Крылья души

Неделю спустя… Флора добавила в блюдо последний ингредиент – зелень сверху ароматной, горячей запеканки. Мама готовила её столько, сколько Флора себя помнила. Это было традиционным семейном блюдом, которое ставилось посередине стола. К концу приёма пищи от запеканки в стеклянном квадратном противне не оставалось ничего, настолько она была вкусной и любимой. Решив вспомнить этот вкус, Флора встала пораньше, чтобы к обеду блюдо уже было готово. Аромат, который витал в доме, заставил отца выйти на кухню. Он удивлённо вскинул брови, увидев любимое блюдо и уже накрытый стол. Флора занималась сервировкой, расставляя тарелки, когда мужчина подошёл и поцеловал дочь в щёку. — Всё выглядит так аппетитно. — Почему ты так удивлён? — Флора улыбнулась ласке отца. Последние два дня Родос уже не жаловался на здоровье, практически не соблюдал постельный режим, да и в целом выглядел намного лучше. Но мужчина с горечью вспоминал первые дни после смерти дочери. Он едва замечал, что происходило вокруг. Флора была рядом, пытаясь позаботиться о нём и Алиссе. Но со стороны это было похоже на биение об стенку, ведь она не дожидалась никакой реакции от родителей. Что было самым ужасным, Флора ощущала, что в своих мыслях родители считали её виноватой. Они не говорили этого, не смотрели на неё осуждающе, но она словно чувствовала это фибрами своей души. Флора ощущала, что чувство вины отнимает её жизненные силы. Потухшие взгляды и буквально убитые состояния её родителей только подливали масла в огонь. Наверное, никакое сражения или опасность перед врагом не сравнятся с тем страхом, который она испытывала во время рассказа. Флора рассказала всё родителям в тот же день. Она не скрыла ни факта изнасилования, ни причину своей целостности и невредимости, рассказав об Огроне всё самое плохое и хорошее. Она не скрыла их прошлых битв во время охоты на фей Земли. Флора рассказала о беременности, не скрывая настоящего отца её малышки. Флоре пришлось рассказать и об одержимости Велиала, которая привела его в их дом. Флора сожалела, и это было видно. Сердце родителей буквально разрывались, и это тоже было видно. Алисса плакала и, не выдержав, крепко обняла дочь, не выпуская её из рук несколько минут. Родос был настолько опечален, что ничего не смог сказать. Он тоже просто обнял дочь, не сдержав слёз. В тот момент Флора чувствовала целостность и силу настоящей семьи. Она поверила, что все вместе они смогут перебороть всё. Но эмоции прошли, слёзы высохли. Шок родителей постепенно угас, а на его место пришли те самые двоякие ощущения, которых Флора так боялась. Она была ребёнком своих родителей и вряд ли бы смогла сказать, кого она любила больше. Вряд ли она могла бы выбрать одного из них, как своего любимого родителя. Так же и Алисса и Родос не могли разорваться между своими дочерьми. То, что пережила Флора было ужасным, но то, что пережила маленькая Миэли было не хуже. И если бы Велиал не положил глаз на их старшую дочь, то не пострадала бы и младшая. Флоре не нужна была магия, чтобы ощущать эти мысли. На четвёртый день своего пребывания она не выдержала и в истерике поделилась своими чувствами с Огроном. Маг, как обычно, долго её успокаивал. Той ночью она уснула на его объятиях, а когда проснулась, то застала его за разговором с папой. Этот разговор покорил её сердце, навсегда лишая возможности разлюбить, забыть или, что ещё хуже, отпустить этого человека. Огрон закрался в её сердце на всю жизнь. — Я глубоко соболезную вам, Родос, — говорил Огрон, стоя перед сидящим на кресле отцом. Маг сложил руки на груди, словно защищая свою решимость от траура, которое было на лице отца его феи. — Я не понимаю ваших чувств и надеюсь, что никогда не пойму. Потерять ребёнка это сильный удар. Но вспомните, что у вас есть ещё одна дочь. Флора страдает намного сильнее вас, потому что чувствует вину. Она не находит себе места, плачет в моих руках каждую ночь, мало есть и плохо спит. При всём моём уважении, но Флора мне дорога. Такое ваше отношение делает ей больно. Названная девушка спряталась за проёмом двери. Она, словно зачарованная, слушала Огрона и снова едва сдерживала слёзы. — Я не виню Флору за смерть Миэли, — возмущённо ответил Родом. — Она не виновата в том, что произошло. Флора моя дочь. Я её люблю. Как ты мог подумать и допустить, что я виню её? — Это допустил не я, — маг покачал головой, опираясь спиной на высокий комод. На нём были расставлены рамки с фотографиями и уже начали покрываться слоем пыли. Хозяевам дома явно было не до влажной уборки. — Так думает Флора, потому что вы закрылись от неё. Вы не позволяете ей быть рядом. — Я потерял дочь, — гневно прошипел мужчина. — И это нормально, что мы не можем от этого отойти. Ты не можешь понять нас в этом вопросе, мальчишка! — Флора тоже ваша дочь, — Огрон проигнорировал едкое прозвище. Он давно не был мальчишкой, но всё же не стал реагировать из уважения. — И если вы потеряли дочь, то Флора потеряла сестру. Но она намеренно забывает о своём горе ради вас. Она делает всё, чтобы позаботиться о вас, но ни вы, ни Алисса этого даже не замечаете. Вы не даёте ей быть рядом с вами, закрываясь в своей спальне и вместе переживая это горе. Какой Флора может сделать вывод? Вы её сторонитесь, заставляя её считать себя виноватой. И самое ужасное то, что она думает, что вы считаете также. — Нет, — Родос произнёс это с такой болью, что Огрон на секунду пожалел о своей резкости. Но он говорил правду, а стыдиться правды не стоило. — Мы с Алиссой не считаем её виноватой. Мы просто… Мужчина растерялся. Это было видно по бегающим глазам. Его руки нервно сжали колени, а брови нахмурились, но Родос начал понимать, что до него хотел донести Огрон. Они с Алиссой действительно переживали смерть своей младшей дочери настолько сильно, что совсем позабыли о старшей. И дело было совсем не в вине. Они сопереживали старшей дочери и сделали бы всё, что было в их силах, чтобы предотвратить случившееся с Флорой. Но боль потери была сильнее. — Моя Флора, — Родос прикрыл лицо руками. — Моя девочка не виновата. Она так много пережила, а мы даже не знали этого. — Она скрывала от вас, чтобы не делать вам больно. — Моя