Артерия души

      Запах выглаженной одежды и древесно-цитрусово мужского парфюма смешивался с едким амбре пугающего ожидания. Снующий по дому Батлер спешно искал свои вещи, а гангстер решил позаботиться о комфортной поездке питомца. К большой удаче, спустя продолжительные поиски, нашлась подходящая корзинка для перевозки котенка, с откидной плетенной крышкой. Трёхцветной повязали шифоновую, ярко-оранжевую ленточку на шею, а та, оскорбленная невежеством двуногих, избавилась от неё, превратив украшение в отличную игрушку. Стрелка часов стремительно ползла вперед, вызвав ещё больше волнующего ожидания и спешки. Уже утомленный сборами, художник приполз с душа, наспех накинув брюки и полотенце на плечи. Чарли потянул прохладный воздух, небрежно сев на стул. Мокрые патлы грустно ниспадали вниз, капли воды на концах собирались в прозрачные, точно хрусталь на солнце, шарики, в какой-то момент глухо падая на пол или махровую ткань. Появившийся Де'Карли приволок буровато-зеленый несессер, аккуратно разложив нужные принадлежности на столе. Зловеще поблескивали лезвия бритв, три металлические расчески и ножницы. А Батлер же по-кошачьи растëкся, разморенный после тёплого душа, совсем не подозревая надвигающуюся угрозу. — Больно, Риккардо! — поморщился блондин, по-мученически вздрагивая от неприятных ощущений. Гребешок резко скользил по волосам, гангстер с усилием разбирал запутанные желтоватые прядки. — Будь помягче, иначе я останусь без волос. — Твоя мать не будет довольна тем, что её сыночек похож на бездомного, — ворчал под нос бандит, продолжая беспощадно орудовать расческой и пахучим стайлингом. — За головой не следишь, вот и пожалуйста.. Тебе бы к цирюльнику сходить. — Они очень коротко стригут, — Чарли обернулся, заметно надувшись в ответ на такое заявление, — Мне стричься самому намного проще, пусть даже чуток криво получается. —Ага, чуток, — Де'Карли приподнял две пряди волос по разные стороны головы. Они значительно отличались по длине и фактуре, раздражая своей творческой небрежностью глаза. — Могу ли я подровнять их? — Можно, но совсем чуть-чуть, — плавно провел по тонкой шее художник, жестом указав желаемую длину. Зазвенело лезвие об лезвие, на пол, кружась опадали золотистые кусочки, тотчас рассыпаясь в воздухе. — Выгляжу лучше, чем на своём выпускном, — Батлер повертелся около зеркала, с искренним удивлением рассматривая себя, вскинув брови. Начищенные туфли, шерстяной чёрный костюм и длинный оранжевый в полоску галстук, что чудом нашли в дальней полке, отлично выглядели вместе. Рубашку же предоставил Риккардо, пусть та была немного большевата, накрахмаленной жесткостью воротника впиваясь в шею. Старательно уложенная золотистая шевелюра смотрелась непривычно в противовес обыденной «прическе» — гладко зализанная малость в бок, вместо как попало торчащей во все стороны, отдалённо похожей на дешёвую зубную щетку. Мелкие, полупрозрачные прядки не поддавались укладке, потому и живо обрамляли лицо. По квартире бегал за неугомонной питомицей Де'Карли, с ангельским терпением уговаривая залезть в злополучную корзину, попутно получая кровоточащие ссадины при излишне активных попытках затолкать трехцветную в импровизированную переноску. После беспорядочных сборов, компания выдвинулась в путь. Тëмные сырые лестницы, бесконечно уходящие вниз, сменил яркий полуденный свет, холодными лучами щекоча веки. Стояла пугающая тишина во дворе дома, лишь отдалённое воркование голубей и вялые завывания двигателей нарушали то трепетное, подвешенное состояние, когда минуты превращаются в часы. Идти вдвоём, так рядом, почти касаясь плечами — странное чувство заполняет душу, заставляя сердце биться чаще. Дыхание остаётся позади призрачным облачком, исчезая в тревожное мгновение. Небесная ввысь вдруг замерла в восторге, приторной синью отражаясь в многочисленных лужицах. Случайные касания рук, почти невесомые, приятной дрожью отзываются в душе. Хрустит опавшая листва под ногами и сладостно лелеется мечта, чтобы этот путь протянулся ватной, беззаботной вечностью.. — Пришли, — выдохнул гангстер, поправив галстук. Он слегка отодвинулся в сторону, с грустью в глазах зыркнув в сторону Чарли — тот бережно переложил корзинку с одной руки в другую, встав поодаль. Безмолвная просьба слабым дуновением ветра обожгла щеку, кислотной яростью въедаясь куда-то в глубину. — Пойдём, — неловко улыбнулся паренёк, ощущая то мерзкое, резанувшее по сердцу давление. Но светлая радость, переполняющая нутро, согревала далёкой, наивной надеждой. Около небольшого магазина через улицу стоял неприметный тёмный автомобиль мафиози. Суетились люди вокруг, безликой толпой суетясь и скверно ругаясь между собой. Парни незаметно вышли из-за угла, пробираясь сквозь текущий в другую сторону бурлящий поток прохожих. Батлер бодро шёл впереди, увиливая между людьми, а Де'Карли незаметно