Perzys se ānogar rūni/Мы помним пламя и кровь

Его внимание никогда не привлекала прислуга настолько, чтобы из-за этого терять сон. Ни в каких смыслах не привлекала. Эти люди всегда были фоном, помогающим решить вопросы, до которых нет смысла снисходить самому. Безусловно, кто-то из слуг был приятнее в каком-то общечеловеческом смысле, с кем-то можно было и перекинуться парой слов. Но Эймонд старался не привыкать к людям, не сближаться. Привычка, которую он приобрёл после нескольких лет болезненного общения с братом и племянниками. Был в детстве какой-то мальчик для битья, с которым они вместе тренировались время от времени и хорошо ладили, да и тот уже успел жениться и уехать куда-то в Речные земли с молодой супругой. А уж в плане плотском… Скажем так: ему вполне хватало объятий верной Сильви. Встречи с ней за эти шесть лет успели превратиться в дружеский секс, который случался всё больше по привычке. На Шёлковую улицу Эймонд приходил, если становилось невмоготу от круговорота мыслей или выходок родни. Секс оказался отличным способом выпустить пар и отвлечься. А эти несчастные девушки в красном и нелепых чепцах не будят в нём ни капли желания. Они – вотчина Эйгона, в которую средний брат не лезет. Старший принц и так достаточно успевает наломать дров. Эймонд знает, что возникающие сложности разгребает Алисента. Это не королевское дело – подчищать за избалованным принцем, но матери важно сохранять видимость того, что репутация Эйгона куда лучше, чем есть на самом деле. И оба принца понимают, что такая защита продиктована вовсе не материнской любовью, а желанием однажды посадить старшенького на трон. Это очень обидно для них обоих, если так подумать. Эйгона и мысли о возможном восхождении на трон, и давящая мать ужасают и ввергают в панику. Он понимает, что создан вовсе не для заседаний Малого Совета или бесконечных приёмов послов. Не для принятия важных решений, изменяющих судьбу всего государства. Его жизнь – это тёмные подворотни, женщины и дружеские попойки. Не будь этого несоответствия его планов на собственную жизнь планам матери, вина было бы точно меньше. А так… Без выпивки он элементарно не может уснуть. Алкоголь помогает ему переносить мысли о завтрашнем дне, когда матери не понравится какая-нибудь наиглупейшая мелочь вроде того, как он сидит за столом или режет мясо. Она всегда недовольна им. Но при этом хочет видеть на троне. Ещё одно противоречие из моря прочих. Эймонд тоже с большим скепсисом смотрит на перспективу однажды поклониться брату как королю. Слишком долго он отравлял ему жизнь. Слишком он безвольный и изнеженный. Рейнира тоже не кажется ему подходящим кандидатом, учитывая то, как она сама скомпрометировала себя, родив аж трёх бастардов. А следующий в очереди на престол – он сам. И тут уже есть над чем подумать. Впрочем, сейчас голова его занята вовсе не этим. Стоит только закрыть глаз, как перед мысленным взором предстаёт замотанное в простыню крепкое тело. Принцу кажется, что он чувствует на пальцах упругость её груди и бёдер. Кровать становится неудобной до ужаса, Эймонд резко распахивает веко, бьёт кулаком по постели и наливает очередной стакан воды. Его бросает в жар то и дело. Так проходит добрая половина ночи, пока он не приходит к мысли, что нужно наведать свою мадам. На сборы уходит пара минут. Замок спит, и только стражники стоят на посту, тихо переговариваясь или шагая туда-сюда. Сильви уж точно не ждала его так скоро, поэтому немного удивлена. Сутенёрша достаточно проницательна, чтобы догадаться по его движениям и спешке: сегодня он спит не с ней. Слишком он другой, слишком быстро изливается. Сильви не юлит, не лебезит, пытаясь выведать интересующее: с ним ни одна такая уловка не пройдёт. Расскажет, когда будет нужно. Она только гадает, кто же эта незнакомка, которая растревожила если не сердце, то хотя бы чресла одноглазого. Эймонд выпивает традиционную кружку молока с мёдом и объясняет свой визит завтрашней аудиенцией. Мол, слишком он возбуждён мыслью о том, как будет Отто выслушивать Веймонда и лишать сынка Рейниры права наследования. Эймонд покидает бордель ещё до восхода солнца, решив, как он поступит с ведьмой. На сон остаётся ничтожно мало времени.