девочка переживала это всё одна, — мужчина покачал головой. В глазах снова стали собираться слёзы. — Флора не была одна, — Огрон, видя состояние мужчины, подошёл и налил из чайника чай с травами, который недавно сделала его малышка. Он протянул его Родосу, который благодарно взял его. — И не будет одна больше никогда. Я люблю её и не собираюсь оставлять. Родос посмотрел на мага. Тот говорил убедительно. Но главным было не это, а то, что он увидел, смотря его в глаза. Огрон разговаривал с ним, как мужчина с мужчиной, говоря абсолютно серьёзно. Он ни разу не врал, говоря о своих чувствах. Его защита в сторону Флоры ощущалась буквально за километр. Этот разговор был тому доказательством. — Я тоже больше не оставлю свою дочь. Когда Огрон вернулся в спальню, Флора не спала. Она сидела в постели, но встала, когда он вошёл. Фея дождалась, пока маг приблизится. Его спокойное и улыбчивое лицо были её собственным лекарством. Флора улыбнулась в ответ и положила руки ему на лицо. Щетина приятно щекотала кожу, когда она проводила по ней пальцами. Флора без слов потянулась к Огрону. Их было не нужно, маг прекрасно понял девушку и нашёл её губы в ответном поцелуе. Он отличался от событий последних дней. В нём не было опасности, ярости, печали и жажды мести. Этот поцелуй был олицетворением всего самого хорошего в их жизнях и того прекрасного, что их однозначно ждало впереди. Флора ловко лавировала своим языком, подстраиваясь под лёгкий ритм мага. Губы сплетались друг с другом так правильно и чётко, словно каждая трещинка и морщинка соединялись в нежный пазл. Фея чувствовала опору – и эмоциональную, и физическую – когда руки Огрона легли на её талию и притянули к себе. Она никогда в жизни не ощущала себя так гармонично. Мысли обретали покой, душа не горела адским пламенем, сердце не разрывалось от горя. Огрон был её лекарством. Он позволял ей выкинуться из этого мира, как из какой-то игры, и мысли Флоры больше не были заполнены переживаниями. — Я тоже люблю тебя, Огрон, — сказала Флора, когда спустя долгое время поцелуй, на её несчастье, прекратился. — Тоже? — он выгнул бровь, продолжая соприкасаться с Флорой лбами. Её глаза были закрыты, но руки всё ещё лежали на его лице. — Ты слышала разговор? — Я уже говорила тебе это и скажу ещё раз, — произнесла Флора после того, как кивнула на его вопрос. — Я не знаю, что бы я делала без тебя. Ты моя поддержка, и я так благодарна тебе за это. Спасибо за то, что ты есть. — Ох, Флора, — маг вздохнул и обнял фею. Её тело умещалось в его руках так же правильно, как сочетались их губы. Флора положила голову на то место, где билось его сердце. Она делала так всегда. — Спасибо тебе, а не мне. Ты заставила меня понять, чего я хочу от этой жизни на самом деле. И я буду делать всё, чтобы не потерять то, что уже получил, ведь я понял, — он чуть отстранил девушку и заставил посмотреть ей в глаза. — Что это самое главное и желанное. Ты, наши отношения, малышка. Я обещаю, что больше вы никогда не подвергнетесь опасности, потому что вы всё, что у меня есть. — Как и ты у нас, Огрон, — Флора улыбнулась. Рука мага гладила её живот. Она снова прильнула к магу и наслаждалась этой ночью, как никогда раньше. После этого разговора папа словно пробудился от долгого сна. Он всё ещё носил траур, всё ещё не мог полностью прийти в себя и оправиться от боли, но он не позволял только Флоре заниматься ими. Он заботился о дочери, понимая, что потеря произошла не только у них с Алиссой. Флора также потеряла сестру и очень переживала, если не считать чувства вины, которое её буквально пожирало. Сама Алисса вышла на кухню чуть позже, когда на стол было полностью накрыто. На её губах проскользнуло подобие улыбки, когда она увидела мужа и дочь вместе возившимся с заваркой чая. Они выбирали, какие именно травы заварить сегодня, тем самым создать очередную вкусную комбинацию. По сравнению с Родосом, Алисса не могла поделиться такими успехами, если так можно было выразиться. Но Флора её не винила. Флора не винила и отца, но Огрон, видя её состояние, решил уладить это сам. С мамой своей феи он этого сделать не мог, потому что маг подразумевал разговор мужчины с мужчиной. Но он надеялся, что если не он и не Флора, то сам Родом может повлиять на жену и донести, что у них осталась ещё одна дочь, которой также необходимо их внимание и забота. — Что ты приготовила, милая? — Твою любимую запеканку, — Флора поцеловала маму в щёку. — Садись. Покушаем вместе. Семейный обед прошёл в атмосфере, которую Флора успела позабыть. Отсутствие Миэли буквально ощущалось в воздухе, однако он не был настолько траурным, как несколько дней назад. Алисса хотя бы начала нормально есть и не напоминать ходячий овощ. Видя, как родители медленно, но всё же приходили в себя от горя, Флора тоже излечивалась душой. Когда Флора закончила прибираться в комнате Миэли, в дверь постучали. С того самого рокового дня она не могла заходить в эту комнату так же, как и родители. Но с каждым днём душевного выздоровления она копила в себе силы и, наконец, вошла в комнату. Флора, конечно, пролила несколько слезинок, беря в руки вещи сестры. Комната была наполнена энергией Миэли, она была такой же светлой и чистой, как и её хозяйка. Фея открыла дверь, когда стук повторился. Задаваясь про себя вопросом, кто мог быть таким неугомонным, она улыбнулась, увидев Огрона. Верно, этот маг мог быть нетерпеливым. — Привет, — мужчина улыбнулся. Флора опёрлась телом на порог двери и наклонила голову вбок, улыбаясь в ответ. — Привет. — Я кое-что взял для тебя из дома, — маг приподнял в руке небольшую спортивную сумку, которую брал на тренировки с Думаном. — Но у меня всё есть, — Флора отступила, тем самым давая мужчине проход в дом, но маг цокнул и покачал головой. — Хочу отвести тебя кое-куда, — Огрон приблизил Флору и поцеловал в лоб. — Поэтому и взял вещи. — Хорошо, — фея улыбалась и наслаждалась его ласками. — Я предупрежу родителей и вернусь. — Мы как подростки, — мужчина испустил смешок. — Ты отпрашиваешься у родителей на свидание, пока я жду тебя за дверью. — Скажи спасибо, что ты избежал разговора о том, что если со мной что-то случится или если ты меня обидишь, то мой