?       — Я ничего от тебя не хочу. — Рыкнул от в ответ, когда эмоции вновь накрыли его волной.       Романова поджала губы и опустила взгляд. На мгновение Стив подумал, что увидел её дрожь и слёзы в глазах, но отмахнулся. Он не должен был её жалеть. Не после того, как она так легко оставила их.       — Хорошо. — Она развернулась и пошла к выходу.       Стив задрожал от едва сдерживаемого гнева и обиды. Он быстро двинулся за ней.       — И куда ты идёшь?! — Зарычал он, следуя за ней по пятам.       — Ухожу. — Спокойно сказала она, надевая туфли.       — О, это ты делаешь лучше всего! — Его шёпот был похож на крик. — А ты о дочери подумала?! Что с ней будет, когда она проснётся и узнает, что мамочка ушла? Снова!       — Я не собираюсь исчезать. — Наташа повернулась к нему с нечитаемым выражением лица. — Я еду к родителям.       Роджерс сжал челюсть до такой степени, что зубы заскрипели друг о друга. Он не знал, что должен был делать. Гнев и обида выплескивались через края его терпения. Это было так больно… Всё, что она сделала, это ушла и бросила их. Просто в один момент, когда он отвозил их дочку к её бабушке и дедушке, Наташа воспользовалась моментом. Они должны были провести этот вечер наедине. Только вдвоем, у них так давно не было времени только на друг друга. И по возвращении он не обнаружил ни жены, ни её вещей. Только записка. Чертова записка, которая разбила всю его сущность… Там не было ни объяснений, ни оправданий, ни причин — только одно единственное слово «Прости». Она просто ушла. Эти два года были адом. А теперь она вернулась, будто ничего и не было. Будто она не бросала свою дочь и мужа. А уехала в командировку.       Стив больше не мог терпеть и, когда его жена (можно ли говорить «бывшая»?) коснулась ручки двери, схватил её за локоть и дернул. Наташа, явно не ожидавшая этого, издала удивленный звук. Он припечатал её к стене, удерживая на месте и с рычанием в голосе заговорил:       — Какого чёрта, Наташа?! Прошло два, мать его, года! Ты уехала, ничего не сказав, а сейчас заявляешься сюда и ведёшь себя так, будто ни в чем не виновата!       Удивленное выражение лица женщины вновь приобрело невозмутимость. Однако Стив знал её лучше. Он видел её глаза. Видел, что за ними скрывается нечто большее, о чем она упрямо молчит. Тогда, почти 2 года назад он был уверен, что она вернется, рано или поздно вернётся. Он знал её, знал, что она не сможет бросить их. Если, по какой-то причине, его жена и могла уйти от него, то она никогда бы не бросила дочь. Сколько раз он слышал, как Наташа говорила, что дочь для неё - это самое дорогое на всём свете, что никогда для неё не было ничего болезненнее находиться от неё вдали. Сара была всем смыслом для матери. Но когда дни превращались в недели, а недели — в месяцы, страх и боль всё сильнее захватывал его существо. Ему всё труднее становилось успокаивать их дочь. Он допытывался у родителей Наташи: Мелина и Алексей твердили ему, что получили такую же записку, что он сам. Они даже показали её ему, хотя ему и казалось, что не должен был её читать, он всё равно это сделал. И там было написано: «Я улетаю из страны. Не ищите меня. Я люблю вас. Позаботьтесь о них». Елена, также ничего не знала о местоположении своей сестры. Все они выглядели подавленными и даже в некоторые моменты виноватыми.       Женщина перед ним молчала и только с силой сжимала нижнюю губу между зубами. В какой-то момент на них появилась кровь.       — Дьявол! Где ты была?!       Романова на мгновение опустила взгляд, Стиву показалось, что в зелёных глазах мелькнуло что-то разрушительное. Этот взгляд он помнил… Когда она винила и, что ее хуже, ненавидела себя. Но Роджерс отмахнулся от этого, решив, что лишь игра его разбитого сердца. И с другой стороны, она должна была себя винить, в противном случае он бы подумал, что жена полностью лишилась совести.       — Я ушла, Стив. Меня больше нет. — Голос был слишком глубоким и тихим для простого ответа.       Блондин закрыл глаза. Он больше не мог этого выносить. Смотреть ей в глаза, которые так любил и боготворил когда-то… Снова слышать, как она произносит его имя… Это было слишком. Он отшатнулся от неё, как от огня, и ушел. Наташа не смотрела ему вслед — её взгляд был направлен в пустоту.       Что она чувствовала в тот момент, было не описать словами. Всё, к чему она готовилась, рухнуло стоило этим маленьким ручкам обнять её. Она надеялась выглядеть серьёзно и сильно, ведь ничто не могло оправдать её поступка в глазах Стива. Она подозревала, что её ребёнок мог забыть её. Этот страх так глубоко сверлил её каждый чёртов день. Бывали моменты, что она жалела о своём поступке, но понимала, что так было лучше для её дочери. Она не должна была видеть свою мать такой. И Стив не заслуживал того, чтобы мучиться с ней. Он был прекрасным мужем. Наташа любила его больше жизни.       Она едва могла пошевелиться. Её кожа до сих пор горела в том месте, где её касался Стив. Ещё чуть-чуть и её ноги не выдержат. Женщина закрыла глаза и почувствовала, как слеза скатывается по её щеке. Резко и болезненно она стерла эту оскорбительную влагу. Судорожный вздох сорвался с покусанных губ. Её дрожащие руки надавили на ручку двери. И она снова покинула свой дом. Ничто не могло его заменить. Никогда. Она чувствовала боль с каждым шагом, удаляясь оттуда, но не позволяла себе обернуться. Как и тогда…       Романова добралась до своей машины и села в неё, всё ещё находясь в каком трансе. Она завела мотор и поехала к ещё одним людям, перед которыми должна была извиниться. Её машина быстро довезла её до нужного пункта. Наташа тяжело вздохнула и посмотрела на дом. Её руки снова задрожали. Тяжесть того, что они узнали всё не от ней, была слишком подавляющей. Они тоже не должны были ничего знать. Но рано или поздно это должно было случиться. На ватных ногах женщина проследовала по дорожке из бетона к крыльцу и остановилась, как вкопанная. Её рука зависла над звонком. И только она собиралась нажать на кнопку, как дверь распахнулась. Домработница Марта смотрела на неё широко раскрытыми глазами. Наташа тоже не знала, что сказать.       — Наташа, вы вернулись. — Дрожащая улыбка растянулась по лицу женщины.       Марта тут же втянула её в крепкие объятья. Романова сначала нерешительно, а потоп с тоской обняла женщину. Она была небольшого роста по возрасту чуть старше её матери. Наташа всегда помнила эту женщину только с хорошей стороны и соврала бы, если бы сказала, что не скучала по ней. Давно она не ощущала чьего-то тепла...       — Здравствуй, Марта. — Наташа грустно улыбнулась и подавила судорожный вздох.       — Что ж вы стоите-то в дверях? Проходите. Ваши родители и Лена дома.       Романова тяжело сглотнула и прошла внутрь. Как только она сделала шаг в прихожую — услышала голос матери.       — Марта, кто там? Если опять рекламщики - сразу закрывай дверь! Уже 3-й раз на этой неделе, пора бы их…       Черноволосая женщина разглагольствовала ровно до того момента, как не вышла из-за угла и не наткнулась своим карими глазами на зелёные. Она застыла на месте и не двигалась. Единственное, что подтверждало её жизнедеятельность, это частое движение груди. Она так тяжело дышала, что Наташа слышала её вздохи.       — Мам, в чем дело? — Елена вышла от туда же, от куда и Мелина, смотря на неё обеспокоенным взглядом.       Их мать не отвечала, так и не переставая смотреть на дочь. Блондинка проследила её взглядом и резко втянула воздух. Её глаза заслезились, а сама девушка рванула к сестре. Плача она врезалась в объятья Наташи и громко всхлипнула. Рыжая обняла свою младшую сестру с такой же силой, едва имея возможность сдержать собственные слёзы.       — Идиотка. — Захныкала Лена, хлопнув её кулаком по спине. — Почему ты ушла? Почему решила проходить через всё одна?! Дура!       Наташа зажмурила глаза и с силой уткнулась в плечо сестры.       — Мне жаль. — Хрипло пробормотала она, отстраняясь через пару минут.       Лицо Елены опухло от слез, а глаза были кроваво-красными. Рыжеволосая осторожно стерла следы от туши на щеках девушки и грустно улыбнулась.       — Наташа? — Глубокий голос отца, заставил их повернуться.       