Song of the Dragon Queen / Песнь драконьей королевы

«Нет», — сребровласая не верит услышанному; ей кажется, нет, она уверена, что разум решил сыграть с ней в жестокую игру в наказание за все проступки, — «Нет, не может быть.» — она не двигается, надеясь услышать иные слова; слова о том, что все сказанное шутка, злая шутка, и не более, но все молчат в немом изумлении и с опасением и недопониманием смотрят на её отца. «Скажите, что все неправда!» — кричит её разум. Сапфировые глаза внимательно взирают на него снизу вверх, как и положено принцессе, как положено дочери, а Визерис молчит, сжимает и разжимает кулаки и, словно жалея о своем решении, смотрит то на хайтауэрскую девчонку, то на родную дочь, но менять своего решения он не намерен. Он качает головой, будто утвердительно отвечает на чей-то вопрос, и отводит взгляд в сторону. Она метнула взгляд на сжавшуюся, словно маленький ребёнок, Алисенту, стыдливо опустившую голову и продолжившую истязать себя с новой силой, мечтая никогда не показываться на люди, если переживёт сегодняшний день, тогда как её отец, Отто Хайтауэр, не то доволен, не то нет. И младшая принцесса позволяет себе усмехнуться уголками губ, почти незаметно и нездорово, прекрасно понимая простой, как причитания септы, расчёт десницы. И все же это разочарование, которое тут же скрывается за маской равнодушия. Лорд Корлис... Ей стыдно перед ним и тетушкой — она не исполнит свой долг, как добрая невестка! И злость, и ярость исчезают с его лица, когда он переводит взгляд на племянницу и смотрит на неё с сочувствием, пусть и хмуро усмехаясь, представляя дальнейшую судьбу юной родственницы. Она с надеждой смотрит на сестру, которой все равно — Алисента, милая рыжеволосая девушка, выдававшая себя за подругу долгие годы, кажется ей более интересным объектом для внимания, чем сестра, роль для которой она выбрала. «Она меня... предала», — осознает Лейя, чувствуя сильную боль где-то глубоко внутри; она прикрывает глаза, не позволяя холодным слезам скатиться по бледным щекам, а после побежать разветвляющимися дорожками по шее. — Леди Алисента, — сребровласая вновь обращает своё внимание к королю и встречается с виноватым взглядом дочери десницы, но Хайтауэр старается больше не смотреть на принцесс, что очень плохо выходит, — Валейна, — теперь и она смотрит на отца, скрепив руки в замок на животе, сохраняя, к удивлению всех присутствующих, спокойствие, — Я надеюсь на ваше согласие, — Визерис внимательно следит за младшей дочкой и от него не укрывается появившаяся на ее лице ироничная усмешка. Но и та быстро исчезает и розовые губы растягиваются в тонкую полоску, и кусает их, пока бледные ручки нервно разглаживают ткань платья. И взгляд Таргариена наполняется волнением. — Лейя..? Девушка покорно опускает голову и присаживается в легком, как осенний листок на ветру, реверансе и, пряча дрожь в голосе, отвечает: — Для меня честь стать вашей женой, мой король и отец, — И неужели! Рейнира дёргается от слов сестры и с сожалением оглядывает её, едва сдерживаясь, чтобы не броситься к ней и не умолять о прощении. Визерис тяжело вздыхает и делает шаг вперёд, желая увести дочь и поговорить с ней наедине, но та, держа руки за спиной отступает назад, и, скрывая со своего лица разочарование, делает реверанс и разворачивается на маленьких каблучках; она сохраняет свойственную ей поистине королевскую осанку, по привычке высоко вскидывает голову и медленным размеренным шагом удаляется прочь из зала, не смотря ни на кого. «Оставьте меня...» Девичьи плечи дрогнули, стоило высоким дверям позади затвориться и оставить принцессу наедине с собой в пустом — удивительно, не было и молчаливых, безликих стражников — коридоре. Она застыла на месте, не зная, что делать дальше, пока в голове троились мысли и раз за разом повторялись слова отца, и нахмурилась, отходя в сторону, все же решаясь уйти прочь от этого зала и от людей, находящихся там. Каждый шаг давался труднее предыдущего, пока принцесса пыталась понять причину поступка отца; она же определённо должна быть, не так ли? Хотела ли она, чтобы он женился вновь после смерти матери? Нет, конечно, нет. Она искренне понимала, что никто не способен заменить ему покойную матушку, но он — король, и долг обязывает его произвести на свет наследника, мальчика, коими к великой горести отца и советников не являлись ни Рейнира, ни Валейна. И со спокойствием приняла мысль о мачехе и будущих братьях и сестрах, но почему-то в роли новой жены отца ей представлялась только пятнадцатилетняя Лейна, но никак не она и дочь десницы, змея, что вылезла из своей норы и начала действовать открыто. «Всегда знала, что не стоит доверять мерцающим огням на башнях», — она скрепила руки вместе и с силой, и в коридорах эхом разнесся характерный хруст. Нет, Лейя не желала и искренне не понимала желание отца взять в жены хайтауэрскую девчонку, и продолжала задаваться вопросом, чем же она хуже воспитанной валирийской девушки, такой как кузина. Но раз он выбрал Алисенту, то зачем ему она, его дочь? Идя с сестрой на Малый совет, принцесса надеялась услышать о долгожданном возвышении Веларионов, выгодном обеим сторонам — и им, и Таргариенам. Сребровласая ждала момента, когда отец объявит о женитьбе на Лейне, а после даст одобрение на её брак с кузеном; все же принцесса стремилась пресечь все слухи об их добрачной связи, по крайней мере её честь ещё можно спасти в отличии от истинных предпочтений Лейнора, о которых знали, наверняка, все Семь Королевств! Но что она услышала? «Я возьму в жёны леди Алисенту Хайтауэр и, выслушав совет своей дочери, а так же членов Малого совета и отдавая дань традициям моего дома, я беру в жены свою дочь...». Это было официальное заявление о помолвке, после которой должен последовать... — ...