***

– Ты мне не сын, – произносит Алисента с полупустым взглядом. В такие моменты она всегда немного отключается, наблюдательному человеку это заметно со стороны. Королеве смертельно надоело утешать этих девчонок и тратить на них золото из казны. Сначала королеве было до пунцовых щёк стыдно, обидно за пострадавших несчастных девочек, но к сегодняшнему дню их стало так много, что можно было бы заселить большую деревню. И это только те, о которых она знала. А Эйгон так и продолжает бесчинствовать. Даже в такой день. – Я не просил этого, – его лепет кажется несуразным для молодого мужчины. – Я делал всё, о чём ты просила. Я так сильно старался, так… Но вам с отцом этого мало. Одни и те же отговорки, снова и снова. Разве не пришло время взять себя в руки и справляться с соблазнами, не теряя достоинства и человеческого облика? Голос Эйгона срывается; мать и сын готовы плакать. Пусть и по разным причинам, но с одинаковой горечью. Отвлекает их только приход Хелейны, которая ищет Диану. «Для Хел у матери находится объятие и сочувствие», – завистливо думает Эйгон, наблюдая за ними. Пока он пытается привести себя в форму и махом проглатывает первый бокал вина, та самая Диана прямо сейчас икает после истерики, собирая свои пожитки. Ей кто-то подсказал обратиться к ведьме с Драконьего Камня, чтобы та дала средство от тянущей боли внизу живота. Диана находит ведьму выходящей из покоев леди Бейлы и Рейны. Сосредоточенное выражение лица и ножны с мечом на боку должны бы оттолкнуть стыдливую девчонку, но обида, боль и желание позаботиться о себе, внезапно пробудившееся, берут своё. Мирия выслушивает её сбивчивое объяснение даже не до конца: уже видела таких воробушков. Ведьма отпаивает её в своей комнатушке, пока Милли отсутствует. Хранительница гардероба вот-вот должна закончить обряжать Рейниру и Деймона и вернуться сюда. Десяти неполных минут хватает Мирии, чтобы немного помочь Диане прийти в себя и обрисовать дальнейший план действий. На прощание Мирия даёт немного денег и ласково, но поспешно отправляет Диану из покоев. Ведьма распахивает окно и впускает в комнату порыв свежего воздуха с горсткой снежинок. Её голова сегодня разрывается от мыслей. С самого утра замок на ушах (по понятным причинам), и у неё ещё не было ни малейшей возможности присесть. Однако дело не только в этом. Перед завтраком, в утренней зимней темноте, нарушаемой светом в некоторых окнах и пламенем факелов, Мирия заканчивала свою ежедневную тренировку, когда в воротах появился закутанный в чёрный плащ принц Эймонд. Приметив ведьму не сразу, он резко свернул в её сторону. Мирия остановилась и отметила, что под его глазами темнели круги, как если бы принц не спал всю ночь. Когда он приблизился, ведьма уже успела убрать меч в ножны и отпустить бодрый реверанс. Вовремя – глаз уже вовсю шарил по посредственным ножнам и замотанной рукояти, словно пытаясь найти какую-то зацепку. – Хороший меч, – кивнул он вместо приветствия. Она слегка склонила голову, соглашаясь и готовясь слушать и угадывать, куда он направит русло их разговора. – Признаться, я рад, что встретил вас именно здесь, где нет лишних ушей. – Я слушаю, Ваше Высочество. Он снял – сдернул даже – перчатки, пытаясь скрыть крупицы своего волнения. Мирия терпеливо ждала. – Предлагаю вам стать моей любовницей. Такой шутки от него она не ожидала, поэтому неконтролируемый смешок вырвался из груди, едва слышный. Эймонд наблюдал за её реакцией с недовольством. Его совсем не устраивало, что она позволила себе насмешку над тем, что он озвучил с таким для себя трудом. – Я не шучу, – понизил он тон голоса, мрачнея на глазах. – А вот так и показалось, признаюсь честно. Позвольте узнать, как вы пришли к такой идее? – Это так важно? – Наверное, нет. Просто интересно. Мирия прищурилась, словно бы пытаясь прочитать его мысли. Так показалось Эймонду, однако ведьма в столь щекотливых ситуациях не прибегала к этому средству. Предпочитала оставлять чужие мысли самим мыслящим. Морщинка между бровей делала её похожей на какую-нибудь молодую септу, и это неожиданное сравнение чуть поубавило и так едва пробивающийся на поверхность пыл принца. Место чувств занял привычный прагматизм. – Я щедро заплачу, – отмахнулся принц от её вопроса, обозначая очевидную для ведьмы выгоду. – Щедро. Мирия отметила увиливание от ответа и упёрла руки в бока. Такая поза помогла почувствовать опору под ногами. Прищур стал более хищным. – Но я не проститутка. И за золотом не гонюсь. – Тогда приходи просто так, – оскалился он, пожимая плечами. – Ради интереса. – Я подумаю. По её выражению лица и языку тела Эймонд понял, что та говорит вполне серьёзно. На золото ведьма не польстилась, оскорбилась даже, но на простое приглашение без особых посулов отреагировала спокойно. Не соответствовала она тому образу колдуньи, который для него заботливо создавали годами матушка, няньки и мейстеры. Эймонд замешкался ненадолго и добавил: – До ночи. – Что будет, если я отвечу отрицательно? – Очевидно, что ничего. Ведьма едва заметно приподняла уголки губ, пока он прислушивался к чему-то. «Приятно знать, что в этом он не похож на Эйгона», – пронеслось у Мирии в голове. Они сверлили друг друга взглядами до тех пор, пока Эймонд не проронил едва слышно: – Я буду ждать на том же месте, где мы говорили вчера. В час угря. Именно из-за этого утреннего диалога она весь день чувствует себя не в своей тарелке. Ладно, парни из замковых слуг могли бы соблазниться её фигурой, но принц? Тот наверняка вкусил уже много разных девушек. Поэтому её так интригует это предложение. Интересно узнать, почему на её скромную персону пал выбор принца.