Мужчина зашел в комнату и медленно двигался с открытым ртом к ним. Его голубые голубые глаза были наполнены слезами, как и у Елены раньше: они всегда были очень похожи. Алексей не теряя времени сжал её в своих огромных объятьях. Он приговаривал ей ласковые слова и нежно гладил по волосам. Его легкость и доброта всегда могли рассмешить её. Этот мужчина, как и её младшая сестра, всегда были воплощением света и радости жизни. Их глупое, но такое милое чувство юмора были самой прекрасной частью в их семье. Наташа не смогла сдержать улыбки в объятьях отца. Грозный русский медведь был таким и пушистым для своей семьи.       — Моя малышка, девочка, красавица. — Он отстранился и обхватил своими большими ладонями щёки дочери. — Я так скучал. Как ты себя чувствуешь? У тебя что-нибудь болит?       Эти два лучика временно спасали её от кары небесной в виде матери, которая всегда была злым полицейским в детских играх Лены и Наташи. Женщина всегда была строгой, но Наташа знала, что она безумно любила своих дочерей.       — Алексей. — Твердо произнесла Мелина из-за спины мужа.       Мужчина вздрогнул и прошептал на ухо дочери «прости, детка, перед твоей мамой каждый сам за себя». Наташа бы улыбнулась, если бы не чувствовала себя такой нервной. Её отец отошёл в сторону и ободрительно улыбнулся ей, напряженно встав рядом с её сестрой.       Мелина надвигалась на неё с тем же нечитаемым выражением лица, что и раньше. Вот уж не изменим тот факт, что Лена является практически полной копией отца, а Наташа большинство из своего характера унаследовала от матери. Не то чтобы это её расстраивало: она всегда хотела быть такой, как Мелина.       Женщина подошла ближе и остановилась прямо перед Наташей, которая так же старалась не отводить от неё взгляда. Она не сказала бы, что мама раньше била её или Лену, но пощечина, которую приняла Наташа, не была неожиданностью. Ни один из их родителей никогда не применял физическую силу против своих детей. Этот удар не был сильным или болезненным физически, но именно тогда, впервые ощутив удар матери, старшая из сестер поняла, как сильно Мелина страдала от её ухода и какую боль ощутила, когда узнала.       — Мама! — Крикнула Елена с выражением шока на лице.       — Мел, так уж ли это необходимо? — Алексей сделал шаг вперед, сморщившись будто ударили его самого.       Они оба пытались выгородить её, но не должны были. Она заслужила. Это правильно. Стиву, возможно, тоже стоило удостоить её пощёчиной, может хотя бы тогда ей стало бы легче… Однако рыжеволосая знала, что её муж никогда бы не прикоснулся к ней так.       — Не надо. — Сказала Нат отцу и сестре. — Это меньшее, что я заслужила.       Она снова посмотрела на мать. Губы Мелины были дрожали, дыхание было прерывистым. А в глазах… в глазах блестели слезы. Сердце Наташи сжалось.       — Ты ушла и не сказала ни слова мужу. Оставила дочь. Не посылала вестей ни сестре, ни родителям! А потом нам сообщают почему… Причем не ты, а какой-то совершенно чужой человек! — Голос матери срывался, сама она выглядела разбитой. — Я ломала голову, как моя дочь могла бросить собственного ребёнка, когда любила его всем своим существом? А потом правда оказывается такой! Ты могла умереть, а никто бы не узнал… Я не знала! Какая же тогда из меня мать...       Последние слова она говорила тихо и хрипло. Наташа вздрогнула от них сильнее чем от удара. Она чувствовала, как ломается вместе с матерью. Слезы безостановочно стекали по щекам у обеих женщин.       — Почему?! — Крикнула Мелина.       Наташа вздрогнула и громко всхлипнула.       — Как ты могла скрыть это от нас?! Ты была частицей меня 9 месяцев! Ты пила и ела то же, что и я! Ты моя плоть и кровь. Как ты могла скрыть от меня болезнь?! Как я могла не знать?       — Мне так жаль, мама... Папа, прости. — Рыжеволосая встретилась с ней взглядом. — Я так не хотела, чтобы меня видели такой... Чтобы моя дочь... Мне это было невыносимо...       Ноги полностью ослабли, и женщина вдруг почувствовала, как земля уходит из-под ног. Однако крепкие и нежные руки матери обняли её прежде, чем она упала. Сердце сжалось от боли.       — Прости... Прости, мама. — Рыдания сорвались с её губ и уже больше не были готовы прекращаться. — Я хотела... Я так хотела всё рассказать... Так хотела видеть вас...       Где-то на отдаленных участках сознания, она чувствовала, как её голова прижимается к груди матери. Женщина целовала её в макушку и гладила её по волосам, не прекращая шептать слова, которые она едва слышала. Рыдания вырывающиеся из её горла, болезненно "рвали" связки. Возможно, потом она охрипнет, но эти мысли были где-то далеко.       Наташа цеплялась за мать как за спасательный круг. Она так скучала по ним... Сколько ещё времени она будет ненавидеть себя за эти 2 года? Кажется, что с каждым днем ненависть лишь увеличивалась. Она не хотела, чтобы её родители чувствовали эту боль... Чтобы её семья...       А потом она рассказала всё. Всё, что произошло... Всё, что было на её душе....

*******

      Стив не хотел снова видеть её. Это слишком больно, слишком тяжело… Однако первое, что спросила дочка, проснувшись, было: «а где мамочка?». Взгляд детских голубых глаз уже начинал становиться грустным и наполняться страхом. Роджерс поспешил успокоить её и сказать, что её мать у бабушки и дедушки. Сара сразу же начала упрашивать его поехать к ним. Сердце мужчины разрывалось на части от её просьб. Ему удалось убедить малышку, что Наташа встретится с ней позже.       — Папочка, а теперь мама снова вернётся домой? — С яркой и счастливой улыбкой спросила Сара.       Блондин не знал, какой ответ должен дать своей дочери. Как он вообще мог на него ответить?Поэтому сказал то, она должна была знать.       — Твоя мама очень тебя любит. — Он выдавил из себя улыбку и подхватив её на руки.       Очень давно, когда Стив и Наташа только встретились, у них медленно сформировалась своего рода обычай: каждую субботу в 9 утра они ходили в парк и гуляли там до обеда. Эта традиция так и продолжила жить после их свадьбы и после рождения Сары.       Стив наконец-то почувствовал, что может вздохнуть. Сара любила это место, она всегда могла познакомиться с любым ребёнком, играющим здесь, и с учетом того, что они здесь каждую субботу, друзей у его дочери было много. Эта рыжеволосая девочка была так похожа на свою маму… Однако и от него она взяла не мало, например, голубые глаза. Да и цвет волос у девочки был светлее, чем у Наташи. Роджерс подозревал, что это связано с тем, что он блондин.       — Папа, смотри! — Крикнула Сара, привлекая его внимание, когда она и её подружка Энни кормили уток у пруда.       — Девочки, будьте осторожны. — Эта фраза была такой привычной: каждый раз он произносил это и каждый раз ещё пристальнее следил за ними.       Пусть он старался не подавать виду, но над своей дочерью он трясся, как курица-наседка. Не дай Бог, она упадет и поцарапается… В первое время он был готов везти её в больницу при любом чихе и плаче. Благо её мать была более благоразумна, чем отец. Наташа всегда улыбалась и нежно успокаивала, уверяя, что всё в порядке и это нормально. Стив расслаблялся только после этого. Хоть Наташа и впервые стала мамой, она будто всё знала. Сара могла засыпать у неё на руках сразу, стоило только женщине поднять её. Это всегда его поражало.       Мужчина качнул головой. Со вчерашнего вечера все его мысли были только о жене. Тяжело было осознавать, что видел её вновь и даже прикасался к её коже. Он не спал почти всю ночь, только под утро уснул на 2 часа.       — Стив, с тобой всё в порядке? — Спросил Сэм.       Его друг стоял рядом, обнимая за талию свою жену Марию. Их семьи дружили уже несколько лет, трудно было не поладить, когда ваши дети чуть ли не с пелёнок подруги. Их дети ровесники, Сара была старше Энни всего на несколько месяцев. И как-то гуляя в парке, Стив и Наташа с их двухмесячной дочерью наткнулись на этих двух, которые только готовились к появлению первенца.       — Я… Нет, не в порядке. — Роджерс не стал врать или пытаться выглядеть, как обычно.       — В чем дело? — Мария повернулась к нему и нахмурилась.       — Нат вернулась. — Просто сказал он, проведя ладонью по лицу.       Мужчина и женщина рядом тяжело вздохнули и с сочувствием посмотрели на него.       — Сара знает?       — О, да. Они не отходили друг от друга до самой ночи.       Брюнетка грустно улыбнулась и посмотрела на дочь подруги.       — Девочка очень скучала по матери.       — Больше всего меня пугает, что, когда Наташа уходила из комнаты Сары, выглядела так будто от неё отрывают часть.       — Чувак, тебе не кажется, что это естественно? Все-таки она её мать. — Как-то замкнуто сказал друг.       — Тогда, черт возьми, почему она бросила её на 2 года?!       Стив заметил, что Мария собиралась что-то сказать и на мгновение в её глазах мелькнул гнев, но передумала. Он хотел спросить, но его перебила дочь, которая вдруг громко закричала. Сначала Роджерсу показалось, что визг страха. Он сразу же дернулся вперёд, к тому месту, где она была, но остановился, как вкопанный.       — Мама! — С яростным счастьем в голосе визжала Сара, подбегая к рыжеволосой женщине.       Роджерс наблюдал, как широко улыбнулась Романофф и без особых усилий подхватила дочь на руки, закружив вокруг себя. Его птичка так громко смеялась… Стив уже очень давно не слышал от неё такого беззаботного смеха. Наташа тоже смеялась. Остановившись, она крепко прижала к себе дочь и начала покрывать её лицо поцелуями, заставляя девочку смеяться ещё громче. Прохожие улыбались этой сцене. Стив почувствовал боль и счастье одновременно. Он так скучал по этому виду...       — Моя малышка, я так соскучилась по тебе.       — А я больше! Я сильно-пресильно по тебе скучала. — Роджерс заметил, как Наташа, пытаясь сдержать слезы, с силой стиснула челюсть.       — Боже мой… — Прошептала Мария, зажав рот рукой.       Брюнетка тоже начала приближаться к рыжеволосой.       — Я не понимаю, Мария же злилась на Нат… — Механическим голосом сказал Стив и со смущенным выражением повернулся к другу.       — Может она просто сильно соскучилась и забыла, что злилась? Думаю скоро вспомнит, как всегда…       Сэм поднял Энни на руки и поджал губы. Он выглядел слишком нервным, его глаза смотрели куда угодно, но только не на Роджерса. Подозрение закралось где-то внутри блондина. Он нахмурился и снова посмотрел на женщин.       Не отпуская дочери, Наташа обнимала Марию. Они о чем-то шептались. Ему показалось, что плечи подруги подрагивали.       Свободной рукой Романофф потерла плечо Уилсон и улыбнулась, однако её улыбка не дошла до глаз. Её изумруды снова встретились с его глазами. В её взгляде мелькнуло что-то болезненное. Из груди мужчины словно выбили всё дыхание. Он едва мог оторваться от неё. Невыносимая тоска по ней снова начала поглощать его. Это было слишком больно: Стив отвернулся.       Так и прошел день. Они были вместе, но одновременно слишком далеко друг от друга. Они не говорили, даже рядом не стояли. Роджерс лишь старался незаметно поглядывать на неё. Он снова возвращался в те дни, когда она сидела на траве, держа на руках их годовалую дочку, и с блаженной улыбкой грелась на солнце. Яркий свет заставлял её рыжие волосы пылать словно огнем. Он любовался ей, находясь рядом и не желая отрывать взгляда.       И сейчас Роджерс запоминал малейшую деталь в её действиях. Почему-то ему казалось, что она двигается медленнее, чем раньше, говорила более тихо и выглядела уставшей. Её движения стали более тяжелыми. В какой-то момент он замечал больше влаги в её глазах. Наташа часто хваталась за переносицу и на какое-то время закрывала глаза. Он говорил, что все его наблюдения — это игра разума. Но что-то сильно не позволяло ему махнуть на это рукой. А их друзья вели себя подозрительно. Мария смотрела на Нат с каким-то сочувствием и беспокойством одновременно, Сэм ободрительно улыбался. Всё это приводило Стива в замешательство. Было сильное ощущение, что никто не мог рассказать ему о «слоне в комнате». Словно все вокруг знали что-то, чего не знал Роджерс. Это раздражало.       — У тебя сейчас всё хорошо, Нат? — Вдруг спросил Сэм с тревогой, глядя на рыжеволосую.       Стив резко повернулся к ней, но не нашёл ничего, кроме уставшего взгляда.       — Конечно, как мне может быть плохо, когда рядом со мной моя малышка? — Быстро ответила Наташа и с нежностью посмотрела на дочь.       Роджерс едва мог сдержаться, чтобы не зарычать. Что это значило? Почему столько подозрений? Почему их друзья вдруг так резко сменили гнев на милость?       — Мамочка, а ты пойдешь со нами домой? — Спросила Сара, сев на колени Наташи и посмотрев в глаза.       Романофф подняла взгляд на Стива, но он не смотрел на неё - его глаза были сосредоточены на их дочери. Намеренное игнорирование её могло уменьшить боль в груди. По крайней мере так он твердил себе.       — Малышка, мне нужно съездить к дяде Брюсу и тёте Бетти. — Женщина заправила непослушные пряди рыжих волос дочери за ухо и улыбнулась.       Девочка сначала расстроилась, а потом подпрыгнула на месте и восторженно сказала:       — Тогда я поеду с тобой.       Комок подступил к горлу рыжеволосой. Она нежно прижала Сару к груди и положила подбородок ей на макушку.       — Мама поздно вернётся, а ты ещё даже не обедала. Я приеду, и мы с тобой проведем время вместе.       Наташа видела, как сдулось лицо дочери, и её сердце готово было разорваться от этого. Она поцеловала Сару в лоб и на мгновение задержалась там.       — Не дуйся, малыш. Ты ведь будешь с папочкой, верно? Значит всё будет хорошо.       Стив вздрогнул от этого. Его снова поглотили противоречивые чувства.       Романофф поднялась на ноги и вдруг покачнулась. Блондин инстинктивно схватил её за руку и удержал. Чувство гнева и обиды были отброшены на задний план.       Сейчас он смотрел на неё со всем беспокойством мира. Зелёные глаза закрылись, женщина сжала переносицу свободной рукой и слегка покачала головой. Она выглядела дезориентированной.       — Мамочка? — Сара смотрела на неё расширенными от замешательства глазами.       — Нат, ты в порядке? — Мария подлетела с другой стороны, взяв её под локоть.       Казалось, только тогда она поняла, где и с кем находится. Рыжеволосая подняла на них свой растерянный взгляд и как можно убедительнее ухмыльнулась.       — Я в порядке, всего лишь давление. Что вы так рас… — Наташа вдруг обратила внимание на свою руку, которая всё ещё удерживалась Стивом, — ...полошились? Роджерс заметил, куда так пристально смотрят зелёные глаза, и тут же отпустил. Он проклинал себя за то, что так легко повелся на уловку его сердца.       Его жена откашлялась и, улыбнувшись дочери, а затем остальным, ушла. Стив вдруг почувствовал необходимость пойти за ней и расспросить, зачем ей понадобилось ехать к Брюсу и Бетти. На сколько правильно он помнит с выходных, супруги сказали, что будут дежурить в больнице. Он помнит об этом только потому, что оба жаловались на вынужденную отмену их похода на концерт, который должен был состояться сегодня. И вдруг пришло осознание. Роджерс повернулся к Сэму и Марии и сказал:       — Я сейчас, присмотрите за Сарой, пожалуйста.       Даже не дождавшись их кивков, он побежал. Мужчина догнал её прямо у самой машины, когда она только собиралась открыть дверь. Он с силой закрыл приоткрывшуюся дверь и зажал жену между машиной и своим телом. Из-за бега и резкой остановки его обращение к Наташе вышло более резким, чем он хотел. Однако в груди вдруг заклокотало что-то иное, когда он понял, в какое положение загнал их обоих. Изумленное лицо рыжеволосой было всего в паре сантиметрах друг от друга. Частое дыхание смешивалось, а тепло другого тела было настолько ощутимым, что было невыносимо противостоять желанию коснуться. Сердце забилось с новой силой, когда его взгляд непроизвольно упал на пухлые губы напротив. И он знал, что Наташа делает то же самое с ним. Как противоестественно было держаться с ней на расстоянии. Они же были частями одного пазла. Физическая боль от того, как её тело было далеко от его собственного, так давила, что едва ли позволяла сделать вдох.       На короткий миг они застыли, не в силах отстраниться и оттолкнуть другого. Это было неправильно. Наташа не выдержала и опустила взгляд. Стив моргнул и рассеяно отстранился. Женщина отвернулась, но предпринимала попыток открыть машину.       — Для чего ты едешь в больницу? — Хрипло спросил он.       Романофф едва заметно вздрогнула, всё ещё стоя к нему спиной. Она была в ловушке, спрятаться и уйти некуда. Женщина глубоко вздохнула и повернулась к мужу с уставшим выражением лица.       — Я же сказала, что еду к Беннерам.       — Они оба сегодня весь день и всю ночь в больнице.       У себя в голове Наташа ударила себя по лбу за то, что не учла ту вероятность, что Стив может знать. Она старалась сохранять своё выражение лица и с чуть прикрыла глаза, чтобы выглядеть ещё более уставшей.       — Я знаю. Но мы уже договорились о встрече там.       — Зачем?       — А тебе не могло прийти в голову, что я просто скучала по друзьям.       — Знаешь, можно было бы выбрать другой день для встречи. Например, завтра.       — Почему тебя так волнует, что я могу забежать на пару минут к ним для встречи?       — Ты сказала нашей дочери, что вернёшься поздно.       — Это правда. Я просто не сказала, что не собираюсь пробыть там весь день. У меня есть иные дела.       — Что за дела?       — С чего я должна перед тобой отчитываться?       — С того, что ты моя жена!       — Не думала, что всё ещё являюсь таковой для тебя. В конце концов у тебя уже есть новый интерес.       Стив застыл. Его голубые глаза были широко раскрыты, а рот едва мог издать звук.       — Что? Ты забыл, что я юрист? Ох, Стив, мне не составило труда рассмотреть все признаки женщины рядом с тобой.       — Как?       — Я сопоставила все факты и удостоверилась, что ты и одна из школьных мамочек давно вышли за рамки простых знакомых. Не переживай, я не упрекаю тебя. В конце концов я сама ушла, так ведь? — На мгновение в её голосе промелькнуло нотка самоуничижения. — Так что просто забудь, что у тебя есть «жена». Я не хочу, чтобы наша дочь проходила, через расставание её родителей, но мы и так не вместе. Поэтому давай просто сделаем так, как будет лучше для нас обоих: подадим заявление на развод. Ты сможешь быть свободен и вполне стать счастливым вместе другой женщиной. Я от тебя ничего не требую, хочу лишь, чтобы наша дочь не была обделена вниманием отца и матери. Мы просто должны оставаться её родителями. Потом мы согласуем, как будет разделено время с нашей дочерью. А сейчас, если ты не возражаешь, я поеду по делам.       Она слегка оттолкнула его и села в машину. Стив так и остался стоять на месте, смотря в ту точку, где пару минут назад стояла рыжеволосая. Он не очнулся пока Наташин черный Audi не тронулся с визгом шин. Мужчина открыл рот, словно собирался что-то сказать, но было уже некому что-то говорить. Роджерс вдруг почувствовал вину, а затем отдернул себя, подумав, что не должен чувствовать никакой вины. Наташа правильно сказала: она ушла сама. Он же не должен был всё время быть затворником и ждать её возвращения, как преданная собачка. И она не имела права его упрекать.       Однако почему было так больно?       Ох, если бы Стив знал, что его жена, доехав до ближайшей парковки, остановилась и рыдала, не имея возможности успокоиться. Она била руль, словно это могло решить её проблемы, словно всё могло измениться и начать двигаться в правильном ритме. Она думала, что тот год будет самым трудным и последним для неё, однако ничего не изменилось. Трудности не кончились, они лишь преобразились и приносили не меньше боли, что и прежде. С её возвращением, она смогла наконец быть рядом с дочерью, и этого было достаточно, чтобы бороться за жизнь. И её отвратительный стиль жизни так и не ушел... Добивай и беги, что оставить после себя лишь ненависть. Но раз Стив смог двигаться дальше, она не станет ему в этом мешать. И даже, против своей собственной воли и с отвратным чувством ненависти к себе, подтолкнет его к этому.       Она не знает, сколько времени пробыла в машине, но как только поняла, что сможет вести машину, попыталась вернуть своему лицу более презентабельный вид. Её руки всё ещё дрожали. Возможно, врачи были правы, когда пытались оставить её ещё на пару недель в больнице? Примерно через полчаса она наконец подъехала к зданию, где работали её друзья. Романофф никогда не любила больницы, а с учетом последних двух лет её отвращение к ним увеличилось ещё больше. Попав в приемную она встретилась с уже знакомым ей хирургом. Приветственная улыбка расплылась по лицу брюнетки, заставив Наташу ответить взаимностью.       — Прокурор Романофф, — протянула она с раздражительной ухмылкой, — рада Вас снова видеть не через экран.       — Взаимно, доктор Видаль. — Сказала Наташа с той же ухмылкой. — Всё продолжаешь резать людей?       — А ты их сажать? — С издевкой ответила Рио.       Романова улыбнулась. Пусть уже 2 года как она уволилась, приятно осознавать, что сможет вернуться, когда врачи дадут добро. Хирург пристально наблюдала за ней и хотела, что-то сказать, но её перебил звук пейджера.       — Черт, мне скоро нужно идти, мой перерыв почти закончился — сказала она с сожалением в голосе, — но было приятно снова видеть тебя, Наташа. Надеюсь в ближайшее время ты снова подгонишь мне какого-нибудь нарушителя с пулевым. А то иногда бывает скучно.       Брови Романофф взлетели, а смех сотряс тело.       — Я думала, у тебя то в работе скуки точно нет.       — Ну знаешь, иногда не хватает экстрима. — Пожав плечами, сказала черноволосая.       — Смотри, как бы твоя женушка за такие желания сама тебя на хирургический стол не отправила.       Рио внезапно вздрогнула и выпрямилась. Романофф уже едва могла сдерживать смех.       — Ладно-ладно, ты права. Боюсь, Агата не всегда ценит мою эксцентричность. Ох, мне действительно пора идти. Заглядывай к нам на ужин, Ники соскучился по тете Нат.       — Обязательно загляну, я тоже скучала по нему.       — Доктор Видаль, подойдите, пожалуйста, в 11-ую палату. — Громко сказала медсестра, ожидая хирурга.       Рио повернулась и кивнула, а потом со смешанным выражением лица снова обратила внимание на юриста. Не говоря ни слова, они обнялись. Женщины были лучшими подругами уже больше 10 лет. Рио была одной из немногих людей, которые знали, через что проходила рыжеволосая эти 2 года. Хотя Наташа не хотела говорить ей, Рио сама всё узнала. Преимущества иметь медицинское образование...       Романофф-Роджерс смотрела, как уходит подруга, а затем двинулась в отделение, где, как она знала, её уже ждут. С каждым шагом стены давили на неё всё больше и больше, но выработанная привычка не позволяла согнуться под этой тяжестью. Женщина нашла нужный кабинет и постучала. Дверь открылась, и Наташу встретила улыбающаяся брюнетка.       — Рада тебя видеть. — Сказала Бетти Беннер, открыв дверь шире и пропуская её внутрь.       — Я тоже. — Улыбнулась Романофф и вошла.       Бетти крепко обняла рыжую, которая ответила таким крепким объятием. Они разошлись и Наташа наконец смогла рассмотреть кабинет. Ничего не изменилось, разве что Брюс, который почему-то отрастил бороду.       — Привет, Наташа. — Сказал мужчина и подошел обнять её.       — Привет. — Ответила юрист.       Брюнетка надела перчатки и сказала:       — Начнём?       Наташа глубоко вздохнула и, кивнув, отложила свою сумку.

*****

      Стив смотрел на часы. Доходило девять вечера, а Наташа так и не пришла. Его дочь чувствовала нетерпение и небольшое сомнение: она подбегала к нему почти каждые 10 минут и спрашивала не звонила ли её мать. Роджерс терпеливо отвечал ей, что мама скоро придет, хотя у самого уже появилось толика сомнения. Пусть он не может себе признаться, но ждал женщину так же, как и Сара.       Сегодня он ездил к своим родителям и едва ли мог рассказать, что Наташа вернулась. Джозеф и Сара Роджерс всегда любили свою невестку и были очень поражены, когда их сын рассказал о её уходе. И были в таком же шоке, когда узнали, что его жена вернулась. И слова матери до сих пор крутятся в его голове       «Дорогой, обычно в подобных случаях свекровь начитывает своему сыну, какая ужасная у него жена. Но ты же знаешь, я всегда любила Наташу. И даже спустя столько времени мне трудно поверить, что она ушла просто так. У вас всё было хорошо. Она сама рассказывала мне за неделю до ухода. Я не знаю, может веду себя наивно, но я не могу представить, что Наташа тот человек, который просто так бросит семью. Если так, тогда почему она не скажет тебе об этом? Почему молчит о том, что вернулась?»       Он и сам думал об это, но Наташа упорно молчала обо всём. Он думал, что допросы абсолютно ничего не изменят. Тем более обычно это её прерогатива. Издержки профессии. Романова всегда умела отключать эмоции и действовать с холодным расчетом. Лишь для семьи она была просто Наташей, которая являлась прекрасной мамой, женой и дочерью. Однако он знал её. Раздумывая над тем, как она себя вела себя сегодня, как излишне четко звучали слова... Он понял, что к ней вновь вернулся её механизм: оттолкнуть и бежать.       Стив тяжело вздохнул, когда зазвонил телефон и на экране высветилось знакомое имя. С того момента, как вернулась его жена, он перестал отвечать на звонки Шерон. Что-то внутри него противилось этому. С одной стороны, им нужно было поговорить, с другой — по мнению Стива, это было худшей идей для него.       