брак, — тихо прошептала одними губами Лейя. Отец решил жениться и на ней, решив вспомнить о традициях дома и послушав своих советников и «свою дочь», Рейниру. — Нира... — глаза неприятно защипало. «Почему она так поступила? Почему?!» — восклицала про себя сребровласая, сдерживая слезы, порывающиеся скатиться по горячим щекам. Девушка огляделась по сторонам — она и не заметила, как пришла во внутренний двор к чардреву — и, подбирая синие складки юбки, переступила через раскидистые корни древа, и опустилась, прячась за широким стволом. Принцесса обняла себя за плечи, прижимая к себе колени, и с её губ сорвался тихий, почти подавленный всхлип. Лейя рассказала ей свою тайну, а что сделала она? Предала, предложив отцу использовать её как замену утробы их покойной матушки для рождения наследных драконов. Драконья всадница прикрыла лицо руками: — Драконы... — её наполнил ужас, а по тело пробежала дрожь. — Лейя! Она не обратила внимание на зов сестры, прибежавшей во двор с явной одышкой и покрасневшими щеками. Рейнира прошла вперёд, оглядывая каждый уголок — никого, она собралась уходить, но заметила синюю ткань, скрывающуюся за широкими корнями и небольшим холмом, на котором росло само древо. Облегчённый вздох сорвался с её розовых губ, и наследница бросилась к чардреву; Таргариен обошла холм и остановилась, взволнованно посмотрела на застывшую, не реагирующую сестру, и опустилась на колени перед ней. — Я испугалась, когда услышала от придворных дам, что ты «пронеслась штормом над Черноводной», — тихо проговорила Нира. Она потянула свою руку к младшей и накрыла её ладонь своей, заставив девушку вздрогнуть и посмотреть на неё стеклянными, опустошенными глазами, — Я должна была сказать тебе ещё вчера, — никакой реакции, — Я знаю, что все так неожиданно, но так будет лучше. Лейя откинула прочь от себя руки и, сжав челюсти, вскинула голову. — Лучше? — она непонимающе приподняла брови, — Кому лучше? — Тебе, — голос Рейниры дрогнул, — Когда ты сказала, что сделал Деймон, я думала, что нам делать... И я решила... — Деймон ничего не сделал! — воскликнула сребровласая, не выдержав, — И ты подумала, что я буду рада выйти замуж за нашего отца и лечь с ним в одну постель? — она наклонилась вперёд. Теперь лица сестер были в нескольких сантиметрах друг от друга, — Хороший план, Рейнира, правда, до того момента, когда отец не решил взять в жены и твою рыжую подружку. — Сестра...! — Замолчи! — закричала Лейна, — Не хочу тебя больше слышать, Рейнира, — девушка поджала губы, — Мама говорила, что мы — опора друг друга, — она скривила лицо и покачала головой, — Поздравляю. Ты переломала мне все кости и открыла Лунную дверь, — её голос стал ещё тише, — Теперь не называй меня сестрой, — принцесса Лейя быстро поднялась со своего места и направилась прочь из богорощи, оставляя старшую сестру наедине с собой. Девушка всхлипнула, сжав свое жёлтое платье, и прикрыла глаза, чувствуя, как холодные слезы бегут одна за другой по разгоряченным щекам, стекая то на подбородок, то на шею, то попадая на губы. — Рейнира, — она слышит знакомый голос. Голос, который больше не хочется слышать. — Рейнира, я не хотела... Девушка ударила по земле и поднялась, яростно смотря на застывшую с чувством вины в глазах Алисенту. — Я не думала... Рейнира сорвала со своего места и всего за мгновение оказалась в метре от неё. «Как она смеет ещё что-то говорить?» — думала принцесса. — Шлюха! — воскликнула девушка, заставив Хайтауэр вздрогнуть от неожиданности и отступить назад, — Ты месяцами таскалась за ним, моим отцом, чтобы побыть наедине, чего ещё ты ожидала?! — она замечает слезы на её лице, — Не хочу тебя больше видеть!

***

Рейнис удивлённо вскинула голову, услышав недовольства, разносившиеся за дверью, но самое яркое, втерзающееся в память: «Кракен вас всех дери!», заставило принцессу устало покачать головой. Невольно вспоминая сколько времени она тратит на то, чтобы выбирать из Морского змея все пиратские словечки, которыми он набирался после плаванья. К слову, его торговлю, исследования, путешествия — все что связано с его отсутствием в море - Почти королева не могла терпеть. Она встала со своего места и взглянула сначала на дочь, что отвлеклась от чтения книги и отложила её в сторону, и сына, встревоженно посмотревшего на мать, и перевела взгляд на входную дверь. Таргариен скрестила руки на груди и шагнула вперёд, подходя к самому первому — он находился возле входа — столу с вином, догадываясь, что муж первым делом обязательно предпочтёт, а если быть точнее безрезультатно попробует, заглушить злость и только потом всполыхнет, как дикий огонь. Кажется, лорд Корлис оттолкнул прочь испугавшуюся его гневного выражения лица служанку и вошёл в супружеские спальни, открыв дверь с ноги, сжимая не утратившие с возрастом былой силы руки в кулаки, всматриваясь в каждого присутствующего — их было трое: жена, сын и дочь. Мужчина усмехнулся, видя лёгкий испуг на лицах детей, а после хрипло рассмеялся, захлопнув за собой дверь, заставляя своих наследников напрячься, а Рейнис лишь наклонить голову в сторону и заинтересованно посмотреть на мужа. Он принял из рук супруги кубок вина, налитый ей не спеша, и осушил, с грохотом ставя на поднос, и вновь усмешка. Он проходит к свободному креслу и практически падает в него, прикрыв рот рукой, скрывая ироничную улыбку — он ждал, что его дочь, чистокровная валирийка станет королевой, но что в итоге? Корону королевы-консорт поделят между собой действительно валирийская девушка, почти ребёнок, и далекая от драконов рыжая башня десницы, а он так был уверен в победе их дома..! Корлис потер переносицу, перевел взгляд на сына и крепко сжал челюсти, проклиная нетерпение наследника: у него могла быть замечательная невестка, похожая нравом на Рейнис и, возможно, она могла бы изменить взгляды Лейнора, но нет, его сын не стерпел до возвращения в Дрифтмарка и взял этого рыжего мальчишку. Веларион закрывает чёрные глаза и хрипло произносит: — Седьмое пекло — его планы растоптали рыжие глупцы. Джоффри Лонмаут и Алисента Хайтауэр. Рейнис, шурша юбками, подходит к супругу, присаживается напротив, поднеся к губам кубок с вином, и хмурится. Конечно, глупо было рассчитывать на то, что кузен прислушается к разуму и выберет их дочь, но все же вера в таргариенское наследие