Perzys se ānogar rūni/Мы помним пламя и кровь

Год Красной Весны, как его уже окрестили в простонародье, принёс слишком много несчастий правящей династии Вестероса и их историческим соседям, Веларионам. Гибель Лейнора, последовавшая за смертью Лейны, сильнее всего ранила родителей, Корлиса и Рейнис. Они, конечно, не верили ни в какой несчастный случай и рок. Слишком красноречивым заявлением стала скорая свадьба Рейниры и Деймона. Дети продолжали горевать, безусловно, но постепенно всё же возвращались к жизни наследных принцев и принцесс. Мальчишки Веларионы и девочки Таргариены быстро нашли общий язык после того скандала с Эймондом. В своей враждебности к нему эти четверо были единодушны. Джейс, хотя и признавал Лейнора своим отцом и бесконечно уважал его, не мог понять, кого оплакивал сильнее: отца по закону или по крови. Ведь именно Харвин учил его обращаться с мечом и относился к матери с теплом и вниманием. Теперь место Харвина занял Деймон. Всё сложилось бы совсем иначе, думал иногда Джейс, разреши дедушка Визерис этот брак с самого начала. Мирия рассуждала о том же самом. Возможно, Рея сейчас была бы жива, а она сама училась у матери, как содержать владения и заботиться о своих людях. Или была бы за мужем за каким-нибудь лордом Долины. Каждый раз она приходила к мысли о том, что история не имеет сослагательного наклонения. Все эти мечтания были ни к чему. Каждый день она привычно надевала белую нижнюю рубашку и красное платье прислуги, потуже шнуровала рукава и прятала за шнуровкой малютку-ножичек. Быстро заплетала косы, закалывала их сзади. Её судьба находилась в подвешенном состоянии, это ведьма чувствовала. Пока они только обживались в родовом гнезде Таргариенов, она могла надеяться на отсрочку за затишье. Но девочки растут, рано или поздно им наймут настоящих, именитых учителей. Оставят ли её горничной при них? Или дадут расчёт? Мирия начинала теряться с своих сомнениях. Обдуманный бесчисленное количество раз разговор с Деймоном сейчас казался чем-то неосуществимым. Как она вообще могла вообразить когда-то, что сможет вот так взять и заявить о себе? Сомнения грызли нутро и прорывались наружу. Она впервые почувствовала, что состояние души оказывает решающее влияние на способности к магии. Если травы не подводили в силу своих свойств, то управление стихиями совершенно выходило из-под контроля. Заклинания, едва почуяв слабину и сомнение в голосе, отказывались реализовываться. Это ощущалось ужасно. Как будто у неё отняли часть тела. Пальцы, целую руку. Она просыпалась в поту и выходила во двор. Даже там не удавалось продышаться. Энергия Драконьего Камня была особенной. Игривый расслабленный Пентос и сосредоточенно-суровый Дрифтмарк ещё могли принять её на своих берегах. Но этот остров, похоже, только драконам дозволял чувствовать себя комфортно. Скульптуры крылатых существ, облепившие замок, сами драконы хозяев, бурлящая где-то глубоко под ногами лава, обилие чёрного цвета ‒ всё это было ей чуждо. Это возвращало Мирию к мыслям о том, что она – неправильная Таргариен. Пытаясь наладить хоть какую-то связь с этим местом, девушка начала вспоминать и практиковать магию крови. «Пламя и кровь», – высокопарно гласит девиз Таргариенов. Если не близко пламя, то, может, хоть кровь поддастся? Она исследовала эту область с большой осторожностью, не заходя на запретные территории, зиждущиеся на границе жизни и смерти. В Пентосе она слышала о мейгах, способных возвращать людей с того света при помощи кровавых жертв. Но Мирия прекрасно понимала, что у таких обрядов есть своя цена. Она училась управлять маленькими животными, заговаривала кровотечения и чистила заражённую какой-нибудь хворью кровь. Узнав о ведьме в замке, потихоньку потянулись страждущие люди из окрестностей. Постепенно работа с ними начала занимать у неё так много времени, что не хватало свободных часов вечером и в единственный выходной. Сначала Мирия напугалась этого: вдруг принцесса заметит и вышвырнет? Мол, отвлекаешься от основных обязанностей. А потом ведьма обнадёжила себя тем, что ведовство-то и прокормит, случись что. А ещё всерьёз заинтересовалась утерянным секретом сотворения валирийской стали. Осторожничала, пользуясь библиотекой. Никто не должен был заподозрить, что она учит древний язык и пытается читать на нём. Мирия шептала новые слова одними губами, не издавая ни звука. Благо фонетика языка была не сложной, никаких хитровывернутых звуков, вяжущих во рту. То, как звучит валирийский, она стала слышать в разы чаще. Деймон и Рейнира свободно говорили на нём, а их дети активно учились. Постепенно Мирия начала различать отдельные слова и грамматические формы, очень радуясь этому. Кажется, Драконий Камень теперь был готов принять её. Кажется, её жизнь обретала смысл, а она сама – ценность. Рейнира и Деймон, невзирая на пересуды, наслаждались сначала медовым месяцем, а потом просто совместной жизнью. Деймон наконец-то оказался там, где и хотел быть. С кем хотел быть. Как бы не было обидно поначалу близняшкам, но на Рейниру их отец смотрел так, как ни на какого другого человека. Их одержимость друг другом была очевидна. Очередная беременность принцессы не заставила себя ждать.