Мужчина потянулся за телефоном. Его палец завис над экраном, чтобы принять вызов, однако никак не решался провести по нему. Он лишь зажмурился и выключил телефон. Однако стоило ему бросить телефон на диван, как прозвенел дверной звонок. Роджерс подорвался с места, как сумасшедший. Быстро продвигаясь к двери, он ожидал увидеть там свою жену, которая наконец решила появиться и встретиться с дочерью, как и обещала. Он уже представлял, как начнет опускать ехидные комментарии, получая в ответ ещё больше язвительных фраз. Почему-то от этого в сердце зародился какой-то огонек. Предвкушение. Даже в его голове это звучала по-мазохистски.       Он распахнул дверь, однако за ней оказалась не его жена, а та самая женщина на звонки, которой он не отвечал.       — Господи, Стив, я подумала, что что-то случилось! — Шерон не дожидаясь его приглашения вошла в дом и встала напротив него.       Роджерс вдруг почувствовал огромное раздражение и, глубоко вздохнув, закрыл дверь.       — Что ты здесь делаешь? — Резко спросил он.       Шерон нахмурилась от такой холодности в его голосе и ответила:       — Ты не отвечал на мои звонки, я подумала, что что-то случилось. И вот я здесь.       — Я в порядке. Увидела? Теперь уходи.       Глаза женщины расширись. Она без предупреждения сделала шаг в его личное пространство и положила руку на грудь. Её пальцы касались линии его подбородка.       — В чем дело? Я что-то сделала не так? Почему ты злишься? — Соблазнительным голосом сказала она, приблизив свое лицо к его горлу.       Отдаленной частью своего сознания мужчина понимал, что его злость: с одной стороны, беспочвенна, но с другой, они не были на столько близки. Они буквально встретились пару раз в непринужденной обстановке. Между ними едва ли были поцелуи. В том, как себя вела Шерон, было что-то неправильное и поспешное.       Стив уже хотел отреагировать, как услышал звук открывающейся двери. Он повернул голову и почувствовал, как Шерон сделала то же самое. На пороге квартиры стояла Наташа Романофф-Роджерс и смотрела на всю картину, развернувшееся перед ней. Для чужих глаз её положение и лицо было наполнено беспристрастностью, но не для её мужа. Стив знал её слишком хорошо. В её взгляде мелькнуло, что-то болезненное, наполненное обидой, но также и крупицей гнева. Её плечи слегка опустились, а руки сжались вокруг ручки двери и ремня сумки.       Роджерс отвел руку Шерон от своего лица и сделал шаг назад, не отрывая взгляда от жены. Он не знал, как реагировать, не понимал, что должен был делать. С одной стороны, его жена объявила о желании развестись, с другой - чувства к ней всё ещё сидели внутри него. Мужчина чувствовал огромную потребность сказать, что всё это не то, чем кажется.       — Можете продолжать, не помешаю. — Наташа смерила Шерон ледяным взглядом, от которого у Стива прошелся холодок по спине и едва заметное извращенное удовольствие. — Только переместитесь отсюда в другое место, не хватало ещё, чтобы моя дочь увидела всё это представление.       Женщина на мгновение встретилась взглядом с мужем и отвела глаза. Она выпрямилась и двинулась к лестнице. Когда она проходила мимо Стива, тот остановил её взяв за локоть. Зелёные глаза вновь обратились к нему. Его рот открылся, но оттуда не вышло ни звука. Её взгляд смягчился на малую толику. Наташа вздохнула и коснулась руки на её локте. Стив вздрогнул от этого прикосновения. Женщина едва заметно сжала его запястье и потянула от своей руки. Его ладонь словно без сил отпустила её. Мужчина сглотнул и пытался подавить двойственные чувства по отношению рыжеволосой фурии.       Романофф отвернулась и поднялась вверх по лестнице. Его глаза ни на мгновение не отрывались от её фигуры. И когда рыжеволосая скрылась за углом, Стив услышал, как открылась дверь в детскую и за ним последовало счастливое детское: «Мамочка!».       — "Мамочка"? — Спросила Шерон, повернувшись к Стиву с расширенными глазами.       Мужчина не реагировал: он продолжал смотреть вверх по лестнице с образовавшимся в горле комом. Блондинка встала перед ним и дернула его за руку, заставляя посмотреть на неё.       — Что это значит? Это твоя жена?       — Молчи, Шерон.       — То есть как молчи?! Она бросила вас! Какого черта, вернулась?!       — Шерон. — Предупреждающий гул вырвался из его горла, однако женщина, видимо, даже не слушала его.       — Пусть проваливает! Она не имеет права быть здесь! Твоя дочь не должна находиться в её присутствии.       Стив взорвался:       — Замолчи! Не суй свой нос в нашу семью!       Рот Шерон открылся. Она не знала, что сказать. Её брови нахмурились, а гнев расплылся по всему существу.       — «Вашу семью», значит… Ты стал моим, Стив, и она не отнимет тебя у меня.       Роджерс стиснул зубы и сделал угрожающий шаг в её сторону. Женщина с видимым страхом отступила. Он навис над ней, словно собирался разорвать на мелкие кусочки. В его нежно-голубых глазах горела неподдельная ярость.       — Я никогда не был твоим и никогда не смогу им быть. Не знаю, что ты там себе навыдумывала, но пару встреч не даёт тебе право входить в мой дом. Я поставил свои границы, и тебя это устроило! А теперь ты смеешь указывать мне, может ли она общаться со своим ребенком?! Уходи!       Шерон сделала ещё один шаг назад и отвернулась. Она стремительно приблизилась к двери и на мгновение остановилась, повернувшись к нему.       — Тогда мне жаль тебя, ведь ей явно всё равно, и она без проблем может уйти снова. — Сказала блондинка и скрылась за дверью.       Стив тяжело вздохнул и закрыл глаза ладонью. Может быть это было жестоко, и он перегнул палку, но это было слишком. Даже если бы между ними и были какие-то отношения, она не имела ни малейшего права голоса в том, могла ли Наташа общаться с их дочерью. Мужчина медленно опустился на лестницу и провел рукой по волосам, уставившись в пол. Роджерс не имел никакого понятия, сколько времени просидел в таком состоянии. Он очнулся лишь в тот момент, когда почувствовал, как рядом с ним сел человек. Наташа ничего не спрашивала, ничего не говорила... Они сидели в тишине, которая, на удивление, не была неудобной.       — Мне жаль. — Тихо сказала Наташа.       — Не стоит. — Тут же отозвался блондин.       Романофф невесело усмехнулась и посмотрела наверх, пытаясь отогнать подступающие слёзы.       — Нет. Я имею в виду, мне жаль... Насчет всего.       Стив сглотнул и тяжело вздохнул, но ничего не ответил.       — Ты не должен так поступать с собой. — Вдруг тихо произнесла женщина, спустя несколько минут тишины.       — Что ты имеешь в виду?       Он не понимал, к чему идет разговор. Наконец Стив посмотрел на неё и увидел опустошенное выражение лица.       — Ты не должен ставить крест на себе из-за меня. Я надеялась, что ты продолжишь жить...       — Ты о чем вообще?       — Стив, я ушла. Ты не должен был хранить мне верность. То, что сегодня я предъявляла тебе... Это было лицемерно. Ты даже не подал заявление на расторжение брака, хотя мог это сделать беспрепятственно. Мои родители подтвердили бы, моё отсутствие в вашей жизни. Если бы мне пришло уведомление из суда, я не стала бы возражать против твоего желания развестись. — Наташа говорила тихо.       Её голос был наполнен пустотой и смирением. Стив чувствовал резкий контраст между его женой два года назад и сейчас. Что-то сильно повлияло на неё.       — Какой, к черту, развод! — Роджерс повысил голос и поднялся на ноги, встав прямо перед женой.       Он резко посмотрел вверх по лестнице: Сара должна спать, ему стоит быть тише. Наташа слегка переместилась и посмотрела прямо на него.       — Наташа, я ждал тебя. — Мужчина тяжело вздохнул и встретился с ней взглядом. — Я ждал, что ты вернёшься. Сначала день, затем неделю, месяцы, а потом год... Я каждый день думал, что ты вот-вот откроешь дверь и появишься на пороге. А потом я просто запутался. Я не мог понять, почему ты ушла. Как ты смогла уйти и оставить нашу дочь? Это было за гранью моего понимания... Я даже думал, что тебя похитили, пока не увидел записи с камер.       Рыжеволосая опустила взгляд.       — Наша дочь плакала каждую ночь в ожидании тебя. Она спрашивала меня: "где мамочка?", "почему она не приходит?". Я не знал, что должен был ответить ей. Наташа, я мог был отпустить тебя, если бы ты сказала, что что-то не так. Я бы боролся за тебя, не стал бы удерживать против воли. Но ты бросила нашу дочь! Как я смогу простить это тебе? Тебе просто нужно было сказать, что ты разлюбила меня. Тебе просто нужно было сказать, в чем дело. - Стив резко развернулся, желая спрятать отчаяние, так ясно нарисованное на его лице.       Он закрыл глаза, услышав шарканье: Наташа поднялась на ноги и сделала нерешительный шаг в его сторону.       — Я никогда не переставала любить тебя. — Прошептала женщина срывающимся голосом.       Стив повернулся к ней. В изумрудных глазах сверкали кристаллики слёз. Боль и вина полностью заполнили собой её существо. Мужчина сделал шаг к ней и спросил так же тихо, теперь уже без обвинений и гнева, но с горящим отчаянием:       — Тогда почему ты ушла?       Наташа не выдержала взгляда голубых глаз. Она сморгнула слезы и, глубоко вздохнув, покачала головой. Страх так сдавил её горло, что она едва могла выдавить хоть какой-то звук. Женщина не могла решить, стоило ли говорить. Нужно ли? Ведь ещё тогда она решила для себя, что не станет рассказывать ему. Но что-то в его глазах вынуждало её. Вот именно поэтому Романофф и ушла, не разговаривая с мужем и после того, как дочь уехала к своим бабушке и дедушке. Она знала, что не сможет уйти, если увидит их.       — Я... — начала она, облизнув губы, пытаясь избавить от сухости, — мне нужно было уехать из страны.       Стив нахмурился в замешательстве.       — Зачем?       Рыжеволосая провела рукой по волосам в нерешительности. Она не знала, что ему сказать. Абсолютно не имела понятия, как вывернуться из ситуации, в которую сама себя и загнала.       — Это не имеет значения. — Женщина сделала шаг назад и отвернулась от мужа, растерянно бегая глазами по комнате. — Больше нет. Я должна была быть заграницей. Никто не должен был знать, где я. Никто не должен был знать, почему я уехала...       С каждым словом её речь всё больше превращалась в бессвязное бормотание. Женщина беспокойно расхаживала по комнате, продолжая тараторить себе под нос, Стив же не понимал, о чем она говорит.       — Наташа.       — Ядолжнабыла... Нужнобылоуехать...       — Наташа!       Рыжеволосая вздрогнула и так же, как и он пару минут назад, повернулась к лестнице и прислушалась к тишине, исходившей из комнаты дочери. Нахмурившись, она посмотрела на него и заговорила, четким и строгим голосом:       — Говори тише: Сара спит.       Только он хотел ответить, как телефон Романовой начал звонить. Она быстро вытащила его из кармана, словно он мог спасти её от этого разговора. Женщина приняла вызов и не успела произнести и слова, как из трубки донеслись слова, которые услышал и Стив. Быстрые и резкие движения Наташи привели к тому, что она случайно включила громкую связь, и то, что она до этого считала спасением, обернулось против неё.       — Наташа, результаты анализов подтвердились! — Восторженный голос Бетти, раздался слишком громко для ушей рыжеволосой. — Рисков больше нет, Таша!       Романова судорожно выдохнула и быстро начала отключать громкую связь.       — Спасибо... — удалось вымолвить Наташе сквозь слёзы, — спасибо, Бетти.       Она завершила звонок.       — О каких рисках она говорила, Наташа? — Напряженный голос Стива раздался за её спиной.       Женщина зажмурила глаз и прикусила губу до крови. Она не знала, что делать. Её тело охватила дрожь. Страх сковал её изнутри, не позволяя даже вздохнуть.       — Это...       — Прекрати говорить, что это неважно! — Её муж с силой сжал ей плечи и развернул к себе.       В его глазах плескалось отчаяние и боль. От этого зрелища у рыжеволосой заныло сердце. Она попыталась отстраниться, но крепкая хватка не позволила ему сдвинуться с места.       — Хватит навязывать мне ненависть к тебе! Я знаю тебя! Думаешь, я не вижу эмоции, которые ты так старательно пытаешься скрытьскрыть?! Ты ненавидела и продолжаешь ненавидеть каждую минуту, которую проводишь вдали от Сары! Так скажи, что могло заставить тебя бросить её на 2 чертовых года?!       Наташа вдруг рванула вперед и прижала ладонь к его рту. Глаза мужчины расширились от соприкосновения её кожи и его губ. Они были так болезненно близко, прижимаясь друг к другу. Губы женщины прижались к собственной ладони (если бы ни она, между их губами мыли считанные сантиметры). Руки Стива инстинктивно обвились вокруг талии жены. Носы соприкасались, а широко раскрытые глаза не отрывались от интенсивного взгляда. Супруги замерли. Возможно, это было не совсем логично и правильно, но чувства... Эмоции они готовы были поглотить целиком. Они так скучали по прикосновениям друг друга... И чувствовать друг друга так близко было похоже на возвращение домой.       Стив терял рассудок, что не слишком то отличалось от состояния Наташи. Она поняла свою ошибку, но как она могла заставить себя сдвинуться хотя бы на дюйм? Они всегда были магнитами, которые рано или поздно притягивались друг к другу. И в какой-то момент напряженного молчание вышло то, что либо стало бы ошибкой, либо возвращением домой.       Роджерс медленно отодвинул голову от женской руки, которая бессильно опустилась ему на ключицу. Дыхание Наташи сбилось. Здравый смысл кричал, что она должна отстраниться, но сердце... О, её предательское сердце... Оно так тянулось к мужчине, в окружении чьих рук она так и продолжала стоять.       Кто первый потерял контроль? Кто первый бросился в огонь с головой, желая гореть в нем словно в адском пламени? Ответа на этот вопрос не было ни у одного из супругов. Но стоны сорвавшиеся с их губ при первом, таком долгожданном прикосновении были невероятно синхронными. Это был поцелуй отчаяния и долгой тоски. Их губы неудержимо сталкивались друг с другом, а языки пускались в пламенный танец. Зубы кусали и мстили за долгое отсутствие. А руки плавали по телам без остановки, очерчивая знакомые изгибы. Стив зарычал, когда его жена зажала его нижнюю губу между зумами и потянула. Мужские руки опустились на ягодицы жены и без особых усилий подняли. Ноги Наташи так привычно и идеально обвились вокруг его талии, а руки запутались в коротких волосах.       Несколько шагов и спина рыжей не слишком нежно была прижата к ближайшей стене, однако боли не было - на её месте горело лишь пьянящее желание. Их губы оторвались друг от друга только, когда легкие начали пронзительно кричать от дефицита кислорода. Горячее дыхание смешивалось, а руки с силой сжимали другого. Легкое движение, и супруги гулко застонали, когда промежность Наташи прижалась к выпуклости на штанах её мужа. Стив воспользовался моментом и опустил поцелуи вниз по её шее, наконец почувствовав вкус её кожи. Его язык так нарочито медленно скользнул по её шее, что стон последовавший за этим движением, казалось выкинул всё его сознание в канаву. Всё, что Стив мог видеть и чувствовать, было в его руках. Руки женщины потянули его за волосы, когда Стив прикусил точку пульса на её шее.       Как остановиться? Как вернуть рассудок? Как прекратить целовать такие родные губы и тело? Ответ лежал на поверхности. Что-то должно было вывести их из этой дымки страсти и желания. И кажется вселенная хотела именно этого, когда неожиданный звук чего-то разбивающегося заставил их замереть. На мгновение они надеялись заставить время остановиться, чтобы это осталось навсегда. Но время не было их союзником... Никогда не будет.       Наташа медленно перевела взгляд и заметила, что ваза, которую она купила около 5 лет назад, превратилась в разбитое месиво из осколков. Казалось, это больше невозможно склеить. Сердце сжалось от боли. Не за вазу... За что-то более глубокое. Стив всё ещё отказывался отстраняться от её шеи, слушая частое и прерывистое дыхание над своим ухом. Вдруг он почувствовал, как большой палец руки Наташи начал медленно поглаживать кожу на его затылке. Нежное неосознанное действие было знаком. Напоминанием, кто они и почему попали в то положение.       Роджерс осторожно отодвинулся от её шеи, но даже не попытался отпустить жену. Он заглянул ей в глаза и увидел страх и боль. Она не пыталась скрыть это выражение, а мужчина был благодарен за это вселенной. Наконец она снова с ним. Наконец он видит её неподдельные эмоции.       Наташа ждала вердикта. Она не шевелилась и не отрывала глаз от его. Стив прикрыл глаза и слегка наклонился, его жена поняла его мысль и подалась навстречу. Их лбы соприкоснулись, а с губ обоих сорвались судорожные вздохи.       — Нам пора поговорить. По-настоящему.

