(Не) Верь мне

2014 год, шестнадцать лет Годы пролетели слишком быстро, превратив милого малыша с огромными голубыми глазами, сначала в нескладного подростка, с длинными руками и ногами, а затем в симпатичного юношу с обворожительной улыбкой. Улыбка это всё, что Нил мог дать окружающим, не боясь обжечься, поэтому он тренировал её так же усердно, как и своё тело. К сожалению, всё такое же невысокое, как и раньше. Нил оказался прав и ростом пошёл в мать, доставая отцу и брату только до плеча. Учёба из дома давалась Нилу легко, математика словно сама складывалась в ответы у него перед глазами. А языки без труда запоминались. Нил любил эти уроки больше всего. Чёткие правила грамматики языка напоминали ему математические формулы, сюда вот подлежащее, сюда сказуемое, ещё можно дополнение и всё — готово. А ещё идея говорить с Кевином на другом языке, который он не понимает, до коликов веселила Нила. — Na hallo, Dummkopf. Wie geht es dir? — Нил! Сколько можно тебя просить? Нил только хитро улыбался, чтобы на следующий день повторить то же самое. — Sai dove sono andati i tuoi genitori? Non riesco a raggiungerli? E comunque, sei un idiota. — Пошел вон. И на другой день. — Es-tu triste, tu t'es regardé dans le miroir, grand frère? И уж точно не ожидал однажды получить ответ. — Oui, je t'ai vu là-bas, espèce de gremlin aux cheveux roux! Нил тогда знатно охренел, за все эти годы Кевин ни разу не отвечал ему. — Quoi? Comment? — Вот так, Нил. Теперь я буду понимать, что ты мне там говоришь каждый раз. Конец твоему веселью. Только подожди, и я доберусь до итальянского и немецкого тоже. Нил долго смотрел на него, пока с улыбкой чеширского кота не произнёс. — И сколько ты ждал, чтобы я заговорил на французском? Кевин покраснел и отвёл взгляд признаваясь. — Три недели. Нил не смог сдержать рвущийся смех и расхохотался. — Incroyable. Кевин учился уже на 3 курсе университета. В конце концов всё-таки уехав из дома и оставив Нила одного. Но у них появилось нечто новое, что-то что связывало бы их помимо совместимости. Французский. Кевин забросил остальные языки, поняв, что Нил и не говорил ему обычно ничего сильно обидного. Но французский доучил, теперь тренируясь с братом. Это стало их тайным языком. Если Нилу было грустно или он скучал по старшему брату, то он звонил ему и переходил на французский. Эта мелочь помогла ему справиться с отъездом Кевина из дома. — Нил. Нил молча отвернулся в сторону. — Ну же, я буду недалеко. Всего пара часов на машине. Давай же, иди сюда. Кевин видел, как брат упрямо поджимает губы, отказываясь двигаться с места. А ещё видел легкий след слёз в его глазах. — Allez petit frère, viens me serrer dans tes bras. Это сработало безотказно. Нил бросился к брату в объятия, получая крепкие поцелуи в макушку и щёки. — Вот и ты. — Я буду так сильно по тебе скучать, Кев. Кевин сжал руки, прижимая брата к себе и вдыхая аромат его шампуня. Персики. Он пах ими столько, сколько Кевин себя помнит. — Я тоже, Нил. Я так сильно буду скучать. И знаешь, что я сделаю тогда? Нил уткнулся ему в грудь, пряча лицо и наверняка моча ему футболку. Кевин специально надел чёрную, чтобы брат не смущался из-за пятен. — Что? — Я позвоню тебе. И ты если будешь сильно скучать или просто грустить, или что угодно, позвони мне. Хорошо? — Хорошо. Нил позвонил ему сразу же, как тот сел в машину и скрылся из вида. Кевин взял трубку после первого же гудка. — Уже скучаю. — Я тоже. По крайней мере Нила отпустила эта нездоровая ревность к своему брату. Было ли это из-за возраста или его регулярного посещения психолога, не ясно. После того ужасного «случая» с гостями и Хэйзел, родители за ручку отвели недовольного Нила в кабинет психолога. Нил канючил и жаловался всю дорогу, дёргая сначала ремень безопасности в машине, а потом и рукава своей кофты. Родители не велись ни на уговоры, ни на жалобы. Нил даже пытался разыграть карту «я бедный-несчастный и не могу идти туда», утверждая, что у неё в кабинете точно полно чужой ДНК. Но Дэвид только пожал плечами и указал на упакованный