Perzys se ānogar rūni/Мы помним пламя и кровь

Эймонд понимает, что с приличиями покончено, как только обнаруживает себя у дверей в её покои. Время до ужина растягивается, превращаясь в нечто нескончаемое, поэтому Эймонд только и делает, что прокручивает в голове их разговор о подарке на его день рождения. Нет сил дожидаться завтрашнего утра. Ему докладывают, что леди-ведьма уже встретила отца с семьёй и только-только закончила помогать сёстрам и мачехе с омовением. Он недоволен. Почему она продолжает им прислуживать? Находясь в этом взвинченном состоянии, принц стучится в тяжёлую дверь, а, получив разрешение войти, влетает в комнату и начинает с едва сдерживаемых претензий. – Ты всё же обещала вернуться до конца весны, – сквозь зубы произносит беловолосый принц. Она не удивлена его появлению, будто даже ждала: сразу протягивает бокал прохладного вина и приглашает присесть. Подушечки пальцев у неё теплые и сморщенные от длительного нахождения в воде. За окном щебечут невинные пташки, в то время как Мирия возвращается к протиранию своего зельеварского арсенала от пыли. За прошедшие месяцы ведьма действительно успела соскучиться по врачеванию и работе с травами. А Эймонд успел соскучиться по ней, и сейчас жадно впитывал взглядом каждый изгиб тела, подчёркнутый лёгким колышущимся платьем. Загар позолотил и лицо, и руки; волны волос чуть выгорели на солнце. Но не только внешний облик – что-то гораздо более важное изменилось в ней. – Нас подвела погода, принц, – наконец-то отзывается Мирия. – Размыло дороги под Дарри, пришлось отсиживаться на постоялом дворе. – Разве ты не могла решить этот вопрос с помощью магии? – К чему мне тратить свои силы на погоду, которой нужно всего лишь время, – разводит она руками, чувствуя его жгучий взгляд где-то между лопаток. – За эти несколько дней я отлично выспалась и набралась сил перед оставшейся дорогой. – Стоило всё же предусмотреть подобные… неприятности и заложить время для них, чтобы не опаздывать. Она оборачивается и, смерив его взглядом, откидывается на стену. Эймонд стойко выдерживает блеск и огонь, направленный, кажется, прямо в душу. Понимает, что его претензии выглядят как нелепая попытка мальчишки придраться. Кто он такой, чтобы её учить? – Кроме короля разве кто-то ждал меня здесь? Простой вопрос, но вместе с тем готовый обнажить всё, что было не проявленным ранее. Эймонд облизывает пересохшие в момент губы. – Я. Признаться, мне не хватало вас. Конечно, в качестве приятной собеседницы. Мирия издаёт какой-то странный звук и насмешливо наклоняет голову. – Тогда странно, что вы не пробовали заговорить с прочими леди при дворе. Готова поклясться, многие из них поразили бы вас содержательным светским разговором. – Именно по этой причине я этого и не делал. Пустая болтовня меня не интересует. – Тогда мейстеры или ваш чудесный библиотекарь, – подливает масла в огонь ведьма, чувствуя, как получает удовольствие от процесса. Ещё чуть-чуть, и одноглазый попадёт в свою же паутину. Принц морщится, опускаясь на стул напротив зеркала. Делает ещё один глоток и отставляет бокал. Голос его становится тише. Он явно продумывал ответ и ранее, но сейчас не находит ничего лучше, как озвучить правду: – У них всех нет вашей непосредственности. И, предостерегая вас от последующих предложений, озвучу сразу. С вами мне нет нужды недоговаривать и лгать – даже о моём детстве или чём-то очень личном – вы оставляете всё между нами. Не осуждаете, не насмехаетесь, не лебезите, не пытаетесь понравиться, не