Смерть Альбéрта Рудольштадта. Одинокая светлая странница

      Когда Консуэло поднималась из гостиной по лестнице — в той лёгкой обуви, на которую она сменила свои уличные туфли, шаги её были не слышны, и потому вся семья Альберта, Никола Порпора и доктор Сюпервиль, уже отдавший распоряжения о приготовлениях к омовению тела покойного графа Рудольштадта, обернулись, лишь увидев нашу героиню.       Каждый из них был ещё более поражён той неброской, бледной, но одновременно тонкой красотой, что излучал теперь её облик.       Врач опустил глаза и невзначай отвернулся, чтобы скрыть восхищение, что также отразилось в них.       — Родная моя… — вырвался у Порпоры тихий восторженный вздох.       Он не мог оторвать от нашей героини распахнутых и блестящих от восхищения глаз.       — Это платье так идёт вам, — невольно проговорила канонисса. — Мы никогда раньше не видели вас в нём.       — Да… я приобрела его, живя в Вене, в доме моего учителя, — проговорила чуть смущённо Консуэло, на мгновение опустив глаза.       — Оно очень красиво. В своей жизни я видела так мало простой, обычной красоты — для меня это что-то новое. Теперь я понимаю, что родиться и вырасти в богатой семье, среди роскоши — огромное упущение для меня. Но я благодарна Богу за то, что хотя бы на закате дней Он позволил мне соприкоснуться с этой стороной жизни мира. Мне очень нравится ваш облик, дорогая Консуэло, — пожилая женщина также была не в силах отвести отвести взгляда от нашей героини, провожая её, идущую вновь на своё место рядом со своим бывшим педагогом, поворотом головы. — И эта причёска — она также безыскусна, но сколько в ней небрежной красоты…       — Я благодарю вас, — вновь с некоторой неловкостью ответила наша героиня. — Мне приятно, что я смогла порадовать вас хоть чем-то в такой страшный час вашей жизни…       — Милая моя, я вижу, что ты чувствуешь себя намного лучше, — с лёгкой улыбкой промолвил Порпора.       — Да, учитель. Прохладная вода освежила моё лицо и помогла — быть может, лишь на время — кто знает — ослабить действие болезни в моём организме, а смена одежды немного отвлекла поисками и принесла немного покоя в мысли и душу.       — Да, простейшие процедуры ухода за собой всегда действуют подобным образом — я знаю это по собственном опыту. Простой глоток воды в часы душевных смятений порой способен творить чудеса. Я так рад за тебя, моя родная, так счастлив тем, что тебе стало хотя бы немного легче…       — Омовение тела моего родного племянника будет самым тяжким испытанием из тех, что пришлось переживать мне… — раздался в следующее мгновение долгий вздох, а затем и голос канониссы — как будто она долго сдерживала себя, но эти слова всё же прорвались сквозь тщетные, ненадёжные преграды плотно сомкнутых тонких бледных губ.       Консуэло повернулась к пожилой женщине, подошла к ней, опустилась на колени, взяла обе руки Венцеславы и, глядя в глаза, проговорила:              — Милая госпожа Венцеслава, но ведь вы же знаете, что я буду с вами…       — Да, дитя моё, вы наше единственное утешение…       Но, конечно же, наша героиня понимала, что ни её слова, ни её присутствие не смогут даже в самой малой степени смягчить горя канониссы, отца Альберта и их брата Фридриха от потери любимого племянника.       — Но встаньте же — зачем вы…       — Я стою в такой позе затем, чтобы вы видели запечатлённые в моих глазах искреннее сострадание и любовь к вам и затем, чтобы всё это смогло крепче и явственнее отпечататься и в вашем сердце.       — Но я и без того знаю об этом, не забывая ни на мгновение, и буду помнить вечно. Встаньте же, прошу вас.       И Консуэло вновь медленно, неловко, с трудом поднялась. Силы опять стали изменять ей. Это было самым изнуряющим физическим усилием, совершённым нашей героиней за всё время с тех пор, как Консуэло ощутила первые проявления лихорадочного состояния в своём теле. В одно из мгновений бывший педагог Консуэло, граф Христиан и барон Фридрих испытали порыв помочь ей, однако, прежде чем они начали подниматься со своих мест — наша героиня встала на ноги и так же медленно проследовала туда, где сидел её бывший наставник и вновь опустилась рядом с ним.