Поменяться местами

Меркурий смотрел то на Венеру, то на Тритона. Сначала кричал один, потом кричал другой. Перепалка второй по величине каменистой планеты с довольно маленькой луной выглядела пугающе. Так много агрессивных криков от Венеры первый не слышал никогда, но было ощущение, будто... будто такое уже было. Как какое-то дежавю. Особенно когда они ругались... Называли друг друга странными именами... Первый не видел смысла в том, чтобы слушать эту ругань дальше. На душе было гадко и погано после того, как Меркурий поссорился с Венерой. Он развернулся и просто тихо улетел в направлении своей орбиты. Пусть эти двое лают друг на друга хоть до посинения — ему всё равно. Если даже подерутся, Меркурию будет плевать. Главное, чтобы спутники не пошли по его следу. Первый летел, петляя между скоплений крошечных камней... некоторые были какими-то странными. Незнакомыми. Меркурий вздохнул. Всё это неважно. Наверное, они просто из другой системы. Неужели Венера действительно не понимает таких простых вещей? Правильно говорят: какая планета, такие и спутники. Юпитер и Сатурн — чёртовы убийцы, так чем их луны хуже? Они держатся особняком, летают стайками, всё время о чём-то переговариваются между собой, чтобы никто другой не услышал. Это как минимум очень странно и подозрительно! Находиться рядом с ними было очень страшно. Их много. Меркурий один. Он не знает, чего от них ожидать. Не знает, чего они хотят. Что взбредёт им в голову. Первый уже относительно давно приметил, что в стайках лун есть своеобразная иерархия: первым летит самый крупный, а равно самый главный. Следом за ним — чуть менее крупные, которые летят впереди совсем маленьких, и замыкают строй один или два спутника среднего размера. Видимо, следят, чтобы никто не отбился от стаи. Они ведут себя как... как легионеры! У них в стайках отлично налажена коммуникация, они все строятся по определённому порядку и двигаются практически синхронно. Они понимают друг друга с полуслова и полужеста. Летит один — летят все. Остановился один — остановились все. Если кто-то один заинтересовался чем-то, этой вещью заинтересуются и все остальные. Меркурий видел позади Тритона стайку, состоящую из полутора десятка маленьких лун Нептуна. Кажется, один из "крупнячков" решил повторить за Тритоном и швырнул в Венеру маленький камешек, который даже не попал в такую большую цель. Кора встала дыбом от осознания. Начнёт атаковать один — атакуют все. Меркурий вздрогнул от страха. Венера сможет дать им отпор, а вот он — нет. Ядро застучало. А вдруг они все вместе, двести с лишним... да не двести, а почти триста — двести восемьдесят восемь лун решат напасть на первую планету? Ядро забилось быстро-быстро и на щеках от этого выступил жаркий румянец, кусавший поверхность, а внутри было противное и немного болезненное чувство: нагнетающая тревога. Все внутренности сжались словно пружина и похолодели, Меркурий не сразу понял, что он почти не дышит. Что-то щёлкнуло в его голове и он во всю прыть понёсся на свою орбиту, петляя и двигаясь зигзагом. Страх подгонял планету не хуже настоящего маньяка-убийцы и Меркурий принял решение. Он попросит укрытия у Солнца.

***

— Ты что творишь? — спросил Тритон у Протея, кинувшего камешек и отобрал снаряды у других маленьких лун. — Так делать нельзя! — Но Тритон, Венера оскорбил Нептуна! — Парировал Протей. — И ты тоже кинул в него камень! — Меркурий? — Выпалил Венера, ошалело смотря на свою орбиту в поисках самой маленькой планеты. — Я не подумавши, — ответил крупнейший спутник Нептуна. — Это был рефлекс. Я не отвечал за себя. А ты полностью отдавал себе отчёт о своих действиях и... Тритон замолк, когда Протей отвернулся о него и шмыгнул "носом". Вот чёрт... Это же дети. Они ещё не до конца понимают, что такое "ответственность", а луна восьмой планеты спрашивает с них, как со взрослых... — Меркурий! — Снова крикнул Венера. — Тише-тише-тише... Вот блин... Протей, ты обиделся? — Да! Обиделся на тебя! — Крикнул маленький спутник Нептуна и в ту же секунду Тритон почувствовал адскую боль в глазу, а в следующий момент — как злое лицо Протея меняется на испуганно-виноватое. Веки Тритона сами моргали часто-часто, причиняя спутнику боль. Из глаза начали течь слёзы. Только спустя время он понял, что этот маленький чертёнок зарядил ему камнем в глаз. — Эй, камушки, вы не видели, куда улетел Меркурий? — Обратился второй к лунам Нептуна и ощутил укол вины за то, что дал им такое обидное прозвище. Венера наблюдал, как они со злобой смотрят на него. Спутники резко развернулись и улетели прочь, один из них снова кинул в Венеру камень чуть ли не с себя размером — он просто вспыхнул в