О чувствах.

- Краснозубый, а почему ты не мог регенерироваться в бою с Лисом, когда мы пришли? - Поинтересовалась Ножницы. - а, ну потому что до этого он разорвал меня на части своей взрывной техникой. Там такой фейерверк был, ух! На то, чтобы собраться обратно я истратил слишком много сил. Но... есть ещё кое-что. Я немножко боялся, что умру, не выполнив обещание, данное Патрон. Переволновался, в общем. Я был с тобой максимально честен. И... - и? - я выговорился... Если о содержании разговора кто-то узнает по твоей воле, тебе не жить. - поняла. Уже вечереет. Думаю, если тебе стоит действовать, то сейчас и незамедлительно. - почему сейчас? Я же могу просто объясниться... - а когда? И чего тянуть? - это сложнее, чем ты думаешь. Агх, ты и впрямь не понимаешь чувств, которые я испытываю. Но... ты снова права. Как тебе это только удаётся? - так если я права, иди уже. Пора. Она тебя искала, найдись же. Цуань воодушевленно поднялся, собираясь покинуть тихое местечко, но не успел он сделать и шага, как в него полетел поток фиолетовых осколков. Отбиваясь, парень бранился себе под нос и фыркал как ёж. - Ножницы, ты в порядке? Я тебя обыскался! - Выбежал откуда-то из-за листвы обеспокоенный Меч. - Этот гад тебе что-то сделал? - что? Нет. Мы просто общались. А ты что тут делаешь? - говорю же, искал тебя. Ты меня до белого коления доведёшь... В смысле "просто общались"? - я обещала не рассказывать никому. - блять, прекрати меня обстреливать, и я всё объясню! - Раздался визг наёмника, больше походивший на вопль чайки. Осколки перестали летать тут и там, а сиреневоглазый недоверчиво уставился на одержимого, ожидая объяснений. Отдышавшись, Краснозубый кого-то проклял тихим бурчанием и заговорил уже внятно: - для начала, добрый вечер. Не знаю, почему ты увидел во мне зло вселенского масштаба, но твою Ножницы я и пальцем не тронул. И мы, правда, просто разговаривали на отвлеченные темы. Это секретик теперь наш) Всё? Я свободен? - ладно, иди. - Меч проводил киллера пристальным взглядом, а когда его силуэт уже скрылся из виду, вновь обратился к девушке. - Я, правда, волновался, Ножницы. А если бы он решил тебя убить? Я не хочу терять тебя так рано. - но он же ничего не сделал. Я живая, как видишь. А мы, в итоге, завтра сможем поплыть на каком-нибудь судне? - да, я глянул расписание товарных кораблей, поболтал с людьми, договорился. Думаю, сможем отправиться с одним из них. Если сюда мы добирались за дня три своим ходом, то в Сюаньву на судне — денёк с лишним. Далее ребята пошли в парикмахерскую. Моросило. Всю дорогу стояло напряженное молчание, которое никто не решался нарушить. Хотя, не решался именно Меч, Ножницы же не находила это молчание напряжённым. Но почему-то только дома девушка заговорила: - ты, наверное, кушать хочешь? - опять готовишь собираешься? Как ты себя чувствуешь? - нехорошо. - тухло. Отдыхай сегодня. Я в магазин схожу, куплю лапши быстрого приготовления, заварим, пожуём. Ты не против? - мне без разницы. - Та слегка шмыгнула. - о-о-х, новая стадия заболевания пошла – сопливый потоп. Неужели, ты так в водичке задубела?.. - Сочувственно нахмурился парень. - Всё, не напрягайся до завтрашнего утра, я пошёл. Чувствуя небольшую слабость и усиливающуюся боль в горле, Ножницы поспешила найти куда-то убранные лечебные леденцы, закинуть парочку в рот и прилечь отдохнуть. Весь день она неустанно бродила по острову, а потом истощилась морально, побеседовав с Краснозубым. Кто бы мог подумать, что такой жёстокий киллер может оказаться потерянным и обиженным на весь мир обыкновенным человеком? Долго об этом девушка размышлять не смогла, ибо усталость навалилась тяжелым плотным одеялом, заставляя её заснуть. Ей снилась большая пустая комната. Несмотря на отсутствие окон и дверей, по помещению бродил ветер, пробирая холодом до мурашек. Она слонялась меж четырёх стен совершенно одна. Снова и снова ходила по кругу, отчаянно ища выход из удушающей своим безжизненным, зловонным дыханием клетки. В конце концов, прижалась к бетонной стене спиной, сползла вниз, обняла свои колени и, уткнувшись в них, почувствовала, как в носу защипало. По щекам непроизвольно потекли слёзы. От боли. Каждая капля оставляла неизгладимый след: ожогом - на коже, воспоминанием - на душе, - и падала вниз, на холодный пол. Ножницы не умела плакать, не знала даже, от чего так