корчите дурочку и не умничаете. – Я полагаю, что таким и должно быть общение, – пожимает она плечами, опускаясь на резной сундук в изножье кровати. Теперь они находятся на расстоянии вытянутой руки друг от друга. Мирия понимает, что принц только что высказал ей довольно щедрый комплимент, даже если сам этого не понял. Закрытые двери очень способствуют его раскрепощению. – Я понимаю. Но при дворе это встречается редко. Вы и сами уже заметили, наверное. – Я успела отвыкнуть от местных обычаев. Признаться, эта поездка пошла мне на пользу. – Видимо, настолько, что не хотели возвращаться? Эймонд произносит это со своей привычной интонацией мимолётного любопытства, хотя ответ очень волнует юношу. – У меня есть свои интересы в столице. – Мисария, например. – Всё-таки проследили, да? – лукаво улыбается она. – Ещё чуть-чуть, и я начну полагать, будто вы ревнуете, мой принц. Он не отводит взгляда, хотя предполагает, что на шее могли уже проступить красные пятна. Воздух в комнате становится гуще. – Вы интересная и красивая женщина, в компании которой приятно находиться, кузина. Визерис – и тот не хочет вас ни с кем делить. Ещё одно завуалированное признание. – Если вам настолько нравится общение со мной, то почему же почти за три месяца я не получила от вас ни одного письма? Вопрос звучит невинно и вполне логично. Но у Эймонда, и так уже позволившего себе гораздо больше, чем планировалось, начинает гореть нутро. Он теребит верхнюю пуговицу камзола. – О чём мне было писать? – О чём угодно. О погоде, о своих делах, о состоянии отца, о новостях города. Кажется, мы обсуждали очень многое раньше. А ещё вы могли прилететь на церемонию, когда я принимала титул, – она добавляет это, не давая ему времени опомниться. – Меня никто не звал, – выплёвывает он, вжимаясь в спинку стула, чтобы не вскочить. Тема с письмами пролетает мимо ушей. – А вам всегда нужно приглашение? – вопрос звучит так серьёзно, словно его нельзя трактовать двояко. – Разве у вас нет своей воли и… желаний? Мирия напряжена не меньше его самого, оба собеседника держат спины идеально ровно. – Отчего же, есть, – щурясь, вкрадчиво начинает принц, заставляя её кожу покрыться мурашками. – Разве ты забыла, что я предлагал тебе прямо перед тем, как твой отец обезглавил Велариона? Сбивается дыхание, но ведьма быстро берёт себя в руки, потому что одноглазый жадно и требовательно ловит каждое её движение. – Тогда вы ещё не знали, кто я такая. – Это ничего не меняет, – резко отзывается он, подтверждая её тайные опасения. – Мы кузены, – качает она головой, зная наперёд, что для него это не аргумент. – И я не в том положении, чтобы становиться чьей-то любовницей. – Уверен, что ты знаешь зелья, которые могут избавить от нежелательных последствий. – А как же моя репутация? – Тебе дела до слухов нет. Мне тоже. К тому же, чутьё подсказывает, что отец с удовольствием защитит твою репутацию так же, как делал это множество раз ради дражайшей Рейниры. Отец. Он оттаивает. На лице Мирии расцветает улыбка, которую он трактует в нужном для себя ключе. Как и её молчание. – Можешь расценивать этот разговор как приглашение в мои покои. Она молчит, едва сдерживая смех. Какой же он самоуверенный, когда находится рядом с ней! С видом довольного кота Эймонд выходит из комнаты, не преминув ненароком задеть рукой её растрепавшуюся косу. Дав ему достаточно удалиться, Мирия падает на кровать и начинает глупейшим образом хохотать. Всё-таки он влюбился в неё. Ещё тогда. Интересно, как далеко они зайдут?