атмосфере планеты, не причинив ей никакого вреда. — Сука, да завали уже свою пасть! Терпеть тебя не могу! Сил моих нет! — Рявкнул Тритон. Один его глаз уже порядком заплыл, от него вниз тянулась тёмная мокрая дорожка из слёз. — Посмотри, что ты наделал! Я из-за тебя поссорился с ними! — Прости... — Засунь себе в вулкан своё "прости"! — Тритон, извини. Мне нужно знать, где Меркурий. Может, ты видел... — Не видел я ничерта! Он небось уже свалил от тебя на другой конец системы! — Извини, я не хотел... — Мне уже видеть тебя противно! И слышать тоже! — Прости... — Значит так. Не приближайся ни ко мне, ни к спутникам, ни к моей планете. Я запрещаю тебе общаться с Нептуном, с его маленькими лунами и если я хоть ещё раз услышу от тебя какие-нибудь гадости про нас или про нашу планету... Я... — Тритон начал тихо хныкать то ли от боли, то ли от обиды, то ли от несправедливости. — Я просто скажу Солнцу, чтобы он разобрался с тобой. — Тритон... — Ты меня понял? — Уже открыто плача выкрикнул спутник. — Да. — Свали. — Сказав это, луна Нептуна развернулась и полетела за маленькими спутниками. Венера прерывисто вздохнул. Чувство вины грызло его изнутри, не давая покоя, тело мелко дрожало и ощущало лишь холод. Второй прекрасно понимал, что наломал дров, а вот как это теперь исправлять, ещё не придумал. Потерял Меркурия, поссорился с лунами Нептуна и заочно с самим Нептуном. Блеск. И ещё этот мелкий выскочка указывает ему, что делать... И вообще, где это видано, чтобы спутник указывал планете? Раздражение нарастало вместе с виной. — Посмотрите на него, командует он, — почти неслышно пробубнил про себя Венера. — В себя поверил? Думаешь, можешь что-то указывать планете, маленький имбецил? Знай своё место, луна. Иди дальше играй в семью со своим отсталым Нептуном. Только сейчас Венера понял, что Тритон стоит на месте. Ой. Он что, услышал? Вина больно грызла второго. Теперь будет большой скандал... Зачем он только открыл рот? Спутник медленно развернулся. Он смотрел исподлобья одним глазом. Во взгляде не было ни намёка на желание вести переговоры. Только чистая концентрированная ярость, светившаяся красным цветом. На его лице появился оскал. Он больше не мог терпеть это. Тритон дышал сквозь сжатые зубы, с губ капала слюна, стекая по лицу. Спутник вспомнил свою планету, Нептуна. Радостного, беззаботного и немного забывчивого. Миг — и в голове появился размытый образ планеты, которая бьёт его. Восьмой напуган. Он не знает, что делать дальше. Миг — и этот урод силой склоняет Нептуна к близости. По-хамски хватает его, не даёт убежать. Нептун кричит, зовёт на помощь, но никто не приходит. Никто не слышит. Миг — и Нептун еле живой ползёт до своей орбиты, истекая льдом. Миг — Венера надменно оскорбляет Нептуна, называя его дементивным. Отсталым. Нептун бы сейчас заплакал. Тритон представил, как на глазах его планеты наворачиваются слёзы, как дрожат его губы. Как он смотрит и не понимает — за что с ним так поступают. Зубы заскрипели от того, как сильно спутник их сжал. Сейчас Тритон не думал. Он превратился в быка, перед которым висела огромная красная тряпка.

***

— Солнце? — Крикнул Меркурий, летая вокруг него. — Солнце! Солнце, помоги! Меня хотят убить и съесть! Это спутники! Спутники Юпитера и Сатурна! Первый часто и тяжело дышал после напряжённого полёта, кора ныла от столкновений с мелкими камнями, в горле пересохло, но сейчас это не было проблемой. — Солнце! — Меркурий крикнул уже громче. Звезда смотрела куда-то вдаль полуприкрытыми глазами, водя глазами из стороны в сторону, её рот беззвучно двигался. Иногда глаза закрывались и открывались сами собой, независимо друг от друга. Солнце как будто с кем-то разговаривал. Наконец первая планета поняла, что светило разговаривает шёпотом. — Где я могу достать дневник? — Тихо-тихо проговорил Сол. — Да. Я беспокоюсь о Вулкане. Ненавидит. Что написано? Меркурия словно громом ударило. Солнце бредит! Разговаривает с пустотой и говорит всякую бессмыслицу. Первый хотел было улететь, но потом звезда издала то ли хриплый выдох, то ли тихий стон. Её вид был ужасно усталым и болезненным. Светило вяло приоткрыло глаза, медленно моргнуло, а затем со стоном закрыло глаза и замолчало. Меркурий вздрогнул от страха: а вдруг Солнце умер? Но... он дышит. Всё в порядке. Но почему ему так плохо? Это от тех таблеток? О, Вселенная! Солнце и так проглотил их слишком много, а вдруг в них содержится какой-то яд? Любое вещество в большой дозе превращается в яд. Первый вздохнул. Он расстроился от того, что Солнце в отвратительном состоянии и от того, что он ничего не может с этим сделать. Теперь не у кого просить защиты. Он остался один.