***

Деймон и Рейнира обсуждают неутешительное положение Визериса и его пошатнувшееся здоровье. – Он будто другой человек. Полагаю, нужно поговорить с мейстером Джерардисом. Если он осмотрит короля, то предложит… О приходе Алисенты не объявляют, она появляется просто так. Её приторная улыбка никого не обманет. Рейнира сразу встаёт в защитную позу и прячет шрам, который получила однажды от мачехи. Они обмениваются колкими любезностями, почти сразу переходя к обоюдным упрёкам и попыткам уличить во лжи. Как же славно, что король находится в своём маковом забытьи и не слышит этой неприятной беседы. Через несколько часов в Тронном зале разворачивается похожее действо. Начинается аудиенция чинно, как и любит Отто Хайтауэр. Веймонд не скупится на пышные изукрашенные речи и лесть, но только Рейнира начинает держать ответ и тонуть под натиском зелёных и Веймонда, как внезапно на пороге появляется сам король. Такого исхода не ожидал никто. Правда, Деймон отчаянно надеялся, что подействует-таки магия Мирии. Ведьму он тайно провёл в покои брата, пока рядом не было никого из прихвостней зелёных. Принц понимал, что без его предсмертного заступничества ничего не получится. Мощный поток волшебства поставил полудохлого Визериса на ноги, дал прошагать по залу. Искреннее всех его появлению обрадовались дочери. Рейнире нужна была защита, а Хелейна по природе своей ненавидела страдания ближних. Алисента не смогла скрыть смятения: неужели любовь супруга к наследнице настолько сильна, что вдохнула в него столь удивительные силы? Деймон помог королю взобраться по ступеням и возложил корону на почти лысую голову. Мирия стояла примерно в середине зала и внимательно наблюдала за тем, как меняются настроения в толпе. Она едва заметно переступала с ноги на ногу: король Визерис отнял ощутимое количество сил, да и сейчас приходилось делать небольшие вливания. Пальцы неслышно отстукивали волнообразный ритм по рукояти меча. Концентрироваться становилось сложнее. А ещё ведьма старалась не встречаться взглядом с одноглазым принцем, застывшим подле своих родичей. На спине проступала испарина. Визерис, как и рассчитывал Деймон, даёт слово Рейнис. А уж та преподносит приятный сюрприз, называя Люцериса их с Корлисом наследником и будущим правителем Дрифтмарка. Однако сразу же обозначает цену: внучки от Лейны выйдут за сыновей Рейниры. Справедливо, учитывая, что наследница Трона сама предложила эту сделку несколькими часами ранее. Бейла и Рейна переглядываются, не в силах сдержать улыбки. Это же прекрасно! Они знакомы с Люком и Джейсом, пожалуй, всю сознательную жизнь. Одна из них станет править из Королевской Гавани, а другая воцарится на Дрифтмарке. Можно ли мечтать о большем? Мирия чувствует, как кожа сестёр покрывается мурашками. Да и мальчишки сразу как-то вытягиваются и выглядят мужественнее. Она не может не улыбнуться, радуясь их воодушевлению. Всё складывается как нельзя лучше ещё несколько секунд, ровно до тех пор, пока Веймонд не открывает свой рот. Он выплёскивает свои выкрики с такой же силой, с какой валятся на палубу тысячи рыбёшек из подвешенной сети. Отто и Деймон замирают на своих местах и наблюдают с неподдельным интересом, ловя слова Велариона. Тот доходит до прямых обвинений и называет сыновей Рейниры бастардами, успев при этом оскорбить самого короля. Визерис достаёт кинжал, готовясь – с ужасно потешной самонадеянностью – вырвать язык наглеца, но Деймон его опережает: Тёмная Сестра сносит полголовы точно и чисто. Эймонд не может скрыть восхищения и смотрит на дядю чуть ли не влюблённым взглядом. В пекло турниры! Вот таким воином он хочет быть. Умелым и безжалостным. Он замечает панику на лице Хелейны и безучастное выражение лица Эйгона. Мирия слышит, как начинает стонать король, и спешно направляется к нему на помощь, отделяясь от толпы слуг. Однако Деймон успевает цепко схватить её за руку и сам подводит к подножию Трона. – Раз уж сегодня речь зашла о наследниках, Ваше Величество…