***

– Ты просто давно не видел отца, – стоит на своём Эймонд, наблюдая за сборами младшего брата. Движения того выверены и точны, будто он на битву собирается, а не на ужин с семьёй. А Эймонд мысленно всё ещё прокручивает разговор с Мирией. Он от себя не ожидал подобного поведения, как от неё – намёков и некоторой игривости. – Да я вообще не очень-то часто его видел. Он постоянно болел. – Вот я к тому и веду. Сейчас он гораздо бодрее, увидишь. – Слава Семерым. – Скорее, ведьме. – Значит, слухи верны? – фыркает подросток, затягивая пояс на узкой талии. – Она всё-таки обратила тебя в свою веру? «Она заставила меня захотеть её так, как не хотелось ничего и никого раньше». – Я верю тому, что вижу. Септоны и мейстеры годами не могли сделать того, что ей удалось за несколько месяцев. Тонкие брови Дейрона сходятся на переносице. В дверь стучит слуга, но парни не реагируют на звук. – Не нравится мне это, Эймонд. – Ещё один родич, которому я не смог угодить, – шутливо закатывает глаза Эймонд. – Какая жалость. Принц постарше начинает трепать волосы младшенького. Вот его-то энергии и не хватало этому двору. Его честности, чистоты и прямолинейности. Братья ещё какое-то время потешно дерутся, пока слуга в дверях не кашляет, призывая их всё же отправиться на ужин. Они занимают свои места за длинным столом. Эймонд обнаруживает себя сидящим между Хелейной и Дейроном. Это вызывает у него недовольство: Мирия, значит, будет где-то не рядом. Всё верно – она располагается напротив, между детьми Рейниры и Деймона. Значит, мать отводит ей место среди чёрных… Трапеза мало чем отличается от обычных ужинов, только больше народа и все аккуратнее выбирают фразы. Деймон пытливо наблюдает за происходящим, Дейрон сдержанно рассказывает о своём опыте оруженосца в Староместе. Рейнира и королева вполне мирно обсуждают какие-то женские темы, связанные с воспитанием детей. Эйгон косится на дверь, желая убежать к своим дружкам. Когда интересы короля доходят до Мирии, уже подан десерт и все устали от болтовни, поэтому ведьма довольно лаконично описывает свою поездку, не вдаваясь в подробности. – А как тебе орлица Аррен? – вставляет шпильку Деймон. – Ровно такая, какой должна быть глава дома и Защитница Долины. Производит впечатление сильной женщины. – Настолько сильной, что не терпит рядом с собой мужчину? – Это не нашего ума дело, кого она терпит, а кого нет, – не раздумывая, отмахивается Мирия. – Ты предвзято к ней относишься. Отто и Алисента замирают и переглядываются. Неужели ведьма за это время успела выйти из-под контроля Порочного принца настолько, что прилюдно ему дерзит? Похоже, сам Деймон задаётся этим вопросом. – Просто она… много себе позволяет, скажем так, – пытается соскочить с им самим предложенной темы хозяин Драконьего Камня. Мирия только поводит плечами, понимая, что продолжать этот разговор здесь просто неприемлемо. Странная логика у отца. Ведь Рейнире предстоит занять престол, и она тоже будет наделена самыми многочисленными правами. Это тоже будет воспринято им с недовольством? – Лучше поделись, как там Рунный Камень. Многое ли изменилось с тех пор, как ты его покинула? – Визерис перехватывает нить разговора, не давая молчанию затянуться. – Только чуть состарились те, кого я помнила, и выросли дети. Порядки, кажется, не совсем изменились. Мирия отпивает апельсинового сока, который вдруг начинает горчить. Что-то неприятное заползает в разговор, даже рецепторы чувствуют эту перемену. А ещё ей не нравится немигающий взгляд Эймонда, который почти всегда направлен в её сторону. Она бы предпочла, чтобы его симпатия оставалась такой же скрытой, какой была и до их недавней беседы. – А как пришёлся им тот факт, что во главе дома Ройсов теперь ведьма, да ещё и Таргариен? Остальные шепотки за столом затихают, примолкли даже слуги. Такого вопроса именно от Отто Хайтауэра она не ожидала. Мирия прочищает горло и снова выбирает сказать правду: – Признаться, сир Отто, я их об этом не спрашивала. Моё вступление в права – всего лишь данность, которую всем необходимо принять. Произнеся это, Мирия возвращается к холодному десерту. Эймонд едва сдерживается, чтобы не рассмеяться. Уверенности у бывшей бастардки Стоун поприбавилось настолько, чтобы оставить в недоумении даже самого Десницу. А вот Визерис довольной улыбки не скрывает, чем явно раздражает свою жену. – Тебе нужно найти достойного мужа, милая племянница, – благосклонно кивает король. – Достойного тебя и твоей силы. Присмотрись к тем, кто будет на балу. Рейнира и Деймон заговорщически переглядываются, когда Мирия кивает, вовсе не собираясь исполнять это пожелание дяди. Ему, конечно, знать об этом вовсе не обязательно, нечего волноваться лишний раз. Ведьма чувствует, как от Эймонда расходятся волны раздражения. Он настолько себя не контролирует, что из-за дрожи в пальцах роняет десертную вилку. Эйгон привычно пытается подшутить, а сыновья Рейниры тихонько посмеиваются. Он только закатывает глаз и стискивает зубы с такой силой, что желваки под точёными скулами двигаются. Мирии вдруг становится нестерпимо обидно за Эймонда настолько, что хочется сжать его руку и выказать поддержку. Из-за этой чёртовой вилки на неё в полной мере нисходит понимание того, почему ему приходится выверять каждый свой шаг.

