Пристанище

— Римус Люпин, — позвал Сириус, на чьем плече головой лежал Римус. Они курили марихуану. — М? — оборотень выдохнул дым в потолок. Серые струйки исчезали в полумраке комнаты. Теплая оголенная кожа под щекой была такой нежной, что обидно было царапать ее немного отросшими волосами на лице. — Ты педофил? Римус хихикнул, не понимая, к чему это. Он сделал затяжку. Все казалось ирреальным, отдаленным. Голова немного кружилась. — С чего ты взял? — Ты влюбился в человека, ментальный возраст которого 16 лет. — Это еще почему? — Римус поднялся на локтях и затушил косяк о пепельницу на тумбе. Он поймал мимолетный поцелуй Сириуса и лег чуть поодаль, чтобы видеть его лицо в тусклом свете ночника в виде луны. — Я головой где-то там. Смеюсь, веселюсь, не думаю ни о каких проблемах. Я и на последние курсы-то остался ради Сохатого… Э… Джеймса, мой друг и брат. Он остался ради своей сейчас уже жены, а я ради него и не пожалел, потому что тогда я встретил Марлин, моих любимую сучку. Римус слушал внимательно. Ему нравилось узнавать Сириуса лучше, особенно о том времени, в котором он оставался счастливым. Окунаясь в сладкие мечты, оборотень надеялся сделать жизнь любовника такой снова. — Ну, я бы, скорее, назвал это ностальгией. Твое состояние сейчас… — Римус пожал плечами. — Да, типа… да. Я просто действительно хочу туда. Как только я закончил школу как будто все пошло по пизде. — Могу представить, хотя сопереживать не знаю как, мне нравилось в Хогвартсе, но когда я пошел в Академию, все стало намного интереснее и приятнее в том числе в социальном плане, за исключением ситуации на личном фронте. Римус провел рукой по груди Сириуса, оставляя ее там, наслаждаясь теплом и чужим дыханием. — Но на личном! — оборотень рассмеялся. — на втором курсе Хогвартса из-за меня подрались две девочки. — Ну ещё бы, такой альфа-самец! — Сириус сполз к нему, смотря в глаза. — Я не понимаю, почему у тебя все еще нет партнёра. Ты красивый, в хорошей форме, дохуя умный, вон на конференциях выступаешь. — Н-да, — Люпин тяжело вздохнул, слез с чужого плеча и растянулся. — Я… м… — нет, сказать он этого не мог пока, надеясь, что однажды до этого дойдет. — Да просто люди оказывались не моими. У меня редко начинались прямо отношения. Обычно расходимся до того, как переходили из постельной стадии в отношенческую. У меня был парень, который мне безумно нравился, но мы разошлись из-за того, что я очень много работаю. — Хм, работа, — Сириус тоже изящно потянулся так, что его футболка задралась выше пупка. Римус подполз к животу любовника и мягко поцеловал его, а потом зарылся лицом в мягкую плоть. Он блаженно выдохнул, кладя голову на Сириуса. Тот приподнялся на локтях. — Ты извращенец, чел, — тем не менее Сириус погладил Римуса по голове. Тот блаженно вздохнул вновь. Оборотень задавался вопросом о том, какие между ними отношения, но, судя по всему, для Сириуса ответ был очевиден. — Ты с друзьями так же близок телесно, да? — с горечью предположил Люпин и предположил верно, получая в ответ кивок. — Ну типа. У нас близкий телесный контакт, но не супер. С моими подругой Марлин мы даже целовались по приколу. Они настолько же гей, насколько я. Но тобой, очевидно, все иначе. Сердце забилось чаще, Римус вновь зарылся в живот Сириуса, чувствуя его запах, чувствуя, как дорожка волос от паха до пупка щекотала ноздри, как прохладная из-за температуры в комнате кожа осаждала яркий румянец на щеках. — На секунду почувствовал, что я для тебя особенный. Повисла тишина. Она не напрягала. Римус предполагал, что высказанные слова могут вызвать сочувствие, жалость или даже злость. Его это слабо трогало. Если подходить к этому разумно, а не сердцем. — Ну… Э… Я даже не знаю. В каком-то смысле, наверное. Зачем-то же я к тебе липну. Ну, знаешь I'm sticking with you 'Cause I'm made out of glue Anything that you might