***

"Ты разбит. Но это не повод вести себя как сволочь. А что насчёт протопланетной эры? Помнишь Гею? Ну, Прото-Землю? А Тейю, её подружку? Помнишь, как они встали на одну орбиту, а потом столкнулись? И что ты потом сделал? Нет, ты не следил за ними лучше. Ты выпил водородокардинчика и, снова пьяненький, пробубнил планетам что-то про то, чтобы они поменьше сходили со своих орбит. А ты помнишь Фаэтона? Конечно, помнишь. Твой любимчик. Такой блестящий, такой жизнерадостный. Ты на миг отвернулся, а его уже не было... Ух, сейчас будет разнос, прожарка, всё как ты любишь. Хмм, а что насчёт малыша Вулкана? Или как там его? Гефест? Помнишь такого? Ну, та маленькая протопланета, которая была между тобой и Меркурием. Помнишь, он жаловался тебе на подавленность, отсутствие всякой радости в жизни, нежелание жить, и предполагал, что у него депрессия? А ты что ему сказал? "Что ты дури на себя нагнал? Просто порадуйся и всё". А помнишь, что было потом, Солнце? Верно, он влетел в тебя. И сгорел. А ты даже не пытался его поддержать или отправить к специалисту. Ох. Прости, Солнце. Я забыл, что тебе нельзя общаться с другими звёздами. А помнишь Криптон? Ту протопланету, которая хотела добраться до Стрельца А, чтобы он судил тебя за халатность? Ты науськал на неё газовых гигантов, чтобы она никому не сказала, какой ты гад. Я уже не говорю о других протопланетах. Солнце, ты знал, что газовые гиганты охотятся на них и потом сжирают заживо. И ты долго игнорировал это, потому что Сатурн с Юпитером избавлялись от неугодных твоей царской персоне личностей. Ты остановил газовый дуэт только тогда, когда Сатурн и Юпитер набрали массу и могли претендовать на статус звёзд, и, не дай Вселенная, поставить тебя на место. Ты испугался, что они сместят тебя с твоего "пьедестала". Поэтому ты решил поступить подло. Помнишь, ты сдружился с Сатурном и мягко подтолкнул его к занятию спортом, а заодно и настроил против Юпитера. Помнишь, Сатурн вечно трепался возле тебя? Он ласкался к тебе, поддакивал, делал комплименты. Солнце, ты всего один раз уделил своей планете внимание и она к тебе привязалась. Сатурн просил от тебя только неравнодушия. Просил доказательства того, что он тебе интересен и что ты с ним не играешь. Ага, как же. Раз ты, Солнце, никому не нужен, то значит и тебе тоже никто не нужен. Но твои планеты не в курсе всего этого, они не понимают, за что ты так с ними. А ты видел, как сильно Сатурн похудел? Он даже на планету перестал походить, а сейчас, с его больным ядром... И всё равно он был рад видеть тебя. Он разрушает себя ради того, чтобы угодить тебе. А тебе, Солнышко, плевать на него. Тебе плевать на всех: на них, на себя. Когда ты в последний раз нормально спал?" — Хватит! "Кажется, это было, когда с тобой нянькалась та чёрная дыра. Но ты её уже никогда не встретишь, она устала от тебя и больше никогда не захочет с тобой общаться. Ты инфантильный. Ты безответственный. Ты жестокий. Ты — Стивенсон." — Нет! Нет! Это неправда! "Если с тобой обошлись жестоко, то значит и ты должен превращать жизнь других в ад?" — Нет! "Но ты это делаешь. Ты срываешь зло на своих планетах. Ты ничем не лучше Стивенсона." — Я лучше! Я — не он! "Не-а. Ты, Солнышко, урод. Ты всё ещё жалеешь себя, спустя столько лет! Ты всё ещё подавляешь чувство вины лекарствами. Проглотил пилюлю и жизнь снова хороша? Ты прекрасно понимаешь, что нельзя так часто принимать таблетки. Ты заменяешь ими всё: разговор по душам, сон, еду. Вся твоя жизнь — сплошные антидепрессанты и лекарство от ядра, которое тебе даже не нужно! Помнишь, как ты втихую пробрался на встречу звёзд и украл его? Тебе нужна эта штука, потому что у тебя зависимость от этой дряни! Она владеет тобой! Она командует тебе, и ты делаешь, как послушная собачка. Тебе даже самому думать не надо, за тебя всё решают таблетки! Ты обещаешь себе бросить. Каждый раз после каждого грёбаного трипа ты клянёшься, что выбросишь все таблетки. Но ты просто их прячешь, потому что знаешь, что как только тебе станет хоть чуточку плохо, ты сразу потянешься за ними. Ты знаешь, что так делать нельзя. Но ты всё равно продолжаешь. Давай, достань свой антидепрессант, заглуши меня, заглуши своё тело и сдохни в секторе галактики, где тебя все ненавидят и хотят убить!" — Прекрати! Заткнись! "Солнце, ты даже представить не можешь, что ты сотворил с собой. Ты не думал о том, что такими темпами ты станешь красным гигантом гораздо быстрее?" — Не надо... "Как это не надо? Посмотри, с тебя уже слезает атмосфера! Ты — просто белый карлик в шкуре жёлтой звезды! Посмотри! Посмотри! Ты красный! Ты белый! Ты — тлеющий уголь! Ты — мертвец! То, чем ты являешься сейчас — ложь! Ты потухнешь, остынешь и станешь никому не нужен. Ты будешь холодным чёрным куском гравитации, абсолютно невидимым и абсолютно одиноким! Твои любимчики — первые три планеты — сгорят в тебе! Ледяные гиганты улетят из системы из-за того, что твоя хватка слабеет день ото дня. Марс, Юпитер и Сатурн столкнутся, когда ты сбросишь атмосферу, ударная волна превратит их прах в туманность! У тебя НИКОГО не останется! Ты будешь один! Ты был один, один и умрёшь." У Солнца просто кончились силы. Он больше не мог бежать от своей совести. Его тело горело. Он не мог пошевелиться. Просто рухнул и пролетел на инерции неизвестно сколько астрономических единиц, пока не остановился. Сол не мог отдышаться. Не было сил сделать нормальный вдох, приходилось дышать часто и поверхностно. Голова кружилась. Всё вокруг кружилось. Темно. Темнота заволокла пеленой звёзды. Звёзды. Звёзды... Они все умрут.