плед рядом с ним. — Сядешь на нём. А остальные вещи Доктор Грин продезинфицирует. — Ну, пап! Вы не можете меня заставить! Его мама только поджала губы и, не поворачиваясь на него, проговорила. — Ты прав, не можем. Но мы можем тебя попросить. Поэтому, пожалуйста. Пожалуйста, Нил. Попробуй ради нас, хорошо, а там может ты начнёшь это делать и для себя. — Тем более тебе не обязательно даже что-то говорить. Просто приди. Нил тогда пристыжено отвел взгляд. — Ладно, я схожу 1 раз. — 10. Глаза Нила расширились от шока и он упрямо помотал головой. — 2! Дэвид сложил руки на груди, и Нил скопировал его. — 7. — Максимум 3! И это моё последнее слово! — 5, и я куплю тебе новые кроссовки для бега. Нил замер, обдумывая варианты: "на 2 встречи больше, но зато у него будут новые кроссы". А он их очень хотел. — Ладно. Договорились. Доктор Грин оказалась не такой плохой, как он представлял. В её кабинете было очень светло, а большое количество зеленых растений выделялось на фоне нежных пастельных цветов мебели. Несмотря на опасения Нила, в её кабинете не оказалось никакой кушетки, и он выбрал место в большом мягком кресле, проигнорировав диван напротив психолога. Постелив свой плед, Нил демонстративно молча уселся в него. Первые 2 встречи Нил строил из себя недотрогу, односложно отвечая только на прямо заданные ему вопросы. А потом Доктор Грин принесла на сеанс свою кошку и этим полностью купила доверие Нила. Он обожал животных, но ни за что бы не взял никого на место Хэйзел. Просто не смог бы её заменить, пока ей приходится жить вдали от него. Так что Нил растаял, поглаживая пушистую шерсть, и расслабился, начиная говорить. Даже если это и был её коварный план, Нил сдался практически без борьбы и не пожалел. Доктор Грин никогда не жалела его, только участливо выслушивала его и поддерживала. Никаких советов, лекций или осуждения. Нил делился с ней всеми своими мыслями, даже теми которые прятал от родителей, боясь напугать их своим депрессивным настроем. — Я бы хотел не рождаться. В первый раз случайно ляпнув это, Нил испугался, что она или расскажет всё его родителям, или же сдаст в психушку. Но Доктор Грин только отпила своего чаю и кивнула. — Всё в порядке, Нил. Ты можешь иметь такие желания. Это называется пассивным самоубийством, не стоит бояться называть это своими словами. Нил заставил своё тело расслабиться и почесал мурлыкающую кошку за ушком. — Вы им не скажете? — Ты собираешься причинить себе вред? — Нет. — Тогда нет. Я никому не расскажу. Это называется конфиденциальность. Пока ты не представляешь опасности для себя или для других, я не расскажу ни слова из наших разговоров. Нил тогда совсем как маленький расплакался от облегчения. Он так долго хранил эту мысль в себе, что теперь испытал невероятное облегчение поделившись ею с кем-то ещё. Благодаря встречам с Доктором Грин и постепенному взрослению, Нил больше не устраивал истерик из-за гостей дома и не злился из-за того, что какая-то девочка взяла Кевина за руку. Он даже смирился с Теей, девушкой Кевина, и пытался наладить с ней отношения. Все вокруг наконец смогли выдохнуть. Вот только ревность ушла и оставила после себя огромную ничем не заполненную дыру. Нил мучался почти полгода, не понимая, что с ним твориться и что он чувствует. Пока не поехал на лето к бабушке. Его бабушка, милая и добрая на первый взгляд, на самом деле любого могла заткнуть за пояс лишь парой фраз. Отец рассказывал им, что, когда он был маленький она была очень строгой. Но ни Нил, ни Кевин не поверили ему. Их бабушка души в них не чаяла. Этим летом Нил приехал раньше Кевина. Тот отмазывался, что это из-за университета и бла бла бла. Но Нил то знал, что это из-за его новой пассии, если про парня так можно сказать. Кевин расстался с Теей уже на втором курсе, вполне мирно, не сошлись планами на будущее - говорил Кевин. Сейчас он встречался с кем-то другим, за год так и не назвав им даже имени. Нил только чудом смог выбить из него крупицы информации. Он знал, что это парень, знал что он невероятно красив, обаятелен и умён, а