do I'm gonna do too ('Sticking with you' by The velvet underground), — пропел Сириус. Его голос был прекрасен. Римус не разбирался в вокале, но услышанное ему нравилось. *** — Да я не чувствую влюбенности, блять! Мне по приколу с ним общаюсь, но в этом нет ничего романтичного. Просто дружеские попизделки, как с вами, — Стриус потрепал Джеймса за плечо, пока он поедал остатки патсушьего пирога. — Ты поперся на конференцию в дом отца, Лапуль, — Марлин сидели напротив Сириуса, обнимая при этом Доркас. Последняя просто молчала. Она вообще мало говорила, поэтому Сириус просто ее игнорировал. Всегда. — Это ли не влюбленность? — подхватил Питер. — Я не понимаю, что вы заладили по поводу влюбенности. Ну нравится Бродяге чел и хуй с ним, почем это обязательно настолько должны быть глубокие чувства, — Сохатый демонстративно, смачно поцеловал Бродягу в щеку, от чего тот нахмурился и начал отталкивать друга, который не мог угомонится. — А есть фоточка того парня, чтобы заценить? — в сложившийся балаган прикрикнули Марлин. — Блять, ну… Я насохранял из визлавера, — Сириус достал зеркало, залез в галерею и после протянул Марлин. Подруга естественно положили это на середину стола, чтобы видели все. Это даже не было неприятно. Как будто хотелось похвастаться. — С-се-екс, — протянули Марлин с удовольствием — Если бы я не были лесбиянкой, мне бы захотелось с ним встречаться. В сердце затеплилось. Сириус теперь почему-то думал, что это дает ему возможность пригласить Римуса на встречу друзей. — Хотите познакомиться с мистером Люпином? Только он сходит с ума по своей работе. — Зови, — с мерзким звуком Джеймс вытянул через трубочку остатки молочного коктейля с ванилью. — Прям к моим родителям, посмотреть, какого парня захапал их сын. Сириус рассмеялся, ему нравилось иногда жить у Поттеров, они считали его своей семьей, но чем взрослее он становился, тем реже он бывал у них. Хотя они принимали его с его диагнозом и гомосексуальностью. О первом его родной отец не знал, а второе вроде как невнятно презирал — хмурился, но комментарий никаких не давал. — Давайте устроим девичник с мистером Люпином. У нас. Дорогая, ты согласна? — Марлин взяли любимую за руку. Та пожала плечами. — Я не против, но я недолго, поеду потом к отцу. *** Доркас не выносила шума и была самым-самым интровертом в компании. Однако Римус Люпин заинтересовался в ее работах в сфере защиты от темных искусств. В основном в социологических аспектах. Так что отнять этих обоих друг от друга невозможно было ни настолками, ни танцами, ни алкоголем, ни марихуаной. Римус получал огромное удовольствие от разговора с человеком любящим свою работу. Доркас оборотень знал, они были с одного факультета, но никогда толком не общались и оба друг другу быстро забылись. — Чо как? — Сириус видимо хотел усесться между беседующими, но плюхнулся прямо на колени Римусу. Тот был не против и завел пальцы вглубь волос густых. — Разговариваем, — тихо ответила Доркас. Она совершенно изменилась в лице, стала казаться более отсраненной, напряженной. Что-то между ней и Сириусом было, но неясно было что. Просто плохо ладили? — Я помешал? — Сириус был пьян, от него несло перегаром. Римус и сам пил, но расстраивался, когда пьет любовник. Алкоголь был для него не просто ядом, но и дестабилизатором. — Лишь немного. Я думаю, мы ещё поговорим, — Римус обозначил, что сейчас ему важнее Сириус. — Поеду, спасибо за разговор, Римус. Буду на связи, — Доркас пожала ему и Сириусу руку, неловко встала и направилась к своей сумке через плечо. — Редко вижу ее такой увлеченной. Они очень хорошо дополняют друг друга с Марлин. Без них Доркас не смогла бы существовать в нашей компании, — Сириус обвил руками шею Римуса. Тот моментально улыбнулся, уложив руку на талию любовника. — Ты очень красивый, когда пьяный, — неожиданно переключил тему Римус, не считая