***

Когда мейстер объявил, что наследница Железного Трона носит мальчика, все обрадовались. Особенно Деймон, который всегда хотел сына. В тот же вечер он вызвал вечером Мирию. Она предполагала, что принц распорядится наблюдать за состоянием Рейниры и поддерживать её в здравии. Как это было с покойной леди. Он, впрочем, сумел удивить. – Лейна о многом говорила в родильной горячке, – задумчиво произносит Деймон Таргариен, стеклянными глазами уставившись в огонь в камине. Мирия надеется, что интуиция её обманывает, и переступает с ноги на ногу. Однако внутри всё холодеет. Она чует, конечно, к чему клонит принц. И она не готова. – Всё так, Ваше Высочество. – Меня заинтересовало только одна её бредня, – он либо излишне прямолинеен, либо нисколько не скорбит о второй жене. – Она сказала, что ты моя дочь. Мирия опускает бегающие глаза, рассматривая свои потёртые туфли. Она чувствует на себе горящий сиреневый взгляд. Понимает, что должна что-то произнести, но горло словно затянуло в тугие тиски. Ей остаётся только поднять глаза и упрямо уставиться в ответ. Деймон усмехается. Эта девчонка никогда не нравилась ему. Слишком правильная. Слишком пытливо наблюдающая. Слишком холодная с теми, кто позволяет себе чуть больше меры. Слишком похожая на мать. – Не бастард, заметь. Дочь. Мирия задирает голову, готовая защищаться, но с удивлением замечает, что принц указывает ей на место в кресле напротив. Не проронив ни слова, няня его девочек – тоже его девочка? – уверенно и почти грациозно опускается на край пентошийского кресла, в котором ещё совсем недавно отдыхала милая леди Лейна. Недостаточно грациозно для Таргариена, недостаточно уверенно. Такой вывод делает для себя Деймон. Но для Ройсов – в самый раз. Тень первой жены словно бы стоит за спиной девушки, чьи волосы так походят на опавшую осеннюю листву. Где ещё быть призраку Реи в столь важный момент, если не здесь? Старый лис Отто Хайтауэр, раздери его пекло, не просто так подложил под горюющего братца свою невинную набожную дочь. А та не просто так произвела на белый свет трёх сыновей и тронутую дочку. Дети – это ресурс. Законные наследники – ещё и невероятно ценный. Как бы не была ему противна бронзовая сучка, быть на шаг впереди в политической гонке и иметь такой козырь в запасе – важнее. В разы. К тому, же Рея давно гниёт под Рунным Камнем и больше его не побеспокоит. – Ты – дочь от моего первого брака? На такой вопрос нельзя ответить неточно. Нельзя не ответить в принципе. Сколько раз Мирия представляла себе этот момент. Но в мечтах она открывалась отцу сама, а он был до безумия рад и распахивал для неё свои объятия и целовал в макушку, как делал это с Бейлой и Рейной. Сейчас её хватило только на лаконично сухое: – Да. – Вижу, дерзость матери тебе не передалась. Хочется спросить: а действительно ли он знал её настолько, чтобы разбрасываться подобными заявлениями? Как можно знать человека, будучи ослеплённым ненавистью к нему и любым его проявлениям? Мирия чувствует, как кровь приливает к щекам и бьётся в артерии у горла. Она провела подле Реи куда больше времени, чем Деймон. И это придаёт уверенности. Он может переворачивать что угодно, только не её воспоминания. – Она и не была дерзкой. Она была довольно сдержанной. – Мне ли не знать, – фыркает он, подливая вина себе и ей. – Расскажи, как она тебя прятала. Мирия крутит золотой кубок в руках и понимает, что пытаться переубедить его – пустая трата времени. Выкладывает ему то, что знает по собственному опыту, без особых подробностей. Не рассказ обретённой дочери, а рапорт гвардейца. Подробности она оставит при себе. Желание быть с ним искренней и открытой тает с каждой секундой, с каждой скрытой насмешкой. Он только кивает на некоторые особо заинтересовавшие его факты. – Так вот почему дядюшка Ройс так сопротивлялся моему вступлению в права. Всё это время у них уже была маленькая бронзовая наследница. – Не называйте меня так, – Мирия перечит ему уже второй