невыносимо ноёт сердце, но совершенно точно могла отметить: все ощущения очень реалистичны. Может, слишком. Пульс застучал чаще и громче. Громче, громче, громче. Уши заложило. Зрение помутились, а перед глазами забегали чёрные точки. Это была настоящая агония. Немая и тихая. Даже помощи нельзя было попросить. Меч вернулся совсем скоро. Он хотел было что-то сказать девушке, но увидел спящую... Тёмно-серые пряди разлились по подушке. Веки были закрыты, а ресницы чуть подрагивали. Одеяло лежало криво, едва ли не падало на пол, свисая, от того она и мёрзла. Девушка свернулась комочком, будто котёнок, и тихонько сопела. Парень усмехнулся, умиляясь такой картиной. Затаив дыхание, легонько коснулся её волос, словно чего-то драгоценного, но тут же отпрянул, будто совершил что-то запрещённое, интимное, перешёл границы. Выдохнул, поправил одеяло. Вместе с тем и сон принял иные очертания: серая комната озарилась светом солнечных лучей, падавших из появившегося единственного окна. Девушка подскочила, потянулась к свободе, которая казалась безумно близкой. Она уже становилась осязаемой. Но руки не достигли желанного, бывшего всё так же очень далёким. Внезапно преградой возникла железная решётка, отрезав Ножницы от всего мира, словно от несбыточной мечты. Стало чуть теплее здесь, но сероглазая до сих пор была взаперти. Боль не унималась, а слёзы не останавливались... Тем временем парень заварил себе лапшу, уселся за стол, сонливо потирая переносицу, принялся есть и думать. За окном чернела непроглядная темень. Ночи на Курином острове иногда бывали особо мрачны. Мимо пролетела некая птица, издав характерный звук, и приземлилась где-то, где смогла спрятаться от усилившегося дождя, мелодично барабанившего по крыше. Тут же подул буйный ветерок, который будто подгонял крылатое существо, казавшееся вовсе не торопливым. Ветви дерева покачнулись, задевая косматыми в сумраке лапами стекло, отдаваясь в комнате глухим мерным стуком. Не выдержав тяжести навалившихся мыслей, парень открыл-таки створку, запуская в помещение прохладу и спёртый сырой запах, присущий здешним местам. Меч любил природу. Он всячески романтизировал её в своих мыслях, может, даже мечтах. Солнечная погода могла олицетворять счастье ровно так же, как и дождь. Парень настырно старался разглядеть в окружающем мире прекрасное. Это порой спасало от мучительных дум, связанных с пролитой им кровью. Ему опостылило, надоело бремя вечной бойни, хотелось... спокойствия, наконец. Получив разум, став человеком, сиреневоглазый стал корить себя за всё содеянное, хоть не помнил всех смертей, и искать себе хоть какое-то оправдание. Всегда его рассуждения сводились к тому, что выбора у него не было. Но ещё, в глубине души, Меч понимал, что, на самом деле, жестокость ему нравится, но только если она не касается дорогих ему людей. И это несколько противоречило желанию парня пожить спокойно. Чаще раздумий о природе и об убийствах, его голову занимали иные. О ней. Беспристанный поток мыслей о Ножницы сопуствовал Мечу практически всегда с момента их знакомства. "Мне уже несколько веков от роду, а такое чудо в перьях я встретил впервые. И выкинуть из головы не могу. Слишком она... доверчива. Впрочем, это и неудивительно. Отсутствие у нее даже примитивных эмоций и чувств настораживает. Уверен, забрал их именно Седьмой. Я... надеюсь, смогу ей помочь... Интересно, идёт ли ей улыбка? Наверняка, очень идёт." - парень покачал головой, слегка побарабанив пальцами по столу в такт ливню. "Искреняя улыбка наполнена теплом, а значит, человек должен иметь соответсвующие душу и тело. Ножницы холодная, как труп... Рано ей еще учиться улыбаться, но когда-нибудь... когда-нибудь я, обязательно, научу." Парень вдруг осознал, насколько ему была важна эта девушка. "Почему каждый раз, когда только взгляну на неё, теряю голову? Почему не выпускаю из мыслей её образ? Почему меня так манят эти серые, безжизненные глаза, бледная кожа и глухой голос? Почему хочу о ней заботиться? Почему хочу защитить, укрыть от всего чёртового мира? Почему волнуюсь за неё и переживаю? Почему я так жажду показать ей, что такое "чувства"?" Ответ пришел в голову сам. Очевидный и простой, но заставляющий сердце стучать чаще: "Я влюбился." Но следом удручающий вывод: "Дурак. Она даже не знает такого слова, как "любовь"." И решимость: "Я покажу ей любовь."