нужным слушать подробности. — И очень уязвимый на поебаться сейчас. — Что ты имеешь в виду? — Римус, честно говоря, не был против «на поебаться». Даже за. — Я так пьян, что меня легко склонить к сексу. Я так гипоманиакален, что меня легко склонить в сексу. Ты так сексуален, что меня легко склонить к сексу. Сириус отсел и смачно чмокнул в Римуса в щеку. — Первое не особо увязывается с сексом, — Римус потянулся за солёными фисташками, набрав себе гроздь. — В первый раз тебя это не остановило, — забрал себе только что очищенную фисташку Сириус. — Это правда. И я в каком- то смысле чувствую себя виноватым, но, честно говоря, это была одна из лучших ошибок в моей жизни. — И вот сейчас сейчас ты уже не хочешь повторно совершать эту ошибку? — Сириус своровал еще один орех, привлекая к себе внимание. — Я тебя сейчас сожру, как злой волк, если ты не дашь нормально поесть! — Там кесодильи Лили ещё остались. Поешь, их, мистер Злой Волк. А это закуска! Римус посмотрел на Сириуса скептически и положил в рот фисташку, будто бы любовник его должен остановить, но тот лишь закатил глаза. — Как маленький, блин. — Мне двадцать семь, я прекрасно знаю, чего хочу, мистер Настырный Пес, — почему-то в голове Римуса Сириус был плотно связан с образом собаки. Может, из-за специфических ноток в его запахе. Но Блэк расширил глаза, стиснул кулаки на коленях, торчащих из рваных широких джинс. Хотя он быстро пришел в себя, это было странно. — И мне двадцать семь, но я вообще не ебу кто я и зачем я здесь. И хочу ли я фисташек. — Определенно хочешь — Римус положил один орешек прямо в рот Сириуса. Тот оказался доволен. В этом была доля эротизма. — В школе ты ни о чем не мечтал? — отдаваясь порыву нежности, оборотень взял любовника за руку и поцеловал тыльную ее сторону. — Мечтал, — кивнул Сириус, откидываясь на спинку дивана перед этим слезая с чужих колен. Он положил голову на плечо Римуса, сердце которого затрепетало. Он сунул нос в полюбившиеся волосы, вдохнул запах и расплылся в улыбке. — Я же музыкант, вся хуйня. У меня есть написанные песни разных периодов в моей жизни, но мне они не нравились. Особенно те, что были в депрессивный эпизод, а в маниакальный… Лучше не вспоминать этот ад вообще: ноль самоконтроля, ноль концентрации, каждая песня похожа на психоделический пиздец в панковско-метальной аранжировке. Типа… Это круто звучит, но напоминает мне о том, что без мании я был никем. И сейчас никто. Самая ужасная часть меня претворяло в жизнь все мои мысли. Это было хаотично, безумно, охуенно. Охуенно тогда. Если сейчас думать об этом, кажусь себе не собой. Римус прекрасно понимал, о чем Сириус. Пара лет работы с пациентами, включая тех, кто страдал от биполярно-аффективного расстройства. — Как ты сейчас? — Каждую неделю сменяются. Налегке, но тем не менее. Поменяли схему. — Я бы мог посмотреть, что у тебя там со схемой, но я не хочу лечить парня, в которого влюблен, — оборотень притянул к себе любовника за подбородок и мягко коснулся его губ. — Ты можешь быть со мной любым, я все пойму. — Это должна быть романтичная сцена? — Сириус отстранился и потер лицо руками. — Блять, чел, я тебя прошу, я не игрушка, понял? Сириус поднялся, оставляя на мягком диване лишь пустоту. Он двинулся к друзьям, пока оборотень остался один, глядя в эту пустоту и осознавая наконец, что сам себя обманывал. Не оставалось ничего, кроме как просто уйти. Римус вежливо улыбался, прощаясь с компанией, даже пожал Сириусу руку, как будто ничего не было. Не то что бы такой резкий поворот событий вызывал отчаяние и боль. Скорее, фрустрацию и недовольство. Чувства к этой принцессе были недостаточно сильные. Тем не менее, он снова один. *** — Чо? Я для разнообразия пришел поесть, когда ты дома, — уплетая божественную еду Кричера, Сириус смотрел на удивлённого отца в дверях. Говорил он нарочно с набитым ртом. — Приятного