следовал позади, внимательно подглядывая из-под надвинутой шляпы, дабы не потерять мелькающую пшенично-жëлтую макушку среди других. Идти пришлось на расстоянии, молча уставившись в никуда, как все. Надувшийся, будто обиженный на судьбу, Порш терпеливо ждал около торговой точки, покрытый городской пылью, облетевшей листвой и мелким сором. Хлопнули дверцы и компания с комфортом расположилась внутри. — Назови мне адрес, — Риккардо завёл машину, с брезгливым выражением лица оглядев не слишком чистый кожаный салон. — Надеюсь, она не переехала. — Очень врядли. Сейчас, подожди, — художник старательно продиктовал место, аккуратно придерживая мяукающую корзинку в руках. Двигатель гулко заворчал, автомобиль резким рывком тронулся с места, взвивая сверкающие на солнце брызги. Уже к обеду Батлер вместе с кошкой и гангстером остановились около старого многоэтажного дома, примерно в тридцати милях от своей квартирки. Место выглядело недружелюбным, ворчливой насупленностью построек напоминая забытые богом окраины города. — Я побегу, вернусь примерно к четырем-пяти вечера. Постарайся не скучать! — Чарли торопливо поцеловал Де'Карли в уголок губ и тут же рассмеялся, заметив, как поменялось выражение темно-красных глаз — они забавно округлились от неожиданности. Дернув автомобильную ручку, блондин вместе с котёнком вышел из машины, подозрительно озираясь по сторонам. — Удачи, упрямец, — тихо произнес ему вслед бандит, поправив свой головной убор. Поздняя осень едкой плесенью распространялась по Бруклину, морозными дуновениями невольно заставляя поëжиться бездомного или спещащего на работу офисного клерка. Светлокурый художник отдалялся, непринужденной походкой мелькая на фоне темнеющих зданий и таких же грязно-чëрных луж, покрытых блестящей ледяной коросткой. Выбивался из окружения, словно рыжий одуванчик из залитой унылым асфальтом дорожки. Батлер будто танцевал, на долгое мгновение подвисая в грязном городском воздухе. Ладные движения мышц натягивали ткань, вмиг увиливая вперёд, позволяя ей устремиться вслед. Из-за коротковатых брюк на миг обнажались тонкие белые щиколотки. Риккардо замер, затаив дыхание. Были в этой походке и необычная грация и расшатанность, свойственная шарнирной марионетке. Хрупкое, близкое ощущение некой лихорадящей сердце симпатии невольно заставило растянуться в улыбке. Весь отдаляющийся образ кишил противоречиями, но стремительно таяло нечто внутри жестяного короба души. Глупо? Иль чертовски умилительно? Взбудораженный взгляд стал четче, пав на приталенный костюм, очень уж явно подчеркивающий стройную фигуру. Шаг. Ещё один, такой же — в шаткую припляску. Непривычно видеть его с укладкой да ещё в новом пиджаке. Затаившийся гангстер нервно сглотнул и поддался вперёд, крепко вцепившись в руль — душа выписала лихой кульбит. Классическая одежда строгими линиями придавала некую.. Пошлость? Нет, нет, скорее своеобразную сексуальность. Засмотрелся он излишне явно, блондин остановился, обернувшись с вопросительным выражением лица. — Ну, чего ты тянешь? — шикнул на него Де'Карли, тотчас устремив взгляд в другую сторону. — Иди! С большой неохотой художник продолжил путь дальше, а мафиози предусмотрительно остался в машине, дабы бдить за безопасностью, лишний раз не попадаясь на глаза местным жителям. Батлер боязливо придерживал корзинку в руках, и, набравшись духу, двумя уверенными шагами занырнул в родной подъезд. В нос ударил острый, застоявшийся запах, в который была окрашена его серая, до смерти скучная часть ранней юности. Пришлось зажать нос, но по ощущениям смрад разъедал даже глаза. Ступени всё те же, неаккуратно выкрашенные дешевой краской да мелькают кое-как обшитые кожзаменителем двери. Лестница противно липкая, точно облитая прогорклым жиром. Ничего не поменялось за пару лет.. Второй этаж. Запах почти сошёл на нет, только слышно задорное шорканье обуви по свеженькой плитке. А вот и знакомый с детства номер, чуть поддетый ржавчиной, оттого с трудом читаемый. В корзинке негодующе пискнул котёнок, раззозленный долгой дорогой. Блондин нервно провёл по зализанным волосам, нетерпеливо покусывая губы. Он долго колебался, прежде чем наконец приблизить палец к кнопке. В сантиметре от цели его точно током ударило по руке — Чарли быстро оддернул палец, но несмотря на накал тревожности нажал на злополучную кнопку. Звонок. Потом второй, смелее, протяжнее. Послышались частые шаги. Из-за двери вынырнула худенькая женщина, похожая на затрепанную куклу, с серыми, как низкие облака, безучастными глазами. Впалые скулы и жидковатый пучок жёлтых волос придавали ей ещё более болезненный вид. Лишь насыщенно-красная помада вносила оживление на лице. — Добрый день, вам что-то нужно? — едва различимо прозвучали слова. Опустив голову, она словно ожидала поток гадких ругательств от гостя. — П-привет, мам, — сбито выдавил художник, тотчас