раз за вечер. – У меня есть имя. Принц внезапно начинает хохотать, да настолько искренне, что не может остановиться. Его идеально ровные плечи содрогаются. Теперь он смешит себя своим же хохотом, а успокаивается только через несколько минут, когда слёзы застилают глаза. Мирию такая реакция оскорбляет до глубины души, но девушка держит это при себе. Только на самом дне серо-зелёных глаз начинает скапливаться опасная темнота. Пальцы машинально подёргиваются, ожидая, когда с губ сорвётся заклинание. Она успевает вовремя осечься; только резкий порыв ветра распахивает окно. Впрочем, Деймон и так в курсе, что она – ведьма. Его это совершенно не пугает. Возможно, зря. – Такое уж имя, – с насмешливой издёвкой выдаёт он, придя в себя; но обращает, наконец, внимание на её сердитый потемневший взгляд и напускает на себя сосредоточенный вид. – Почему она так тебя назвала? Это ведь не одно из Ройсовских имён. – У него несколько значений. С одной стороны, «любимая и желанная»; с другой – «горечь». – С чувством юмора у неё было всё в порядке, надо признать. Единственная мало-мальски приятная черта. – А ещё можно добавить слог в середину, и получится имя вашей любовницы, к которой вы ушли от Реи. Но это только мои домыслы. Он закатывает глаза. Рея Ройс могла бы без лишних раздумий влепить дочери, зачатой от него, такое посредственное имя с двойным дном. Первая жена после стольких лет раскрывается перед ним с неожиданной, комичной и остроумной стороны. – Занятно. Тебе сколько, семнадцать? – Да. – Для чего ты приблизилась ко мне и моей семье? – Вы – мой отец, – вырывается у неё удивлённо. – Я хотела… – Что? Что ты хотела? Он подаётся вперёд, обозначая языком тела, что ответ очень важен. – Чтобы вы знали, что я есть. – Теперь знаю, что дальше? – Я привязалась к девочкам, – признаётся Мирия после некоторой паузы. – Я бы хотела остаться при них. – Это ясно и так, – отмахивается мужчина, подливая себе ещё вина. – А как же твой титул? – Когда-нибудь я попрошу признать меня законной дочерью, а до этого прошу ничего не предпринимать. Всё равно пока я не могу стать леди Рунного Камня. Нужно сперва вырастить близняшек. Мирия не очень чётко понимает: это её искреннее желание, идущее изнутри, или верность своему слову и памяти леди Лейны. – А дракон? Ты можешь попытать счастья. В тебе есть наша кровь. «Наша». Его и Рейниры, очевидно. Деймон теперь то и дело говорит «мы», «у нас», «нам». – Ни за что на свете. – Но ты – Таргариен, – Мирию пробирает липкой дрожью от самой мысли о том, что он произнёс это вслух. Этим он признал её. – Это должно остаться только между нами, Ваше Высочество. До поры. Мне нужно ваше слово. – Я даю его тебе. Спешить ни к чему. – Вряд ли принцессе Рейнире нужны три падчерицы вместо двух, – не сдерживается Мирия, кивая в ответ. Вряд ли ей вообще нужны побочные дети Деймона. Но пока принцесса показывает себя с лучшей стороны. – Твоя осторожность наверняка ещё пригодится. – Не сомневаюсь в этом. Мирия буквально видит, как в голове Деймона Таргариена крутятся шестерёнки. Какие планы он уже построил на неё? Быть может, он действительно пользуется всеми близкими людьми, как об этом говорят среди слуг. Кажется, младший брат короля вовсе не смирился с тем, что его сдвинула в очереди племянница, и отчасти поэтому взял её в жёны, с лёгкостью переступив через смерти двух предыдущих супруг. С другой стороны, Мирия видит, как он смотрит на Рейниру. В его глазах столько пламени, что неловко даже просто находиться с ними в одной комнате. Она понимает, что сама впала в задумчивость и стала объектом его пристального изучения. Ей нет нужды строить догадки о его мыслях; всё с лёгкостью читается на лице принца. Он ищет в её облике свои черты. Не находит. И ему тут же становится скучно. – Думаю, тебе пора. Мне нужно написать пару писем. – Спокойной ночи, Ваше Высочество. – Спокойной ночи, Мирия. Она готова поспорить, что принц никогда в жизни не попросит называть его папой.