аппетита сын. Я присоединюсь, если ты не против. Не переодевшись в домашнее, Орион Блэк вошел в обеденный зал и подозвал Кричера. Отец сел совсем рядом с сыном, смотря на него то ли с беспокойством, то ли с раздражением, как считал сам Сириус. Но голос его был спокоен. — Как ты? Не нашел работу? — вообще-то это был дежурный вопрос, но он безумно раздражал. Казалось, отец издевается. Этот же вопрос задавала Вальбурга когда-то. — Нет, а что? — еще было возможно сохранять самообладание, но если сейчас отец начнет ставить это сыну в укор… — Хочу знать, что с тобой. Мы почти не говорим. Я знаю, что я не очень контактный, но всё-таки. Семья — это очень важно. И отец не лукавил, для него близкими родственниками были даже внучатые племянники собаки сестры соседки двоюродного брата. Вопрос в том, что Орион действительно очень тяжело шел на контакт. Он всегда был несколько холоден, отстранен, тяжелее шел на контакт, в отличие от Вальбурги, занимающей собой все пространство в доме, особенно когда начинала злиться. — Какой смысл в семье, которая не принимает? — Я разве тебя не принимаю? — отец отпил принесенный ему кофе. Он на мгновение прикрыл глаза, как делал всегда. — Не знаю, а ты принимаешь? — Сириус подпер локтем руку, зная, что отец терпеть не может локти на столе, но никаких комментариев на этот счет. — Что именно ты подразумеваешь под принятием? Мне кажется, я не трогаю тебя ни в каких делах, мы не ругаемся, если ты не начинаешь… Я даже знаю, как назвать это, — отец потер глаза, наверняка опять не спал всю ночь. — Становишься назводе что ли. — Может у меня есть причины для того, чтобы быть на взводе? — злость разлилась в груди, Сириус сжал вилку. Отец был последним родителем. Раньше его образ был слит с образом Вальбурги, но если подумать, Сириус почти не знал или не задумывался о том какой отец. Он не был таким же взрывным, почти никогда не повышал голос. Что в нем? — Пусть даже так, необязательно при этом устраивать скандалы. Ты во многом пошел в свою мать, включая взрывной характер, — Сириус криво улыбнулся, испытывая лишь отвращение к комментарию отца. — Я понимаю, вы были близки, — не были. Или да? — но мне бы хотелось иного отношения и общения ко мне и со мной. Ты умный мужчина, Сириус, так почему мы должны обсуждать такое всерьез? Замечание про интеллект заставило сердце биться чаще, несмотря на то, что потребности в оценке ума у Сириуса не было. Это было что-то другое, какая-то другая потребность. Но в чем? — Я не знаю, ты это начал, — показывать окутавший трепет Сириус не стал. — Давай мы не будет разбирать, кто и что начал. Важно то, чтобы ты ко мне прислушался. Я понимаю, почему ты так со мной себя ведешь. Понятно, что твоя мама выражала ко мне негатив в вашем общении, которые, я повторюсь, были близкими, если ты это не отрицаешь. Это скорее всего сформировало твое восприятия меня. Но ты один, Сириус, без семьи. Я лишь хочу быть ближе. Мне тяжело это дается. Эмоции и разговоры по-душам — это не мое, но я пытаюсь. Ты ведь не просто так приходишь в дом. Сириуса трясло. Все слова про близость, про семейность не только злили, а заставляли чувствовать бессилие, даже страх. Действительно, зачем Сириус приходит в отчий дом? Ради Реджи? Нет, они часто виделись в общественных местах. Ради еды Кричера? Сириус мог позволить себе любой ресторан. Ради чего? — Ты меня слышишь, сын? — Я не знаю, — Блэк младший отбросил тканевую салфетку с колен на стол и залпом выпил воду из квадратного, с цветными выступами стакана. Это был подарок бабушки, мама их терпеть не могла. Один даже разбила в очередном приступе ярости. Или два? Пес с ними. — Ты говоришь про семейность, но тебе почему-то нихрена не было интересно все то, что она со мной делала, — Сириус повысил голос. Сейчас ничего не хотелось, включая разборки, но отстоять себя надо было, указать отцу его