***

      Спальня, которая когда-то принадлежала им двоим, казалась слишком огромной и тихой. Мужчина и женщина сидели рядом друг с другом на кровати, не имея ни малейшего представления, как начать разговор. Это продолжалось на протяжении всей уборки осколков и передвижений по дому. Наташа глубоко вздохнула и прикрыла глаз от неминуемой правды, которая должна была сорваться с её уст. Она не знала, как отреагирует её муж, но знала и теперь точно понимала, что он должен знать. Возможно, если он узнает то оттолкнет её сам, и без сомнения это будет именно то, что заслужила Наташа.       — Помнишь... День, когда тебе позвонили с моей работы и сказали, что меня увезли на скорой? Ты тогда хотел сорваться с работы, но я тебя переубедила.       — Ты сказала, что у тебя резко снизилось давление... — Стив кивнул, уже предчувствуя, что это была лишь отговорка.       Комок подступил к горлу, когда Наташа заметила напряжение в муже. Слезы готовы были покатиться по щекам, но женщина глубоко вздохнула и прикрыла глаза, пытаясь заглушить в себе рыдания. Она тщательно пыталась подбирать слова, но вряд ли хоть что-то могло смягчить удар.       — На самом деле врачи не говорили мне ни про какое давление. Я... Мне сказали, что у меня опухоль мозга.       Стив замер. Казалось он даже не дышал.       — Ты больна? — Сдавленные слова были едва слышны, но в тишине комнаты они прозвучали словно гром.       Наташа судорожно вздохнула и прикусила губу.       — Была... больна.       — А теперь?       — Теперь я в порядке.       Мужчина с силой прижал руку ко рту и глубоко вздохнул.       — Почему ты не сказала?       — Я была замешательстве... Не верила. — Рыжеволосая провела руками по волосам с силой натянув их назад. — Даже на какое-то время не обращала на это внимания. Я так хорошо себя в этом убедила... Однако, когда я шла по улице, а буквально через пару секунд оказалась уже дома, я испугалась. Поехала в другую клинику и мне сказали, что результат был тем же, что и прежде.       Стив резко поднялся на ноги. Он мерил комнату широкими шагами, тяжело дыша.       — Как?.. Как ты могла проходить через это в одиночку?       Наташа подняла взгляд и увидела то, чего боялась... Слезы свободно катились по лиц её мужа. Его рот открывался в беззвучных рыданиях. Он с силой сжимал кулаки. На внутренней части ладони наверняка останутся следы от ногтей. Теперь уже её собственные рыдания подступили к горлу. Рыжеволосая задыхалась от эмоций.       — Я твой муж! Я должен был знать!       — Я не хотела, чтобы вы волновались...       — Нет! — Прорычал Стив. — Ты - лицемерка! Ты говоришь, что сделала это ради нас? Нет! Ты сделала это ради себя! Ты - трусиха!.       Наташа сжала концы своей рубашки, не в силах поднять взгляд. Как она могла?       — Ты только и делала всё по-своему! Что ты сделала с нами?! Как ты поступила с собственными родителями! Только и делаешь, что причиняешь людям боль! Поступаешь жестоко... С матерью, отцом, со мной, с нашей дочерью. А хуже всего с собой...       Боль, которая копилась в ней все 2 года, переполняла её через края. Но потребность... желание вдруг защитить себя возымело верх.       — А какой смысл был в том, чтобы из-за меня страдала моя семья?! — Крикнула она, вскочив на ноги. — Я надеялась избавиться от неё по-быстрому, врачи сказали, что операции для меня - это верная смерть!       Тяжело дыша, она яростно стерла слезы со своего лица. А потом осознала, что тщательно выстроенная стена, которую она строила, рухнула. Слова, которые она так не хотела произносить, вырвались против собственной воли. Силы, которые появились с яростью, также быстро потухли под волной боли и тоски. Она так устала...       — Я не могла сказать тебе, потому что, если бы произнесла это вслух, то... это бы оказалось правдой. Думаешь, легко осознать то, что ты будешь медленно умирать на глазах людей, которых любишь больше всего на свете? Что с этим ничего нельзя сделать?       Стив молчал, а женщина не находила в себе смелости поднять на него свой взгляд. Она снова опустилась на кровать. Её локти впились в колени, а ладони прижались к лицу. Молчание было слишком громким для них. Это было слишком тяжело и больно, но бежать было некуда.       — Я всё чаще замечала провалы в памяти. Сначала это были минуты, потом часы... Я... мне было страшно... Сара... Я боялась оставаться с ней одна... Боялась, что... — Наташа мотнула головой и посмотрела в окно, пытаясь избежать встречи с голубыми глазами. — А потом мне предложили экспериментальное лечение в Германии. Но врачи предупреждали меня о возможных рисках... Смерть или амнезия были наиболее вероятны... Шанс на результат без последствий был ничтожно мал, Стив. А если так, то... Я могла забыть обо всём... О тебе, о нашей Саре.... Это было невыносимо... Я не понимала, что должна была делать. Каждый божий день в моей голове прокручивался разговор с врачами... И по прошествии двух недель раздумий, я поняла, что должна была уйти одна. Это было эгоистично, лицемерно, но сама мысль, что вы будете видеть меня такой...        Наташа помнила эту невыносимую тоску. Она помнила отчаянную жажду жизни, но практически никакой надежды. Когда шанс был так ничтожно мал... Она       — Каждый день после моего ухода я... Корила себя за то, что сделала неправильный выбор... Я поняла, что моя малышка будет думать, что мама просто бросила её... Я так боялась... — Она осеклась и всхлип сорвался с губ. — Честно говоря, тогда мой разум уже разваливался по частям... Я надеялась, что операция может пройти быстрее, что если всё получится, я вернусь и буду на коленях молить прощения. Но моё восстановление... заняло слишком долгое время.       Наташа осеклась и снова упустила глаза в пол. Связки сдавило от боли. Рыжеволосая устало закрыла глаза и судорожно вздохнула. Слезы стекали по её лицу свободно, без препятствий. Эта плотина уже претерпела брешь, но её муж всегда умел пробиться через любую её стену.       — Что... — сдавленный голос Стива оглушил её своей болью, — что произошло после операции?       Женщина молчала, прикусив губу. Она не знала, как должна была ответить. Наташа покачала головой, не желая отвечать. Однако, когда у неё только возникает порыв сбежать от этого, рыжеволосая услышала приближающиеся шаги. Зелёные глаза встретились с голубыми, обладатель которых опустился перед ней на колени и осторожно взял женскую руку в свою. Роджерс не отрывал от неё своего заплаканного взгляда. Наташа так хотела протянуть руку и стереть всё слезинки с его лица.       — Скажи мне. Пожалуйста. — Прошептал он.       Романофф резко втянула воздух.       — Я... была в коме какое-то время. После мои воспоминания были слишком мутными... Я долго не могла... собраться. А потом я не могла понять, как мне вновь вернуться в вашу жизнь... Я не хотела, что всё случилось так, но всё равно сделала. Мне так жаль, Стив.       Когда она почувствовала лёгкое прикосновение к щеке, зелёные глаза распахнулись. Её муж нежно стирал её слезы.       — Я не знаю, что нам делать дальше... — заговорил он шёпотом, — но я знаю только одно: больше ты никуда не уйдёшь. Я не отпущу тебя.       — Что? — Неверяще спросила она.       Рука Стива скользнула с её щеки на шею и слегка понял вниз. Повинуясь его желанию, женщина наклонила голову к нему и закрыла глаза, как только почувствовала лёгкое прикосновение губ её губам, а затем ко лбу.       — Я всё ещё испытываю так много чувств. Я злюсь на тебя за то, что не позволила быть рядом. Ненавижу себя за то, что не знал, даже не догадывался... Но больше всего я... боюсь снова потерять тебя. Знание того, что ты могла просто... Я не могу!       Стив вдруг резко потянул её на себя, а Наташа от неожиданности едва не взвизгнула. Её тело врезалось в его, оказавшись в кольце рук, сидя на коленях мужа. Её собсвенные упали на широкие плечи.       Блондин уткнулся ей в шею лицом, и тогда Наташа почувствовала влагу. Он трясся от рыданий под её руками, сердце его жены разрывалось на части. С губ женщины сорвался всхлип, когда её собственные слезы увеличились ещё в несколько раз. Её руки крепко обвили плечи мужа. Она с силой прижималась к нему отказываясь отрываться хотя бы на милиметр. Её рука нашла путь в его волосы, а щека прижалась к макушке.       Она прерывисто шептала извинения, ласковые слова любви, говорила, как невыносимо сильно скучала по ним, по нему... С каждым словом, слетавшим с её губ, Стив, казалось, обнимал её всё сильнее и сильнее.       — Прости, прости меня, моя любовь. Я так виновата. Мне так жаль...       — Я не отпущу тебя больше. Ни за что... — Вторил он ей, произнося слова куда-то в шею. — Мы поговорим ещё. Вероятно, ещё будем ругаться, но ты останешься. И никуда, слышишь? Никуда не уйдёшь!       Наташа закивала со слезами на глазах, пытаясь проглотить крик. Она прижалась губами к его виску. Как он мог снова впустить еë? Как?       Их тела продолжали подрагивать в глухих рыданиях, но уже вместе, не по одиночке.       — Ты моя жена, Нат. — Прохрипел Роджерс, слегка отстраняясь, чтобы посмотреть в заплаканные глаза. — А я твой муж. Я люблю тебя. Всегда любил и ничто не может помешать этому.       Глубоко вздохнув, женщина прикоснулась к его щеке и наконец стёрла следы горьких слез.       — Я не заслуживаю...       — Ты заслуживаешь всего мира.       Медленно, почти неуверенно Наташа наклонилась к нему. Их губы зависли в сантиметре друг от друга. Взгляды встретились. Молчаливый обмен, и уже через мгновение они снова почувствовали мягкость губ друг друга.       Наташа целует его, и пока она на мгновение замирает (на долю секунды дольше, чем нужно), Стив целует её в ответ с безрассудной самоотдачей – влажно и горячо. Мужчина проводит пальцами по ниспадающим волнам мягких рыжих волос. Они оба тянут и прижимают друг друга, пока между их телами не остаётся пространства, а воздух не становится общим. Руки блуждают вверх и вниз, не останавливаясь ни на одном месте.       