Поменяться местами

Казалось, внутри образовался вакуум. Он там был уже давно, постепенно становился всё сильнее и сильнее, а сейчас он вызывал откровенно мучительные ощущения, страх, отчаяние, непреодолимое желание заполнить этот самый вакуум хоть чем-нибудь, избавиться от этого жуткого чувства. Газовой планете было всё равно, чем его утолять. Гиганту попадались редкие мелкие обломки камней и он жадно набрасывался на них, без разбора проглатывал целиком, но они не давали ничего. Не унимали эту гудящую ноющую пустоту, что становилась просто невыносимой. Нужно что-то посерьёзнее мелких камешков. Газовый бродил в темноте космоса, пока не увидел вдалеке что-то крупное. Неужели, ему наконец повезло? Он медленно и тихо приближался к интересующему его объекту, стараясь не спугнуть. Эта штука становилась всё ближе, и видно её становилось всё отчётливее. Это большое круглое скалистое тело. Оно собирало разноцветные блестящие минералы среди астероидов и мурлыкало какую-то песенку себе под нос. Газовый знал, что ему грозит серьёзная взбучка от Солнца за то, что он собирался сделать, но он уже давно не управлял собой. Пустота внутри руководила им. Её нужно было заполнить. Обязательно. Газовый продолжал приближаться и затаился на безопасном расстоянии. Планета была повёрнута спиной к нему. Он наблюдал за её действиями, чтобы понять, когда можно начать действовать самому. Небесное тело, чьё имя газовый гигант не знал и не собирался узнавать, сверяло внешний вид минералов с записями в книге. Поднимало взгляд на очередной цветной камень и снова опускало на сухие страницы. Не сейчас. Планета не достаточно отвлечена. Она перебирала камень за камнем и газовый терпеливо ждал. Он мог ждать сколько угодно, когда ему было надо. Планета повертела перед собой очередной камешек. Она пристально его рассматривала, а затем заглянула в книгу. Долго читала. Перелистнула страницу. Затем ещё. Планета поглощена чтением. Газовый, заметив это, стал медленно и тихо приближаться к ней, и попутно слегка подтягивал её к себе своей гравитацией, незаметно для планеты усиливая свою хватку. Когда она заметила, что что-то не так, она обернулась и вскрикнула, увидев обезумевшее лицо газового гиганта. Планета пыталась удрать, но гравитация более крупного небесного тела держала её на месте, словно тиски. Её всё сильнее притягивало к газовому, прямо в его широко раскрытую пасть, из которой стекали ниточки слюны. Планета визжала от ужаса, звала на помощь, но вскоре стало совсем темно: пасть захлопнулась и влажный язык спешно протолкнул её в глотку. Охота удалась, газовый был доволен собой. Пустота внутри исчезла и он благоговейно вздохнул. А затем эта пустота вернулась и с новой силой стала мучить гиганта. Этой маленькой планеты явно было мало, чтобы утолить его зверский голод. Газовый стал оглядываться по сторонам, ища то, что покажется ему хоть чуточку съедобным. Что ещё можно сожрать? В следующую минуту стало жарко. Очень жарко. Перед глазами газовой планеты был разъярённый Солнце. Звезда явно была им недовольна. Она явно знала, что он загубил планету и неимоверно грозно смотрела на гиганта. В глазах светила читалось явное намерение покончить с этим беспределом раз и навсегда. Никаких полумер. Только решительные действия. Газовый не знал, что ему нужно говорить и делать. Солнце на него злится, он хочет наказать его за проступок. Внутри всё съёжилось от страха и голода, а ядро, что стало биться быстрее, начинало колоть. Ему жарко. Очень жарко. — Сколько моих планет ты убил и ещё убьёшь? Когда ты уже остановишься? Загубив жизнь этой планеты, ты перешёл все дозволенные границы. Мне надоело тебя прощать! Нарастала паника. Некуда деться. Ядро больно бьётся. Больно. Очень больно. На глазах стали наворачиваться слёзы. Газовый всхлипнул. — Солнце, пожалуйста, не надо... — Надо! Иначе ты не поймёшь. О, великий Стивенсон, как я мог столько лет держать под боком такого изувера? — Я-я не изувер! Я просто... — Ты садист и живодёр, и избавлю свою систему от тебя! Солнечная вспышка, что, казалось, была мощнее всего на свете, обожгла атмосферу шестой планеты, что стала реветь от боли. — Пожалуйста! Ми-мистер Солнце, прошу! Мне больно! — Тем, кого ты убил, тоже было больно! — Нет, мистер Солнце, не надо! Прошу, не надо! — Поздно молить о пощаде! — Прошу! Не убивайте! Звезда медленно приближала к себе газового гиганта. Становилось всё горячее. Жарко. Душно. Атмосферу жжёт и щипет. Перед глазами мутнеет. Страшно. Нечем дышать. — Нет! Нет! НЕТ! НЕТ, ПРОШУ! Жар становился всё сильнее, газ испарялся в открытый космос. Металлический водород, что скрывал в себе ядро, словно футляр, превратился сначала в жидкий, а потом в газообразный. Ядро из металла осталось без защиты. Оно нагревалось. Становилось всё горячее. — ААААААААААА! Гигант зашёлся в крике боли: оглушающем, пронзающем до глубины души, крике, что закончился так же резко, как и начался. Газовый сорвал голос. Горло болело. Он чувствовал, что всё горит. Его атмосфера горит, его ядро расширяется, кипит, болит. Кажется, оно сейчас разорвётся на атомы, как и сама планета. Гигант приготовился к концу, мучительному концу и зажмурил глаза. — ...урн? ...турн? Сатурн? — Сатурн, ответь! — Сатурн, пожалуйста, открой глаза! Шестой услышал странные голоса. Они были до боли знакомыми, но кому они принадлежали? Газовый с трудом разлепил веки. На него смотрели какие-то планеты. Одна большая, несколько поменьше и какие-то совсем крохотные небесные тела. Луны? Астероиды? Он напрягся от удивления, но от этого его ядро разболелось. Каждый его удар отдавался сильным острым уколом, что заставило газового сжать зубы до скрипа. — Сатурн, хвала Вселенной, ты жив! — Воскликнула большая планета. — Так, не нервничай, только не нервничай. Тебе нельзя. Дыши. Вдох, выдох, Сатурн, вдох-выдох. Давай, дыши. Шестому не оставалось делать ничего, кроме как послушаться странную планету и выровнять своё дыхание. Постепенно страх уходил, а ядро билось менее часто и менее болезненно. Гигант смутился. Что он тут делает? Кто все эти небесные тела? Что они тут делают? Что вообще тут творится? Почему всё болит? Почему он так устал? Почему хочется плакать? Почему он испытывает нестерпимый голод? Газовый раскашлялся. — Что... происходит? — Тихо поинтересовался он. — Тише, Сатурн, тише. Всё хорошо. Ты кричал во сне, — сказала большая планета. Во сне? Это всё был сон? Но боль была настоящей. Жар был настоящим. Голод был настоящим. Газовый ещё раз осмотрел всех присутствующих. Сколько же здесь было таких маленьких, милых, аппетитных небесных тел... Что за изобилие! Глаза так и разбегаются, а внутри с неприятным звуком и не менее неприятным ощущением возмущаются ветры от не на шутку разыгравшегося аппетита. Рот наполнился слюной, которую гигант тут же сглотнул. Он снова взглянул на большую планету. Её взгляд был обеспокоенным. Что она говорила? Шестой вышел из своеобразного транса и спросил: — Что такое... "Сатурн"?