Perzys se ānogar rūni/Мы помним пламя и кровь

Мирия только отмахивается, когда Милли, увидев её с утра, шипит на подругу по привычке и цокает с осуждением, а потом смущённо осекается. Милли можно понять: её совершенно не устраивает, что Мирия снова натянула свой повседневный наряд, в котором обычно проводит дни подле близняшек. Эта красная туника и брюки теперь совершенно не подходят ей по статусу. Простая коса и меч на боку – тоже. Мысленно швея уже прикидывает, какой фасон дорогого платья будет выгодно смотреться на подруге. – Это никуда не годится, – вполголоса бушует бойкая Милли, обвинительно тыча в сторону Мирии ложкой. Все уши кухни навострены. – Ты больше не компаньонка наших миледи, ты их сестра. Сама госпожа. – Такие вещи не меняются в одночасье, – беспечно отвечает Мирия, поедая кашу с сухофруктами и закусывая ломтём хлеба, щедро смазанным маслом. – Я могла просто забыть с непривычки. Подруга бросает недоверчивый взгляд, но в ответ ничего не говорит. Забыла, как же. Эта дотошная даже по мелочам ничего не забывает, а в особо важных случаях заносит в маленькую книжечку. Чернилами. Нет, хлопковое красное платье прислуги больше ей надевать нельзя. Милли уже строит план: проникнуть в её новую комнату и обчистить сундук, оставив взамен старых только соответствующие новому положению наряды. Милли настолько преданна, настолько переживает за подругу, что даже порчи и проклятий не боится. А ведь она видела, как это бывает. Они перекидываются ещё несколькими фразами, после чего разбегаются по своим делам. У Милли сегодня запланирована починка одежд и поход на рынок за тканями, раз уж они задерживаются в столице. Мирия в покоях вновь перелистывает свои записи, сверяется с книгами и собирает нужные склянки в отдельный деревянный ящичек, до сатинового блеска отполированный её руками за много лет. Конечно, она волнуется. Защитника державы в её постоянных пациентах доселе не бывало. В своём волнении она забывает подождать, когда её вызовут, и сама идёт к мейстерам. Оказывается, что до утренней перевязки остаётся недолго: прямо сейчас короля обмывают слуги и королева. Мирия и не сомневалась, что Алисента Хайтауэр будет контролировать каждый её шаг в этой затее. На её месте она поступила бы точно так же. – Ваши Величества, мейстеры, – кланяется Мирия. Собирая всю себя в невидимый кулак. – Я готова начать. С вашего позволения. – Чувствуй себя как дома, – король проснулся полчаса назад, но уже выглядит измождённым. Как и рассказывала Рейнира, в покоях короля темно и пахнет болезнью. Это заставляет её сморщиться. Даже здоровый в этом погребе быстро загнётся. – Необходим свежий воздух и солнце. – У короля от него очень болят глаза, – тут же подскакивает наседка-мейстер, предупреждая реплику королевы Алисенты. Они договорились заранее, что все просьбы новоявленной племянницы будет отражать именно он. – Тогда нужно придумать повязку или лёгкий полупрозрачный полог. Мирия не обращает внимания ни на кого и раздвигает тяжёлые занавеси, а затем распахивает створки окна. В комнату врывается порыв декабрьского утреннего ветерка. – Его Величество простудится! – Возможно, но маловероятно. Гниение прикончит его быстрее в душной тёмной комнате. Закрадывается подозрение: а не хотят ли короля намеренно побыстрее свести в могилу? Наверняка Алисента за столько лет успела устать от него и его недуга. – Господа мейстеры, не могли бы вы посвятить меня в процесс лечения? Как можно более подробно. Она опускается за стол и складывает стопку листов, которые потом сошьёт в отдельную тетрадь. – Я боюсь, что такие секреты подвластны только нам, леди. Мы годами изучали в Цитадели… Принимают её за безграмотную дуру. Конечно. – Если я что-то не пойму, то обязательно уточню у вас, – улыбается она улыбкой набожной прихожанки. – Важно, чтобы мои средства не вступали в конфликт с вашими, не так ли? Мы ведь не хотим навредить королю? Мейстер бессловно просит отмашки у королевы, получает дозволение и начинает дотошнейшее изложение. Перо только и успевает мелькать над листами. Алисента накрывает мужа тонким покрывалом, чтобы защитить от ветра. Нельзя не признать, что в комнате становится приятнее находиться. Королева бдительно наблюдает за молодой женщиной, сосредоточенно выведывающей у врачей все нюансы. Через час такого обсуждения становится понятно, что назвать Мирию дилетантом в вопросах врачевания нельзя. Это немного увеличивает мизерный кредит доверия. Визерис, убаюканный болтовней и каплей макового молочка, дремлет в кресле. Чем дальше ведёт диалог Мирия, тем больше понимает, насколько устаревшими методами оперируют мейстеры. В их сообществе нет такой свободы эксперимента, какой был у неё в годы ученичества у бабушки и во время самостоятельной практики. Досадно, ведь в Цитадели постоянно есть достаточное количество и просто больных, и смертельно больных. Даже она умудрялась проверять свои гипотезы, упражняясь на отчаявшихся жителях Пентоса и Дрифмарка. Может быть, она гораздо моложе этих досточтимых стариков, но опыт их вполне сопоставим. Она окончательно выматывает своими вопросами мейстеров, и Алисента отпускает старцев до обеда. Королева слушала внимательно, поэтому может сходу добавить то неупомянутое, что сама заметила за годы присмотра за больным супругом. Мирия не может не отметить, что Алисента отзывается о нём уважительно и, кажется, действительно переживает. Ведьма тактично указывает, что в покоях необходимо провести генеральную уборку, прежде чем начать новый курс лечения, и даже вызывается помочь. – Визерис ни за что не позволит своей племяннице взяться за тряпку и намывать полы, – ужасается Алисента, поджимая губы. – Ты права, дорогая. Это недопустимо. Какое количество их разговора он услышал? Мирия приступает к беседе с королём, предварительно попросив, чтобы он остановился сразу, как только устанет. К полудню у неё есть исчерпывающие данные от всех непосредственных участников процесса. Мирия обещает к вечеру предоставить план лечения и откланивается. – Приятная девочка. Так и излучает спокойствие, – довольно улыбается Визерис. – Хелейна тоже так сказала, дорогой супруг, – неожиданно для себя признаётся Алисента. – Если Семеро будут благосклонны, она облегчит твои страдания. Из Септы раздаётся полуденный звон.