еще узнал, что он блондин, когда Кевин случайно проговорился о том, что светлые волосы его партнёра намного красивее его тёмных. Не густо конечно. Но Нил радовался и тому что есть. Хотя конечно, слушая редкие истории о свиданиях Кевина, он примерял их и на себе. Вот они как-то ездили кататься на квадроциклах. Нил тоже мог бы. Это даже не контактный вид занятий. Ничего сложного, сиди себе отдельно да дави на газ. Сходили в кино на недавно вышедший фильм? Уже сложнее, но при желании Нил мог одеться в самые свои закрытые вещи, не облокачиваться и не класть руки на подлокотники. Ездили на пикник? Мог бы. Он просто приготовил бы еду отдельно. Гуляли по парку, держась за руки? В перчатках конечно это делать не так приятно, но выбирать ему не приходится. Точнее выбор - то есть, вопрос в том насколько он готов пожертвовать кожей руки ради пары минут прикосновений. Целовались под салюты? Невозможно. Нил и представить себе не мог какую мучительную боль он бы испытал, поцелуйся он по-настоящему, как показывают в кино. Занялись сексом? Нил вздохнул, это было бы последнее, что он сделал. Невозможно заняться сексом и не притронуться к другому человеку. Хотя…иногда, лёжа ночами без сна, Нил думал, что это не самый худший способ уйти из жизни. Поставить жирную точку во всём этом. Он бы обнял прекрасную девушку, огладил руками её круглые бёдра, поцеловал бы мягкие пухлые губы и лёгкими поцелуями спустился бы вниз. Ах, сколько раз он себе это представлял. Как эта очаровательная незнакомка будет тянуть его за волосы и, выгибаясь на постели, стонать его имя. Нил. Нил. Нил. Моля то ли пощады, то ли большего. Нил представлял, как будет входить в её тепло, медленными аккуратными толчками, смотря ей в глаза и оглаживая грудь, своей ладонью. Как она будет вцепляться ему в спину ногтями, царапая от неудержимой страсти. Нил представлял, как это будет прекрасно, минут 7 или даже 10, если повезёт, прежде чем его кожа начнёт слезать, как от прикосновения раскалённого железа. Он бы умер в мучениях, захлёбываясь собственной кровью. На нём бы не осталось ни единого живого места, Нил представлял, что пострадал бы так сильно, что родителям пришлось бы хоронить его в закрытом гробу. Нил провёл бы 10 минут в раю и отправился бы в настоящий, точно зная, что оно того стоило. Но конечно, он никому об этом не сказал, ни к чему было заставлять их волноваться, тем более Нил не собирался раскидываться своей жизнью за быстрый перепихон с первой встречной. И он очень сомневался, что сможет влюбиться в кого-то. До Мии. Он познакомился с ней всего за неделю до отъезда домой. Мия была внучкой бабушкиного соседа, седовласого старичка с круглой уже не разгибающейся спиной и тихим голосом. Мия была потрясающая. Просто великолепна. Длинные волнистые волосы, цвета не то спелых колосьев пшеницы не то золотых солнечных лучей. Огромные зелёные глаза в обрамлении пушистых ресниц, тонкие брови и пухлые губы, которые Нилу сразу захотелось поцеловать. Он вышел прогуляться с Хэйзел около дома, а она как раз сидела под деревом с книгой в руках. Акита Нила сильно постарела за эти годы и медленно ковыляла рядом. Решив дать лохматой старушке перерыв, Нил вопросительно кивнул на место рядом с Мией. — Можно присесть? Хэйзел устала идти, и ей не помешало бы отдохнуть. Если мы конечно не побеспокоим тебя. Мия подняла взгляд от тяжело дышащей собаки на него и улыбнулась. Нил знал, что он хорош собой. Ежедневный бег и тренировки помогали ему держать себя в форме. И несмотря на невысокий рост, у Нила была яркая внешность. Огненные волосы, зажигающиеся на солнце, глубокие голубые глаза и веснушки, которые сам Нил ненавидел, но знал, что девчонкам они нравятся. — Конечно. Садитесь. Продемонстрировав лучшую улыбку из своей коллекции, Нил опустился рядом на зелёную траву. Под тенью дерева и сидя совсем близко, Нил смог получше разглядеть её. Такая красивая. Акита легла ему на колени, и Нил нежно потрепал её за ушами. — На самом деле я просто хотел познакомиться с тобой. И ничего лучше уставшей собаки не смог