папа тебя убьёт. — Не то чтобы я не справился с этим разговором, малышка. — Я в этом ни капли не сомневалась, дорогой. Флора вернулась спустя минуту. Она закрыла дверь дома и, вложив руку в руку мага, пошла вместе с ним. — Как прошёл твой день? — спросил Огрон. — Он начался замечательно, — под заинтересованный взгляд мага и шелест зелени под их ногами Флора продолжила: — Я приготовила любимое блюдо родителей, и у нас был традиционный обед. — А потом? — Потом я решила прибраться в комнате Миэли и полить цветы. Это было немного сложнее, чем я думала, — девушка вздохнула. Сегодняшнюю порцию слёз она уже выплакала. Радовало, что с каждым днём их становилось всё меньше. — Ваши раны ещё слишком свежи. Конечно, ты не будешь чувствовать себя равнодушно. Укол боли будет преследовать тебя и твоих родителей всегда, просто когда-то он станет едва ощутимым. А сейчас нужно перетерпеть, малышка, — в ответ Флора только кивнула, грустно улыбнувшись. Она это знала. — Ты когда-нибудь терял кого-то близкого? — К счастью, нет, — маг свернул с дорожки в сторону холмов. Те, что были вдалеке, были совсем огромными, напоминая настоящие горы. Но они направлялись к тем, что были намного меньше и ниже. — Я не знал своих родителей. Они умерли, когда мне едва исполнился год. — Ты был таким крохой, — Флора горестно вздохнула. Она не могла представить, как бы она росла без родителей. — Зато я познакомился с тремя лучшими друзьями, когда меня определили в приют. Конечно, это было позже, когда мне примерно было лет семь. До этого я был в доме малютки. — Наверное, это так наивно и глупо с моей стороны, но в моём окружении никогда не было людей с такой судьбой, поэтому я никогда не думала об этом. Я жила на Земле столько недель и только сейчас поняла, как сильно мир простых людей и наш схожи. — Поэтому мне нравится жить на Земле. Схожести так же много, как и различий, но жизнь простых людей будто легче. Здесь же каждый второй грезится о завоеваниях или войнах. — Ты бы хотел остаться жить на Земле? — Наверное, да, — ответил маг, кивнув. — Только если раньше я мог сказать, что в Магиксе меня никто не держит и я могу жить, где хочу, то сейчас сказать такое будет сложно. — Но я не хочу жить в Магиксе, — Флора прижалась к Огрону ближе, переплетая их руки в узорный тандем. — Я устала от этой суматохи и вечной опасности. Я хочу жить для себя и своей малышки. — Эй, — маг обиженно ткнул её локтем. — Нашей. — Нашей малышки, — девушка улыбнулась. — Прости. — А что с твоими родителями? — Вряд ли они захотят переехать. Они жили на Линфее всю свою жизнь, а наш дом держит в себе столько памяти. Но я долго жила отдельно от них, когда училась, поэтому это не будет чем-то новым. Но, конечно, я поговорю с ними. Они останутся одни, когда я перееду. — До этого ещё есть время, — Огрон остановился и наблюдал за реакцией Флоры. — Мы пришли. Фея смотрела на огромный экран, который висел прямо в воздухе. Он был настолько большой, что будто превосходил размером экраны в кинотеатрах. Совсем недалеко от него на мягком газоне невысокого холма был расстелен плед с разными вкусностями, которые любила Флора. Их странность была очевидна, потому что мороженое и солёные крекеры или сыр со сгущённым молоком явно плохо сочетались, но Огрон всё запомнил и принёс сюда самое любимое. Вокруг пледа витали небольшие фонарики, которые совсем скоро осветят тёмное пространство открытой, безлюдной природы. На пледе также были подушки и ещё один плед, чтобы они не замёрзли. — Тут так красиво, — Флора перевела взгляд на мага. — И ты так всё прекрасно организовал. — Это ещё не всё, — маг просунул руку в спортивную сумку, которую всё это время нёс с собой, и начал доставать из неё вещи. — Кофта, потому что ты точно замёрзнешь. Очки, потому что экран далеко, а у тебя плохое зрение. Термос с чаем, а мне с кофе, потому что ты не пьёшь кофе. О, ну и бумажный пакет, если тебя вдруг начнёт тошнить. — Последнее немного испортило романтичный момент, — Флора рассмеялась, прильнув к магу. Она обняла его, задрав голову, и оставила поцелуй на его подбородке. — Токсикоз из-за того, что ты носишь малышку под сердцем, никак не может испортить романтику, Флора. — Господи, ты такой милый, — девушка испустила смешок. — Никогда бы не подумала. — Сложно было представить меня таким, когда я всё время тебя побеждал, верно? — маг взял девушку за руку и потянул в сторону пледа. Они удобно расположились. Маг улёгся на подушки, а Флора положила голову ему на грудь, после чего он обоих укрыл их пледом. — Вообще-то, мы одерживали победу чаще, — Флора надела очки. Сейчас начнёт темнеть, а в темноте она видела хуже, чем днём. Не то чтобы ей приходилось носить очки днём, зрение было не настолько плохим. — Не заставляй меня считать, малышка. — Ладно, — девушка улыбнулась. — Что мы будем смотреть? — Точно не мелодраму. — Боевик? — Комедию, — после щелчка мага, фонари уменьшили порцию света, а экран наконец-то ожил красками. Фильм был смешным, но не настолько интересным, чтобы завлечь внимание Флоры. Хотя, скорее всего, дело было даже не в фильме. Её отвлекал мужчина, на котором она лежала. Вибрации приятно щекотали кожу, когда его грудь тряслась от смеха. Его руки плавно проводили вдоль её тела, будто он не мог ей насытиться. Его запах был афродизиаком, а частые комментарии тихим и хриплым голосом катализатором. Флора вдруг приподнялась, завладев вниманием мага. Пока он не успел задать вопросы, фея перекинула ногу через мужчину, тем самым оседлав его. Огрон ухмыльнулся и вскинул брови. — Кажется, ты неправильно смотришь фильм. — Ты не убедишь меня в том, что недоволен этим. — О, я буду полным идиотом, если сделаю это. Флора испустила смешок и наклонилась к магу. Её руки запутались в его волосах, когда губы переплелись в глубоком поцелуе. Руки Огрона блуждали по её телу, слегка задирая сарафан Флоры. Она любила носить платья, а Огрон просто любил её в платьях. Женственная энергия его феи била через край. Но больше ему нравилась, когда страстная энергия милого маленького чертёнка пробуждалась наружу. Так редко, но так метко. — У тебя когда-нибудь был секс на природе? — совсем тихий и любопытный шёпот Флоры рассмешил мага. Будто она признавалась в убийстве человека. — На природе под открытым небом? Нет, не был, — Огрон зарылся руками выше. Ладони касались бархатистой кожи ягодиц и спины. — Малышка, ты что, предлагаешь это исправить? — Ну, — она прикусила губу. — Ты выбрал очень скучный фильм. — Тогда я облазаю все сайты с рейтингами фильмов, — маг резко наклонил Флору к себе, заставив её оттопырить попку. Теперь доступ к упругим ягодицам был лучше. — И составлю для нас самую скучную подборку.