***

В какой-то момент всё вокруг стало чёрным. Непроглядно чёрным. Сол вздохнул. Он больше не слышал бешеного стука его ядра и писка в ушах. Была гробовая тишина. Он тут один. Один? — Земля? — Позвал Солнце. — Меркурий, Венера! Где вы? Я волнуюсь! Светило стало ждать ответа. Но никто ничего не сказал. Ничего. Тихо. Их даже не видно. — Хватит! Это не смешно! — Уже с отчаянием и страхом в голосе крикнула звезда. — Выходите! Перестаньте прятаться! В голову Солу пришла пугающая мысль, что он улетел от своей системы... и теперь они все — сироты. Земля, планета с жизнью, его гордость, теперь покрыт льдом, укрывающим вмёрзшие в него трупы и торчащие вверх, словно пики, стволы деревьев. Это всё мертво. Это всё законсервировано холодом и тьмой на вечность вперёд. Остальные планеты тоже там. Во тьме. — Тебе грустно? — Солнце вздрогнул из-за внезапно раздавшегося из темноты голоса. Он был чужой, звучащий как со старой пластинки... но Сол его помнил. — ...да? — Робко ответил он. Ядро снова застучало, но светило не слышало стука и не чувствовало пульсации. Это состояние пугало его до чёртиков. — Тогда просто порадуйся. В этом голосе отчётливо слышалась угроза. Сол узнал этот голос. Он сглотнул и чуть не раскашлялся от того, насколько сильно пересохла его глотка. Всё его нутро сжалось от копошения в нём ощущения первобытного ужаса. Не может быть. Вулкан. — Т... тебя нет! — Крикнул Солнце, оглядываясь по сторонам в поисках убежища. Вокруг только тьма. Он — единственный источник света здесь, в кромешной темноте. — Да ты что? — Сол оглядывался, чтобы понять, откуда исходит голос. Казалось, Вулкан говорит прямо у него в голове. Но такого просто быть не может! Солнце почувствовал в этом жутком месте... запах. Какой бывает, когда жаришь что-то. Запах барбекю. Тут рядом кто-то что-то жарит? Котлетки? Похоже на них. Светило заметило движение рядом с собой. Оно увидело то, что пахло... жареным. В его поле зрения появилась планета, освещённая лучами света. Солнце впал в ступор. Он не мог пошевелиться. Это был Вулкан. Его кора была покрыта копотью и сажей от огня. Вместо глаз — маленькие съёженные белые комочки, затерявшиеся в глубине огромных глазниц. Губы тоже были съёженными, они приплавились к ярким белоснежным зубам, что были не в полном комплекте. Этот мертвецкий оскал был похож на жуткую улыбку. Было непонятно, это просто его лицо или он действительно улыбается сейчас. В его "глазах" не было ни капли жизни. Они не двигались. Тоже приплавились. — Порадуйся, Солнце, — сказал Вулкан, открывая и закрывая челюсти. Его губы не шевелились, а языка не было видно. Голос снова прозвучал ниоткуда и отовсюду одновременно. — Я выиграл пари. — К-к-какое пари? — Одними губами спросила звезда. В голове били молоточки. Вулкан действительно пахнет как... как котлеты, как жареные колбаски. Во рту предательски скопилась слюна. Вулкан... Он не может быть жив. Это просто трип. Плохой трип. Очень плохой. — Я поспорил с остальными, что ты прибудешь сюда раньше, чем станешь красным гигантом. — Куда "сюда"? — Сол на подкорке понимал, что именно произошло, но верить не хотел. Нет. Это неправда. Это просто пьяный бред и ничего более. Это пройдёт, нужно только протереть. Он проснётся и это всё окажется лишь страшным сном. — К нам. — Этот голос Солнце тоже знал. Его лучами света теперь освещалась ещё одна планета. Она была... не целой. Мягко говоря. Это были просто камни, разрозненные, но вращающиеся вокруг несуществующего ядра. Среди камней вращался какой-то белый круглый комочек... Сука, это глаз. Второй был от него очень далеко и уже куда-то уплыл. Между булыжниками ещё летали зубы, равномерно распределившиеся по промежуткам между кусками планеты. — Я помню, как ты гордился мной. А теперь я — просто корм для них. Фаэтон. Когда он говорил, все камни сходились и расходились, перемещаясь то к центру, то от центра. Булыжники перемешивались друг с другом, толкая глаза и зубы в стороны. — Не хочешь узнать, как я оказался здесь? — Спросил бесформенный комок не пойми откуда, его голос звучал так же, как и голос Вулкана. Сол случайно взглянул на него и тут же отвернулся от этой гадости. Казалось, что всё тело Фаэтона было... ртом. И глазами. И всем остальным. Всё просто перемешалось, как в блендере или как то, что обычно выходит из мясорубки. Солнце не хотел смотреть на них. Его тошнило. Перед ним не могут быть призраки. Нет. Это всё понарошку. Это всё от таблеток. Галлюцинации. Это не настоящие мертвецы. — Ну же? Чего ты ждёшь? — Снова