придумать. Нил засмеялся смущенно поглядывая на девушку из-под ресниц. Мия рассмеялась, легко и звонко, заставив сердце Нила забиться чаще. — Я Мия. Девушку протянула ему свою тонкую ручку, всю обвешанную цветными браслетиками из бисера. И Нил, немного замешкавшись, всё же пожал её. Рука в латексной перчатке невероятно потела, и Нил был рад, что она не могла этого почувствовать. — Нил. Она озадаченно посмотрела на него и неловко пожала руку. Мысли в голове Нила забегали с новой силой. Он не хотел, чтобы она отстранилась, решив, что он болен чем-то заразным или просто поехавший на микробах. И Нил выдал первое, что пришло ему в голову в надежде не испортить всё ещё сильнее. — Я готовлюсь к поступлению на медицинский. И вот… Нил поднял руки в перчатках и несколько раз сжал их в кулаки, как бы доказывая свой блеф. — Пытаюсь привыкнуть к перчаткам. Ложь сдавила его горло, но он быстро отогнал это чувство, когда глаза Мии просветлели. Он мог это перетерпеть, если это значило, что он мог с ней пообщаться, не боясь жалостливого взгляда и сочуственных вздохов. — Вау! Медицинский? Сколько тебе лет? — 16. Девушка снова засмеялась. — И давно тебе 16? — Уже да. Спасибо Кевину, за все эти часы беспросветного кошмара, когда он заставлял Нила пересматривать с ним эту вампирскую сагу. — А я вот поступаю на журналистику в этом году. Значит ей уже 17. — Как здорово. Может расскажешь мне о себе, пока мы…эм прогуляемся… — Прогуляемся до реки внизу? Конечно, я с удовольствием! В тот вечер Нил впервые находился так близко к девушке. Держа её за руку, и почти ощущая цветочный аромат её шампуня. И даже ощущение резиновых перчаток не испортило его настроения.

…

Он встречался с Мией каждый день, тайком убегая от брата и оставляя его помогать бабушке в саду. Наврал что-то про проект по биологии и успокоение нервов свежим воздухом и прогулками на природе. Просто не хотел выслушивать от него длинные лекции о безопасности. Заметив взгляд Нила на свои руки, Мия предложила научить его плести браслеты. И целый день они провели вооружённые лесками и бисером. Нил слушал её вполуха, рассматривая её сидящую к нему полу боком. — Ты не смотришь. — Наоборот, смотрю. На тебя. Мия улыбнулась, заправив прядь за ухо и посмотрела на браслет в его руках. Леска вышла кривой и погнутой от неумелых пальцев Нила. Бисер тоже не подходил по цвету и пестрил в глазах. — Совсем никуда не годится. Я думала у такого красавчика, как ты ловкие пальцы. И это прозвучало так двусмысленно, что Нил почувствовал жар, стекающий с щёк вниз. — Я много чего умею. Слукавил Нил, облизнув губы. Мия проследила за его движением и игриво прикрыла глаза. — Да? Хотела бы я научиться. — Мия, я… — НИЛ! Нил почувствовал такое разочарование, как никогда в жизни и впервые понял, как ощущал себя Кевин, когда он сам срывал ему свидания. Месть подкралась неожиданно. — Извини, это мой брат. Увидимся позже? — Я буду ждать. И быстро обвела губы языком, дразня его. Всю дорогу до дома Нил не мог перестать мечтать об этих губах и в голове непрерывно повторялась только одна мысль. Всего месяц. Пах налился теплом и тяжестью. Один месяц, подумаешь. За этот поцелуй Нил готов был заплатить. Несмотря на свою уверенность, Нил сомневался в своём решении. Всё же он был не настолько жесток, чтобы обречь бедную девушку на такое зрелище. Слезающая с лица кожа как-то не располагала к романтике. Так что, Нил с сожалением отбросил эту идею, пытаясь внушить себе, что и простого держания за руки ему хватает. Это произошло случайно. Нил не верил ни в судьбу, ни в проведение, но всё же в тот поздний вечер что-то подтолкнуло его выйти на крыльцо. Мия была там, сидела около дерева и потягивала пиво из бутылки. Он решил подойти к ней. — Привет. Мия улыбнулась ему уже слегка одурманенная. — Нил. Ты пришёл. Я о тебе думала. — Думала обо мне? — Садись рядом со мной. Пожалуйста. Они сидели рядом смотря на звёзды. Мия предложила и ему новую бутылку пива, и Нил принял её, хоть никогда и не любил алкоголь на вкус. Сейчас он слишком волновался, чтобы