Руки Стива начали скользить вниз по спине жены, пока не остановились на ягодицах. Движение было таким плавным и горячим, что рыжеволосая не смогла сдержать вырвавшегося из горла непристойного звука. Это разожгло что-то первобытное в Стиве, а ответный стон не заставил себя долго ждать, когда Наташа прижала свои бёдра к его.       — Черт, — простонал Стив ей в губы, — детка.       Стон и движение бедер были ему ответом. Ладони жены легли на его затылок, а пальцы потянули короткие волосы. Наташа прижала его сильнее, всё больше углубляя поцелуй.       Резкое движение, и Стив без труда оказался на ногах вместе с женой в своих объятьях. Их губы отказывались отрываться друг друга даже в этот момент.       Роджерс положил её на кровать и отстранился. Наташа открыла глаза и поднялась на локтях, чтобы посмотреть на него. В горле резко пересохло. Взгляд голубых глаз был голодным и абсолютно тёмным. Он потянулся к своей футболке, которая так идеально рисовала его мышцы, и медленно потянул её вверх. Изумруды напротив прожигали на сквозь. Когда он наконец отбросил футболку куда-то в сторону, женщина прикусила губу, смотря на его тело... подтянутое, сильное тело. С каждым сантиметром обнажённой кожи, Наташа понимала, как затуманивался её рассудок. С отчаянным порывом она повернулась и, встав на колени, поползла по кровати к нему.       Стив безотрывно смотрел, как жена приближается всё ближе, пока её губы не коснулись его живота. Резкий вздох и подрагиваение мышц только подстегнули её продолжать. Женские губы влажно скользили по телу мужа, оставляя после себя мокрую дорожку. Частое дыхание касалось рыжих волос, и Наташа с ухмылкой высунула язык и очертила каждый кубик его пресса.       Медленно продвигаясь вверх, Наташа целовала его везде, где могла. Наконец, когда она в последний лизнула впадину между его ключицами, магкие губы прошлись по его шее, чтобы укусить крепкую мышцу трапеции. Стив вознаградил ее судорожным вздохом и невольным рывком бедер. Их бёдра столкнулись, и она выгнулась дугой, когда почувствовала, насколько он готов. Что ж, не то что бы Наташа чем-то отличалась. Стив знал это; она могла сказать это по тому, как нетерпеливо он схватился за её блузку и потянул. Рыжеволосая отстранилась только лишь чуть-чуть, чтобы у её мужа была возможность освободить её от раздражающей ткани. Когда их взгляды встретились, Наташа ощутила мужские руки на своей голой талии.       Стив резко потянул её ближе, и их кожа наконец соприкоснулась. Судорожно вздохнув, женщина вцепилась в плечи мужа с такой силой, что там наверняка останутся следы от её ногтей.       — Я так скучала. — Прошептала она ему в губы.       Блондин с глубоким рычанием пленил её поцелуем. Его язык глубоко проник ей в рот и начал неудержимо исследовать, поглаживать. Вкус друг друга ещё больше воспламенял воздух между ними. А казалось бы, куда сильнее... Стив обхватил ее бедра и сжал их, опуская пальцы вниз к теплу между ее ног.       — Мы действительно собираемся это сделать? — Тяжело дыша, прошептала она в его губы.       Вопрос казался безобидным, но она хотела услышать, как он это произнесет. Действительно хотела увериться, что это не порыв, а настоящее.       — Да. — Твердо сказал Стив и нежно взял еë за подбородок, заставив посмотреть ему в глаза.— Да, любовь моя. Я слишком долго не чувствовал тебя.       Наташа ухмыльнулась и резко потянула его на себя. От неожиданности мужчина не смог удержаться, и супруги с громкими вздохами упали на кровать. И вот тогда закончились оттягивания и колебани. Горячие и быстрые, давно отработанные движения стремительно избавили их от оставшейся одежды.       У рыжеволосой перехватило дыхание: вид Стива, нависающего над ней на кровати, голого, влажного и абсолютно твердого... Она не верила в религию, но в тот момент... Боже, помоги ей! Пламя яростно металось в ее животе.       Неожиданно для мужа, Наташа перевернула их так, что он оказался на спине, а она оседлала его бедра. Женщина прижалась к его теперь уже полной эрекции, но не погружая в себя.       Стив притянул ее к ближе и начал целовать, сосать и покусывать шею жены.       — Этот запах... — прошептал он ей в горло, глубоко вдыхая, — я готов продать душу, чтобы не прекращать чувствовать его.       Наташа тихонько всхлипнула, пока Стив продолжал свое исследование: рот на её горле, её губах, её ушах, а руки на ягодицах и груди, в волосах. Она начала двигать бёдрами, чтобы облегчить пульсирующую потребность. Трение заставило их застонать в унисон.       — Я приму твою душу. — Прохрипела она ему в ухо низким голосом.       Руки Стива замерли на ее талии, а глаза, наполненные яростным желанием, обратились к ней.       — Ты сводишь меня с ума, Романофф.       Она прикусила нижнюю губу, чтобы не рассмеяться над его серьезным выражением лица. Наташа проглотила накопившуюся слюну, и, наклонившись, укусила его за челюсть. Женщина провела поцелуями по покрытой щетиной колонне его горла.       — О, Роджерс, не притворяйся, будто не знаешь, что это взаимно. — Сказала она, окуная язык в место прямо за его ухом.       Его руки сжались вокруг нее, и он снова перевернул их. Спина Наташи едва коснулась кровати, как Стив скользнул в нее. Прошло много времени, но ей не нужно было, чтобы он двигался медленно. Рыжеволосая жаждала этой страсти и силы, но она все равно ахнула от его полноты.        — Детка! — Прорычал он и на мгновение замер внутри нее, чтобы собраться с мыслями.       Она ухмыльнулась ему, затем открыла рот, но Стив прикрыл его рукой, а другой – крепко сжала ее задницу.       — Не смей.       Его голос был серьезным, но глаза сверкали. Наташа покачала головой и пробормотала что-то неразборчивое в мужскую руку, а затем провела зубами по его ладони. Он застонал от этого ощущения и заменил руку своими губами. Рыжеволосая в то же мгновение раздвинула свои губы, и их языки встретились, снова начав движения друг против друга и легко находя свой ритм. Стив потянулся между ними, и спина Наташи выгнулась на кровати, когда его палец коснулся ее клитора, а стон оглушил комнату.       — Черт... Стив!       Мужчина двигал большим пальцем медленными, мучительными кругами, заставляя жену извиваться под ним. Роджерс вошел в нее, а затем выскользнул, почти полностью, прежде чем снова войти: сильно и резко. Он не прерывал установленного им темпа, а Наташа требовательно встречала каждый его толчок. Её ногти явно прочертили множество кровавых линий на его спине, которые Стив встречал стонами удовольствия.       Наташа почувствовала, как каждое нервное окончание в ее теле загорелось, когда давление ее оргазма начало нарастать.        — Стив... Ах... — выдохнула она, — Я так близко, любовь моя.       Его пальцы замерли на ней, и он замедлил шаг. Дьявольская ухмылка расплылась на его лице, когда он почувствовал, как Наташа сжалась вокруг него.       — Не-ет, ты этого не сделаешь! — Процедила она сквозь явное разочарование.       — Я еще не закончил с тобой, любовь моя.       Стив снова улыбнулся и прижался к ее губам долгим поцелуем, покусывая ее нижнюю губу и щелкая бедрами так, как он знал, она любит. Затаившийся стон, которым она ответила, доказал его правоту.        — О, дорогой, ты не понял. — сказала Наташа.       Его рот открылся, и она невольно улыбнулась. Ей чертовски нравилось, когда Стив брал на себя контроль в постели.       — Я кончу сейчас, хочешь ты этого или нет.       Стив снова почувствовал, как она напряглась вокруг него, и ускорил темп, от чего стоны поглотили их обоих. Обхватив рукой спину Наташи, он принял сидячее положение и поднял её к себе на колени. Ноги жены сразу обвились вокруг его талии. Наташа погрузила пальцы в его волосы, крепко сжимая короткие пряди. Когда рука Стива нашла свой путь к ее груди, зубы Наташи впились в его шею. Со стоном мужчина начал пощипывать её соски, заслуживая глухие вздохи в его кожу. Женщина двигалась на нем, и Стив чувствовал, как его собственный оргазм подступает всё ближе и ближе.       — Только ты... Всегда был только ты...       Она продолжала бессвязно стонать ему в ухо, а когда его губы нашли её грудь... Голова Наташи откинулась назад, а ногти снова расцарапали ему спину. Она закрыла глаза, когда с последним глубоким толчком волны еë оргазма утопили её в блаженстве. Наташа прижалась к нему. Её лицо уткнулось в изгиб его шеи, где она снова одарила его укусом достаточно сильным, чтобы Стив не смог больше сдерживать свое собственное освобождение. Он прижал Наташу к себе и кончил со сдавленным хрюканьем. Их тела бессильно упали на кровать, крепко сплетённые друг с другом.       Какое-то время комната была наполнена лишь звуками тяжёлого прерывистого дыхания. Стив был в глухой дымке, пока не почувствовал прикосновение языка к довольно сильному укусу. Его взгляд опустился, на копну спутанных рыжих волос. Он чувствовал, как Наташа обводила языком болезненные вмятины от собственных зубов, словно пытаясь залечить.       Женщина, лежащая всем телом на его груди, слегка отстранилась и подняла свой изумрудный вгляд на него. Стив протянул руку и нежно коснулся её щеки. Прикосновение заставило его жену со вздохом закрыть глаза и поддаться навстречу. Он слегка потянул, а Наташа с готовностью наклонилась, встречая нежный поцелуй. Какое-то время они медленно продолжали целовать друг друга, пока не ощутили, что сон начинает забирать их в своё царство.       Стив обнял свою жену, удовлетворённо вздыхая, когда её щека прижалась к его груди. Прямо над сердцем.       — Мы разберёмся.       — Вместе.       — Вместе.