***

В ушах стучит кровь. На пальцах потрескивают грозовые искорки. Воздух в комнате нагнетён так, что скоро точно разразится гроза. – Ты обещал! – она мечется по комнате словно раненая птица на последнем издыхании. – Дал мне своё чёртово слово, что не признаешь меня, пока я этого не пожелаю. Я! Мирия летает по комнате неугомонным вихрем, комком нервов. Она напоминает красный ураган в своём алом наряде прислуги. Лицо пульсирует от жара, а голова готова расколоться. – Не хотел упускать момент. Она рычит от бессилия, в то время как Деймон внешне остаётся совершенно бесстрастным. Все свои эмоции он вложил в спектакль, который устроил перед придворными. Там было и про трагическую смерть сначала Реи, потом Лейны, и про чудесное обретение дочери. Слова, произнесённые им перед Железным Троном, вспять не обернуть. А так хочется! Резким движением руки ведьма подхватывает поток воздуха и швыряет дорнийскую вазу об пол. Осколки разлетаются по углам точно так же, как и её самообладание. Сила клокочет внутри, чувствуя перевозбуждение хозяйки. – Я хотела сначала рассказать Бейле и Рейне, потом уехать в Рунный Камень. У меня были планы! А теперь весь двор знает. И ради чего всё?! Обратить на себя внимание? Подстелить соломки? – Не понимаю этих чрезмерных сантиментов, Мирия. Это всё на тебя не похоже. – Не делай вид, что знаешь меня! – её указательный палец практически утыкается ему в грудь, а волосы на голове принца начинают тянуться вверх. В этом простом предложении столько праведного гнева, что Деймону на целую секунду становится стыдно. Мирия бессильно падает в кресло и роняет голову в ладони. Напряжение потихоньку спадает и выветривается в окно. Теперь ей можно не спрашивать разрешения, чтобы сесть вот так на господскую мебель. Вообще ни на что можно разрешения не спрашивать. Весь её контроль над своей жизнью, все представления о будущем – всё шло прахом. В комнату влетело ещё несколько торнадо в чёрно-красных одеяниях. Очередное испытание, очередная внезапная боль. – Это правда? Мирия? Девчонки трясут её, пытаются заглянуть в лицо, что-то выкрикивают, щебечут вокруг. Ведьма не вникает, просто устало поднимает глаза и подтверждает: – Да, это правда. Она чуть не добавляет «мои леди», но обрывает себя. Они задают ещё миллион вопросов, пока Деймон не пресекает этот поток так же резко, как полчаса назад снёс голову болтуну Велариону. – Теперь всё изменится для тебя. Необратимо, – изрекает подоспевшая Рейнира, бросая беглый грозный взгляд на мужа. Деймон сегодня умудрился изумить всех дважды. Они ещё обсудят это, когда останутся наедине. – К сожалению, да. Распрощавшись со всеми как-то очень скомканно, Мирия возвращается к себе. Перенапряжение, которое она сегодня испытала, не вписывается ни в какие рамки, отчего организм сразу даёт сбой: её лихорадит, ломит суставы. На лбу выступает испарина. Милая подруга Милли встречает её со слезами на глазах и трясущимися губами. – Ты теперь госпожа, я слышала? – Милли, хоть ты не начинай. Я тебе всё расскажу сейчас. Подруга кивает и устраивается поудобнее. Мирия сначала выпивает противную горькую микстуру, потом опускается на матрас и рассказывает свою нехитрую историю, полусонно отвечая лишь на некоторые из вопросов. Посчитав, что достаточно ввела в курс дела, она прямо в наряде и забирается под шерстяное одеяло. Чувствует, как усиленно начинает потеть. – Твои вещи хотели унести, но я не дала, – ни с того ни с сего выдаёт Милли. Ведьма понимает, что точно прощена и что не потеряла расположение подруги. – Сказала, ты сама распорядишься. – Я знала, что ты меня не дашь в обиду. Давай спать? Пока есть немного времени после обеда. – Ты разве не пойдёшь в какие-нибудь покои? Мирия вздыхает и отворачивается к стене. Кот укладывается в ногах, охраняя хозяйку. – Тут мои покои, Милли. Давай отдыхать.