отказаться от чего-то, что могло занять его дрожащие руки. Мия отпила из бутылки и игриво приподняла бровь. Нил под её взглядом тоже открыл свою бутылку и сделал небольшой глоток. Он уже пробовал пиво, но ему никогда не нравилось. Так что весь их запас доставался отцу и Кевину. Но сейчас легкий пшеничный привкус огненной волной пробежал по его венам, разгоняя кровь и наливая тело жаром. Отставив свою бутылку в сторону Мия протянула ему руку. И Нил не сомневаясь ни минуты поставил своё пиво рядом и взял её за ладонь. — Ты мне нравишься Нил. Очень. Нил смущенно покраснел, загоняя тревогу подальше. — И ты мне, Мия. Ты мне очень нравишься. Мия отпустила его, снова беря бутылки и передавая одну Нилу. От волнения в нём разыгралась жажда, и Нил жадно отхлебнул чуть горького пива. Странно, подумал он и поднял бутылку, которая казалась удивительно легкой. Нил опешил, он даже не заметил, как выпил уже половину. Жёлтое стекло отсвечивало в свете звезд и Нил глянул на Мию. Её бутылка была почти полной. — Ой. Сказала она. Мир Нила остановился…и — Кажется, мы случайно перепутали бутылки. И снова сдвинулся ускоряясь. Сердце бешено застучало, гоняя кровь по венам. В ушах у него зашумело. Мозг заработал, выбрасывая волну адреналина. Значит её слюна уже у него во рту. А это ещё примерно 12 минут, прежде чем его рот наполнится кровью и он начнёт задыхаться. А затем он потеряет сознание от боли и очнётся в реанимации с обоженной гортанью. — Ты же не боишься микробов? И тут Нил понял, что он уже ничего не боится. Поздно. Он знал, что реанимации ему уже не избежать. И решил рискнуть и потратить оставшиеся 12 минут с пользой. Он сорвал с себя эти дурацкие перчатки взял в руки её миловидное лицо, провёл пальцами по нежной коже щеки и прошептал. — Можно мне тебя поцеловать? Она не стала спрашивать его откуда взялась эта неожиданная уверенность. В глазах Мии удивление стремительно сменилось желанием, и она засияла в свете звёзд. — Да… Нил целовался, как умел, немного неумело, но так, как чувствовал. Он знал, что другого шанса у него не будет. И вложил в этот поцелуй всё своё желание и все свои мечты. Мия целовала его намного увереннее. Взяв верх над ним, она оседлала его бедра и запустила руки под его футболку. Плевать, решил Нил. Одним ожогом больше одним меньше. Даже если он сейчас умрёт, то плевать. — Нил… Застонала Мия ему в губы. Он просто хотел это почувствовать…хоть раз…просто почувствовать. Нил тоже запустил руки Мие под тонкую кофточку и провёл по её упругой груди. И ничего… Нет. Нет. Нет. Этого не могло быть. Как только эйфория от всплеска адреналина прошла, Нил понял, что ничего не чувствует. Никого тепла солнца и свежести ветра, как говорил ему Кевин. Только чужая тёплая плоть в его руках. Нил снова попытался закрыть глаза и почувствовать хоть что-то. — О нет. Мия замерла, целуя его в щёку и размазывая свою помаду. — Что такое? — Мне так жаль, Мия. Прости меня. Эйфория сменилась жжением в горле. — Что? Нил? — Помни меня таким хорошо? И пожалуйста ПОЖАЛУЙСТА никому не рассказывай о том, что произошло. — О чём ты говоришь, Нил? В лёгких Нила словно разлилось самое настоящее пламя, мешающее ему говорить и дышать. — Прощай, Мия. Выдавил из себя Нил и подскочил с травы, скидывая девушку с себя. Не оборачиваясь, он побежал домой. — Нил, постой! Он вбежал в дом и наткнулся на спящую около двери Хэйзел. Старушка видимо что-то почувствовала и ждала его возвращения всё это время. Увидев его, она вскочила с коврика и побежала на второй этаж, с трудом преодолевая ступени. — Кевин! КЕВИН! Проснись! Нил без стука ворвался в чужую комнату и коснулся голого плеча брата трясущимися от боли пальцами. Кевин никогда не умел легко и быстро просыпаться, он всегда с трудом поднимался по утрам. Но сейчас он распахнул глаза в рекордные сроки. — Нил, что.? — Я перепутал стаканы и, видимо попил из чужого… Кевин Договорить он уже не смог, закашлявшись и заливая постель брата кровью. — Нил! БАБУШКА! Уже теряя сознания, Нил мог лишь думать, что оно того не стоило. Оно того не стоило.