брала вверх. И зря. — Кого же он выбрал? — спросила Рейнис голосом полным скуки. Лейна взволнованно посмотрела отца и не переставала молить Богов об одном — только бы не она. Веларион наклонился вперед и ответил: — Девчонку из семени зеленого ублюдка и твою племянницу. Брови дочери Эймона взлетели вверх: — Алисента Хайтауэр и... моя племянница? Лейна поднялась со своего места и шагнула к отцу, скрепив руки в замок. — На Рейнире? Корлис широко усмехнулся. — Нет, — он покачал головой, — На младшей, той что расцвела. Рейнис отставила кубок и тяжелым, почти свинцовым взглядом посмотрела на мужа, но тот лишь пожал плечами и откинулся на спинку стула, мол «это ваши драконьи заморочки». Она втянула воздух через рот; Визерис посмел оскорбить их. Три раза! Раз! Отказались от её дорогой дочери, созданной для короны. Два! Отказались от её милого сына, забрав у неё такую прекрасную невестку, но им показалось этого мало и они пустили грязные слухи, пусть и местами правдивые, по всему Вестеросу. Три! Поставили на одну ступень с башнями. Нет, такого они не простят. Никогда. Она сжала руки в кулаки и посмотрела на детей, кивнув в сторону двери, призывая тех оставить их с отцом наедине — всё же не нужно им слышать того, что здесь прозвучит. Таргариен проводила взглядом Лейнора и Лейну, и вновь встретилась с тёмными глазами супруга; они смотрели друг на друга долго, словно выжидая, додумывая последние детали их плана, а он у них был один: за столько лет брака они научились понимать друг друга без слов. Наконец, и Рейнис, и Корлис плотоядно усмехаются. — В это раз у нас получится, — приободряюще произносит принцесса, — Конечно, своих детей на трон мы не посадим, зато проложим путь нашим внукам и правнукам. — Да, — протягивает мужчина, — Мы не дадим маяку загореться над Староместом. Рейнис поднимает вверх кубок, довольная собой. Они возродят былое величие Таргариенов.

***

Алисента вновь размазала по лицу холодные слезы, выступившие из глаз и, не переставая, бежавшие по горячим, если не пылающим в драконьем пламени, щекам, и невольно сжалась, подходя к дверям покоев десницы, по совместительству и своим. Она постаралась выдавить что-то вроде улыбки и по привычке едва заметно кивнула безразличному ко всему стражу — порой рыжеволосая думала, что в случае нападения эти молчаливые и сравнимые с камнем мужчины продолжат нести службу: стоять неподвижной статуей — и прикоснулась к деревянной двери, отталкивая её от себя. Хайтауэр дернула плечами. Переступив через порог покоев, дочь десницы шагнула в солярий отца и быстрым, мгновенным взглядом осмотрелась; она заметила отца, сидящего за столом, о чем-то задумавшегося и попивавшего дорнийское вино, но не могла понять одного: отец празднует победу и будущее замужество единственной дочери или запивает поражение. Она поджала губы, заметив на столе яства, и тихо втянула воздух через рот. Есть не хотелось, но, вероятно, а впрочем, как и всегда, отец не даст уйти ей в покои, не пообедав. Она неуверенно переступала с ноги на ногу, подходя к обеденному столу, тогда как ее отец сидел с тарелкой, от которой шёл легкий пар, ещё с чистыми приборами, что свидетельствовало о нетронутости еды и о том, что десница явно ждал её. Это её и смутило, ведь десница жил строго по расписанию и независимо от того, приходила она к столу рано или поздно, он все равно начинал есть в установленный час; так было всегда, даже когда была жива его жена, постоянно высказывающая недовольства, хоть и шутливые, по поводу нетерпения супруга, того что он не мог дождаться их с детьми, которых она не успевала вовремя забрать с занятий. И если он не стал есть, значит Отто хотел поговорить с ней, тогда как Алисента не желала этого. «Только не сейчас, отец...» — тихо прошептала про себя девушка. Отто поднял на неё хмурый взгляд и кивнул на стул перед собой: — Садись, — его голос звучал тихо. Алисента отодвинула стул и, расправив складки юбки, присела и подняла глаза на отца, но встретившись с ним взглядом, опустила голову и вновь принялась за терзание своих рук. Стыдно. Противно. Неприятно. Так она чувствовала себя. Отто откинулся назад и внимательно прищурился, рассматривая дочь, и вновь поразился насколько она похожа на покойную мать. Наконец, он прикоснулся к столовых приборам, разрезал горячее мясо и нарушил молчание, не переставая смотреть на Алисенту. — Прекрати, — он не видел её рук, но определенно знал, что они вновь начали кровоточить, — Я же говорил, чтобы ты перестала себя мучить. И выпрями спину, подними голову — как лорд-десница короля я не желаю видеть королеву, что самовольно портит себя. Она нехотя, но не споря, подчинилась и подняла на отца глаза, чем вызвала ещё большее недовольство с его стороны — теперь отец будет следить за каждым её шагом. Алисента почувствовала на себе его тяжёлый взгляд и чудом удержалась, чтобы вновь не опустить голову и не дать волю слезам, туманящим её взор. — Я рад, что король обратил на тебя внимание, — он сделал паузу, откусывая еду, — Ты сделала то, что должна... — и вновь он молчит. И лучше бы на этом закончил их разговор, — Но недостаточно, раз он решил жениться и на своей тринадцатилетней дочери. Она вновь сдирает кожу со своих пальцев. Она будет королевой, но она не хочет ей быть; она готова выйти замуж за благородного лорда, пусть и не очень знатного и богатого, но сохранить дружбу с Рейнирой, не вскрывая её только переставшие кровоточить раны. — Теперь ты будешь одной из жены Визериса... — он пригубил вина и задумался, — А возможно и нет. На его губах появляется усмешка. Неожиданно для Алисенты и самого Отто, он поднимается со своего места и подходит к рабочему месту, доставая на ходу из кармана ключ от ящиков. Он спешно открывает один из них и вынимает оттуда письмо; бегло пробегая глазами по строкам, Хайтауэр понимает одно. У него ещё есть шанс. И он воспользуется им, проучив вставших на его пути. — Возрадуйся, Алисента, — произносит советник, — вновь и вновь перечитывая письмо, — Это, — он крепко сжимает его в своих руках, — Твоя корона.