***

Музе было критически необходимо выйти на свежий воздух, сесть в любимую позу лотоса и помедитировать. Она чувствовала, как пар гнева начал буквально шипеть из ушей. Ещё немного, и она сорвалась бы на ученицах, которые не были причиной такого её состояния. Виной её гнева был маг в своей излюбленной шляпе, которую снимал только когда находился дома. Под домом Муза подразумевала и свою комнату в Алфее, но Гантлос, по всей видимости, решил это изменить, потому что не появлялся у неё на протяжении всей недели. Мало того, маг не поднимал трубки и не отвечал на сообщения. Он словно исчез. Муза бы волновалась за него, если бы не последние новости, которые были по всем сайтам и каналам последние несколько дней. С Гантлосом было всё в порядке, учитывая различные видео, на которых он был запечатлён. На них маг был в нескольких измерениях, делая то, что повергло в шок даже Музу, ведь маг возвращал измерениям украденные Велиалом артефакты, магию и старые фолианты. Действия Гантлоса сначала воспринимались с ярой агрессией. Первым измерением, которое он посетил, была Мелодия. Королевский дворец, откуда были похищены важные артефакты, хранители библиотеки, из которой Велиал украл старинные книги, отбивались от мага с такой мощью, что у Музы сжалось сердце, когда она смотрела это через экран телефона. Но стоило Гантлосу вернуть то, что Мелодия хотела вернуть, как порывы стихли. Скорее, от неожиданности, нежели от резкой перемены их враждебности. Тогда маг открыл портал и тут же покинул место. Следующие видео, которые снимали жители и выкладывали в новостные сети, показывали, как Гантлос проделывал то же самое, только в других измерениях. Он посетил больше десяти, вернув им то, что было украдено. Муза чувствовала некую гордость за то, что он делал. Но также чувствовала и обиду вперемешку с яростью, потому что Гантлос не выходил на связь. Она также переживала, что он мог пострадать от нападков стражей измерений. Было трудно наблюдать, как он один был против большого количества других волшебников, поэтому каждое видео она просматривала с замиранием сердца. Муза глубоко дышала, стараясь успокоится. Она не звонила Гантлосу последние четыре дня, учитывая, что он не поднимал трубки и не отвечал на её сообщения до этих четырёх дней. Устав биться в закрытые двери, Муза больше не пыталась с ним связаться. Однако она даже не подозревала, что успела привязаться к магу так сильно, что его отсутствие будет бить по ней тяжёлым молотом. Первые дни она обижалась, потом злилась, а сейчас обида и ярость смешались вместе в большой ком, от которого она не могла избавиться. Муза находилась на Мелодии во дворе своего дома. Это место около неглубокого ручья её успокаивало. Она любила тут медитировать и раньше делала это чуть ли не каждый день. Сейчас внутренний покой был ей необходим, поэтому последние десять минут она старалась его достичь. Однако ничего не получалось. Последней каплей для её терпения стал шум, который отвлёк её. Она тут же распахнула глаза, зная, что никого на территории её дома быть не должно. Услышав, что шаги становились всё ближе и ближе, Муза развернулась, не вставая с места. — Ривен? — маленькая забурлившая надежда резко исчезла. Это был не тот человек, которого она ждала и хотела ударить чем-то тяжёлым. — Что ты тут делаешь? — Пришёл с тобой поговорить. Специалист выглядел как обычно. Джинсы, белая футбола, спортивный бомбер и излюбленная нахальная улыбка. Парень сел рядом с Музой в такую же позу, как и она. Их колени соприкасались, и фея едва удержала себя на месте, чтобы не отодвинуться. Но колено она все-таки прижала к себе сильнее, и их маленький контакт прервался. — Лейла сказала мне, что ты тут. — О чём ты хотел поговорить? Мы уже всё обсудили. — Вообще-то наш разговор не закончен, — Ривен окунул руки в чистую воду ручья. Муза знала его слишком хорошо, чтобы увидеть, что он нервничал. Он буквально не мог сидеть спокойно. — Я сказал, что не отпущу тебя и добьюсь заново, поэтому решил дать тебе время остыть. — Остыть? — Муза недоуменно нахмурилась. — Я не была на взводе, когда разговаривала с тобой в последний раз. По крайней мере, в начале не была. Мне не нужно было время, потому что я всё тебе сказала. Моё мнение не поменялось. Я не вижу возможного продолжения наших отношений. — Муза, как так? Просто на минуточку, осмысли свою слова. Мы были вместе шесть чертовых лет. Это слишком много, — вспыльчивая натура Ривена заставила его стукнуть кулаком по воде, обрызгав себя и Музу. Зашипев от недовольства, фея вскочила на ноги. Ей не нужно было чего-то масштабного, чтобы разозлиться. Её нервы в последние дни оголились от напряжения настолько, что достаточно было лёгкого дуновения ветра, и они бы взорвались. Ривен будто явно добивался её реакции, даже если не понимал, что от масштабов своей злости Муза могла подорвать всю Омегу со орбиты. — Почему ты не думал об этом, когда забыл про меня на полгода? Ты бы продолжал жить, словно меня никогда не было в твоей жизни, если бы я не обратилась к тебе за помощью. Ведь так? — её пытливый взгляд заставил Ривена тоже подняться на ноги. — Только попробуй сказать, что я не права. Скажи же, Ривен! — Я не знаю! Довольна? Не знаю, что бы было и что бы я делал, если бы не твоя просьба. — А я знаю, что ничего бы не поменялось. Ты бы продолжал сидеть ровно, и ничего бы тебя не беспокоило. Ни я, ни наши отношения. И ты ещё требуешь от меня, чтобы я дала тебе шанс? Ривен, даже во время этого дурацкого брака ты оставлял меня одну. Ты не слушал меня, делая правым только себя. Ты даже не знаешь, через какие муки совести я прошла, всегда чувствуя себя виноватой перед тобой. Муза тяжело вздохнула. Слова полились из