Проповедница

Февраль выдался удивительно снежным. Улицы маленького города были завалены белыми холмами, искрящимися в предзакатных лучах. Дни постепенно становились длиннее, но это не убавляло зимней тоски. Запах горячего чая наполнил маленькую комнатку, и человек сидел за письменным столом, склонившись над записями.  - Мы выйдем сегодня на прогулку, отец?  Спросила его девушка в черном, стоящая у окна. Элиза до сих пор двигалась с трудом, как человек, оправляющийся от тяжелой болезни, но она училась ревностно. Он потер уставшие глаза и устало ответил ей: - Сегодня нет, Элиза. Видишь, какая метель за окном? Девушка заглянула в черный квадрат окна и не увидела абсолютно ничего. Как все обложило снежной пеленой. Она понимающе кивнула и присела рядом, перед этим разлив в чашки заваренный ею чай.  - Мне нравились мальчишки, что приходили нам под окна. - она продолжила - они были такие веселые - И ты чуть не попалась - перебил её Маркус, закашлявшись.  Тогда после Рождества, у них под окнами действительно гуляла группа мальчишек не старше десяти. Им казалась забавной механическая кукла в полный рост, стоящая у окна и буравящая их взглядом. Элиза все ещё умела притворяться, и никто не заподозрил в ней живого. Однако Маркусу не нравились рождающиеся в городе слухи, о том в окнах его дома регулярно замечают молодую девушку. Элиза опустила взгляд: - Прошу прощения. Но мне трудно выходить лишь ночью. Днем на улице интереснее. Все настолько… живое - прошептала она чуть слышно - Если будешь хорошо себя вести, я приведу тебя в таверну господина Джейкоба - уверил Элизу Маркус, слабо улыбнувшись. - Просто будь послушной, и тебя ждет награда Элиза ничего не ответила. Её взгляд был устремлен в темноту февральской ночи, она прислонилась ближе, будто желая выбраться из комнаты. Тогда Маркус встал и, расстегнув платье Элизы на уровне талии, повернул ключ в маленьком замке. Элиза тут же осела на стуле, не в силах больше подняться с места.  - Отец, это обязательно? Я больше не чувствую ног. Пока что да, Элиза - он застегнул её обратно и положил ключ к себе в карман - Не беспокойся, ведь завтра я снова подниму тебя на ноги. А пока просто спи, не забивай себе голову.  Элиза дерганно кивнула, и Маркус оставил её в комнате, закрыв за собой дверь на замок. Молодая девушка в черном, его автоматон, Элиза одновременно восхищала и пугала его, как все неизвестное, с чем сталкивается человек. С Рождества она уже не была той послушной куклой, но стала почти самостоятельным существом, которое не известно как поддерживало жизнь в металлическом теле. Глубоко вздохнув и помолившись, он отошел ко сну, на периферии сознания ему показался звон металла. Ему становилось хуже. Из активного мужчины сорока лет он быстро превращался в дряхлого старика. По ночам он подолгу мучился приступами кашля, иногда с кровью, и ощущения чего-то то инородного внутри. Это мешало спать, и днями он ходил сонным. Память тоже начала подводить отца. Иногда он не мог вспомнить, куда положил ключи или дневник, и находил их в абсолютно разных местах. А однажды он не смог вспомнить, что происходило вчера вечером: он списывал все на недосып. Элиза становилась лучше! Ему все чаще мерещилось её дыхание, мягкость кожи, прощупываемые кости позвоночника. Она подолгу болтала с ним вечерами о всем, что видела на ночных прогулках и из маленького окна дома. Из окна в спальне просматривались прекрасные закаты, а из окна кухни - вид на улицу, которая была ещё интереснее днем, с людьми, снующими вокруг, и шумом города. Маркус не позволял ей стоять там слишком долго.  Время шло. Февраль остался позади, как и март, и впереди ждала весна. На улице все ещё было холодно, но снег постепенно начал исчезать, превращаясь в грязные ручьи. Солнце появлялось чаще, и вставало раньше, что очень нравилось Элизе. Ранее утро было таким же, как и многие до него. Элиза разлила чай в маленькие чашки, движения её механических рук были плавными и почти живыми. Маркус, занятый поисками чего-то, не обращал особого внимания. - Они точно были здесь, я видел - пробормотал он под нос. - Элиза, ты не видела ножниц?  Она вздрогнула от неожиданности и помотала головой, в её шее заскрежетали маленькие винтики.  - Зачем мне короткие волосы, отец?- Чтобы выступать - спокойно ответил Маркус, все не находя ножниц  Элиза отошла к другому концу комнаты, где стояло большое старое зеркало. Волосы, некогда остриженные под мужчину, теперь доходили ей почти до плеч. Нечто, похожее на удовлетворение промелькнуло в её черных глазам, а вслед за ним - фрустрация. - Но разве волосы мешают петь? Мне нравится, как мои волосы падают мне на плечи.  - Это красиво - сказал Маркус - и чтобы выступать, тебе нужны короткие волосы. Насчет красоты Маркус лукавил. Просто с длинными волосами Элиза выглядела настолько женственно, что в хоре среди мужчин она бы стала белой вороной. Если её сущность уже не делала её таковой. Маркус нашел ножницы в весьма неожиданном месте - валяющимися у камина (как они сюда попали?), и, отряхнув их от сажи, подошел к Элизе сзади. Он старался не смотреть ей в глаза, когда надрезал черные локоны, те падали на пол под щелканье ножниц. За окном кто-то зашумел, и Элиза резко повернула голову, подставив Маркусу щеку. - Элиза! - испуганно вскрикнул отец. - Не дергайся! Я могу тебя изранить! Элиза послушалась неохотно. Она снова повернулась, как была, и дозволила Маркусу закончить стрижку. Она смотрела на себя в зеркало, и в её глазах был огонек, похожий на досаду. Теперь она больше напоминало бледного андрогина, с мужской прической и женскими чертами. Её руки незаметно сжались в кулаки, несильно, насколько позволяло её неуклюжее тело.  - Ты готова - провозгласил Маркус.  Элиза не ответила. Она медленно встала со стула и подошла к выходу, готовясь к своему визиту в церковь. Когда Маркус отключил её ноги и отворил дверь на улицу, она вновь стала неподвижной куклой, как он велел.