вытянувшись во весь рост, аки игрушечный солдатик. Она, поджав тоненькие губки, медленно подняла взгляд на лицо пришедшего. Мать замерла, оцепенела от кипящих внутри эмоций. Похожая на бумагу ткань пëстрой юбки зашуршала сухим листочком. — Чарли, мальчик мой.. — дрожащим голосом прошептала та, прикрыв рот рукой. — Извини, я.. — едва начал парень, как женщина молча разразилась слезами, сдавленно покашливая. Он растерянно оглядывался по сторонам, пока не догадался взять её за руку. Маленькая, фарфорово-беленькая, сплошь в жёстких, рабочих мозолях кисть, с синеватыми ниточками вен. Навеяло далёким детством, когда эта рука мягко гладила по голове, баюкающим минором бормоча откуда-то сверху. Жжением сковало горло, на глаза подступала столь неуместная влага, мутной пеленой затмевая взор. Батлер прищурился, вскинув голову вверх. Вскоре мисс затихла, рвано вдыхая воздух. — Тебе.. Нужен котенок? — юнец неуверенно протянул ей плетенную корзинку, пытаясь унять беспокойную дрожь в голосе. Заплаканная женщина с настороженностью приподняла крышку. Из темноты на неё таращилось нечто маленькое. Сначала показались белые усы, затем и само трехцветное чудо. Кошка жалостливо мяукнула, принюхиваясь к окружению. Круглая, с пышными меховыми «щечками» мордашка с розовым носом быстро очаровала мисс Батлер, вызвав живую улыбку на вечно печальном лице. Блондинка прикоснулась ко лбу питомца ладонью, а та затянула своё незатейливое низкое урчание, подставляя место за ушами. —Проходи в дом, милый, — мать повела сына за собой, продолжая изредка всхлипывать, трепетно прижав котёнка к груди. В квартире пахло хлоркой и фенолом— она обожала намывать дом до блеска, соблюдая по сути «больничную» чистоту. Сразу возле входа, в прихожей стоял дорогой стеклянный сервант со скупым приданным — простенькая керамическая посуда и неполный набор столового серебра. Пол по-старчески охал, скрипел, скромный интерьер квартирки, в которой прошли детство и юность, навеял чувство горьковатой, словно крепкий кофе, ностальгии. Чарли решил осмотреть дом, пока хозяйка возится на кухне. Блеклые, пустые стены угнетали, сдавливали с силой пресса для лома, одинокие лампочки слабым светом освещали комнаты, задавая меланхоличный антураж. Вот тут, в небольшой комнатке в конце, была его спальня — по совместительству мастерская. Узорчатые обои, на которых в детстве неясно виделись образы птиц, животных, лица сгорбленных людей и пугающие глаза, продолжали закрывать собой голые бетонные стены. Окно тщательно зашторенно плотным отрезом выцвевшей голубой ткани. Юнец с пытливым любопытством зашёл внутрь помещения — посмотреть, вспоминая беспощадно ушедшие годы. На удивление, все вещи остались на месте. Мольберт, маленький набор дешёвых кистей, иссохшие краски, кружка со сколотой ручкой и разводами акварели. Здесь же кровать, ровно заправленная, с выстиранной до синевы простыней, перьевой подушкой да плотным клетчатым пледом. Под железным остовом прятались тетради с колледжа. Складывалось ощущение, что мама старалась сохранить всё в прежнем порядке. Продолжив путь и очутившись в узковатой гостиной, блондину бросилось в глаза письмо благодарности в деревянной рамке, гордо размещенное на стене. «Почётной медицинской сестре Патрицие Батлер за профессиональное исполнение должностных обязанностей и многолетний добросовестный труд.» Заканчивалось письмо печатью и каллиграфичной росписью. Чуть ниже висели первый рисунок сына и портрет неизвестного прохожего, который Чарли написал ещё будучи в средней школе. В реализме, которым он бредил в те годы. Да, ведь сколько всего поменялось за столь небольшой промежуток времени.. Негромкий оклик выдернул его из размышлений, обязуя скорее придти на кухню. Батлеры молча сели за наскоро накрытый стол. Кусочек масла, хлеб, сахарница и чайник скромно разместились на льняной скатерти. Чик! Женщина зажгла спичку, прикурив от неё длинную сигарету и поднесла ко рту, тяжело затянувшись. Тусклые глаза неприятно щипало от сухости после слёз. Об ноги терлась Кошка, уже серьёзно обосновавшаяся в новом доме и судя по усам с капельками молока попробовавшая подношения нового человека. — В больнице выписали Мальборо. Проклятая астма всë также беспокоит.. Читала недавно о тебе в газете. Много шуму ты наделал, — выдохнула блондинка. Догорающий пепел с сигареты упал на стол, рассыпавшись на невесомые частички. Парень стыдливо ссутился, замялся, беспокойно ерзая на стуле. — Я очень счастлива за тебя, — вкрадчиво прошептала она, положив оставшиеся полсигареты в стеклянную пепельницу, — Ещё налить? Серебристые ложки бились об чашки, а чай тёплым, елейным ароматом успокаивал подшатанные нервы. — Ты так вырос, — внимательно рассматривала мать своего сына, подложив руки под лицо. Возмужал, за эти-то два с хвостиком года и наконец-то поправился, перестав быть нездорово худым. Одеваться