***

Принцесса присела на край прохладного камня, задевая синей тканью многолетний мох, и кинула взгляд на прекрасные, но в то же время пугающие, неспокойные волны. Наклонив голову в сторону, сжав края валуна, буквально сросшегося с землёй, сребровласая чуть прикрыла глаза, наблюдая за тем, как ударяются об мелкие скалы морские воды, и вслушивалась к каждый тихий, но приятный шум прибоя; удивительно, но сейчас юная дева слышала что-то, походящее на колыбель матушки, поющей об орлах, летающих над Узким море и облетающих Дорн стороной, и драконах, улетающих прочь в поисках своей родины — Валирии. Она обняла себя, поглаживая свои плечи, и продолжала наблюдать морем и тихо усмехнулась, когда услышала прилетевших чаек, что точно стервятники стали искать еду на берегу, и Лейя сравнила их с малым советом — те ещё хищники, пытающиеся откусить свой кусочек выгоды. Она услышала за спиной металлический звук — явно доспехов — и повернула голову назад, замечая сира Окхарта, сделавшего несколько шагов к ней, но остановившегося в нескольких метрах от королевской особы. Выглядел он хмуро, а заметив, как дочь короля потирает плечи, встал обеспокоенно; он принялся снимать с себя белый плащ, решив укрыть им принцессу, но та, следя за его движениями, остановила жестом одной руки и спокойным тоном проговорила: — Не нужно, сир Трев. Мужчина нахмурился, услышав Лейю, остановился и спросил с непониманием в голосе: — Все замёрзнет. Она улыбнулась. — В начале весны всегда холодно, сир, особенно у воды, — он заметил как уголки её губ дрогнули, но продолжили держать улыбку, — Не беспокойтесь обо мне. Идите, я скоро приду, — и отвернулась, показывая, что больше не хочет говорить на данную тему. Весь её вид говорил, нет, кричал и требовал тишины. Трев только кивнул и поклонился, удаляясь прочь, поняв, что принцессе нужно побыть одной и принять произошедшие события. Он уходил с неспокойной душой, и хоть и повторял про себя, что так надо, внутренний голос кричал, призывая остаться. И всё же он покидает её, оставляя наслаждаться морем; волны завораживали настолько, что отвести от них глаза для сребровласой не представляло возможности — они пленили её своим спокойствием; тем, чего ей не хватало сейчас. Она скидывает с ног туфли, оставляя их возле камня, и, не отрываясь, наблюдает за вновь успокаивающимися водами, и вдруг движется в сторону воды. Девушка ступает с ноги на ногу уверенно, прекрасно чувствуя, как мелкие камни врезаются в ступни, защищенные лишь белыми хлопковыми чулками, которые вскоре покрываются серым песком и пылью, но её мало волнует дискомфорт. Ей хочется покоя. Больше не удерживая подол платья, Лейя, втянув воздух через нос, сделала ещё несколько шагов и замерла на кромке воды, и в тот же миг почувствовала, как начали намокать чулки, а юбка стала тяжелеть, но ей все равно. Сребровласая вскинула голову вверх, закрывая глаза и шагнула вперёд, погружаясь ещё глубже, и невольно принцесса вспомнила матушку, часто ругавшую их с Рейнирой за подобные побеги к морю, считая, что её девочки не должны находиться у воды совершенно одни и не предупредив никого. После недолгой зимы, продлившейся всего месяц, вода по-прежнему была холодной, но не ледяной. Она заходила все глубже и глубже. Валейна остановилась, стоя уже по пояс в воде, и слегка прикрыла сапфировые глаза, опуская руки и набирая в ладони чистую воду. Она долго рассматривала прозрачную, чистую жидкость в своих руках, а после развела их в сторону, и вода вновь вернулась восвояси. «Почему же не у всех такие же чистые намерения, как эта вода?» — прошептала девушка, поднялась влажные ладони и закрыла ими лицо. В голове троились мысли обо всем: об ужасном поступке любимого человека, дяди, о предательстве сестры, которой она доверяла и о необъяснимом решении отца — Лейя думала о них, о родных и приходила только к одной мысли. Они перечеркнули её жизнь. Прижимая ладони к лицу, принцесса сделала ещё шаг в надежде погрузиться ещё глубже, но... — Валейна! — разнесся восклик сзади. Она вздрогнула от неожиданности и прерывисто задышала; вдруг ей стало не хватать воздуха, и она убрала руки от лица, позволяя соленым слезам скатываться по щекам вместе с морской водой. — Валейна! — и снова крик. Её трясло, но сребровласая нашла, пусть и с трудом, в себе силы обернуться и потухшим взглядом посмотреть на нарушившего её уединение. Нарушительницей оказалась тетушка Рейнис, стоящая на берегу и взволнованно смотрела на племянницу. Почти королева с изумлением наблюдала за девушкой, быстро догадавшись зачем дочь кузена отослала всех слуг и стражу прочь, прося оставить её одну, и облегченно вздохнула, благодаря Богов за то, что дали ей успеть. Женщина напряженно повела плечом и громко вздохнула: — Выходи, Валейна, — ответа не последовало, — Давай! Лейя, иди сюда, — Таргариен протянула руку, показывая, что ждёт её, — Ну же! Лейя опустила взгляд и провела рукой по водной глади. «Что я хотела?» — спросила саму себя девушка. Она делает шаг вперёд, а после ещё один. «Быть достойной имени Таргариен» — вторила в ответ Лейя. Принцесса выходит из воды, но останавливается прямо перед тетушкой, застыв на границе между сушей и поверхностью. «Что хочу?» Сребровласая замечает, как тетушка тянет к ней руки, чтобы вывести из воды и отвести обратно в замок. «Умереть.» Лейя обессиленно падает на колени, расплёскивая воду под собой, немного намочив подолы тётушки, что неодобрительно смотрит на неё. Холодные слезы катятся по её лицу, смешиваясь с каплями морской влаги, и падают на водную гладь, а сама принцесса давится ими, наконец давая им волю. Корсет до боли сжимает грудную клетку, из-за чего она думает, что вот-вот задохнется. — Вставай, — голос Рейнис звучит твердо, без жалости, — Думала утопишься и все про тебя забудут? — принцесса чувствует в её голосе искреннее удивление, — Нет, все бы помнили про столь трусливый и безрассудный поступок. Валейна сжимает руки в кулаки, прикусывает нижнюю губу, чувствуя чувство стыда перед родственницей, а та продолжает: — Никогда не думала, что ты глупа, — она слышит искренность в словах супруги Морского змея, — Ты не Гейль Таргариен, ты — Валейна Таргариен. Перед глазами появляется пелена. «Зимние дитя» — из уроков септы девушка прекрасно помнила про последнюю дочь Старого короля и Доброй королевы, и сравнение с ней для Лейи приравнивалось к оскорблению: да, Гейль была доброй и нежной