***

Сплетни ползут по замку быстро. Гувернантка Бейлы и Рейны привлекла к себе внимание нового мужа принцессы. Ведьма стала иногда задерживаться в его кабинете по вечерам. И как только госпожа Рейнира это терпит? Какое неуважение к принцессе и её положению! Мирия видит, как стремительно меняется к ней отношение преданных слуг принцессы. Доходит до того, что некоторые с ней и вовсе перестают разговаривать. Игнорируют за столом и в коридорах. Это злит. Это несправедливо. Драконий Камень через своих обитателей снова напоминает: ты тут лишняя. Её забавляет, как эти же самые люди потом обращаются к ней с самыми разными просьбами. Почитать над ребёнком, заходящимся в истериках по нескольку раз на дню. Обработать рану, чтобы затянулась чисто. Заговорить грядки перед зимой, чтобы дожди и холода не сказались плохо на урожае на будущий год. Она не отказывает, хотя такая отзывчивость требует наступать на горло своей гордости. Теперь-то Мирия отлично понимает, о чём говорила наставница, о каком отвержении и двуличии. Некоторые принимают помощь девушки и оттаивают, начинают доверять ей. Некоторые принимают помощь и продолжают воротить нос как ни в чём не бывало. Таким в дальнейшем она помогает исключительно за деньги. «Во всём должен быть баланс. Если они не готовы быть по-человечески благодарными, ставь любую другую цену», – это ещё одна мудрость, усвоенная со времён жизни на Ведьмином острове. Ко всему прочему, бегут шепотки о том, что принц начал тренировать эту служанку, безродную простолюдинку. А такая честь не оказывается вообще практически никому. Только ещё старшим сыновьям Рейниры. Даже со своими собственными близнецами Проклятый принц занимается фехтованием изредка и с неохотой, предпочитая наёмных учителей. Поначалу Мирии и самой трудно поверить этому счастью. Деймон считается лучшим мечом в Семи Королевствах (если не считать победы Коля на том злосчастном турнире), а теперь пять дней в неделю обнажает Тёмную Сестру, чтобы привести её в сносную форму. Они выходят во двор рано, в промозглое тёмное утро, когда близняшки и большая часть замка ещё досматривает сны. Она ощущает себя абсолютно разбитой и абсолютно счастливой после этих тренировок. И пусть он ничуть не жалеет её, не проявляет такта или сострадания, когда унижающе лупит плоскостью меча по бокам и конечностям. И пусть она может называть его только «Ваше Высочество», а в ответ получает – в лучшем случае – только «ты». Однако это те самые часы с отцом, которые он посвящает только ей. Это то, чего никогда не доводилось испытывать прежде. Это, наконец, большая честь – быть на обучении у Деймона Таргариена. Мирия рассматривает синяки разной степени давности в отражении воды и пугает ими других девушек в бане, однако не стыдится этих следов. У Деймона свои резоны. Преданный умелый мечник подле дочерей не будет лишним, особенно в свете маячащей на горизонте смерти Визериса. Во время тренировок в нём даже просыпается боевой азарт. Поэтому иногда он ловит себя на том, что переходит грань и слишком напористо действует. Он, может, был бы осторожнее, если девчонка давала бы знать как-то: плакала, просила передышку. Она вынослива достаточно, чтобы сносить всё, что предлагается.