Поменяться местами

— Пикник так пикник, — сказал Уран. Чего ты хочешь поесть, Нептун? — Мммм... Я хочу... Я... Уран, прости. Я сказал неправду, — стыдливо признался восьмой. — Я не голоден. Я просто испугался, что ты можешь быть таким же, как тот гигант и поэтому согласился на твоё предложение. Я боялся тебя разозлить. И южным полюсом вверх я встал точно по той же причине. Просто... в голове всплыли дурацкие воспоминания. Там все было как по-настоящему. — Я не такой, как он, солнышко. Если ты чего-то хочешь, только скажи. Я постараюсь всё для тебя сделать, мой милый. И не стоит так копаться в прошлом. Этого гиганта здесь нет. Зато у тебя есть я. Твои спутники. Сатурн, Юпитер... — Марс и его милые малютки Фобос и Деймос, а ещё Церера, Веста, Гигея, Юнона, Паллада, Земля с его земляшками, Луна, Венера и Меркурий, — продолжил восьмой. — И большое милое Солнышко. — Нептун? — Уран был до глубины души удивлён тем, что услышал. Синяя планета раньше не могла правильно выговорить имя Марса, а о других вообще не помнила. — Ты... Ты помнишь их всех? Даже этих карликов? — Карликовых планет, Уранушка. Правильно говорить "карликовых планет". Среди них только Церера такая. А все остальные, кто не планета, не спутник и не карликовая планета — астероиды. — Ты помнишь имена астероидов? — Удивился седьмой. — Да. Они тоже живые и тоже хотят общаться с друзьями и радоваться жизни. — Ох, прости. Я ляпнул, не подумавши. — Прощаю, Уран... — Нептун зевнул ещё раз. — Получается, ты всё помнишь? — Да, Уранушка, я помню. Я вспоминаю. Я постоянно вспоминаю. Я не дурачок, Уран. У меня нет деменции и, похоже, никогда не было. Мои воспоминания просто были спрятаны. Я сам их спрятал. И я веду себя по-детски и смотрю на мир через розовые очки, потому что... мне тяжело. Мне очень тяжело. Мне трудно принимать мир таким, какой он есть. Тяжело принимать себя таким, какой я есть. Я боюсь, что не вынесу того, что на меня свалится, когда я стану смотреть на всё серьёзно и мне не останется ничего другого, кроме как уйти. Понимаешь? — Нептун... — Ты меня понимаешь? — Понимаю, — с горечью в голосе сказал кольцевой. — Но прошу, не делай так, — сказал Уран. — Всегда есть другой способ. Куча других способов. Знаешь, однажды я был на грани из-за своих колец. Я... Я очень сильно завидовал Сатурну с его шикарными кольцами. Я хотел такие же и даже лучше. И... зависть ослепила меня. Миллиарды лет назад я раскрошил своих старых спутников. Я убил своих родных лун ради этой чёртовой побрякушки. А потом я увеличил свои кольца пылью из мёртвых спутников Юпитера. Но... когда Сатурн заболел, я подумал, что он может умереть. У него уже не было его колец: их носил Юпитер. И тогда я понял, что главное в этой жизни. — И что же? — Главное в ней — само наличие жизни. Ощущение жизни. Сознание. Счастье. Общение. Просто вдохнуть свежего вакуума и полюбоваться на Солнце. Наслаждение от любимого дела. Момент настоящего времени. Сейчас я постепенно принимаю себя, свои идиотские поступки и то, что я был таким глупым. Я стараюсь жить дальше и моё кольцо служит мне напоминанием о том, что я должен всегда держать себя в руках и думать перед тем, как что-то сделать. — Уранушка, я не знал эту историю. Почему ты раньше мне её не рассказывал? — Сейчас наши луны на прогулке и... я просто не хотел, чтобы они знали это. Они бы увидели во мне своего врага, а я этого не хочу. — Забери мои кольца, — сказал восьмой. — Я не хочу их видеть. — Ты... тоже? — Нет. Это он. Он... — Нептун захныкал, из его глаз покатились слёзы, когда он вспоминал подробности. — М-мы были с ним вдвоём... в поясе... ик... К-койпера. И... наша общая гравитация... ик... притянула на мою орбиту... Т-тритона. — Восьмой тихим сдавленным голосом издал звук, похожий на писк и заплакал. Уран без особого труда понял, что