неё слишком резко, но это были не те слова и не тот человек, которому она хотела всё высказать. Вспомнив о Гантлосе и его выходке, Муза снова начинала злиться. — Если бы я не пришла к тебе первой и не попросила бы тебя сыграть в этот спектакль с браком, поверь мне, Ривен, мы бы не разговаривали и избегали друг друга до сих пор. Ты бы до сих пор не захотел прийти ко мне поговорить так же, как и я бы не захотела снова делать первый шаг и помириться с тобой. Ничего бы так и не сдвинулось с мёртвой точки, — взгляд девушки зацепился за обручальное кольцо на пальце специалиста. — Сними это кольцо. Разведись со мной, Ривен. Этот фиктивный брак показал нам, каким был бы наш настоящий брак. Мы оба были бы несчастны. Мы бы снова пришли к какому-то конфликту, из которого не захотели бы выбираться. Это нездоровые отношения, пойми же наконец. Лицо Ривена оставалось непроницаемым, но его глаза не давали соврать. Взгляд уже не был таким заведённым и решительным, наоборот, в нём словно умерла последняя надежда. Но ещё Муза видела, что смогла до него достучаться. — Хорошо, Муза. Может, ты и права, — специалист кивнул, крутя кольцо на своём пальце. Отчего-то ему было сложно от него избавиться, будто оно было последней нитью, связывающей его с Музой. По сути, так и было. — Мне жаль, что всё так получилось. Фея была уверена, что если бы сейчас она пребывала в позитивном расположении духа, то в какой-то степени поняла бы Ривена и согласилась бы с ним. Ей тоже было жаль, что всё так закончилось, ведь Ривен был её первой настоящей любовью. Но ей также было жаль и своё время, которое она потратила. Однако настрой Музы на данный момент был совсем не положительным, поэтому слова специалиста вызвали очередной приступ злости. Чтобы не было жаль, нужно было что-то делать, дабы не потерять её и не угробить отношения. Но она промолчала и только кивнула головой. Им ни к чему очередной спор, который всё равно не сдвинет их отношения с финальной точки. — Ты знаешь процедуры развода? — Да, я уже узнавала, — Муза поёжилась от поднявшегося прохладного ветра. С закатом солнца погода начинала портиться. — Я сообщу тебе, что нужно делать, но попозже, хорошо? Сейчас я хочу побыть одна. Ривен кивнул и развернулся на пятках, уходя через задний выход. Только оставшись одна, Муза смогла расслаблено вздохнуть. Она снова села в позу лотоса. Её взгляд был прикован к горизонту, отливающим оранжевыми и розовыми красками, где солнце уже достигло края и словно утопало в воде океана. Было бы грехом сейчас закрыть глаза и начать медитировать. Муза долго смотрела, как солнце пряталось, думая, что ей хотелось бы нырнуть в океан вслед за ним и найти компанию с поющими китами. Ей хотелось очистить свои мысли от мага и злости на него. Уже начинало темнеть, когда Муза провела руками по лицу и почувствовала влажность на щеках. Она даже не заметила, как начали течь слёзы. Вместе с ними из неё выходили и мысли о том, что она ошиблась в очередной раз. Гантлос за такой короткий для неё промежуток времени умудрился прочно засесть в сердце, и теперь его отсутствие больно сказывалось на её состоянии. Хотя, скорее всего, больше её беспокоил не факт того, что он исчез, а то, что он просто забыл о ней и, видя сообщения и звонки, не выходил на связь. А может, его влечение и симпатия, о которых он так много раз говорил, были ненастоящими, вынудив мага буквально испариться. Мысли и беспокойство, злость и обида не давали Музе спокойно жить. Она тяжело вздохнула и, согнув колени, положила на них лицо. — Чертёнок? Муза испуганно дёрнулась. В тишине, которая прерывалась только журчанием воды, прозвучал низкий и хриплый бас. Но было бы обманом говорить, что сработал только эффект неожиданности. Прозвище, которым её ласково называл Гантлос, резануло по сердцу. В желудке прошлись неприятные волны, которые она испытывала во время волнения и испуга. — Ты же замёрзнешь в такой холод, — Муза с удивлением наблюдала, как маг вдруг оказался рядом с ней и, потянув её за руки, поднял с земли. Он потрогал её щеки и нос. — Уже замерзла. Фея только сейчас заметила, насколько сильно похолодало, и как сильно она продрогла. На ней были только короткие шорты и футболка, которые совсем не грели. Вероятно, она бы продолжала быть в своих мыслях и совсем бы окоченела, если бы Гантлос не появился. Муза оказалась завёрнутой в плед, который маг быстро наколдовал. Он затянул его, как будто она была гусеницей в коконе. — Что ты тут делаешь так поздно? Муза, ты… — маг нахмурился, увидев, как глаза его феи были обведены красным. — Ты плакала? Придя в себя после удивления, Муза наконец отодвинулась от мага. Её лицо из растерянного сразу поменялось в разозлённое. Ярость, которая под давлением слёз начала угасать, пробудилась заново. Как этот маг смеет так неожиданно появляться перед ней спустя неделю отсутствия?! Негодование вылилось в её вопросе с недовольным тоном. — Ты удивляешься, Гантлос? И ты ещё спрашиваешь меня, почему я плакала?! — по приподнявшимся бровям мага было понятно, что он опешил. — Вообще-то, что ты тут делаешь? Ты ещё помнишь про меня? Скорее всего, позже Муза пожалеет о том, что была такой эмоциональной. Она демонстрировала, что ей было не всё равно на выходки этого мага. Она показывала, что его игнорирования не только обидели, но и задели что-то чувствительное в области сердца. Муза хотела быть хладнокровной и показать, что она выше этого, просто игнорируя Гантлоса в ответ. Но она была самой вспыльчивой из своих подруг и из всех своих знакомых, поэтому не удивлялась такой реакции. О последствиях она подумает попозже. — Понятно, — маг вздохнул. — Прежде, чем мы начнём этот разговор, давай зайдём в дом. Ты заболеешь. — Я хочу говорить здесь. — Чертёнок, я, конечно, не против растереть твою грудь чем-то согревающим, если ты заболеешь, и с огромным удовольствием сделаю тебе массаж твоих чертовски прекрасных сисек, которые, к сожалению, я ещё не видел, но, — маг едва сдерживал улыбку, наблюдая, как багровеет лицо феи. То ли от смущения, то ли от злости, но этот тандем ему нравился. — Пойдём внутрь. Или, если хочешь, в Алфею. Или в любое другое место, где тепло. У тебя полная свобода выбора. — Не