стал не под стать себе, даже столь тщательно уложенные волосы выдавали здесь нечто странное.. Белые клубочки сигаретного дыма плавно поднимались к неровному потолку. — Полтора дюйма всего прибавил, — сконфуженно улыбнулся юнец, положив в стакан два кубика сахара. Забренчала алюминиевая ложка об толстое граненное стекло. Художник с интересом наблюдал как зернышки чайной заварки кружат в янтарной жидкости, оседая на дне. — Ты искала меня? — невзначай поинтересовался Чарли, отпив очередной приторно-сладкий глоток. — Я подала заявление в полицию, а потом отозвала назад. Мне было очень страшно, милый. Тебя бы тоже посадили, — с нескрываемой горечью ответила она, переминая подол блузки в ладони. — Мама, это глупости. Мне тяжело тогда пришлось, но сейчас жизнь наладилась! — сцепив руки в замок произнес блондин, широко улыбнувшись во всё тридцать два белых зуба. Но серовато-зеленые глаза оставались полными мучений, часто скрываясь за трепещущими светлыми ресницам. Боль металлическим скрежетом била под дых, женщина задержала дыхание, безвольно сгибаясь под гнетом эмоций. — Мне.. Мне так стыдно перед тобой. Прости, прости, что не была рядом! Я наверное воспитала тебя неправильно.. И оттолкнула из-за своей дурости, — по впалым щекам вновь крупным градом катились капли слез, быстрой капелью падая на белую скатерть. Лицо исказилось в болезненной гримасе, прядки одинокой седины выпали из тщательно заплетенных волос. Мать завыла, беззвучно склонившись над столом. Взволнованный Чарли внезапно заметил, как же явно постарела она — кожа нездорово потускнела, выпирали костяшки на ручонках, проседь мертвецкими пятнами разрасталась на ячменно-желтой голове. Скулы болезненно свело, ему показалось, что тоже вот-вот разрыдается. Паренёк сидел напротив, сдавив в руке алюминиевую ложку. Увы, по-человечески обнять её художник не смог — неизвестная сила оковывала тело, воспрепятствовав этому. Плакала мать от старых ли воспоминаний или от того, что не уберегла единственного близкого человека. Вышвырнула в тот ясный день, морщась от позора, не скрывая переполняющего её омерзения. Серп совести полоснул ей прямо по голове, кровавой линией растекаясь по телу. Она вновь закатилась в горестном переживании, бледнея на глазах. Сын вложил её маленькие ручонки в свои, бормоча нелепые оправдания и отпуская глуповатые шутки. Мертвенно-холодные ладони мучал тремор. Ложка упала на пол, смятая в сложную кривую. Время теряло ход, то издевательски замедляясь, то вовсе останавливаясь. Удары сердца звучали противно громко, раскатисто, как ночная гроза. — Всё будет хорошо, мам, пожалуйста, не нервничай, — упорно повторял вполголоса юнец. Женщина постепенно успокаивалась, лающе покашливая. — У тебя всё также? — жалко хныкая спросила она, промакивая слезы бумажной салфеткой. Чарли потупил глаза в пол. Помнит? Имеет это ввиду? Ведь не лгать же ей.. После минутного молчания блондин тихо, практически шёпотом ответил. — Да, я остался «таким». Не переживай, пожалуйста, у меня есть любимый человек, — Чарли вдохнул полной грудью, готовясь к всплеску материнской ярости. Патриция быстро захлопала глазами, находясь в некотором недоумении, ляпнув первую мысль, взбрëвшую в ещё туманную голову. — И ты давно.. Вы.. Вместе? — опешила женщина, вскинув брови. Из коридора послышался глухой звук, словно на пол упал огромный кусок сырого теста. Удар. Звук разбитого стекла перезвоном отразился от стен. В квартирку ввалился крупный мужчина, заметно пошатываясь. Несло многодневным перегаром, отвратительными дешевыми духами и грязью. — Ик! Патриция, блядина, где моя выпивка?! — противным, пьяным голосом заорал тот, опрокинув стул, неудачно оказавшийся рядом. Художник от испуга пролил чай на себя, замарав кипельно-белую рубашку. Горячая жидкости попала прямиком на грудь, отдавая болезненным жжением на коже. Батлеры замерли, напоминая двух испуганных мышек в ведре зерна. — Это еще что за хрен?! Я сплю, а ты приволокла молоденького, скотина! У-у-у, все вы, суки, одинаковые! Мужик впахивает как кляча, а они на молоденьких.. — вопил резаной свиньей незваный гость. Мужчина замахнулся на застывшую от неожиданности женщину — Чарли едва успел перехватить мозолистую руку мужчины. — Это моя мать. Вам не стоит.. — твердо прочеканил Батлер, прежде чем гость грубо отшвырнул его в сторону. С грохотом парнишка вдарился в пол, потирая лоб от расползающейся боли. Пронзительно звенело в ушах, плыла неровными цветными кругами знакомая кухня. Мужчина обернулся, тупо сверля пространство перед собой, напоминая разъяренного быка на корриде. Или скорее взбешенного секача, с коричневой щетиной и красными белками глаз. — Это мой сын, придурок! Выметайся вон, поганая твоя рожа! Тебе мало попало от участкового в прошлый раз?! — Патриция выхватила первое попавшееся под руку — фарфоровую тарелку и угрожающе приблизилась к