***

За обедом задумчивая Рейнира спрашивает у Деймона, присоединится ли Мирия к ним за столом. – Не могу знать. Она всё утро проторчала у Визериса, а теперь, говорят, сидит в библиотеке, обложившись бумагами. Рейнира уважительно опускает кончики губ: – Удивительно, как Алисента смогла себя пересилить. Видимо, не видит в ней опасности. – Наверняка. Но это не очень мудро. – Думаешь, Мирия захочет навредить отцу? – вскидывается принцесса. – Не в том смысле, любовь моя. Я о том, что Мирия вовсе не так проста, как может показаться. – Это мы уже поняли, – Бейла не может окончательно отойти шоковой новости о старшей сестре. – Столько лет прятаться у нас перед носом и врать… – Я знал давно, – поправляет её Деймон. – Если бы не мама, то и ты бы оставался в неведении, отец. У Рейны свои резоны недолюбливать Деймона. Не ставшая всадницей, она всегда получала меньше внимания от него. Поэтому она видела в Мирии, такой же белой вороне, родственную душу. Рейнис молчит, но полагает, что если бы не чувство некоей выгоды, которое ощутил Деймон на волне притязаний Веймонда, то Мирия так и осталась бы компаньонкой близняшек под фамилией Стоун, курсирующей между Дрифтмарком и Драконьим Камнем. Скользкого Деймона она за эти годы изучила вдоль и поперёк.