ёрничай, — фыркнула девушка, мысленно соглашаясь с магом. Ещё не хватало простыть из-за него. — Открой портал в Алфею. — Как скажешь, моя прекрасная. Муза проигнорировала его слова, но почувствовала, что настроение Гантлоса медленно передаётся и ей. Его ребячество, которое проявлялось только рядом с ней, тешило самолюбие и теребило что-то внутри, заставляя проникаться к этому магу. Но она запрещала себе что-то подобное сейчас, стараясь сохранить свою злость. — А может, я тоже не хочу говорить? — вдруг спросила Муза, когда портал за ними закрылся и они оказались в её комнате в Алфее. — Я хотела говорить с тобой на прошлой неделе, когда думала, что ты тоже этого хочешь. — Не говори так, — маг поморщился. — Я хочу с тобой разговаривать. — Я очень в этом сомневаюсь. И, знаешь, — Муза сложила руки на груди, скинув с себя плед. Она не могла стоять или сидеть на месте, расхаживая вокруг своей оси. — Не буду. Мне неинтересно, почему ты вдруг пропал и игнорировал меня, а сейчас заявляешься как ни в чём не бывало и называешь меня своим Чертёнком. — Муза, я и сейчас не должен с тобой говорить, но я так больше не могу, — Гантлос сделал шаг к фее. Когда она отодвинулась, он снова приблизился, пока не загнал её в угол комнаты. Он положил руки ей на плечи. — Не говори со мной, если не хочешь. Только выслушай. — Всё равно, что бы ты ни сказал, это не отменяет того факта, как ты себя вёл. Но, — она вскинула руки. — Попробуй. — Ладно, — он вздохнул. Его руки по-прежнему покоились на её плечах, он плавно вёл ими вверх и вниз. — Я специально избегал встреч с тобой, потому что за последние дни внимание властей измерений ко мне усилилось. Они пытаются поймать меня в каждом измерении и один раз стражи почти схватили меня. Я знал, что если я попадусь им, когда буду рядом с тобой, то тебя тоже могут ждать плохие последствия. Разве ты не говорила мне об этом при нашем последнем разговоре? Муза слегка кивнула, вспоминая их последний разговор в этой же комнате. Сначала она скинула с себя полотенце, тем самым взбудоражив мага, а потом перешла на слишком серьёзные темы, которые было необходимо обсудить. — После того, как я вернул артефакты и всё прочее обратно на Мелодию, стражи буквально ополчились на меня. Мне было трудно скрываться, и я не хотел подставлять тебя, приходя к тебе. Я бы в жизни не поступил так с тобой, зная, что из-за меня тебя бы могли обвинить в заговоре со мной и лишить всего того, что тебе дорого. Мне пришлось избегать встреч с тобой, пойми, Муза. — Хорошо, ты не виделся со мной, чтобы уберечь меня, допустим, — она кивнула. — Но телефонные звонки? Сообщения? Ты не мог мне сказать об этом? Мы что, не могли быть на связи по телефону, Гантлос? Я что, не заслуживала знать это? Или я для тебя такой же человек, как и все остальные? — Муза… — Если бы не эти видео по всем каналам, я бы даже не знала, жив ты или нет! — Муза ударила кулаком мага по груди. Каждая её фраза сопровождалась битьём, на которые маг никак не реагировал. — Ты хоть представляешь, что я чувствовала?! Один день ты говоришь мне, что никогда меня не отпустишь и всегда будешь рядом, другой день ты спасаешь мне жизнь или помогаешь вернуться в прошлое, чтобы я услышала последние слова папы, а в третий день ты исчезаешь и не выходишь на связь! Что я должна подумать, Гантлос? Ты даже представить не можешь, как я волновалась за тебя, смотря эти видео! Ты даже не… Гантлос больше не мог смотреть, как из-за эмоций у Музы текли слёзы. Из-за этого она запиналась, её голос прерывался, но был громким. Он уверен, если её соседки Текна и Лейла были в своих комнатах, то точно слышали каждое её слово. Музе было плохо, он это увидел и ощутил. Всё, что он мог сделать, это резко прижать девушку к себе, чтобы она выпустила испуганный вздох, а потом поцеловать. Сильно, страстно, выцеловывая её губы так, чтобы стало больно, танцуя с её языком настолько яро, чтобы она не думала ни о чём, кроме этого. Муза обхватила его лицо руками. Ближе придвинуться она не могла, Гантлос буквально впечатал её в себя. Бурлящие эмоции и всю свою злость Муза выплеснула в этот поцелуй. Будто губы Гантлоса были её главным врагом, и в этом сражении ей хотелось выйти победителем, – вот так она бы описала этот поцелуй. Страсть перешла и в руки, когда маг приподнял Музу, и она обхватила его пояс ногами. Маг усадил её на комод, задев при этом всю её косметику, которая полетела на пол. Послышался звук разбитого стекла, комод ударился об стену, но Муза и Гантлос не отвлеклись от своего поцелуя. Он прерывался только для того, чтобы они могли срывать друг с друга одежду. Теперь она валялась по всей комнате. Вслед за одеждой полетел и лифчик. Не разрывая поцелуй, Гантлос смял руками груди, вызвав у феи довольный вздох. Он играл с сосками, перекатывая их между пальцами, тянул и щипал. Стоны Муза, которые терялись в их поцелуи, вызывая его довольную дьявольскую усмешку. Гантлос разорвал поцелуй только потому, что грудь Музы заслуживала отдельного внимания. Он проложил дорожку быстрых, но глубоких поцелуев, наконец дойдя до сисек. Они идеально вмещались в его руке, но провести по ним языком было совсем другим ощущением. Взять их в рот, втянуть и полизать горошину соска, а вторую грудь продолжать нежно сжимать оказалось слишком возбуждающе. Член в чёрных боксерах сильно натягивал ткань, добавляя к удовольствию дискомфорт, но перемешиваясь в идеальное комбо. — Я был прав, — пробормотал маг, не выпуская изо рта сосок. Зрелище было незабываемым. — Они чертовски прекрасны. Муза испустила тихий смешок. Её руки зарылись в волосы мага, пока она наслаждалась его страстными ласками. Их не волновало, что кто-то мог услышать, ведь на данный момент они были друг у друга. Думать о посторонних было лишним. Муза начала нетерпеливо ёрзать, Гантлос придвинул её ближе к себе. Она задвигала бёдрами, обеспечивая их обоих необходимым трением. Маг тихо застонал, его губы снова нашли губы Музы, когда она потянулась к резинке его трусов. Движение её руки, которая вытащила напряжённый член, совпало с шипением мага. Гантлос и так был на грани безумия, а рука его феи, которая сжимала и проводила по стволу ещё сильнее уносило его