пьяному человеку. — Дура! Залетела от хрен пойми кого, а мне еще учить твоего выродка?! — он вновь завопил нечеловеческим голосом, склонившись над лежащим художником. — Иди сюда, мелкое отродье! Крепкой отцовской руки рядом не было, да?! Ремня сейчас дать, щенок, выбью из тебя всю дурь, несчастный сопляк! Чарли продолжал валяться в полубессознательном состоянии, не в силах даже увернуться от предстоящих нападок. Подкашивались ноги от охватившего ужаса. Женщина колебалась. Неужели она вновь не защитит? Патриция налетела на мужчину, ударив тарелкой полуоблезшую голову и щедро поливая его потоком ругательств. — Быстро сгинул отсюда! Это мой родной сын, гад! Убирайся живо! — шипела мать сквозь зубы. Вкрай рассвирепев, хрупкая женщина ещё дважды вдарила тарелкой об голову противника, разбив посуду, а потом, продолжая браниться, напирала на человека уже с кулаками. Гость, позорно пятясь от ужасно разгневанной мисс, ретировался, а та оставить подлеца в покое была не намерена, потому «проводила» мужчину до самого подьезда. Крики отдалялись, неуловимым эхом исчезая вдали. Гудел сонным шмелем холодильник, в глазах наконец-то перестало противно рябить. Блондин с трудом поднялся на ноги, как ни в чем не бывало сев за стол. В прихожей быстро захлопнулась дверь, женщина дважды провернула ключ в замочной скважине и устало прислонилась к стене. Немолодое сердце бешено билось в узкой груди, но сладкий привкус победы благодатно грел дух. Она полупрозрачным привидением прошла в дом и вернула стул на место, охнув при виде разнесенного серванта. Да если подумать, никогда ей не нравился эта громоздкий пылесборник.. Патриция вымотанно уселась за стол напротив Чарли, что тоже молча сидел за столом, допивая еле теплый чай. — Похоже, ты забыл закрыть дверь, когда пришёл, — издалека начала женщина, бегая взглядом. — Как видишь, я пыталась устроить личную жизнь, но.. Эта, не побоюсь слова, скотина до сих пор не отпускает меня. Уже и к участковому обращалась – никакого толка! — Это нормально, мам, — кротко ответил блондин, положив пустую чашку на скатерть. Бледно-коричневое пятно на его рубашке расползлось по ткани неведомым силуэтом. — Я понимаю тебя и, думаю, разойтись было единственным правильным решением. — Человек очень глупо устроен – ему обязательно нужно кого-то любить, — с необъятной грустью произнесла она, ссутулив спину. Вдоволь выспавшийся котенок, пришедший из глубины дома, ловким прыжком очутился на её коленях, довольно заурчав. Коготки цеплялись за юбку, оставляя за собой торчащие ниточки, хотя эта глупость совершенно не беспокоила мисс Батлер, что бормотала питомице ласковые слова. Засияв от радости Чарли аккуратно наклонился к ним, почти нависнув над столом. Тут-то Патриция и заметила пожелтевший след под глазом — билирубин предательски выдал произошедшее. — Твой.. Мужчина бьёт тебя? — сдвинув брови спросила она. — Мы всего-то повздорили. Ерунда, бывает, — блондин отнекивался, продолжая тянуть беззаботную улыбку. — Мы с тобой отдаём сердце людям, которым не нужны. Весь в меня пошёл.. — горестно скривила лицо женщина. Вертелась, кружилась трехцветная на худых коленях, требовательно мяукая. — Иди домой, Чарли, — Патриция утирала выступившие слезы рукавом изношенной блузки. — Я позабочусь о котёнке, будь спокоен. Иди.. Береги себя. Стрелка часов почти дошла до шести. Скупо попрощавшись, художник устало побрëл к машине. Ох, Риккардо наверняка заждался..                   ***** Машина застряла в пробке. Изредка взвизгивали нетерпеливые клаксоны — конец рабочего дня знаменовал собой долгожданное возвращения домой для многих тысяч работников. Клонилось к горизонту уставшее осеннее солнце. — И всё-же приличный пиздюль тебя дядя бы прописал, — гневно прорычал Де'Карли, барабаня пальцами по рулю. — А если бы сильнее получил?! Пока не пригвожу этого ублюдка к стенке – не успокоюсь! — он покачал головой из стороны в сторону, старательно сгоняя мрачные мысли. — Я не мог сидеть просто так! Да ему потом хорошо досталось от матери, — громко возразил Батлер, внезапно расплывшись в широкой улыбке. — Она спросила меня о моëм молодом человеке, представляешь? Я ей чуть не сболтнул о тебе! — А если б рассказал? — процедил сквозь зубы Риккардо, сильнее нахмурив изломанные брови. Задумчиво потирая подбородок, Чарли приглушенным шёпотом выдал. — Ну, сказал бы что-то вроде такого : сначала он собирался убить меня, но потом мы очень хорошо поладили и тот парень сам залез на меня, — художника аж потряхивало от шкалящего ощущения комичности. — Твою маму удар бы хватил! — гангстер закатывался в приступе поступающего хохота, резковато похлопав по спине собеседника. — Подумать только! Чарли, язык-то у тебя подвешен! Они смеялись, ещё больше подхватывая уморительное настроение друг от друга. Чёрная, длинная полоса скопления автомобилей всё росла. От скуки разговор