подал голос Фаэтон. — Э... Это был... Юпитер? — Я родился слабым и ты это знаешь. У меня не успело сформироваться ядро и у меня так и не появилась атмосфера. И когда я оказался между тобой и Юпитером... Я... Я хочу обратно! Я хочу снова к тебе! — Захныкало месиво. А Солнце и забыл, что Фаэтон не был взрослым, когда это случилось. Звезда была напугана, но в то же время ей было жалко этот фарш. Хотелось и убежать и утешить. Но больше убежать. — Полагаю, раз ты здесь, то уже бессмысленно жаловаться Стрельцу А. — Снова голос, звучащий прямо внутри головы. На этот раз женский. Сол увидел перед собой газовую планету. Её атмосфера застыла в форме, напоминающей надкушенное яблоко. Огромный "кратер" со следами зубов зиял вместо лица, в этом следе от укуса видок был не лучше, чем у Фаэтона. Даже хуже: когда планета говорила, из "кратера" струйкой брызгала какая-то жижа, что-то пузырилось и появлялся такой звук, будто выжимают мокрую тряпку. Сол вспомнил, как называется эта жижа. Жидкий водород. Криптон. — Ты... Ты... — Испуганно затараторил Солнце. Ему все меньше и меньше хотелось дальше оставаться здесь, он как бы невзначай стал искать пути отступления. Ядро неощутимо и беззвучно билось всё быстрее и быстрее. — Ты ничего не сделал. Я просила о помощи. Я кричала тебе, я умоляла, чтобы ты спас меня. А ты просто улыбался. Ты смотрел на меня и улыбался. — Я не... Это... — Солнце, почему ты не сказал мне, что гравитация других планет такая сильная? — Тонкий детский голосок дрожал от слёз. Он принадлежал крошечной планете... Протопланете. Она была маленькая, совсем маленькая. Планетка хныкнула и прерывисто вздохнула. — Я просто хотела поиграть с Марсом... От этой малышки тоже пахло жареным. Пятая планета. Ей даже не успели дать нормальное имя... Её поверхность тоже была закопчёной, но... вот же... у неё нет глаз. Из пустых глазниц всё время текли слёзы, что уже выточили глубокие русла на сгоревшей поверхности. Похоже, она выплакала глаза. — А нас ты даже по именам не знаешь... — Раздался ещё один тихий детский голосок. Сол заметил очередную маленькую планетку. Посиневшую, с потрескавшейся корой и лицом, застывшим в одном выражении. Как будто она заснула с наполовину открытым ртом и приоткрытым глазом. И больше не просыпалась. Следом за этой малышкой показалась ещё одна. Надкушенная. Постепенно планета за планетой показалась целая толпа из нескольких десятков замёрзших, сгоревших, превращённых в фарш. Среди них были большие и маленькие, скалистые и газовые. Больше всего среди них было тех, кто остался без каких-то участков тела и со следами от огромных зубов. — Но ничего страшного, — продолжил кто-то из толпы. — У нас есть куча времени, чтобы познакомиться. Тебе ведь уже некуда торопиться, Солнце. Толпа мертвецов словно по команде начала вращаться вокруг звезды. Мёртвой звезды. Солу было уже всё равно. Он улыбнулся кривой улыбкой. А ведь действительно... ему уже никуда не надо. Вся тревога ушла, нахлынуло спокойствие как после приёма лекарства. Вокруг звезды кружилась стонущая и хрипящая орава и чем больше времени проходило, тем это казалось ей всё более и более нормальным.

***

— Привет. Солнце еле как открыл глаза. Он что, спал? Как же давно он не мог заснуть... Вокруг уже не было тех жутких планет. Это ему приснилось? Всё ещё было непроглядно темно... за исключением другой звезды. Она была маленькой, очень яркой... даже слишком яркой и бледно-голубого цвета. Она сияла и мигала плавно, мягко. Другие звёзды так не делают. Голова кружилась, ощущались редкие толчки ядра, в ушах потихоньку нарастал звон. Спокойствие снова покинуло светило. Этот незнакомый высокий женский голос сперва резанул по "ушам", но вскоре Сол привык. Голос явно принадлежал той звезде, потому что больше некому. На тысячи и тысячи парсек вокруг есть только два небесных тела: Сол и вторая звезда. Почему-то не хотелось бояться этой звезды. Светило чувствовало, что бояться её бессмысленно. Незнакомый небесный объект испустил вспышку, прокрутившуюся вокруг него. Пульсар? Очень медленный пульсар. — Ага. При... Привет. — Как тебя зовут? — Продолжил пульсар. — Солнце. — Бри. — Рад знакомству, Бра. Угх... Чувствую себя отвратительно, — пожаловался Сол. — Эмм... Меня зовут не Бра, а Бри, но да ладно. Ты знаешь, где ты находишься? — Спросила новая знакомая Солнца. — В каком-то цирке уродов. Не хочу даже знать, что это за место. Ты не поверишь, но недавно меня окружили мои же... эм... планеты, но они были немножко... — Мёртвые? — Вроде