место во всей этой истории. — Это была моя ошибка, я не хотел вмешиваться. — Вмешиваться??! Вмешиваться??! Да ты в своем уме, отец??! — залаял Сириус, вскочив. Даже депрессия не спасла его от ярости. — Ты просто _обязан_ был останавливать ее каждый раз, когда она начинала то, что начинала! Она сейчас должна лежать в психушке, а не в могиле, блять! К горлу подкатывал ком, который Сириус старался затолкать как можно глубже, в грудную клетку. Легкие отказывались принимать в себя кислород. Пальцы Сириус стиснул на подлокотниках, почему-то не желая просто уйти. Отец захлопал глазами и опустил взгляд в тарелку. Он даже не стал никак комментировать ругательства, видимо, чувствовал свою вину. — Я не мог. Один раз хотел, но ее признали вменяемой. — Так почему ты не позвал тогда меня? Омут памяти все бы решил. — Ну… — Орион пожал плечами, становясь крайне печальным, — Я ее любил, сын. Мы вместе росли, я наблюдал за тем, как она менялась. Она всегда казалась мне красивой и интересной, умной женщиной. — Она не просто менялась, она становилась с каждым годом все безумнее. С тех пор, как я попал на Гриффиндор, я только и слышал, что упреки в мою сторону! — пальцы все сильнее стискивали подлокотники. — И ты ее поддерживал! — Я был с ней солидарен. На тот момент, я считал, что ошибся где-то в воспитании. Я ведь показывал тебе, как веду дела, ты внимательно об этом слушал и тут на тебе! — отец не был эмоционален, как и всегда, зато Сириус был в бешенстве. Он вскочил и шлепнул по столу. — Да и что?! Как это на меня повлияло? — прикрикнул он, но ответ на этот вопрос по логике отца был ему очевиден, но… — Я сказал, что был солидарен тогда. Не повышай на меня голос, пожалуйста, поговорим, как цивилизованные, взрослые люди. — А ей ты позволял кричать. На всех, — Сириус сел, кресло казалось жестким, все вокруг — неприветливым, не домашним, как и тогда, когда Вальбурга была еще жива. Отец устало вздохнул. — Сириус, то, что было с твоей мамой не связано с моим отношением к тебе. Я хочу с тобой разумных бесед. — То есть ты согласен, что она была безумна? — Сириус, давай поговорим о тебе, прошу. Я с сожалением смотрю назад и не хочу тебя терять. Давай просто будем проводить больше времени вместе. Семья всегда нужна, всем. Сириус бы поспорил, но гневная дрожь в нем унялась. Все, что не было связано с матерью он воспринимал спокойно. Семья, дом — все, что ему было нужно. Отчий дом воспринимался противоречиво. Сейчас он не был своим, абсолютно отдаленно казался местом, где Сириус проводил детство. Когда-то здесь было почти хорошо. Да, Вальбурга открывала дверь в его комнату ножом, давала подзатыльники, когда были не сделаны уроки в начальной магической школе. Но тогда было почти хорошо, все было своим, родным. Сейчас же его ждала пустая грязная квартира, куда по планам он позовет сегодня кого-нибудь потрахаться и будет чувствовать себя изнасилованным. На утро он снова останется один. Утра в его жизни вообще были одинокими, нагоняющими на мысли о суициде. — Я буду приезжать время от времени на обед, если тебе это так важно, — холодно ответил Сириус. Он знал, что это нужно и ему самому, но признавать это перед отцом — не в жизни. *** — А музыку ты любишь? — Римус изо всех сил старался вести диалог с новым любовником, но тот не шел на контакт. — Да не особо. У меня есть пара треков в Спотифае. Бритни Спирс и Рианны. А, ну и Осеаны. Ну знаешь Deep inside you cry cry cry, — проговорил Дерек, а потом поднялся. — Слух, бро, я ценю твою компанию, но если ты больше не планируешь вылизать мне пупок, то я сваливаю. Римус не планировал. Он надеялся на долгий душевный разговор, но это был третий любовник за последние недели, с которым не выходило ровным счетом ничего. Возможно из-за того, что любовников оборотень находил в барах. Он надеялся, что такие случайные связи приведут к чему-то большему, к