…

Отец постарел лет на 10. Его седые виски ярко выделялись на фоне тёмных волос, на подбородке щетина, видимо не хватило сил побриться. Когда Нил посмотрел на него, его тут же окатила жгучая волна стыда. Мрачный Кевин сидел рядом с ним, крепко сжимая его руку в своих. Глаза у брата были красные и заплаканные. Нилу хотелось извиниться, вымолить прощение и пошутить, какой же его брат плакса. Вот только мамы не было и Нил хотел её увидеть, но боялся узнать, как выглядит она. Он чувствовал как бинты туго обтягивают всё его лицо и как жжёт грудь от ожогов. Он попытался открыть онемевший рот, но папа тут же покачал головой. — Тшш, ничего не говори, будет больно, у тебя…очень сильные ожоги… Нил. Обычно твёрдый голос отца подвёл его и он замолчал, часто задышав. Отец никогда не плакал. Никогда. Нил знал это. Но сейчас он ясно видел, как по лицу у него текут слёзы. — Сынок…ты помнишь что-нибудь? Нил едва ли смог покачать головой, сдвигая трубку торчащую из горла и вызвав у него стон боли. — А Мия вот помнит. Процедил сквозь зубы Кевин, ничуть не расчувствовавшись его болезненным состоянием. — Кевин, не надо… — А что не надо, пап? В следующий раз мы можем не успеть! Этот идиот сделал всё специально! Так ведь, тупой ты ублюдок?! — Кевин! Прикрикнула мама, входя в палату и Нил прикрыл глаза. Мама была вся белая от усталости, с новыми морщинами в уголках рта и потухшими от горя глазами. Нилу было так жаль. — Прекрати немедленно. — Тебя там не было! Возразил Кевин и ярость в его голосе превратилась в дрожь. — Никого из Вас там не было. Когда он...когда он захлёбывался своей кровью у меня на руках. Пока его кожа слезала с лица прямо на моих глазах. Нил. Нил отказывался открывать глаза и смотреть на брата. — Нил. Regardez-moi. Их секрет, что-то что связывало их помимо совместимости, заставило Нила подчиниться и открыть глаза. Горькие от сожаления слёзы побежали по его лицу солёными ручейками, моча бинты. — Tu mourais dans mes bras. Comprenez-vous cela? Nous aurions pu vous perdre. Нил приоткрыл рот заставляя обоженую гортань работать и выдавил из себя хриплое. — Désolé И снова, но уже на английском. — Простите

…

Прошла уже неделя в больнице. И Нила наконец-то сняли с ИВЛ, убрав интубационную трубку из его горла. К сожалению остался небольшой шрам после трахеотомии, как вечное напоминание Нилу, что он натворил. Слизистая во рту на удивление заживала быстрее всего и Нил уже мог двигать языком и чувствовать отвратительный вкус лекарств, которыми его пичкали без перерыва. Каждый день ему промывали лицо и рот лекарствами, покрывали ожоги мазью и снова туго бинтовали. Из-за чего Нил напоминал себе мумию. Нил боялся попросить зеркало, не зная, что там увидит. И как трус откладывал это на потом, давая коже больше времени на заживление. Нужно время чтобы она восстановилась и побледнела. А вот для губ ему понадобится пластика, как сказал Кевин: «Без слёз не взглянешь». Вот и прощай его соблазнительная улыбка. Родители приходили каждый день, а Кевин вообще практически сам прописался в его палате. Молчаливый и злой, нависал над ним грозовой тучей и бил по единственной целой его части — ногам, когда Нил противился лечению или отказывался от еды. Никакие капризы не срабатывали на нём. — Ты, бессовестный эгоистичный придурок. Повторял