в апогей. Такой уровень удовольствия он точно ещё не испытывал ни с кем. Фея посмотрела на свою руку. У неё итак были очень миниатюрные руки с длинными пальцами, прекрасно подходящими для игры на музыкальных инструментах. Но их длины не хватило, чтобы обхватить член мага полностью. Если бы у члена Гантлоса могло быть самолюбие, он бы переплюнул в этом своего хозяина. Эта мысль вызвала улыбку на лице феи, но лицо Гантлоса спряталось в шее феи, пока она проделывала свои чертовски возбуждающие манипуляции, поэтому он этого не увидел. — Анаган тоже был прав. — В смысле? — Муза нахмурилась. — Вы вдвоём что, обсуждали мою грудь? — Чёрт, нет, — маг беззвучно рассмеялся. — Эта влюблённая душка утверждала, что секс с девушкой, к которой у тебя чувства, в сто тысяч раз лучше, чем с просто девушкой, к которой у тебя нет никакого влечения, кроме сексуального. — Ты с ним не согласен? — Муза продолжала ласкать мага руками. Её губы и язык добрались до шеи мага, вызвав очередной его вздох. — Я был не согласен, — Гантлос вдруг протиснул свои руки под ягодицы феи и поднял её на руки. Он уложил её на кровать, теперь смотря ей в лицо. — Но, смотря, как твои руки ласкают мой член, как твоё тело ластится под моим, как твои щёки краснеют от возбуждения и моих грязных фраз, и как моё тело откликается на твоё, я понимаю, что он был прав. — Мне воспринимать это как признание в любви? — Муза игриво поиграла бровями, вызвав его смех. — Или это признание в любви моему телу? — Я его боготворю, — мужчина кивнул. Его лицо нависло над лицом Музы. Она улыбнулась и снова зарылась руками в его волосы, пропуская пряди между пальцев. — Я думаю, Анаган не имел в виду физическое влечение. Он говорил больше про эмоции. — Они тоже бьют через край, можешь не сомневаться, Чертёнок, — маг прильнул к девушке и снова завладел её губами. — Забудем Анагана. Я не хочу говорить о нём, когда у меня стоит, и когда подо мной голая ты. Муза испустила смешок в очередном поцелуе и поддела резинку трусов пальцем, безмолвно прося избавиться от этого клочка ткани, что Гантлос и сделал. Желание было нестерпимым, страсть, которая опалила их во время ссоры и поцелуя, вернулась. Они снова терзали губы друг друга, когда маг, закинув ногу феи себе за поясницу, вошёл в неё. Два одновременных стона разлучили поцелуй. Муза прогнулась в спине, подставляя Гантлосу манящие груди, к которым он снова припал. Его толчки были резкими и глубокими, вырывая из губ Музы громкие стоны. Она прижала руки к его спине, оставляя на коже лунки от своих ногтей. — Не останавливайся, — прошептала Муза. Одной рукой маг удерживал свой вес, второй сжал бедра феи. Грань между тянущей болью от его захвата и удовольствием усиливали стоны. Маг закинул лодыжку феи себе на плечо, всё ещё держа её одной рукой, тем самым немного меняя угол проникновения. Его стон смешался с её восторженным всхлипом. Они заполняли комнату, пока вымотанная Муза не уснула в объятиях Гантлоса. Сам маг, глубоко дыша, прижимал спину Музы к своей груди. Она любила спать на боку, и их обоих устраивала эта поза. Стоило после их вечернего марафона обнять её со спины, как она уснула буквально спустя минуту. Гантлос тяжело вздохнул. Им ещё было о чём поговорить с ней. И его целью не было затащить её в постель, чтобы избежать разговора. Вообще, последние часы он действовал, отключив голову. Им двигали эмоции и его сердце, которое разрывалось из-за состояния его феи. Когда он занимался попытками создания своего имени заново, он не думал, что Муза так отреагирует. Но, на его взгляд, причины, по которым он так себя вёл, были оправданными. Его оправданное имя ничего не стоило, если сейчас оно хотя бы немного навредило Музе и пошатнуло доверие окружающих к ней. Дабы избежать этого, он решил на время исчезнуть из её жизни, чтобы никто не увидел их вместе. Но ожидание далось ему так же трудно, как и Музе. Гантлос всегда был уверен в своей силе воле и выдержке, поэтому, какого же было его удивление, когда он не смог вынести банальную разлуку. Он очень сильно соскучился по самоуверенной фее за эту неделю. Но больше им двигало, наверное, то же самое, что и её гневом. Она была права, и ему не стоило пропадать так неожиданно, не предупредив её о своих планах. Маг предполагал, что Муза будет злиться, и пришёл к выводу, что с каждым днём её гнев будет становиться всё сильнее, а его шансы на прощение всё меньше. Но Муза была намного злее, чем это вырисовывалось в его ожиданиях, поэтому будет правдиво сказать, что он не был к этому готов. Гантлос также ни разу не подумал о том, что в Музе будет полыхать такая обида, которая вырвется наружу вместе со слезами. Увидев, как её сгорбленная фигура едва заметно подрагивала от плача, у мага скрутило душу. Увидев её красные глаза, сердце заболело в три раза сильнее, чем болело до этого из-за вынужденной разлуки. Сейчас, обнимая девушку и дыша ей в шею, Гантлос понял, что он достиг того, чего так долго желал. Он хотел, чтобы Муза начала испытывать те же чувства, что и он сам. Он также хотел, чтобы она открылась ему и начала доверять. Сегодня маг понял, что Музе не было на него всё равно. Люди не будут обижаться на такие вещи, если человек им не дорог. Люди не будут плакать по потере человека, если не любят его. Муза могла кричать на него до срыва связок, могла бить его до потери пульса, он бы не сказал ни слова против, потому что это было доказательством того, чего Муза пока не сказала ему словами. То, что у неё есть к нему чувства. Муза зашевелилась среди ночи. Спустя несколько часов она перевернулась на другой бок и теперь дышала магу в грудь. Он также продолжал её обнимать, когда она открыла глаза. Комнату освещал единственный ночник в форме гитары, который Муза обычно подключала к розетке. — Ты не спишь? — голос был сонным и уставшим. Она чуть отодвинулась от мага, чтобы посмотреть ему в лицо. — Не хочется, — маг лениво улыбнулся. — Обидно, — Муза снова прильнула к магу и, устроившись поудобнее, закрыла глаза. — Я думала, что утомила тебя нашим секс марафоном. — О, милая, — маг хрипло рассмеялся. — Даже не сомневайся в этом. Я утомлён так же, как и ты, Чертёнок. — Чтоб ты знал, мы ещё вернёмся к