случилось тогда: Тритон врезался в какой-то спутник Нептуна и сломал его, а из обломков его трупа появились тоненькие колечки. А эту историю знакомства с Тритоном, которую синий постоянно всем рассказывал, он просто выдумал. Бирюзовый сам пустил слезу. Его любимый рыдает, а он не может его обнять: это приведёт к тому, что Нептун станет его бояться и перестанет ему доверять. Но случилось что-то из ряда вон. Синий сам обнял Урана и уткнулся в его атмосферу, пряча в ней свои горькие слёзы. Кольцевой побоялся обнимать его в ответ. Он просто позволил восьмой планете тискать себя как ей угодно. — Поплачь, Нептун, — ласково сказал седьмой. — Поплачь. Не держи в себе. Сдерживаемые слёзы разрушают изнутри. — Уран вспомнил Юпитера, что держал всё в себе и дошёл до того,что путал своих спутников с астероидами. Кольцевой раньше прикалывался над этим гигантом за то, что тот ест что ни попадя. Сейчас бирюзовый понимал, что скорее всего, у Юпитера было или всё ещё есть какое-то расстройство, раз он ел несъедобные вещи. И Сатурн тоже их глотал. Это притупляло его боль, а потом... ему стало очень плохо. Седьмой понял, что смеяться было совершенно не с чего. Эти планеты больны. Каждая по-своему. А он шутил над Юпитером и завидовал Сатурну. "Какая же я мразь", — подумал Уран. — "Нужно будет извиниться перед ними". Нептун крепко сжимал седьмую планету и рыдал. Бирюзовый не знал, каково это — лишиться чести, но знал, что в моменты грусти необходима поддержка. И он решился. — Нептун. Можно тебя погладить? По спинке? — Спросил он. Уран услышал в ответ скомканное "да", что едва выловил из рыданий синего. Кольцевой легонько прикоснулся к "спине" восьмой планеты и едва заметно провёл вниз, не затрагивая южное полушарие, чтобы Нептун не нервничал. Не заметив знаков протеста, Уран продолжил. Он стал гладить увереннее. Восьмая планета ощущала крайне приятные прикосновения. Мягкие. Нежные. В каждом поглаживании чувствовалась любовь. Настоящая. Безусловная. Это заставило Нептуна расплакаться ещё сильнее. Он чувствовал, что Уран был его опорой. Самой-самой крепкой в мире. Это... для него это было важнее всего на свете. Бирюзовый давал ему такую нужную заботу и не требовал ничего взамен. — Ты не виноват, — с сочувствием прошептал Уран. — Ты ни в чём не виноват, мой хороший. Мой милый. Мой дорогой. — Мои кольца мне противны! — Сквозь слёзы выпалил восьмой. — Забери их! Пожалуйста! — Ты... точно этого хочешь? — Неуверенно спросил бирюзовый. — Да! Нептун отпрянул от Урана. Он попытался перестать плакать, но лишь сменил горький плач на тихое хныканье. Лицо синей планеты было покрыто влажными дорожками слёз. Нептун шмыгнул "носом" и вытер их, но новые слёзы предательски потекли из глаз. Синий снял с себя ненавистные ему кольца и протянул их Урану. Седьмой немного подумал и принял колечки Нептуна. Он поместил их рядом со своими. — Нептуша, если ты захочешь, ты в любой момент сможешь забрать их обратно, — проговорил бирюзовый. — Оставь себе, — сдавленно сказал восьмой и вздохнул. — Уранушка, я устал, — пожаловался он. — Давай отдохнём, милый. — Я спать хочу, — пробормотал Нептун сквозь слёзы. Бирюзовый подлетел поближе к синей планете. — Мне отнести тебя на твою орбиту? — Не надо, Уран. Ты забыл, что я тяжелее тебя? Надорвёшься. — Ладно. Может, принести тебе одеялко? Покрывало? Плед? Подушку? Почитать тебе книгу? Включить музыку? У меня есть классика, я часто под неё засыпаю. Могу заварить успокаивающий чай с ромашкой и мятой. Или хочешь шоколадку? У меня есть с орешками. Ты любишь орешки? — Хи-хи, Уранушка. Какой же ты заботливый... — Сказал Нептун, слегка улыбнувшись. Его поразила такая доброта. Совсем не то, что этот гигант. Седьмая планета облегчённо выдохнула, когда снова увидела, как уголки губ его любимого поползли вверх. Глаза восьмой