он, аккуратно кормя брата с ложечки. Заливая жидкость ему в рот. — Знаю. Шептал Нил едва открывая рот, чтобы не навредить губам ещё больше. Он пытался не морщиться от боли и не отворачиваться от ложки полной супа. Кевин орал на него почти 2 часа когда он сказал, что не голоден. — Родители ни за что тебе этого не скажут, а вот я с удовольствием. Vous êtes sans vergogne, sans cervelle, irresponsable et absolument ignorant. — Я этого не планировал… — Не пытайся сбить меня с толку. Хмуро предупредил его Кевин сжалившись и убирав полупустую тарелку в сторону. — Клянусь. Это вышло случайно. Перепутали бутылки. А потом…я подумал раз уж всё равно окажусь здесь. — Не могу поверить! Если бы ты просто отпил из её бутылки, то все было бы не так плохо! На вот, посмотри! Кевин сорвал со стены маленькое зеркало и сунул ему в лицо. — Смотри, я сказал! Всё лицо, вся шея, руки и спина. Даже отпечаток ладони на груди! У тебя целы только ноги. Нил смотрит. Всё оказалось не таким страшным как он себе придумал. Просто новая кожа на месте ожогов, только не бледно-розовая как после солнца, а ярко-красная. Нужно было больше времени, чтобы она восстановилась и побледнела, переставая делать его похожим на грубо сшитое лоскутное одеяло. — Ты хоть помнишь как кричал и плакал захлебываясь кровью? — Нет. — А вот я помню и вряд ли когда-нибудь смогу забыть. Кевин судорожно вздохнул и Нил подсел ближе к нему, осторожно прикасаясь целыми кончиками пальцев к его плечу. — Тебе было так больно, Нил. Ты кричал, царапая уже окровавленное лицо. И я ничего не мог сделать! Кевин нежно сжал колено Нила, поглаживая мягкую ткань штанов. — Я пытался. Сорвал с тебя одежду и принялся поливать тебя водой. Но это всё. И скорая ехала так долго, а ты вдруг перестал плакать. Кевин обернулся к нему с заплаканным лицом и Нил не сдержал своих слёз. Брат нежно провёл рукой по его волосам и заглянул в глаза. — Я был уверен, что ты умрешь. Я держал тебя на руках и думал, что это конец. Что у меня больше не будет младшего брата. Нил прильнул к нежным прикосновениям брата и зашептал хриплым голосом. — Мне так жаль, Кев. Так жаль. Я никогда не хотел этого для тебя. Прости. — Не прощу. Не прощу, Нил. Скажи, что будет дальше? Ты теперь будешь калечить себя, кидаясь в объятия каждой второй красотки? Нил закачал головой и неожиданно разразился новыми рыданиями. — Мне даже не понравилось… Видимо отчаяние в его голосе, смогло задеть Кевина и он наклонился ближе. — Я думал…я хотел, как ты говорил. — Я? — Про тепло солнца и свежесть ветра…и совершенно новый мир… Кевин пораженно открыл рот, коря себя за слова, которые произнёс три года назад. — Нил… — Но этого не было. Я ничего к ней не почувствовал. Я был уверен, что она мне нравится, когда я думал о ней я хотел… Но…видимо я сломан. Я ужасно сломан. — О, это не так. Быть может это просто, потому что тебе не нравятся девушки, но с парнями, Нил, ты… — Я больше этого не сделаю. Обещаю, Кевин. Никогда. — Хорошо. Если я увижу рядом с тобой хотя бы одного парня, расскажу ему, что будет, если он притронется к тебе. А если не поверит, покажу твою историю болезни. С фотографиями. — Не посмеешь. С лёгкой улыбкой посмеялся Нил. — Я бы не хотел этого проверять. Но я сделаю это, если ты меня вынудишь. — Я не буду. Мне очень жаль.