***

Примерно четыре дня назад где-то в Сюаньву.

Пепелище. Запах палёного. Изрытая земля. Обречённо качающиеся на ветру обгорелые ветви деревьев. Грязный, пропитанный гарью, воздух. Отравляющие густые клубы дыма. Могильный холод. Выворачивающее душу дыхание Смерти, совсем рядом, за спиной. Убитая надежда. Ни капли страха. Принятие неизбежного. Огонь. Пламя всегда служило ему верным спутником. Он горько улыбнулся, осознав такую символичную деталь. Он - феникс, рожденный в огне, которому суждено в нём же погибнуть. Цин Фен, упавший на колени, поднял голову и взглянул на того, кого так желал убить все эти годы. В малахитовых глазах отразился силуэт настоящего монстра. По правде говоря, даже в человеческом обличии Лидер им был, однако сейчас внутренний мир полностью соответствовал внешнему. Глава альянса киллеров перевёл взгляд на неподвижно лежащее тело Паучьей Лилии. Его позабавила смерть наёмницы. Но была ли она действительно мертва? Лидера это мало волновало. Этакая выскочка не могла стать помехой, верно? Предвкушая скорую расправу, жуткое существо приблизилось к, вставшему во весь рост, Голубому Фениксу, непокалебимо прожигавшему противника взглядом. Даже сейчас его осанка была идеальна, точно натянутая струна, показывая благородство наследника. Фен поклялся отомстить. Он будет бороться до конца. Собравшись с мыслями, киллер приготовился к атаке, но даже не успел что-либо предпринять. Путь ему преградил невысокий стройный силуэт. Пару минут назад он сам же пырнул её, но всполохи длинных волос скрыли лицо Цина, по какой-то причине не сумевшего сдержать эмоций. Киллер всегда был холоден и суров, но в тот момент... Ветер унёс одно единственное слово, которое он прошептал и был уверен, что девушка не услышала: "Прости." Манжусака вопреки всем законам логики встала с проткнутым насквозь животом кинжалом Фена и защищала его. Из последних сил девушка направила на Главу сотни, если не тысячи, ядовитых дротиков. Нет, она даже не надеялась нанести мужчине урон. Лилия хотела отвлечь его хоть на пару секунд, заслонив весь обзор. Тот, безусловно, не ожидавший таких действий, был сбит с толку. Выйгранного времени хватило на то, чтобы схватить ошеломлённого Фена за руку и переместиться с ним на небольшое расстояние благодаря особой технике, которой владела наёмница. Выйдя из оцепенения, парень рефлекторно подхватил потерявшую сознание от колоссальной потери крови и физического переутомления девушку. Нужно было думать, как поступать дальше, а к такому развитию событий жизнь его явно не готовила. Но всё же, Паучья Лилия спасла Фена после того, как он её же атаковал кинжалом, а значит, Феникс ей должен. И уже скрываясь от погони в лесах, киллер нёс её на руках и размышлял о случившемся. Он понимал, что ни за что не смог бы оставить её там, ибо тому была еще одна причина... Плутая меж деревьев и прочей растительности, убийца, наконец-таки, наткнулся на тропинку, которая в скором времени вывела к роднику. Здесь было безопасно... По крайней мере, по сравнению с открытой местностью. Опустив ношу на траву, парень вздохнул, сел около ручья и засмотрелся на воду, вновь утопáя в размышлениях. Зачем девушке было помогать Фениксу? Какие последствия понесёт её поступок? Стоит ли позволять Манжусаке умереть? Последний вопрос заставил наёмника повернуть голову в сторону Лилии и напряженно уставиться на серьёзную рану и своё оружие в ней. Оглянулся в поисках чего-либо, что могло бы хоть как-то поспособствовать оказанию медицинской помощи. Оставаться равнодушным Фен был не намерен. Времени истекало - счёт шёл на секунды. Премуществом был тот факт, что позвоночник, а следовательно, и спинной мозг не повредился. Проверив пульс, убедился в том, что он бился совсем слабо. Рывком киллер вытащил кинжал. Резким движением оторвав кусок ткани от собственного одеяния, он наложил плотную повязку, частично остановившую кровотечение, ставшее более обильным. Но Феникс не лекарь, чтобы понять, задеты ли какие-либо еще внутренние органы и есть ли шанс выжить. Ее алые глаза чуть приоткрылись, а до уха едва долетел шепот: - правый