дочерью своих родителей, но в тоже время слишком хрупкой и недалекой разумом. Многие знаю, что в 99 году она пропала из замка, и вскоре было объявлено будто бы принцесса скончалась от летней хвори, но эта история не больше, чем ложь, выдуманная для спасения чести принцессы-покойницы. Правда обнаружилась лишь после смерти короля с королевой: соблазненная и брошенная бродячим певцом, Гейль родила мертвого мальчика и, сраженная горем, утопилась в Черноводном заливе. Губы принцессы исказились в ироничной усмешке, когда девушка осознала свою схожесть с усопшей двоюродной бабушкой. Обе — младшие дети в семье, где умирали поочередно наследники, обе безответно влюбились и обе пришли к берегам Черноводной. Сердце дрогнуло от услышанного. Она почувствовала сильный стыд, перед тётей, что стала невольным свидетелем столь жалкой попытки уйти из жизни. Принять смерть не достойную Таргариена. — Поняла? — Рейнис не видела лица племянницы, но могла понять о чем она думает, — А теперь поднимайся, — сребровласая громко вздыхает, а после поднимает глаза на женщину и встречается с холодным взором Почти королевы, и вновь стыдливо опустила взгляд. Рейнис удовлетворенно наблюдает за ней, когда та поднимается с колен и смотрит ей прямо глаза, и тогда Таргариен довольно улыбается и думает: «Да, из неё что-то выйдет». — Идём. Она обнимает ту за плечи и ведёт в сторону Красного замка, намереваясь отвести в девичьи комнаты и поговорить там. Рейнис хорошо знает замок, и она ловко отводит племянницу в покои, не встречая на пути ни одного придворного и оставаясь полностью удовлетворенной; по крайней мере, не пойдут очередные слухи, способные навредить репутации девушки. Переступив порог комнаты принцессы, Рейнис закрывает двери на замок и приказывает родственнице снять мокрую одежду. Сребровласая беспрекословно подчиняется, и на пол поочерёдно летят элементы одеяния: сначала верхнее платье, после нижнее с сорочкой, а затем ленты с чулками, что безнадёжно испорчены, тогда как тётушка без лишнего труда находит нужные сундуки и быстро открывает их, ища подходящую одежду для племянницы. Выбор леди Приливов пал на нижнюю юбку, легкий палантин, заменяющий нижнюю рубашку, и плотного верхнего платья в виде халата, стягивающегося на талии, и взяв вещи подошла к племяннице, помогая той собраться, и не забывала напоминать про глупость принцессы, которая совершенно не свойственна ей, а Лейя согласно кивала и продолжала сохранять молчание. Удивительно, но Рейнис смогла справиться с одеянием, гораздо быстрее двух опытных служанок, и уже скоро девушка опустилась в кресло перед зеркалом в платье расшитым растительным орнаментом и с металлическим поясом, позволяя Почти королеве привести серебряные волосы в порядок. — Надеюсь, теперь ты больше не совершишь подобного, — проговорила женщина, расчесывая волосы племянницы, — И всё же... — она перекинула копну волос на другое плечо и наклонилась к девушке и тихо спросила, — ... ты решила пойти на подобное из-за решения отца или из-за чего-то ещё? Лейя опустила сапфировый взгляд на свои руки. — Предательство, — и вновь взглянула в зеркало, — Из-за предательства. Рейнис кивнула. — Мой дядя решил, что я шлюха с Шёлковой улицы и захотел воспользоваться моими чувствами, а моя сестра, узнала об этом и решила подложить меня к нашему отцу, — она заметила, как застыла тетушка, и усмехнулась, — А узнала она обо всём от меня. И всё произошло в один день. На лице Лейи читалась боль, которую она старалась скрыть. — Он коснулся тебя? — проигнорировав рассказ про сестру, спросила Таргариен. Лейя покачала головой. — Нет, я не дала подобному свершиться, — отозвалась сребровласая, — Я — девственница, тетушка. Рейнис облегченно вздохнула и продолжила свое дело; если дочь Визериса созналась и сказала, что ничего не было, значит так и было. — Предательство — не повод для смерти, — сказала жена Морского змея. — Да, я уже поняла, — кивнула девушка, — Более такого не повторится. — Что ты думаешь насчёт брака? Лейя задумала. Что она думает? Сребровласая старалась создать себе идеальную картину, подходившую ей: она выйдет замуж, станет королевой, а после взойдёт на брачное ложе и понесёт наследника, а следом ещё одного и ещё... — обычная жизнь королевы-консорта, за исключением того, что она выйдет замуж за своего отца и их будет не двое, а трое! — Выйти замуж за отца непросто. Я не говорю, что понимаю тебя, нет, я не понимаю твои чувства до конца, — произнесла Рейнис, — От Эйгона Завоевателя никто не вступал в подобные браки. — Как и до, — хмуро ответила девушка. — А как же Эйнар Таргариен? — усмехнулась родственница. Лейя нахмурилась. Лорд Эйнар Таргариен по прозвищу Изгнанник — драконий владыка из  Валирии и первый лорд Драконьего Камня из дома Таргариенов. Известен тем, что за двенадцать лет до Рока, в 114 году до З.Э, поверив пророчеству своей дочери-сновидицы о гибели Валирии, продал свои владения во Фригольде и Крае Долгого Лета и переехал со всеми своими женами, богатствами, рабами, драконами, братьями, сестрами и детьми на Драконий Камень — мрачную островную крепость под курящейся горой в Узком море, уже двести лет как бывшую крайним западным владением империи. Каждый из рода Таргариен знал, что Эйнар имел множество жён, среди которых были его родственницы, но какие именно никому неизвестно, кроме слухов... — Мейстеры считают, что матерью Дейнис, великий провидицы, была одна из первых выживших дочерей Эйнара, — сказала Таргариен, — Кто знает, может все так и было. А может и Геймон был рождён дочерью, — она переплела между собой светлые пряди, — Если все так, то посмотри какая крепкая династия у них вышла. Напомни-ка, какое уже идёт. Двенадцатое? Рейнис взяла со стола заколку и закрепила прическу принцессы, а после добавила положив руки ей на плечи: — Получается брак между тобой и Визерисом может быть таким же плодотворным, поэтому забудь про сие препятствие, — и скучающим тоном добавила, — Если тебе недостаточно этого, то защити наш род от башен и прочих пиявок, жаждущих высосать из нас последнюю каплю власти. Не дай нашей династии потерять свою величие. Девушка не успела ничего ответить, так как в покоях раздался стук и за дверью спросили разрешения войти. Она ответила согласием, и вскоре перед принцессами стоял мальчик-паж, опустивший голову. — Что такое? — спросила Лейя. — Ваше Высочество, вас зовёт король. Сердце пропустило удар.