того, — согласился жёлтый карлик. — Значит, ты уже понял. — Бра или как там тебя? — Бри. — Бри, я... — Сол забыл, что хотел сказать. Он понял, что разговаривает с пустым местом, буквально. Он видел перед собой звезду чуть меньше его самого, голубую, яркую, периодически испускающую вспышки... но не ощущал рядом её присутствия. Ни чужого притяжения, ни магнитного поля, даже вспышки никак не ощущались, хотя ионизированные частицы и рентгеновские лучи довольно сильно щиплют поверхность. Казалось, что перед ним не пульсар, а картинка из книжки: плоская и невесомая. — Я не чувствую твоей гравитации. Может, я просто устал... — Солнце. — Или уже привык к тебе и не отличаю тебя от открытого вакуума. — Солнце. — Это место даже на вакуум-то не похоже... — Солнце. — Аргх... Что?! — Я мертва. Бри сказала это с будничным лицом, будто каждый день всем подряд говорит это и уже набила себе оскомину на языке. Сол впал в ступор. Ядро пропустило пару ударов, но безболезненно. На секунду вернулось концентрированное спокойствие и вокруг на короткое мгновение послышались хрипы и стоны планет, а затем это всё пропало, когда ядро снова забилось. Получается... Они умерли. Взаправду умерли. Она тоже взаправду мертва. И... Сол тоже. Стало страшно. Не за себя, за планет, что остались там. По ту сторону. Они переживут то, что сейчас происходит с его телом? Скорее всего атмосфера, больше не удерживаемая гравитацией, слетит с ядра. Что ж, скорее всего это конец. Повисла долгая звенящая тишина. Пульсар дал Солу время обдумать всё. — Почему? — Тихо спросил Солнце. Это было первое, что пришло ему в голову. — Меня разорвало гравитацией моей сестры, — ответил пульсар. — А ты... — Угх... Это... — Сол мялся и не хотел говорить. А что она подумает, когда узнает, от чего он умер? Вдруг она оставит его? Вдруг станет издеваться? Вдруг она такая же, как и все остальные звёзды в этой чёртовой галактике? — Того самого... Я... — Не бойся, Солнце, я не стану тебя осуждать, — поддержала его новая знакомая. — Ну... Я выпил пару таблеток... — Ты отравился? — Уточнил пульсар. — Ну... Не помню точно. Думаю, это был передоз. Знаю, позорно. Наверное, ты скажешь, что я чёртов наркоман... — Жёлтый карлик поник. Как он мог опуститься до такого? Как он, яркая и красивая звезда с высокими стандартами, даже завышенными, мог скатиться до выпивки? До употребления наркотиков? До... такого конца? — И будешь права. Я... Пожалуйста, только не говори об этом никому, ладно? О, Вселенная, я не знаю, что со мной сделают, если узнают обо мне. Надеюсь, тут нет никакого суда мёртвых или чего-то вроде этого? А когда мои планеты попадут сюда, им не достанется из-за меня? О-они не заслуживают и после смерти мучиться... — Сол прерывисто выдохнул. Слёзы не ощущались на глазах, но он знал, что они были и что они текут по его щекам. Он вспомнил Атланта. Маленький Атлант... Солнце не видел его среди остальных мёртвых планет. Не заметил? Или он не докричался? Или Атлант настолько изменился, что его просто невозможно было узнать? А вдруг он обиделся и не захотел идти на контакт? А вдруг он... в другом месте? А вдруг оно хуже, чем эта пустошь? А вдруг Сол не сможет туда попасть? А вдруг Атлант там страдает? Слишком много "а вдруг" роилось в голове у звезды, причиняя ей невыносимые муки. Солнце всё ещё любил Атланта. Свою самую первую планету, которую сформировали он и чёрная дыра. Сол вспомнил её нежные поцелуи на своём лице, как он неумело целовал её в ответ, и как Атлант показывал им свои корявые рисунки. На многих из них была нарисована их "семья". Чёрная дыра — большой силуэт, заштрихованной чёрным, Сол — силуэт, закрашенный жёлтым, оранжевым и между ними Атлант всегда рисовал себя. Маленький силуэт в синюю полосочку. Они все на рисунках всегда улыбались... Солнце пришёл в себя, когда он уже переставал плакать и рыдание постепенно сменялось кашлем. Пульсар погладил его по лицу, смахивая призрачные слёзы. — Ну-ну, что ты, Солнце? Не плачь, — ласково сказала Бри. — Что случилось? — Это не помогает, — осипшим голосом протянул жёлтый карлик. — Это всё не то! Сол успокоился только через несколько, как он понял, дней. Или прошла неделя? Он уже не рыдал, как раньше. Он просто был опустошён. Ничего не хотелось. Вокруг не было ни звука. Даже писка в "ушах", даже звука трения слоёв плазмы друг о друга. Солнце смотрел вдаль, в пустоту. Всё было таким чёрным, каким ничто не бывает, даже беззвёздный космос. Всё было непроглядно чёрным. Но эта темнота не была пугающей. Не было