планеты, блестевшие от слёз, постепенно начали закрываться: веки отяжелели от усталости. — Ты только скажи, чего ты хочешь и я это принесу, — прошептал кольцевой. — Я могу попросить вообще всё? — Спросил Нептун. — Да. Вообще всё. — Я хочу тёплое одеялко и чаёк с шоколадкой, — сказал синий. — И... роллы с креветками. Я люблю креветки. — Подожди немного, я быстро. Уран бегло осмотрел свою орбиту и найдя взглядом поблизости объёмное мягкое одеяло, каким сам укрывался в фазу афелия, притянул его к себе. Он бережно укутал в него Нептуна. Кольцевой постарался сделать это так, чтобы случайно не коснуться синего и ему это удалось. Наградой ему был взгляд полуприкрытых глаз успокоенной планеты. — А сейчас я найду тебе перекус, — проговорил Уран. Восьмой слегка поворочался и нашёл позу, в которой ему было удобно. — Спасибо, Уранушка. Ты хороший, — тихо сказал Нептун. Ядро бирюзового запело от радости. Когда восьмой называл его хорошим, седьмой воспринимал это как "ты очень добрый, заботливый, чуткий и нежный. Мне хорошо рядом с тобой. Я чувствую себя в безопасности". Уран приготовил успокаивающий чай и нашёл у себя в закромах хорошую качественную шоколадку. Ему, правда, пришлось насобирать химических соединений в поясе Койпера, чтобы сделать из них что-то, похожее на сет роллов. Выглядит кривовато, но аппетитно. Седьмой вернулся к Нептуну и застал его... спящим. Восьмой сейчас был таким миловидным. Его лицо было умиротворённым и спокойным. Одеяло прикрывало его не полностью, часть уже сползла и болталась в вакууме, слегка обнажая его глубоко синюю атмосферу. Этот образ застыл в голове у Урана, отпечатался там. Вот она, прямо перед ним. Опороченная невинность. Бирюзовый оставил перекус возле дремлющей планеты и достал холст с красками. Вдохновение сегодня было как никогда ярким. Он должен запечатлеть эту красоту. Уран взял карандаш и стал выводить набросок. Кружок — сама восьмая планета, покоившаяся на боку. Поверх неё волнообразные линии — вальяжно накинутое одеяло, что красиво застыло в невесомости. Пара штрихов — лицо спящей планеты, выражающее спокойствие после бури эмоций. И ореол солнечного света сзади в виде карандашных лучиков. Уран посмотрел на Нептуна, затем на холст, затем снова на Нептуна. И замазал свой набросок чёрной краской. Седьмой понял, что рисовать планету, пока она спит, не спросив заранее у неё на то разрешения — в высшей степени неправильно. Уран представил, что было бы, если бы его самого нарисовали или сфотографировали спящим. Он бы возмутился, волновался бы о том, что эти фотографии или рисунки попадут не в те руки или их будут использовать как компромат. А что насчёт Нептуна? Он же доверяет седьмому, а он чуть было в наглую не воспользовался... его телом. Не в плане секса, конечно. Никто в здравом уме не захочет против воли быть чьим-либо натурщиком. Уран посмотрел на чёрный холст. Докрасил его той же чёрной краской, чтобы не было пробелов. Затем нарисовал много маленьких белых точек. Звёзды. Яркое жёлтое пятно Солнца и призрачный оранжево-розовый ореол вокруг него. Бирюзовый кружок побольше — Уран и синий кружок поменьше — Нептун. Маленькие фигурки различных форм и оттенков серого — спутники. Теперь нужно добавить деталей, особенностей атмосфер и поверхностей, лица, освещение, рефлексы, тени. В конце концов получилась милая, пусть и немного примитивная картинка с улыбающимися и обнимающимися Ураном и Нептуном и их лунами, летающими вокруг. Так. Чего-то не хватает. Но чего? Седьмой ещё раз посмотрел на восьмого. Точно. Нужно добавить сердечко. Или не стоит? Вдруг Нептун расценит это как жест романтической любви, или, не дай Вселенная, страсти? Нет, нужно что-то другое. И тут Уран понял. Рисунок не подписан. Как же подписать? Просто "Уран"? Сухо. "Нептуну от Урана"? Лучше, но тоже не то. А что, если...