***

Визерис подписал очередной указ о налогах, принесенный мастером над монетой, и отложил его в сторону, продолжая удерживать перо больными руками — чудо-лечение Меллоса не помогало — перебирая опахало, погружаясь в раздумья. В который раз он спрашивает себя о правильности своего поступка? Третий? Пятый? Быть может десятый? Он сбился со счёта. Он откладывает в сторону письменные принадлежности и тянется к шкатулке, неизменно, по-прежнему стоящей на столе, поворачивает не замысловатый замок, и крышка миниатюрного сундука легко поддаётся. Проводя рукой по деревянной полости, отбрасывая в сторону посторонние предметы, находит заветную вещь и достаёт при свете свечей, переключая все внимание на неё. Мужчина прокручивает в своих руках обручальное кольцо покойной жены, ставшей для него не только первой и единственной любовью, но и матерью дочерей, одной из которых суждено занять материнское место. По его воле. Его женили на Эймме, которая являлась ещё совсем маленькой девочкой, не достигшей брачного возраста, но именно время «ожидания» сыграло важную роль в их отношениях; они долгое время проводили вместе, находя общество друг друга приятным, переезжая каждые полгода из Королевской гавани в Орлиное гнездо и обратно. Удивительно, но несмотря на разницу в возрасте, у них были общие интересы. Например, супруги часами могли проводить в библиотеке или прогуливаться по саду или берегу Черноводной, и что самое необычное для Таргариенов — оба не стремились к небу: если Визерис смог оседлать Черный ужас и просто не чувствовал необходимости и желания подниматься в небо, то Эймма подобно большинству родственников со стороны матери, бережно хранила подаренное в младенчестве яйцо, предпочитая оставаться орлом, отдавая дань уважения и любви отцу, старику Родрику — старому лорду Долины, отошедшему от дел вот уже несколько лет, едва его старшая внучка достигла возраста, в котором могла распоряжаться и руководить своим наделом, правда, так считал только тесть короля, поскольку на тот момент юной леди Джейн едва ли исполнилось десять. Консуммировав брак, внуки Старого короля впервые задумались о продолжении рода, и рожденные друг за другом дочери давали надежды на скорое появление сына, но этого не произошло — первый живой мальчик умер в колыбели менее чем через месяц после рождения, а Бейлон едва продержался сутки, тогда как другие дети умирали в утробе. Но несмотря на неудачи в деторождении, их брак был счастливым и взойдя на трон они часто старались проводить время вместе, устраивая многочисленные пиры, балы и турниры, расточая золото, должности и почести своим многочисленным фаворитам, делая Красный замок местом песен и великолепия. И всё же Эймма мертва, и он женится вновь. Но на ком? На доброй и застенчивой Алисенте, дочери своего десницы и подруге наследницы Семи королевств, и свободолюбивой и своевольной младшей дочери, рожденной любимой женщиной! Насколько же ужасен его поступок... Но быть может именно их союз возвысит их династию выше прежнего? Но что же думает об этом Лейя? Приняла ли она, а может быть переживает, волнуется или боится? Или проклинает его? Дверь покоев открылась и на пороге появился главнокомандующий, докладывая о визите принцессы. Мужчина кивает и, дожидаясь, когда рыцарь уйдёт, убирает прочь кольцо любимой, закрывая шкатулку, и внимательно смотрит в дверной проём. На пороге появляется Лейя, переступающая порог покоев. Она крепко сцепила руки замок и, внутренне сжавшись, вздохнула, переводя дыхание и собираясь с мыслями, и подняла голову, и посмотрела на отца. Визерис замечает, как дочь попробует улыбнуться, но все вышло натянуто, неискренне, и девушка отмела эту идею прочь, приняв спокойное выражение лица, почти ничего не выражающее, и встретившись взглядом с родителем зажато кивнула, приветствуя, пока внутри бушевала буря, буквально кричавшая о своей боли и призывающая прийти на помощь. Он молча предлагает присесть, не решаясь заговорить, указывая на кресло напротив. Лейя присаживается, разглаживая ткань платья, внимательно смотря на отца, но тот молчит. Он молчит. — Прости за моё поведение утром, я повела себя неподобающе, — отводя взгляд, произносит принцесса. Визерис понимающе кивнул: — Тебе не за что извиняться, — и добавляет, — Я должен был сначала поговорить с тобой и только потом объявлять Малому совету. И снова давящая тишина. — Я виноват... — Я понимаю твоё решение, — резко перебивает отца девушка. В сапфировых глазах Визериса читается непонимание, и он привстает со своего места и наклоняется к дочери. — Что? — переспросил король. Лейя нервно сжимает ткань платья, и вновь обращает взор к отцу. — Я понимаю твоё решение, — повторяет принцесса, — И поддерживаю его. Он смотрит на дочь с изумлением. Неужели она так быстро приняла? Нет, это совсем не похоже на Лейю, готовую всегда оспаривать его решения. Визерис поднимается со своего места, обходит письменный стол и сжимает край кресла, а после наклоняется к дочери, нависая над ней. Он хмурится, смотря на безмятежное лицо девушки: — Ты говоришь, что не против нашего брака? — она кивает, — Между мной, тобой и Алисент? Алисента — это имя она не желает слышать, но похоже теперь название башни она будет слышать чаще, чем рычит Каннибал. И всё же она кивает, соглашаясь с отцом. — Я понимаю необходимость этого брака и противиться твоему решению её буду, — и все же она слегка улыбается, беря его за руки и крепко сжимая в своих, — Я согласна выйти за тебя, отец. Он делает шаг назад позволяя дочери подняться. Визерис не отводит от неё взгляда, всё ещё не понимая причину резкого согласия — он думал, что его дочь погрузится в отчаяние и не захочет его видеть. — Я не хочу давить на тебя, и если ты не хочешь этого брака просто скажи, — произносит король. Лейя