***

За ужином в этот вечер собираются далеко не все. Здесь присутствуют Отто, Алисента – законная супруга; Рейнира и Эймонд – самые вменяемые дети. Эйгон лежит мертвецки пьяный после вчерашнего, а Хелейна, внезапно ушедшая в свои фантазии, сегодня снова недоступна для окружающих. Зато здесь Деймон, верный брат и, собственно, сама ведьма, она же племянница. Мирия на коленях держит свиток, который дописала только четверть часа назад. Глаза режет от усталости, из-за чего она часто жмурится. Пальцы до сих пор в чернилах, и она старается заставить себя не испытывать неловкость по этому поводу. Радуется тому, что сегодня сидит чуть дальше от принца. Хотя и стол гораздо меньше, чем вчера, поэтому атмосферу можно назвать камерной. – Что ж, давайте приступим к закускам, а Мирия потом изложит нам свои… планы. Королева даёт отмашку слугам, которые тут же подносят лёгкий салат из сезонных овощей, какие-то рулеты из птицы, начинённые зеленью и сыром. На столе раскинулись обильные вазы с фруктами из Простора и Дорна и янтарное вино с Летних островов. «Не сравнить с овсянкой на завтрак», – думает Мирия. Для неё эта пропасть между богатством и умеренностью, над которой женщина сейчас зависла, кажется ужасно несправедливой. Между Отто и Деймоном завязывается пустозвонная беседа, впрочем, Эймонд прислушивается всё равно. Он чувствует, что сейчас важный момент, ведь его пригласили вместо Эйгона. Это может сослужить хорошую службу в будущем. Покончив с салатом и отказавшись от вина – даже для храбрости – Мирия заводит разговор. Она кратко обозревает уже имеющийся опыт, выделяя главные преимущества мейстерских методов, такие как систематичность, скрупулёзность, внимательность к нуждам пациента. Затем выделяет главные недостатки – недоверие силам природы и несколько устаревшую методу. Заметив, что сумела расположить своим лаконизмом и точностью всех присутствующих, она переходит к следующей части. Рассказывает, какие изменения она планирует постепенно ввести, с каким интервалом. Делает акцент на том, что важно не перегрузить нервную систему короля и организм в целом. Всё должно быть мягко. Прогулки на свежем воздухе, море, солнце, здоровая пища – всё, чем они и располагают в столице практически ежегодно. Купания в травяных ваннах, упражнения с мейстерами, особые обёртывания из грязи и прочих компонентов, обработка поражённых участков составами с постепенным повышением концентрации. Общение с близкими и посильное участие в делах государства. О магии она заговаривает лишь ближе к концу. Обещает сделать всё возможное, не вдаваясь в подробности. Королева и Десница только кивают и обещают посоветоваться с членами Малого Совета и подумать над этим новым порядком. Эймонд уверен, что они не согласятся. – Неужели всё настолько плохо? – сглатывает горький комок в горле Рейнира. – Всё было плохо ещё во времена свадьбы принца Эйгона и принцессы Хелейны. А сейчас король уже вовсю умирает. Над столом повисает неприятная пауза. Эймонд наблюдает, как сменяются эмоции на лице старшей сестры. – И сколько ему остаётся, как ты считаешь? Вопрос Деймона звучит абсолютно серьёзно и крайне озабоченно. Мирия смотрит на отца прямо, но с ответом не торопится. Должна ли она сглаживать углы? Прикусив губу, ведьма приходит к тому решению, которое помогало ей двигаться вперёд все эти годы. – Если не переменить лечение в ближайшее время, то несколько недель. Месяц, может быть. Только правда. Это то, на чём она всегда стояла и будет стоять и впредь. Десница и королева переглядываются. Рейнира порывисто тянется к бывшей подруге и хватает её за руку: – Я прошу вас… – Мне нужно подумать, Рейнира. Она называет её просто по имени впервые за долгое время. В ореховых глазах отражается ровно то же беспокойство и страх. Алисента ведь не знает, что ей делать, когда умрёт супруг. Да, всё ещё в силах план о том, что на трон взойдёт Эйгон. Но сейчас ей вовсе не хочется окунаться в эту узурпаторскую авантюру. Королева спешно удаляется, сославшись на недомогание. Рейнира вскоре уходит тоже: нужно проведать мальчиков и близняшек, она задолжала им урок валирийского. Мирия обводит взглядом лица мужчин и осознаёт, что чувствует себя неуютно в их компании. По коже бегут неприятные мурашки, а тишина гнетёт. По дороге в покои её нагоняет Эймонд. Руки с изящными пальцами заложены за спину. – Ваша самоотверженность вызывает восхищение. Неужели вы готовы бросить всё и лечить Визериса? Он называет отца по имени, и это коробит. Ведьма останавливается у факела, чтобы иметь возможность видеть его принца. – Это моя работа, Ваше Высочество – лечить. – Думаешь, мать тебе за это заплатит? В прошлый раз золото она дала исключительно за молчание. Мирия только кривится. В прошлый раз она совершила большую ошибку, поставив молодожёнов на ноги. Надо было позволить им не дойти до алтаря. В этот раз она точно действует правильно. – Это мой долг. Меня приняла в семью и принцесса Рейнира, и Его Величество. Разве я могу не проявить ответного уважения? – Вы бы понравились нашему септону с такими взглядами на жизнь. – Если бы только не была в его глазах дремучей язычницей.