влюбленности, к паре, к семье, трем собакам, детям… Хлопнула дверь. Римус остался лежать на остывающих простынях рядом с предусмотрительно положенными полотенцами, залитыми спермой и смазкой, бутылка от которой неустойчиво стояла на смятой упаковке презервативов. — Блять, — Римус шлепнул двумя руками по лицу. Он бы заплакал, если мог, но, увы, мужская гендерная социализация давала о себе знать. Два года терапии в этом плане пока не работали, а хотелось бы. Сейчас или тогда — у друзей Сириуса. Вообще-то он бы встретился с ними еще раз, но Блэк… *** — Купи мне пива, — Сириус стоял у барной стойки, мило улыбаясь высокому темноволосому парню, выглядевшего достаточно крупным, чтобы представить, как он трахает Блэка, подняв его на руки. — А что мне за это будет? — темноволосый улыбнулся в ответ. Он оперся локтем на барную стойку, скрепя кожаной курткой. — Незабываемо путешествие в мир секса у тебя дома. — Дома не могу, там, ну знаешь, — крупный парень закатил глаза, — жена ждет, понимаешь? Ну типа парень или вроде того. — Так парень или вроде того? — нахмурился Сириус, получая свое пива, правда, тяга к алкоголю унялась с неприятным разговором — Ну, мы спим друг с другом долгое время. Год уже как, ночуем друг у друга, но отношениями это не называем. Сейчас он чилит у меня, не хочу при нем, это будет жестоко. — Почему жестоко? Если вы не в отношениях, то почему жестоко? Глоток пива заставил поморщиться. Сириус не знал, что налили в стакан, но пить это он теперь точно не собирался. — Мало ли он будет думать, что у нас не отношения. — Блять, чета какая-то мутная история, я не уверен, что хочу в это вникать. Это вам между собой надо попиздеть, приятель, а теперь отвали, горе-любовник, — Сириус залпом выпил отвратительного на вкус пива, до странности не ощутив ни разу рвотного позвыва. Искать кого-то для секса настроение пропало. Этот разговор об отношениях все испортил. Непонятная ситуация того парня с любовником напоминала собой прошедшую ситуацию с Римусом. Или не прошедшую? Сириус достал зеркало, открыл чат с Римусом Люпином, забитый в контактах, как «Волк». Блэк взглядом пробежался по переписке, полной флирта и предложений куда-нибудь сходить. Сириус плюхнулся на стул у барной стойки, заказал виски, зная, что этой ночью он будет плакать в одиночестве. Выйдя из чата с Римусом, Сириус несколько раз попытался написать сообщение Джеймсу, но каждый раз стирал, думая о том, что визит к лучшему другу сегодня вообще неуместен. Стоило только ожидать сообщения о результатах дружеского матча по квиддичу. К стыду Сириус его ни минуты не смотрел. Дерьмо в голове было важнее, как и всегда. Оно поражало голову целиком, заливалась в глазницы, ноздри, не давало дышать. Посмотрев результаты матча команды Джеймса и убедившись, что они победили, Сириус отправил поздравления, желая объявить о себе и боясь, что навязывается. «Кчау,» — Написал Джеймс спустя двадцать минут после окончания матча. «Поздравляю! Соре, не смотрел, результаты только » — мгновенно ответил Сириус, прося обновить виски. Сегодня он собирался напиться. «Ты не обязан. Чо как ты?» «Я собирался напиться» «Может лучше к нам приедешь?» Виски залпом. Обновить. «Не хочу, я не собираюсь останавливаться, это нехорошо для Гарри. Буду шуметь как обычно, дышать перегаром. Не надо» «Смотри. Я тебя всегда жду, а от Гарри огородить сможем, не в первый раз.» Действительно такое было не в первый раз, но сейчас всякое желание ехать к кому-то отпало. Один стакан, второй, десятый. Все плыло. Расплатившись, Сириус встал из-за барной стойки и пошел, шатаясь, придерживаясь за попадавшиеся по руку стулья, стены, косяк двери, мокрый столб остановки. Сириус сам не понял, как добрался до дома, не понял, когда заснул. Весь вечер был убит алкоголем. Сухость во рту разъедала. Полувлажным языком Сириус провел по потрескавшимся губам, от