отрицательно качает головой. — Я — не маленькая девочка, и я не из тех кто будет противиться и упираться ногами, когда её потащат к септону и кричать: «Я не выйду за него!», — она усмехается, — Я знаю, что такое долг, отец, и я готова исполнить его, — и тихо-тихо шепчет, прижимаясь к нему, обнимая, — Обещаю, я стану верной и добропорядочной женой, доброй и любящей матерью нашим детям, и милосердной королевой нашему народу. Визерис улыбается уголками губ, пусть и натянуто, — явно волнуясь за состояние дочери, — и поглаживает ту по спине. Они стоят так ещё несколько минут, пока в покоях не раздается стук и дверь не открывается; на пороге появляется сир Гаррольд, и они отстраняются друг от друга. — Что произошло, сир Гаррольд? — спрашивает Таргариен. — Пришёл лорд-десница, — докладывает рыцарь. Король кивает. Лейя резко поворачивает голову и исподлобья смотрит на дверной проем, в котором появляется главный советник. «Тебя здесь не хватало», — произносит про себя девушка, тогда как отец отходит от дочери и заинтересованно смотрит на своего десницу. Отто кланяется сначала государю, а затем принцессе. — В чем дело, Отто? — задаёт вопрос Таргариен. Рыжеволосый выпрямился в спине, и, возможно, Лейе показалось, но он сделал такое прискорбное лицо, что можно было подумать, будто бы весь род искореннен и он последний из ныне живущих его представителей; он смотрел на государя, сжимая в руках какое-то письмо. — Ваша милость, до меня дошли неприятнейшие слухи, и боюсь они огорчат вас... — Говорите же! — восклицает король. Отто переводит взгляд на принцессу, как и Визерис. — Сир Ульян, главный егерь, пришёл ко мне по доносу одного из своих учеников, — начал лорд, — Всё изложено на бумаге, — он передаёт письмо королю, — Это случилось шесть месяцев назад, сразу после кончины королевы... Лейю пробивает холодный пот, когда она слышит подобное и вспоминает тот день, произошедшие шесть месяцев назад в лесу — день, когда Деймон пытался взять её силой... Неужели их кто-то видел? Во рту появился вкус горечи. «Нет, нет, только не это. Этого не должно было произойти...» — она сжимает пояс своего платья. Она вздрогнула, услышав, как к ней обращаются, и вернулась из раздумий к реальности, с явным ужасом смотря на отца, а после взглядом пропитанным ненавистью на Отто, а в голове так и крутилось: «Хайтауэрский ублюдок». — Это правда, Лейя? — кажется, повторяет король. Она отрицательно качает головой, не в силах заговорить. — Возможно, принцесса просто напугана, Ваше Величество, — предположил Хайтауэр, усмехаясь, — Все мы знаем нрав принца Деймона, и, отдавая уважение нашей принцессе, я считаю, что все произошло не по обоюдному согласию... — Валейна, — прерывает советника Визерис, всего за два шага преодолевая расстояние между ним и дочерью, — Скажи мне, это правда? — он хватает её за руки, — Он тронул тебя!? Он встряхивает её, пытаясь вывести из шокированного состояния. — Нет, отец, нет! — восклицает девушка, — Ничего не произошло! — Вероятно, принцесса просто боится последствий... «Последствий? Ты думаешь, я боюсь, что твоя дочь выйлет замуж за моего отца и осквернит валирийскую кровь? Нет, я не боюсь этого. Я боюсь, что она погубит род дракона», — говорит про себя сребровласая, прежде чем перебить Хайтауэра: — Нет! — кричит девушка и вновь смотрит на отца, — Он хотел, но я не дала этому случиться, — она сбрасывает с себя его руки и касается лица отца, заглядывая в родные глаза с надеждой, что он поверит ей, — Я непорочна, папа. И вновь мучительная тишина, наступившая между ними. «Поверил?» — она видит, как смягчаются черты лица отца, но тут же напрягается, видя, как он сжимает челюсти, — «Нет, нет...». — Ваше Величество... — Отто, позовите Меллоса, — произносит король, а после обращается к дочери, — Я хочу, чтобы ты прошла проверку, — он смотрит на неё с ожиданием и ещё какой-то неразборчивой эмоцией на лице. Лейя не хочет верить в услышанное. Неужели он не верит ей, своей дочери?! — Твою дочь воспитала королева Эймма, твоя жена и мать твоих детей, — сухо замечает Лейя, а после хмурится, — И ты хочешь сказать, что я могла позволить опорочить себя? Его взгляд становится мрачным. — Я верю в то, что ты бы не допустила подобного, но я знаю своего брата, — произносит король. Принцесса вздрагивает, а в голове проносятся мысли: «Великие боги...! Лучше бы ты сказал, что не веришь мне» — драконий гнев наполнил её грудь, желая поскорее испепелить виновника, Отто Хайтауэра. Но гнев быстро отступает. Сребровласая поджимает губы, прекрасно понимая, что чем дольше она оттягивает неизбежное, тем подозрительнее выглядит, на что тут же поспешил обратить внимание лорд-десница, подлый змей, что сразу использовал столь грязный и низкий поступок Деймона против соперницы его прекрасной и невинной дочери, себе во благо. Старый мудак. — Если вам нечего скрывать, принцесса, то просто пройдите проверку, — сказал десница, будто бы не знал, через какое унижение должна пройти девушка, попавшая под подозрение. Её взгляд обрёл недобрый огонь. — Вы посмели поставить под сомнение моё девичество, — она с трудом сдержалась, чтобы не сжать до боли челюсти и не проговаривать каждое слово сквозь зубы, — Не думайте, что сможете молча уйти с видом полного раскаивания: я ожидаю ваших глубочайших извинений, принесенных при Малом совете, когда все, что я говорю окажется правдой, — Лейя сглатывает и, не отводя взгляда от мужчины, продолжает, — Оно обязательно окажется правдой. Отто бросил взгляд на короля, но тот предпочёл поддержать дочь, а затем вновь посмотрел на принцессу. — Разумеется, — проговорил Хайтауэр, наигранно смиренным голосом. «Надеюсь, в следующий раз заскрипят не твои зубы, а твоя голова, Отто Хайтауэр», — с ярой ненавистью произносит про себя девушка.