карман... там... Цин оперативно проверил тот самый карман и нашёл в нём маленький бутылёк с зелёной полупрозрачной жидкостью. Поднёс к губам наёмницы, вливая содержимое в рот. Та, не сопротивляясь, выпила. Парень сделал все, что было в его силах и больше никак не мог помочь. Но он с удивлением отметил, что спустя несколько минут её дыхание выровнялось, а пульс стал чётче. Успокоившись, киллер вспомнил о веере, который до сих пор торчал из плечевого сустава. Боль тут же дала о себе знать. Стиснув зубы, он вырвал оружие, почувствовав, как намокает одежда. Открывшееся кровотечение было остановлено так же повязкой из ткани. На лес опустились сумерки. Фен неторопливо жарил на разведённом костре, очень удачно здесь появившегося и, впоследствии убитого, зайца, когда со стороны, доселе неподвижно лежащей, Лилии донёсся шорох. Следующие минуты парень наблюдал, как она неуклюже садится, оперевшись о ближайшее дерево, болезненно морщась. Наконец, он же и нарушил образовавшуюся тишину: - объяснишь? - Совершенно овершенно холодный тон. - у нас... схожие цели. - Очень многообещающий ответ. Выражение лица Феникса надо было видеть. - теперь мне нужны ещё бóльшие объяснения... - Задумчиво протянул он. - у меня нет сил. Прими как факт. - Отрезала девушка и отвернулась. - может... - Киллер осёкся на секунду. - Может, поешь? Наёмница снова посмотрела на него. Теперь внимательнее. Заметив оборванное рукаво его одеяния, перевела взгляд на свою повязку. Крови уже практически не было. - почему ты спас меня? - Манжусака придвинулась ближе к костру, протягивая руку, чтобы забрать насаженный на палку кусочек мяса. - аналогичный вопрос. - Отдавая ей в руки пищу, невозмутимо произнес киллер. - хех, а может, нравишься ты мне? - это не причина для того, чтобы жертвовать собой ради малознакомого человека... Фен уже закопался в противоречиях, образовавшихся с появлением в его жизни Паучьей Лилии. - ошибаешься. Это самая веская причина для этого. Но я, по правде говоря, сделала это, потому что ты мне нужен для более масштабных планов, чем твоя месть. - и... о многом ты знаешь? - Цин заметил, что разговорил её. - о, об очень многом, Ваше Высочество) - это... похвально. Но как? - у меня везде свои лазейки, Фен. Так что-о-о... сотрудничать со мной очень выгодно) - какие конкретно у тебя намеренья? - такие же, как у тебя — хочу убить начальника. Отомстить. И кое-что ещё, но тебе это знать необязательно. - и ты действительно думаешь, что я поверю тебе? - а у тебя выбора нет. Тебя найдут и убьют, как предателя, если я не помогу. Я-то выкручусь. А еще, я знаю, где нас можно спрятать, и смогу в случае чего обеспечить путь отхода. Да и убить Лидера вдвоём будет куда легче. Кстати, как далеко мы убежали? - до утра мы будем в относительной безопасности. Потом уйдем. - хе, а вот и появилось "мы")) Поняв, что наёмница подловила его, Феникс позволил себе лёгкую поверженную улыбку. Но тут же отогнал ненужные мысли и задумался над этим предложением. Это была его месть, но... Фен уже пытался убить Императора и не справился. А спасла его Паучья Лилия. Так, может, в сплочении есть смысл? - хорошо, я согласен сотрудничать, с условием. - конечно, куда ж без этого) - ты расскажешь, почему на самом деле хочешь убить Главу. - идёт. Но тогда ты тоже кое-что расскажешь: настоящую причину, по которой ты спас меня и почему до сегодняшнего дня не разговаривал со мной. - так и быть. Я весь во внимании, Паучья Лилия. И она замолкла. Девушка подобрала под себя ноги, вся сжалась, уставилась на огонь. Вспоминать о детстве совсем не хотелось. - зови меня Ай. - Вздохнула. - "любовь"? - да... Я очень любила цветы, когда была маленькая. А недалеко от дома находилось поле, где цвёл ликорис. Готова была даже ночевать в том местечке. Иронично, но так и было несколько лет. Изучила я их детально и основательно, благодаря чему стала той, кем являюсь сейчас. С родителями было плохо. Я... незапланнированный ребёнок куртизанки. Рыжей, красивой, невысокой, красноглазой, одним словом — прекрасной. На меня практически не обращали внимания всё детство... Мать из неё никакая, папа дома