***

– Недавние наблюдения натолкнули меня на некоторые раздумия, – с одышкой произносит Визерис, опускаясь на кресло. – Захотел узнать твоё мнение. – Я весь внимание, отец. Несмотря на беспомощность и ветхость, с возвращением ведьмы Визерис приободрился настолько, что даже после долгого дня и ужина может сидеть. Это такая мелочь, казалось бы, а всё же очень бросается в глаза. Ночной сквозняк помогает освежиться после жаркого дня. – Я хочу перед смертью увидеть тебя женатым человеком. Дейрона бы тоже можно оженить, конечно, но он метит в септоны или мейстеры, так я думаю. – Приятно знать, что вас беспокоит моя судьба. Эймонд не обманывается, нет: скорее, старик хочет потешить самого себя, убедиться в том, что семья в сборе и как будто счастлива. Эймонд бы многое отдал за то, чтобы быть уверенным в правдивости слов Визериса. Но, к сожалению, все эти годы тот не проявлял никаких тёплых отцовских чувств, опомнившись лишь сравнительно недавно. – Прежде было несколько достойных кандидаток: дочери Борроса Баратеона, девочки Деймона и почившей Лейны, дочери Ланнистеров. Однако теперь я думаю, что лучшим вариантом для тебя будет именно Мирия. Эймонду с трудом удаётся сохранить бесстрастное выражение лица. Принц сжимает рукоять кинжала, покоящегося в ножнах на поясе. Он помнит, что показывать даже малейшие приметы энтузиазма при дворе нельзя. При дворе это опасно, поскольку может быть в любой момент использовано против тебя. Король силится прочитать в облике среднего сына хоть что-то, но быстро сдаётся. – Что скажешь, Эймонд? – Признаться, я удивлён. Но готов исполнить любую вашу волю. – Не очень-то воодушевлённо. У тебя есть другая на примете? Есть, да не другая. Не обязательно тебе знать, отец, что никто не интересует среднего сына так, как ведьма. – Нет. Просто я не задумывался о женитьбе. – Теперь задумайся. Я спрошу тебя ещё через три дня. Мне недолго остаётся. – Мой ответ будет прежним. Я покорен воле моего отца и государя. Однако… Позвольте узнать, к чему тогда вводить её в заблуждение словами о выборе из гостей бала? – Женщинам приятно полагать, что у них есть выбор. Кроме того, разве ты не достаточно хорош собой и сообразителен, чтобы расположить Мирию к себе? Хороший вопрос, отец. Эймонд только уважительно кивает и обещает подумать над словами Визериса. – Вот и славно. Ступай. Разговор утомил короля, покрывшегося испариной. Эймонд возвращается в свои покои и долго ходит от одной стены к другой. Отчего так колотится сердце и шумит в ушах? Он мельком замечает в зеркале, какая глупая улыбка расплылась на лице. Это оттого, что отец предложил легальный и благопристойный способ заполучить Мирию в свою постель… Эймонд прогоняет манящие картины из головы и протирает лицо холодной водой. Надо тщательно всё взвесить. Если так подумать, то она действительно самый лучший вариант и на роль жены, а не только любовницы. Она не похожа на большинство барышень при дворе: жеманных, бледных, готовых вертеть хвостом и плюхаться в обморок всякий раз, когда представляется возможность заполучить выгодную партию. Она умна и образованна, остра на язык и прямолинейна. А ещё… Ему невыносимо думать о том, что она может достаться кому-то другому.