ощущения, что в ней может прятаться кто-то опасный. Скорее, в ней скрывались от чужих взглядов те, кто устал от жизни и хотел в одиночестве всё осмыслить. Присутствие Бри рядом с Солнцем придавало ему сил. Пульсар тоже рассматривал бесконечность бок о бок с жёлтым карликом, думая о чём-то своём. Наверняка её жизнь тоже была полна дерьма. Сол вздохнул. Ему хотелось начать разговор, но он видел больше смысла в молчании. В том, что они рядом. Солнце продолжил медитировать, смотря на пустоту. Глаза не напрягались, мозги расслаблялись. Тревога не ушла, она осталась глубоко внутри звенеть маленьким колокольчиком. Переживание за Атланта притупилось ощущением, что звезда уже ничего не поделает. Это не её ответственность. Смотря на свою жизнь без пристрастий и переживаний, вспоминая основные её вехи, Солнце понял кое-что, чего раньше никак не мог осознать. Он завёл планет только лишь для того, чтобы заглушить боль от потери Атланта. Но даже так... никто из них не был похож на первенца Сола. Его это бесило. Он надеялся, что сможет вернуть Атланта обратно и даже не подозревал, что по своей глупости потерял несколько ДЕСЯТКОВ протопланет. Вулкан и пятая планета сгорели в плазме заезды, Криптон съели газовые гиганты, Фаэтона разорвало на части, много кто замёрз насмерть, сгорел, был съеден и так далее. На всё это Солу было плевать: он хотел лишь, чтобы среди них был Атлант. Но его не было. Это удручало. У Солнца была целая куча "детей", но среди них не было того, кого он любил по-настоящему. Его ядро всё ещё было привязано к Атланту и оно не хотело его отпускать. Лишь Икс был похож... До боли похож на Атланта. Даже его голос... Сол всегда ему потакал, даже когда Икс дрался или намеренно обижал кого-то. Солнце видел в нём своего маленького Атланта и был готов на всё, чтобы снова хотя бы на пару секунд почувствовать себя в том беззаботном прошлом, когда всё было хорошо. А потом газовые выкинули его из системы и именно это стало точкой, когда звезда окончательно перестала быть собой. Когда Солнце морально... и физически ослаб и не видел опоры ни в чём другом, кроме украденных таблеток. Другие звёзды не желали с ним общаться и как-то помогать ему. Чёрная дыра ушла. Он сам её выгнал. Он остался один с непосильным грузом в виде системы, которая даже не была ему нужна. С балластом, который тянул его вниз, на дно. И дотянул. Солнце понял, что с тех пор, как прошёл суд Стивенсонов, он ни разу не вернулся к нормальному ритму жизни. Он почти перестал спать и за всё это время не съел ни пылинки. Просто потому что ничего съедобного поблизости не было, а скудное газопылевое облако он потратил на формирование системы, о чём иногда жалел. Его поместили в абсолютно пустой сектор галактики и запретили из него выходить. Он не трогал пояса из астероидов, оставив их для планет. Сол не говорил им, что они едят кусочки трупов их собратьев, чтобы не пугать. Он видел, что спустя миллиарды лет запасы подходят к концу, но старался не замечать этого. Каменистым планетам хватает и это главное — думал он тогда. А сейчас начал переживать и за газовых и за ледяных. Они же не виноваты, что звезда их не любит. Они тоже живые и ничем не хуже каменистых. Сол видел пояс Койпера недавно, когда слетал туда. Он сильно поредел, в поясе стало меньше камней и почти исчезла прослойка газа. Так... есть все предпосылки для скорой гибели системы. Ледяные гиганты болеют, а Сатурн страдает от неуёмного голода. Скорее всего он прикончит седьмого и восьмого, если уже не прикончил. Потом Сатурна может прибить Юпитер. И он же вполне сможет добить каменистых, если они до этого сами не сгорят в плазме. Было грустно, но... сейчас от Солнца ничего не зависело. Не было причин кричать, метаться из угла в угол, пытаться что-то исправить... На душе было гадко и неспокойно, но не так сильно, как раньше. Впервые в жизни он по-настоящему не нёс ответственности за то, что творится с его "детьми" и от этого стало легче, чем раньше. И... с какой-то стороны Солнце даже правильно поступил, что тогда украл таблетки. Они помогали ему не чувствовать боль и давали энергию, которую иначе было неоткуда взять. Без них он бы загнулся гораздо быстрее и убил бы своих планет сам. Не специально конечно, их бы размазало ударной волной от сброшенной атмосферы. Сол усмехнулся. Он вспомнил анекдот, который ему рассказывал Земля. Про два стула. Пищи для размышлений было так много, как никогда прежде. И времени тоже. Ничто не отвлекало и можно было просто думать, думать, думать...