тому, на чём остановились, — после довольного урчания мага и усилившейся хватке на её талии, фея стукнула его по груди. — Я про разговор. — Мне жаль, что всё так получилось, Муза, — тихо начал маг. Он положил подбородок на макушку девушки. — Меньше всего на свете я хотел обижать и разочаровывать тебя. — Ты мог догадаться, что так будет. Нельзя просить человека дать тебе шанс, поддерживать его, говорить ему о своих чувствах, а потом просто пропадать. Так не делается, Гантлос. — Я думал, что оберегаю тебя, когда так делаю. Но я не думал, что это настолько сильно повлияет на тебя. Прости меня, — после его слов Муза снова отодвинулась. Гантлос наклонился к ней и поцеловал кончик носа. — Ты мог найти способ связаться со мной без встреч. — Мог, но, — Гантлос испустил смешок. — Это прозвучит глупо, но я выкинул свой телефон. После того, как я вернул всё Мелодии, я отправился на Зенит. Правительство Мелодии на тот момент уже усилили свои поиски меня, потом к ним также присоединился Зенит. Зная, как продвинулись зенитовцы в отслеживании преступников через устройства, я выкинул свой ещё в первый день. — В моей голове не укладывается, как ты мог не подумать о том, что я буду чувствовать. Ты уже взрослый мужчина, Гантлос. — Да, но я никогда не встречался с кем-то. То есть, в моей жизни были девушки, но это было другое. Я никогда не задумывался о будущем с ними, и уж тем более об их чувствах. — Ты не подумал и о моих. — Муза, — маг едва не захныкал. — Я мужчина. Если говорить откровенно, я могу жёстко тупить в таких вещах. Мне никогда не приходилось думать о ком-то, и это касается не только отношений. В моей жизни были только Огрон, Анаган и Думан, но мне не нужно было о них думать. Они взрослые мужики, которые могут позаботиться о себе сами. И их чувства далеко не такие ранимые, как у тебя. Я просто не привык, Чертёнок, пойми. — Теперь ты знаешь, что твои действия или бездействия могут меня обидеть. — Теперь да, — он кивнул, целуя Музу в лоб. — Такого больше не повторится. Я не подведу твоё доверие, обещаю. — Хорошо, Гантлос, — Муза положила руку на предплечье мага и, плавно ведя ею, дошла до его плеча, потом шеи и лица. Он поцеловал один из её пальцев, который мимолётно коснулся губ. — Давай забудем об этом. Но такого больше не должно повториться. — Конечно, — он кивнул. — Я так скучал по тебе. Муза улыбнулась. Из-за усталости злости уже не было. Да и после разъяснений Гантлоса она могла его понять. Музе вспомнились несколько инцидентов, которые случились в их с Ревеном отношениях, когда они только начали зарождаться. Ни Муза, ни Ривен до встречи друг с другом, никогда ни с кем не встречались. Поэтому они оба делали то, что было неприемлемо для другого, но даже не подозревали об этом. Например, один раз Муза позволила знакомому специалисту подвести себя до Алфеи, когда Ривен был на задании. Тогда он вернулся раньше, решив сделать Музе сюрприз, но застал неприятную для себя картину – Муза спускалась с чьего-то байка. Сама Муза не находила в этом ничего криминального, но больше так не делала, зная, что Ривену было неприятно. Поэтому Муза могла понять, что сейчас ощущал Гантлос. Он мог не ожидать, что его действия будут такими обидными. — Как насчёт того, чтобы вернуться к другому, на чём мы тоже остановились? — игривый голос мага вызвал смешок. Муза отстранилась, чтобы посмотреть ему в глаза. — Стой, — она улыбнулась. — Ты же мне проспорил. — Да, милая, но ты упустила одну важную вещь, — Гантлос перевернулся на спину, закидывая одну руку за голову, а второй перекидывая Музу на себя. Она удобно расположилась подбородком на своих руках, сложив их у него на груди. — В любом исходе я оставался в выигрыше. — Как это? — Если бы я выиграл, ты бы до конца своих дней называла меня сладкими и вкусными прозвищами. А если бы я проиграл, то мы бы, как взрослые люди, отмели бы все рамки и игры с «дай мне немного времени, Гантлос», — маг спародировал голос Музы, намеренно сделав его более писклявым, чем он есть на самом деле. Сама Муза в ответ его шутливо пихнула в грудь. — Ты меня обхитрил! — О да, милая, — его лукавая улыбка не могла не вызвать её ответную. — А ты, будучи такой возбуждённой из-за моего присутствия, даже не заметила. — Это я была возбужденной? — девушка вскинула брови, играясь указательным пальцем со светлыми волосами на груди мага. — Кажется, это не я поправляла свои штаны, чтобы мне было не так дискомфортно сидеть. — Ты скинула своё полотенце, Чертёнок. Какой реакции ты ожидала от здорового, хотящего всю тебя мужчины? — Ты потешил моё самолюбие. — Я не против потешить что-то другое. Гантлос вмиг перевернул Музу, меняя их положение. От неожиданности фея выдохнула, когда маг пощекотал её своим дыханием на животе. Поцелуями он поднялся к груди девушки, легко и почти невесомо касаясь сосков. — Я хочу спать, — фея прикрыла глаза, но в спине всё-таки прогнулась. — Не похоже, Чертёнок. Твоё тело буквально кричит, что сон это последнее, чего оно хочет, — Гантлос ухмыльнулся. — Ты можешь сказать мне, чего ты сейчас хочешь? Вместе с его словами руки мужчины плавными поглаживаниями раздвинули ноги феи, массируя сначала её лодыжки, в потом бёдра. Муза издала протяжный стон, стоило Гантлосу задеть чувствительный бугорок. — Ты хочешь, чтобы мой язык оказался тут? — он несильно сжал клитор фалангами пальцев, заставив Музу вскрикнуть и вцепиться за его плечи. — А тут? Потом его пальцы опустили ниже, наматывая круги и собирая влагу вокруг промежности. — Ты хочешь, чтобы я пососал и полизал твою красивую киску, м? — Гантлос не переставал улыбаться. Эти разговоры явно заводили Музу, это было видно по её глазам, которые словно заволоклись тёмной пеленой желания, и по его мокрым пальцам. — Прикусил зубами клитор, а потом нежно обласкал его языком, пока мои пальцы будут дразнить тебя внутри? — Гантлос… — Ты хочешь этого, Муза? — мокрые пальцы снова поднялись к клитору и начали кружить уже вокруг него. — Чёрт, да. Сделай это, милый. — Как же чертовски приятно это слышать с твоих губ, Чертёнок. Ганторс сделал о чём его просили, обеспечив Музу и себя ещё двумя оргазмами, после которых они оба уснули самым уставшим, но счастливым сном.