зашел в совсем иное русло. — Полицейские даже не поняли подвоха! — вновь рассмеялся блондин, уже изнуренно сползая вниз по сиденью. — Да пошли они, идиоты! — стиснул зубы бандит, резко пнув ногой по педали тормоза. — Извращенец, старый скот, я бы его.. С чего это он взял, что что-то не так?! — У тебя более чем всё нормально, Риккардо, успокойся, — Чарли сменил тон на более серьёзный, вернувшись обратно на кресло. — И вообще, рост и развитие половых.. признаков оканчиваются примерно к двадцати пяти годам. Нам ещё на лекциях преподаватель рассказывал. — Ага, спасибо, угомонил,— потирая ноющие костяшки пальцев ответил мафиози, пока светофор вдали догорал крохотной красной точкой. Он положил руки на руль и безмятежно уставился вдаль, вздохнув. — Погода скоро испортится. Суставы ноют. Чарли аккуратно положил свою ладонь сверху, медленно поглаживая кожаные перчатки. Живой глянец на них перетекал подобно ртути от фар проезжих машин да цветных вывесок. Мягко стянув перчатки с рук, парень поднес их к губам и едва ощутимо поцеловал, трепетно прижав после к щеке. Смущеный Де'Карли молча млел, уткнувшись лицом в золотистые жёсткие волосы, ниспадающие на плечи Батлера. Спустя пару часов они добрались до дома. Ибо не передать никакими словами то счастье — вернуться в родную квартиру, с разлуки пахучую акрилом и древесиной. Нью-Йорк за окном искрился миллионами расплывчатых крапинок, запевая своим меланхоличный тенором, вторя басистыми голосами кораблей. — Мне нужно рассказать тебе об одной важной вещи.. — серый, мрачный тембр гангстера, севшего за стол, предвещал нечто нехорошее. Переплелись пальцы, сцепились в крепкий, нервный замок. — М? — художник поставил чайник на плиту, нервно обернувшись. — Присядь, пожалуйста, — тяжело выдохнул Риккардо. Голос его странно дрожал. Чарли послушно сел, скользя обеспокоенным взглядом по замолчавшему Де'Карли. Резким взмахом гангстер вынул из-за пазухи фотографии и справки, со злостью швырнув их на стол. — Я буду женат на этой женщине. Но этот брак станет лишь отметкой в документах. Последним желанием босса было объединение двух кланов, провернуть махинацию получится лишь таким образом, — брюнет уперся двумя руками в столешницу, униженно склонив голову. Лишь пронзительный, мерзкий визг тишины повис в комнате. А Батлер молчал, поджав губы. Пару минут спустя он, заметно пошатываясь, ушёл в зал. — Извини за внезапность. Надеюсь, ты поймешь мое положение, — внезапно появившийся Риккардо в дверном проёме с напускной уверенностью подошёл к блондину, который одиноко разместился на подоконнике. — Почему ты мне не сказал?! Почему?! — сдвинув брови громко выкрикнул парень. Надрывным, истошным звучанием окрасился прежде звонкий голосок. — Я.. Сам узнал об этом недавно. У нас нет другого выбора. Ты сам просил о том, чтобы я не скрывал от тебя происходящее, — оправдывался гангстер, приблизившись почти вплотную. — Почему?.. Я-я не могу тебе верить на слово, Риккардо, — Чарли крепко вцепился в белый пиджак мафиози и уставивился прямо в тëмно-красные глаза. Они уворачивались, часто подрагивая со стыда. — Мне приходится недоговаривать, нельзя чтобы ты знал слишком много, — низко прорычал Де'Карли. — У той женщины есть мужчина и сын. Им тоже пришлось принять тяжёлое решение. Знаешь, как вопил муженëк, пока я объяснял ему всё? Кровь льется рекой уже гребанные шесть месяцев! Моих людей режут в этой блядской мясорубке! — бандит бесцеремонно прихватил Батлера за шиворот, обнажив зубы, — Вчера два десятка ребят собирали ошметками по Бруклину, Чарли. Из-за нас убивают людей.. Из-за нашего эгоизма умрут ещё десятки. — Мне тоже очень жаль всех тех людей но.. Так нельзя! — возмущался художник, презрительно оддернувшись. — У-у тебя есть я, мы не можем! — Ага, я так и скажу им прямо в лицо, — Риккардо наигранно закатил глаза. — Извините, но у меня есть инфантильный пиздюк, за которым нужно присматривать. — Ты втаптываешь в грязь мои чувства! Я уже не нужен, да?! — на шкалящих лавой эмоциях Батлер вскочил, отшвырнув в сторону первый попавшийся под руку холст с наброском. Вещь с треском влетела в стену. — Риккардо.. Зачем?.. Паренёк растерянно вытянул дрожащие руки вперед, молча уставившись на него. А он замер, как последний трус! Серовато-зеленые глаза наливались блеском всё сильнее. Нервный, отчаянный смешок сорвался с губ. — Риккардо, ты ведь главный там. Почему? — вполголоса вопрошал блондин, подойдя ближе. — Они уважают и слушаются тебя, почему бы.. — Таков порядок! — грубо отрезал Де'Карли, повернувшись спиной к собеседнику. — Это не порядок! Это не порядок, пойми меня! — художник давился от подступающих слёз. Скользили тонкие пальцы по ослабевшим плечам, утешая изодранное сердце. — Если ты, Чарли, настолько умный, то скажи, как мне стоило поступить? Может, чего придумаешь, — гангстер очертил в воздухе двумя пальцами «кавычки». — Можно было договориться, — от чёрной безысходности выпалил блондин. — Вот сходи сам и договорись с головорезами! — насмешливо фыркнул бандит. — С ними управиться намного сложнее, чем кажется. — Неужели без этого никак? — Батлер тихо вздохнул, прикрыв ладонью лицо. — Никак, дорогуша, — горько съязвил Де'Карли. — А деньги? Ты босс мафии, Риккардо, у тебя должны быть деньги, — они вдруг столкнулись взглядами. — Я не располагаю такими финансами, общак делится на много частей. Мне достается совсем немного, — Чарли ясно видел, как же жалко съежился гангстер. — Я должен жениться на этой женщине. Это не значит, что мне на тебя плевать! Я делаю так из-за того, что мне не плевать на тебя и других! — Тебе плевать, — удрученно повторил блондин. Казалось, будто тот безжизненно потух, подобно догорающей свече. — Ты будешь в безопасности, ревнивый дурак! Я спасаю твою душонку, ты, неблагодарный! Если бы ни мои старания, тебе бы светила участь издохнуть в пьяном угаре или вышагивать в роте! Да, Батлер? When Charlie comes marching home! When.. — размахивал руками Де'Карли, кривясь не то от отчаяния, не то от боли, что приходится причинять дорогому человеку. — Я не глуп! Мог бы и сам прекрасно позаботиться о себе! Ты считаешь, что я просто ревную?! Да, я ревную, потому как не собираюсь делить тебя с кем-то! Мне лучше умереть, чем поздравить тебя с женитьбой! — в порыве гнева выпалил художник, с силой стукнув себя по груди. — И я сам прекрасно справлялся и справляюсь со своими проблемами! Мне не нужна чья-то опека! — Ты мелкий мальчишка, не знающий жизни! Без меня тебя сожрут в этом мире! Ты даже защитить себя не можешь, о какой самостоятельности идёт речь! — бандит грубо ткнул пальцем в его плечо. — Это не так! Ты ошибаешься! — с отторжением откинул чужую руку паренёк, уставившись прямо в расстроенные глаза мафиози. — Я смог прожить девятнадцать лет без твоего покровительства. И ещё девятнадцать не станет проблемой! Чарли вновь взобраться на подоконник, обхватив ватнеющие ноги. Мельтешили витеватые мысли, подобно рою мелких мошек. — Пойми, я не знаю ничего о Риккардо Де'Карли. Он внезапно появляется и также внезапно исчезает.. Я не знаю, чего ты хочешь, о чём мечтаешь, как живёшь. Я не знаю тебя! — устало хрипел голос, переполненный печалью. Кадык его дрогнул. — Не хочу быть твоей отдушиной, с которой можно делать всё что заблагорассудится. Молчание, лишь гадкое молчание в ответ. Батлер бесцельно вглядывался в окно, веющее долгим холодом скорой зимы. Виднелось в нём только размытое, как призрак, отражение — светлый паренёк с блëклым, пустым взглядом, на грани лихорадочного срыва. В висках начинала нарастать притупленная боль, стремительно разрастаясь по лбу, челюсти и зубам. — Это слишком странно звучит. Слишком много всего за раз.. Мне нужно подумать, — блондин схватился за голову, шмыгая носом. Закапала, забежала кровь с носа, медленно стекая по губам и подбородку, алыми пятнышками расплываясь на одежде. — Можешь уйти, пожалуйста.. — Пожалуйста, блять! — гангстер отшвырнул стул в сторону и быстрыми шагами удалился в коридор, накинул своё пальто и, бросив последний взгляд в сторону сожителя, холодно буркнул. — Спасибо за всё. Де'Карли хлопнул дверью, исчезнув в синем вечернем свете. Звонко свистел чайник на кухне. Где-то вдали взвыла потерянной гончей сирена. Пустая комната искажала звуки извне, отчего внутри царила тихая, жутковатая какофония. Разбитый Чарли молча уставился на облезший потолок, редко смахивая слезу с покрасневших глаз. Он с трудом встал с дивана и оглянулся. Мир казался мутным, точно художник смотрел на него через грязное стекло автобуса, но было отчетливо видно — картины, что Батлер берег больше своей жизни, безрассудно испорчены. Плохо помнил художник последние несколько часов да пронзительная, острая боль в висках, отдающая иголками в глаза вернула его в реальность. Диафрагму страшно свело, лёгкие саднило и каждый вдох давался через большие усилия. Парень раскашлялся, брякнувшись на деревянный пол. Хрипло завывая, Чарли пропустил золотистые волосы сквозь пальцы, с силой потянув их, отчего в руках остались светлые клочья. Беспросветная тьма жадно утаскивала за собой. Слишком темно.. Блондин, пошатываясь, поднялся с пола, дабы включить свет, но действия не обвенчались успехом — электричество по всей видимости отключили. Добравшись до кухни, он долго рыскал по шкафчикам, пока не зажёг длинную, молочно-белую свечу. Горячий воск падал на пол, одежду, озябшие руки, неприятно их обжигая. Художник сидел в одиночестве, посреди развороченной комнаты, расписывая изорванный холст. Снова один. Один в этом грязном, безумном мире.             ***** — Чарли, вставай! — женщина нависла над кроватью, уперевшись руками в округлые бока. Цветная ситцевая пижама создавала ощущение, что она ещё более крупная, нежели есть. — Ну, давай, дитë.. Батлер, скрутившись в крохотный калачик, едва слышно выл в старый матрас. Разорванная в отчаянном гневе рубашка белыми лоскутами висела на изнеможденном тельце. — Я не могу так больше, — отчаянно молил блондин, цепляясь за дырявую простыню. В залитой солнечным светом комнатушке плотными столбами петляла мелкая пыль. За стенами уже гудела, кипела бурная жизнь борделя. Мария осторожно присела рядом, поглаживая паренька по пшенично-желтой голове. С немалыми усилиями Чарли приподнялся, наскоро протирая припухшие глаза. Он сел, нервно бегая взглядом по комнате. Тоскливо, желчно-горько на душе. Взвалилась слабость непосильной тяжестью на покатые плечи. Он уткнулся в плечо женщины и тихо всхлипывал, а та бережно приобняла юнца, всем своим видом напоминая огромную медведицу. — Хватит.. Нужно собраться, — мягко бубнила «ночная бабочка», похлопывая его по спине. — Мне не стоит жить, — Чарли едва шевелил иссохшими губами, сбитым дыханием взвивая маленькие вихри золотистой пыли. — Тебе стоит жить! — громко возразила Мария, — Каждый человек должен принести много чистого и хорошего в этот мир. А ты наверняка ещё не успел.. Давай я залатаю твою одежду. Толстоватые пальцами она наскоро зашила белую рубашку прямо на блондине, темно-зелёные нитки кривыми стяжками собрали ткань воедино. Потом женщина долго копалась в тумбе, в поисках чего-то особенного. Ловким движением куртизанка завязала на шее Батлера красный атласный платок. — Вот, носи, ты молод и здоров. Его мне подарил мужчина, который обещал вернуться, — припомнила Мария, широко улыбаясь в порыве тёплой ностальгии. — Пусть эта вещь служит напоминаем о силе, которая есть в тебе. Уставший Чарли замешкался, наскоро вытирая пыльными руками слезы с лица. Яркий, сочный цвет атласа не мог не радовать глаз — парень переминал приятную ткань, наблюдая за перламутровыми переливами. — Мисс, давайте я Вам на память подарю портрет.. — заикаясь предложил Батлер, продолжая переминать подаренный платок в руке. — Надеюсь, здесь найдётся уголь или нечто схожее.. По просьбе юнца, женщина принесла лист бумаги, старую помаду, разбитую, потрепанную временем палетку теней для век и высохшую тушь. — Талантище, мелкий! — с нескрываемым восхищением взвизгнула она, увидев работу и почти подпрыгнула на месте, как крохотная девочка. Крупные серьги-конго покачнулись вместе с ней. Это ведь она да только самое главное в ней! Тёмный мазок, похожий формой на грушу, две неровные круглые сережки, смольная пушистая шевелюра, занявшая большую часть холста и толстая красная капля в месте губ. Превосходно! Чарли заметно смутился от искренней похвалы, чуть улыбаясь, крепко зажав помаду в ладони. — Скоро мы начнём приём людей. Пора идти, — с сожалением вздохнула женщина, вручив блондину его портфель. — Береги себя, кроха. И цени. Понял? — по-наставнически изрекла Мария. Чёрные, как две маслины глаза загадочно мерцали множеством бликов. — Понял я, — под нос пробурчал Батлер, неловко насупившись. — Спасибо. — Ты очень силён духом, верю, однажды встретишь человека, достойного тебя, вот с ним разделите все плохое и хорошее.. Ой, заболталась я, старуха, пора! Вперёд, Чарли! — она резко взмахнула рукой на прощанье, открыв дверь перед пареньком. Это яркий, солнечный день, с которого начнется совершенно иная, ещё неизведанная, новая глава жизни.             ***** Выстрел! И ещё, и ещё. Со звяканьем падают на пол пустые гильзы. Кабинет содрогался, с жутким треском свалилась дорогая картина со стены. — Да пусть катится нахуй! Тоже мне, велика потеря! — выкрикнул Риккардо, небрежно перезарядив «Кольт». — Мелкий шкет заревновал.. Да ему кроме денег и потрахаться по субботам ничего не надо! Выстрелы продолжались. Падали толстые книги из подкошенных шкафов, шальные пули снимали кусочки лака с красного дерева. Адски громыхало, да ничему, ничему не перекричать гул мыслей в голове. Хотелось взвыть, как когда-то давно в детстве. Де'Карли никогда рыдал, а тут.. — Придурок! — сжато всхлипнул мафиози и выстрелы стали ожесточённее. Обойма уже пуста. Бледная ладонь мерзко ныла от отдачи оружия. На глаза вновь наворачиваются горячие слезы. Гангстер рухнул в кресло, стыдливо прикрывая рукой лицо. — Глупый, глупый.. — неразборчиво бормотал он, кусая губы. Металлический, солоноватый вкус крови обжег язык, тонкая, мокрая лента скользнула по лицу. За слабость стыдно. Ему нельзя быть слабым. Непозволительно. Риккардо медленно встал, доковылял до сейфа в углу комнаты и рывком открыл его. Несколько связок зелёных купюр забились где-то в пыльной глубине. — Восемьсот тысяч долларов. Этого слишком мало.. — с досадой вздохнул он. Рисковой, гениальной идеей вдруг загорелся туманный ум. Выхватив лист бумаги и ручку со стола, гангстер стал агрессивно расписывать на нем нечто важное. С тихим шорохом появлялись на бумаге кривые схемы, даты и вычисления.