***

Проверка девичества — одна из самых унизительных вещей, через которую вполне могут заставить пройти девицу, попавшую под подозрение, независимо от статуса; никто не посмотрит на то, кто ты - простая крестьянка или принцесса Семи королевств, а ведь достаточно одного желания и указа со стороны отца, брата, жениха, а порой и мужа, которому не понравилось твоё поведение во время свадебного пира или провожания, и тебя ведут прямиком к мейстеру, дабы тот залез тебе под юбку и нашёл подтверждение твоей невинности. И лучше не знать, что будет, если он подтвердит опасение родственников. Ещё один ужас для мира, в котором правят мужчины. Сребровласая не помнит когда, но во времена жизни матушки, она слышала, как одна молодая придворная дама поведала своим подругам, что желала умереть от стыда и унижения, когда проходила через это, и при каждом воспоминании о произошедшем сожалеет, что так не произошло. И каков был ужас тогда ещё маленькой девочки, услышавшей, что чуть ли не половина девушек в свое время убеждалась в словах женщины на своём опыте. И сейчас в этом убеждается принцесса Лейя. Все должно было свершится в покоях короля, чтобы не поднимать лишний шум, в присутствии отца, который так же являлся будущим супругом, и остальных членов Малого совета. Нет, конечно они не поднимали подолы платья сребровласой и не заглядывали под юбки, как мейстер, но даже находясь за ширмой от них, она могла почувствовать их взгляды давящие на принцессу, в какой-то мере больше чем сама проверка. И всё же пришлось откинуть прочь всю гордость и собственные чувства, и постараться забыть о стыде, хотя последнее казалось невыполнимым, снять нижнее белье и лечь ближе к самому краю на кровать. Кровать, принадлежавшую её отцу. Драконья всадница, крепко сжимая зубы, широко раздвинула ноги, позволяя старику осмотреть свое лоно. Она отвернула голову в сторону к макету Старой Валирии, надеясь отключиться от процесса, но ничего не выходило, и, в момент, когда мейстер наклонился ближе и осторожно полез к сокровенному своими толстыми и морщинистыми пальцами, тщательно вымытыми в множественных обеззараживающих растворах, Лейя почувствовала ком в горле и слезы, из последних сил не покидающие глаза. Она сжалась от ужаса, мысленно жалея, что отец не запретил использовать какую-то металлическую штуку, боясь, что Меллос, этот старик, ненароком, в силу своего пожилого возраста может навредить ей. Лейю начало воротить, когда в голове пронеслась мысль о том, что именно этот старик выпотрошил её мать, совершенно не позаботившись даже о простой дозе макового молока. Кто знает в каких муках умирала её матушка... Все только ухудшилось, когда Меллос плавно ввёл в лоно девушки палец, аккуратно раздвинув складки — ей стало настолько плохо, что хотелось провалиться в беспамятство, но снова ничего: её разум явно играл с ней. И вот — слава всем Богам! — процедура подошла к своему завершению. Мейстер молча поднялся, подошёл к заранее подготовленному рабочему месту и вытер руку об какую-то белую тряпку и молча удалился за ширму, не сказав ни слова принцессе, но той не нужны были его слова, чтобы узнать вердикт — она непорочна. Закрыв глаза, она пролежала так ещё несколько секунду, а вскоре, будто опомнившись спешно свела ноги вместе и опустила их, позволяя им касаться пола, и приняла сидячее положение. — Ваши переживания были напрасны, ваша милость, — негромко произносит мейстер, но Лейя прекрасно слышит каждое его слово, — Невинна. Как слышит и облегчённый вздох отца. Сребровласая поднимается со своего места и ожидающе смотрит за ширму, из-за которой поочередно начали показываться советники короля, а после и сам правитель. Она сцепляет руки в замок на уровне живота и холодно смотрит на огорченного десницу. Но... ничего. Хайтауэр молчит, неужто надеется, что она забыла? Лейя насмешливо усмехается, когда их взгляды пересекаются. — Пребываю в ожидании, лорд-десница, — с пафосом, слишком наигранно, но не менее издевательски произносит Таргариен. Его взгляд стал тяжелее, мрачнее, однако Отто усмиряется и едва заметно склоняет голову перед принцессой, вынужденно признавая поражение, пусть и не без труда и сожаления. — Приношу свои извинения, принцесса, — сухо произнес мужчина, чувствуя, как ему в спину впиваются несколько пар глаз, усмехающихся советников, таких как Корлис Веларион и Лионель Стронг, радующихся унижению надоедливого десницы. Кто же унижен? Отто поворачивается к государю и поклонился уже глубже, более почтительней, и тихим тоном проговорил: — С вашего позволения, — и спешно удаляется. За ним следуют и другие, оставляя дочь и отца наедине. Визерис замечает, как маска хладнокровия спадает с лица дочери, и она заметно опускает голову и отводит взгляд, и он спешно подходит к ней, обнимая за плечи, прижимая к себе. — Прости, — он запускает пальцы в серебряные волосы, не сильно, даже приятно сжимая у корней, и поглаживает девушку по спине; Лейя чувствует, как он оставляет поцелуй на макушке, и крепко сжимает отцовские одеяния. Одинокая слеза скатилась по бледной коже, оставаясь ни кем не замеченной кроме своей хозяйки.

***

Тихо переступая с ноги на ноги, сребровласая отворяет дверь ведущую на балкон и, недолго думая, переступает через порог. Она сразу же чувствует тёплый ветер, приятно щекочущий нежную кожу, и крепко сжимает края халата закутываясь в него ещё больше, и делает несколько шагов вперёд — теперь она полностью видит внутренний двор, а именно всех собравшихся во дворе: от мелких прачек до благородных рыцарей по воле судьбы оказавшихся именно там. Всё они столпились у невысокого мужчины в красной одежде с гербом правящей династии, взобравшегося на монтуар. «Глашатай» — почти сразу догадывается Лейя, обнимая себя за плечи и внимательно наблюдая за действиями мужчины. Судя по движениям он достаёт свиток и раскрывает его, громогласно, во всеуслышанье зачитывая новый указ короля. — ... Визерис Таргариен, первый своего имени, король андалов, ройнаров и Первых Людей, лорд Семи Королевств и Защитник государства, берет в законные жены леди Алисенту Хайтауэр и принцессу Валейну Таргариен! — доноситься до ушей девушки. Она с трудом заставляет себя удерживать голову и продолжать слушать, а также радоваться. Радоваться возможности отомстить.