***

— Так... ты считаешь меня... отвратительным? — Наконец спросил Сол. — Солнце, не волнуйся, всё хорошо, — ласковым голосом утешала его Бри. Звезда внезапно поймала себя на мысли, что эта интонация ей знакома. — Я не стану лезть в твою жизнь. Ну умер и умер, что теперь? Не убьют же тебя снова. Всё в порядке, тут тихо и мирно, никто смеяться или осуждать не станет. Возможно это прозвучит грубо, но здесь всем всё равно — позорно или не позорно. Тут вообще очень много пространства и мало кто мало с кем пересекается просто так. В основном многие отдыхают, восстанавливаются и просто думают о том, как они сюда пришли. Это место для успокоения и принятия. Если захочешь быть один — будешь один. Если захочешь поговорить — найдёшь собеседника. Я вот нашла тебя. — Ух ты, какая познавательная лекция про загробную херню, в которой я проведу вечность. Спасибо, — пессимистично пробубнил Сол. — Кстати, на что я обратила внимание: ты ведь не чувствуешь моей гравитации, Солнце? — Нет? — А я твою чувствую. Тебе здесь не место. Возвращайся туда, откуда пришёл. Твоё время ещё не пришло. — Чт... Как? Разве здесь висит указатель "в мир живых — туда"? Спасибо, полечу по нему, может, даже отправлю тебе открытку. — Сарказм лился как из рога изобилия. — Не будь таким вредным. Я могу взять на себя твоих... гм... планет. Всё равно здесь нечем заняться. Знаешь, темнота и тишина так надоедают... — А если... — Сол прикусил нижнюю губу и виновато отвёл взгляд в сторону. — А если я... Если я не хочу? Пульсар посмотрел на него с удивлением. — Ты не хочешь возвращаться? — Уточнила она. — Я устал, — честно признался Сол. Не столько новой знакомой, сколько самому себе. — Там я постоянно боюсь за свою шкуру. Боюсь других звёзд. Я боюсь, что меня снова отправят на суд и лишат системы. Я... Я устал от всего этого. — Звезда всплакнула, по её щеке покатилась горячая слеза. — Я хочу отдохнуть. Я хочу тишины. Я хочу покоя! Здесь так хорошо! Здесь мне лучше, чем там! У меня ничего не ноет и не болит, меня не грызёт вина, я... Я там никому не нужен... Я впервые в жизни могу отдохнуть, понимаешь?! — Солнце, ты нужен планетам... — Я останусь здесь, Бра. — Бри. Тебе ещё не поздно вернуться назад. Подумай получше. Рано или поздно ты всё равно окажешься тут, но если не вернёшься сейчас, — упустишь, может быть, одно из самых важных событий в твоей жизни. Я уже не могу вернуться. Но ты можешь! — Дай хотя бы времени... Я... Ох... Я впервые за всё время хочу спать. Я так хочу спать... Пожалуйста, дай мне выспаться. — Если заснёшь, то снова окажешься там, с мёртвыми планетами. Уже навсегда. — Плевать. Я... хочу... — Сол, сам того не заметив, закрыл глаза и улёгся на бок. Он увидел, как какая-то планета с красным клоунским шариком на "носу" крутит на "макушке" тарелку и говорит о законах рынка. Спрос определяет предложение, предложение определяет спрос, но не всегда. Алмазы — дорого, но не нужно, вода нужна и дешёвая... — СОЛНЦЕ! — От громкого и внезапного крика Сол подскочил на месте. На секунду увидел свою систему. Он был перепуган и не понимал, что случилось. Только что он слушал по экономику, а теперь... — Не спи! Вернись, там выспишься! Здесь нельзя! — Но я хочу... — Я понимаю, Солнце, но сейчас не время. Как вернёшься, сделаешь для меня одну вещь, чтобы я была спокойна? — Что тебе нужно, Бра? — Бри. Найди, пожалуйста, мой дневник. — Просто найти? — Переспросил Сол. — Но как? Космос же бесконечен! Ну, может, ты дашь мне навигатор или отведёшь к ближайшей стойке информации? — Съязвил он. — Понятия не имею, о чём ты говоришь, но... Просто найди его и прочти. Насколько я понимаю, ты находишься примерно в той части галактики, где меня укокошили... Там есть важные записи. Я думаю, они будут тебе очень полезны. — Где я могу достать дневник? — Напрямую спросил Солнце. — Просто лети по прямой, — пояснил пульсар. — У тебя хорошее зрение? — Да. — Тогда у тебя всё будет хорошо, ты его заметишь. Он светлый. Уже не помню, какого цвета. Ладно... было приятно поговорить с тобой, Солнце. Ну, знаешь, ты первый за долгое время, кого я тут встретила. И... Эм... Среди тех планеток есть те, о которых ты волнуешься? — Я беспокоюсь о Вулкане. — Сол чувствовал себя так, будто его словарный запас резко сократился. Ему стало хуже видно Бри и её вспышки, будто у него на лице была какая-то ткань. — А как он к тебе относится? — Спросила Бри. — Ненавидит. — Ладно... Похоже, впереди у меня будет не такая уж и скучная вечность. Эмм... что ещё... А, пока вспомнила: в дневнике неправильно написано... — Голос пульсара становился всё менее разборчивым. Сол не понял последние слова. — Что написано? — Спросил он. Никто не ответил. Только стало противно шумно, кто-то пищал под ухом, где-то кто-то ссорился с кем-то, кто-то громко разговаривал... много кто много с кем. Снова вернулась тревога, все противные ощущения, которые он раньше не замечал и к которым привык за миллиарды лет. Светило чувствовало себя отвратительно: после трипа во всём теле была ломота, кружилась голова, тошнило. По ощущениям Сол ещё не начал сбрасывать атмосферу, хвала Вселенной, он недолго был... там. В наркотическом "путешествии". Он проглотил слишком много таблеток... И был безумно счастлив, что всё это безумие произошло не взаправду, а привиделось из-за психоактивного лекарства. Это было не по-настоящему. Не по-настоящему. Это был просто трип. Нужно выбросить наконец таблетки. Но звезда знала, что не сделает этого. Солнце полежал пару дней с закрытыми глазами. Он так и не смог заснуть. Зря он послушал Бри... Зря послушал выдуманную его воспалённым сознанием звезду. А хотя, если бы он заснул, будучи в трипе, то действительно мог бы подохнуть, но уже по-настоящему. По телу была разлита какая-то жуткая слабость, смешанная с усталостью. Ничего не хотелось делать. Только лежать, лежать, лежать. Спать хотелось, но не получалось. Бессонница. Побочка таблеток. Сол думал о том, что может помочь ему заснуть. Вспоминал о своих разговорах с Меркурием, Венерой, с Землёй о его людях и их изобретениях... Думал обо всём и вспомнил запах жареного. Жареное... Внутри неприятно потянуло. От этого ноющего чувства сон окончательно пропал. Сейчас Сол жалел, что не умер взаправду.