них отдавал привкус крови. Тело почему-то ломило, болела скула. С трудом, Сириус поднялся с кровати и посмотрел в круглое, в белой рамке зеркало на цветастой стене. — Блять, — только и смог выдать Блэк, смотря на почерневшую скулу с высохшими кровяными подтеками. Скула опухла и плоть давила на нижнее веко, что придавало еще худший вид Сириусу. — Блять, — повторил он, жмурясь от волны боли в висках. Еле поднявшись с кровати, покачиваясь, Сириус дошел до кухни, где должно было быть зелье от похмелья. Открыв шкафчик, Блэк перерыл все полки с многочисленными медикаментами. Он жмурился, каждый раз когда что-то падало, бродил дрожащими руками по бесконечным, казалось, полочкам, но в конечном счете нашел коричневую баночку с нужным зельем. Блаженно выдохнув, Сириус откинул крышечку и залпом выпил содержимое. Горло приятно охладила сладкая жидкость с мерзковатым привкусом какой-то травы. Казалось, она возымела мгновенный эффект. Руки все еще ходили ходуном, ноги тоже, в конечном счете подкашиваясь. Сириус сел на холодный пол, стараясь справиться с рвотными позывами. Он давно так не напивался. Пойти в бар в убитом эмоциональном состоянии было фатальной ошибкой. Снова устроил с кем-то драку. Поберег бы лицо, иначе ни с кем особенно не потрахаешься в таком виде. Сириус притянул к себе волшебное зеркало со стола, лег на кафель залез в переписку с Римусом. Чат пустовал уже две недели. В пространстве для сообщений было несколько предложений: «Привет, слушай, прости. Я не хотел тебя ранить, просто» — Ну и херня, — Сириус отложил телефон, глядя теперь в потолок. Как будто после того, что он ляпнул в гостях у Марлин можно было написать что-то внятное. Наверняка Римус злился. Сириусу вообще хотелось бы прийти к нему, записавшись на прием, но это совсем жестоко. Увидеться хотелось. Хотя бы одним глазком еще раз на него глянуть. Римус казался таким красивым, таким умным и нежным. Они были не так уж хорошо знакомым, но общество Римуса было таким естественным, что при его отсутствии, мир казался блеклым, неинтересным и холодным, как кафель под Сириусом. Тошноту сдержать не получилось, триста литров жидкости оказалось в кухонной раковине. К счастью, вечером Сириус ничего не ел, иначе пришлось бы прочищать трубы. На все еще дрожащих ногах, Сириус направился в комнату с музыкальными инструментами. Там хранились его тексты и ноты, по старинке написанные на бумаге. Надо было что-то из этого доставать, чтобы вдохновиться на новые работы. Впрочем, Сириус не ожидал, что из старых работ можно найти что-то интересное, действительно стоящее. Блэк музицировал весь день, игнорируя уведомления и даже пропустив два звонка, как потом оказалось, отца, но это было не важно, энергия творчества бурлила в Сириусе, он не мог дождаться, как покажет свою музыку другим. Была идея пойти на открытый микрофон под заклинанием невидимости или мантией-неведимкой, чтобы никто не узнал его. Сириус мог напроситься к Альфарду на разогрев, но что о нем подумают? Что он пользуется связями, что он бездарность на фоне своего дяди? Руки опустились снова. Правда, это не было похоже на депрессию, Сириус просто расстроился и это ощущалось, как мягкое, легкое чувство. Он просто расстроился. — Твою мать… *** Римус отменил все сеансы на месяц вперед. Ему нужен был отдых от людей, их проблем. Зато с психологом он виделся каждую неделю, разбирая свои собственные. После очередного сеанса Люпин направился в ближайшую кофейню рядом с институтом, в котором принимал психолог. Кофейня была чудесной. Большой, со вторым светом. Там даже была зона 18+ для балавников, которые хотели поесть макароны в виде женской груди или печенье в форме членов или поп. Рисунки на кофе там были тоже оригинальные. Эта зона была по совместительству секс-шопом. Римус предпочитал сесть на первом этаже у окна и капучино с небольшим пирожным на