почти не бывал... Он убил её, когда мне ещё не исполнилось и шестнадцати. Причины мне неизвестны. Отец отдал меня насильно в публичный дом... А потом просто исчез, забыл обо мне. Все заработанные средства отсылались ему по некой договорённости, так что тот получал деньги, когда меня... Да чтоб его расчленили в тёмном переулке! - Злой удар кулаком в землю. Парень наблюдал за ней, за резкой сменой её настроения, но не перебивал. Посреди монолога, не сдержав порыва, кашлянул кровью, ибо яд, которым он заразился от ученицы, всё еще паразитировал в теле. Заметив это, Ай порылась в складках наряда, протянула ему бутылёк с неизвестным содержимым, утверждая, что это противоядие. Фен засомневался, но принял его и недоверчиво выпил. Умирать у него пока в планах не было. И действительно, стало лучше. А Манжусака продолжила: - оттуда меня позорно вытурнули. Будто мусор, расходный материал. Но... я же чего-то стою! Я же тоже человек! Я!.. забудь... Следующие несколько лет я усердно тренировалась... Сожгла этот притон к чертям. А после вступила в организацию, чтобы отомстить отцу. Чтобы отомстить Лидеру... И я не просто хочу убить его. Я желаю увидеть его выражение лица, когда напомню, что у него есть дочь. А Фен всё рамышлял, и понял, что окончательно запутался в своём внутреннем мире. От его персоны всегда, абсолютно всегда исходил отстраненный холод, сдержанность и глубокое одиночество. Кто бы мог подумать, что Цин сгорал от чувств изнутри, а внешне оставался гранитной статуей, не показывающей ни единой эмоции. А вокруг Лилии кружила аура беззаботности, игривости и самолюбия. Но главное - жизни. Ай открылась ему, вывернула душу. Феникса взбудоражило осознание этого. Наёмник был благодарен Лилии за откровенность и, вместе с тем, где-то в глубинах души радовался тому, что удостоился её рассказа о себе. От того грудную клетку распирало томящееся внутри трепещущее чувство. В нём пылало скрытое пламя. Фен впервые увидел её настоящей. Маска самовлюбленной стервы была снята. Перед ним сейчас сидела не жестокая, хитрая убийца, а израненная жизнью девушка. Сидела и плакала. Слезы стекали с бледных щёк и падали на землю. Вытирая их, Лилия подняла голову, всматриваясь в ночное небо. Потянула ладонь к молчаливой луне, как-то грустно улыбнулась ей. А Феникс обратил на нее взор, полный сочувствия и... чего-то ещё, чего-то тёплого. И не мог он оторвать взгляда от рыжих прядей, что в свете костра казались языками пламени, от алых печальных глаз, выражающих немую боль, от хрупкого силуэта... От чего-то так захотелось обнять её, по-человечески утешить, спрятать, скрыть от всего жёсткого мира, защитить. Неужели, парень так просто поверил в эту историю? - твой черёд раскрывать секрет, Фен. - Ёе тело била мелкая дрожь, и неясно — от холода или чего-то ещё. - тебе стоит расслабиться, не то рана может открыться. - Киллер попытался скрыть беспокойство в голосе, глядя на буквально сжавшуюся в комочек девушку, но у него не вышло. Она усмехнулась, послушно выпрямилась и устало легла на траву около костра, прикрыв веки и ожидая его ответа. Однако Феникс задумался, чересчур долго наблюдал за пламенем и даже не заметил, что прошло довольно много времени. Однако... Парень тихо подобрался к спящей Ай. Стало неловко. Цин уже множество раз мысленно проклял себя за такую ребяческую глупость и никак не мог себе её простить. Как можно было так легко нарушить главное из правил "Кодекса Наёмников"? Почему то, что уже несколько лет скрывалось в самой глубине сердца, а, когда Паучья Лилия оказывалась рядом, в безумстве желало вырваться из груди, полностью противоречило всем его доводам и долгим размышлениям? Как с ним такое вообще могло случиться? Поборов сомнения, вопреки всем своим принципам, прошептал ей на ухо: - мне стыдно... стыдно за себя. Долгое время я упрямо игнорировал то, что чувствую. Не позволял себе с тобой общаться, молчал, не желая втягивать нас обоих в неприятности. Но, Ай... я давно уже влюбился. Шелковистые белые пряди упали ей на лицо, щекотя. Если бы наёмница спала чутко, возможно, это было её разбудило. Но она вовсе не спала.