воздушном бисквите, со сметанным кремои и малиной в желе. Ел он медленно, наслаждаясь вкусом. Для этого требовалась большая концентрация на еде, иначе Римус был склонен запихать в себя все и помчаться что-то делать. — Привет, слушай, я могу присесть рядом? — послышался знакомый хриплый голос. Перед ним стоял Сириус Орион Блэк III Великолепный весь в черном, в обтягивающей рваной кофте с портупеей и в длинном кожаном плаще. Брюки были широкие, все в ремешках. На лице Сириуса виднелся синяк, уже пожелтевший и явно наполовину на скорую руку замазанный тональником. Римус оглянулся. — Свободных мест полно. Он все еще злился. Пытался разобрать это с психологом, но оказалось, что эта злость живая и обоснованная. Девать ее советовалось в спорте или арт-терапией, но не хотелось. Хотелось дальше злиться, отталкивать в основном из-за собственных, глупых надежд. Сириус все равно сел. — Я просто хотел поговорить, — он сел, положив руки с локтями на стол. Ладони его были наполовину покрыты кофтой из дырок торчали большие пальцы. — Нам не о чем разговаривать, Сириус. Ты сказал, что тебе не нужно то общение, которое я тебе давал, общаться иначе мне не хочется, граница вполне конкретно начертана, — Римус отставил тарелку с недоеденным пирожный и отпил кофе. Есть сейчас точно не надо было, иначе для чего пирожные создаются, кроме как для наслаждения. — Я знаю, просто я… Хуй знает, без тебя как-то пусто. Я хотел написать тебе, но карты сошлись, что я тут, ходил в музыкальный магазин напротив, — пожал плечами Сириус. Он смотрел виновато, кусая покрасневшие от крови губы. — Увидел тебя, все не решался, но блин… Упускать такой шанс. Сердце билось бешено, Римус чувствовал, как щеки наливаются кровью. Он судорожно выдохнул, не зная, как отреагировать на услышанное. Казалось, и злость уходила… хотя нет, она была еще здесь, хотелось ударить Сириуса по щеке за причиненные душевные страдания и за подаренную вновь надежду. — Зачем я тебе? Ты мне сказал, что ты не игрушка. Что должно измениться сейчас? — Я же говорил, что липну к тебе. Мне не хватает твоего общества. Я сейчас чувствую себя везде чужим и думаю о тебе, вспоминаю время, когда мы вместе зависали, — Сириус смотрел на свои обгрызенные пальцы, обветренные руки, и хмурился. — Мне просто хочется лечь на тебя пластом и все, — он поднял взгляд. Глаза Блэка были немного подведены черным. Рок-звезда. Не как у Оззи Осборна, но все же. — Мне жаль тебя, но я не знаю, как перенесу это. Раньше говорил, что это дастся мне легко, но чем больше я узнаю тебя, тем хуже мне становится, — Римус расслабился. Он даже притянул к себе десерт и вновь принялся за него, как ни в чем не бывало. Слова Сириуса грели душу, давали покой. Люпин чувствовал себя нужным. И наконец-то не в плане дружбы, как ему казалось. — Блин, чел, только не жалость, я прошу тебя. Я в норме, я правда в норме, просто одинок. Ты не представляешь, насколько. — Может быть я представляю? — Римус пожал плечами. Он подумал о своей особенности. Так оборотень теперь это называл «особенность», о которой нельзя было сказать без потерь. — С чего? Ты вообще себя видел? Ты просто идеальный! Ты даже ешь тортик идеально! Это смущало. Римус не считал себя идеальным. Его отношение к себе улучшилось со школьных времен, но все еще плавало на низкой планке. — Ты меня почему-то идеализируешь, Сириус Блэк. — Я так не думаю. Я думаю, что ты супер. С тобой интересно и вообще… ты классно сосешь. Римус возмущенно посмотрел на Сириуса, краснея, как вареный рак. Он огляделся. Вроде бы их никто не слушал. Стоило пойти в зону 18+ вместе с ним. — Я тебя убью за такие комментарии. — Что поделать, если это правда? — Блэка перехватил ложечку у оборотня и отломил кусочек, но не поднес к своим губам, а протянул к Римусу. — Ты что делаешь? — тот снова краснел и снова оглядывался. — О, Мэрлин! Просто расслабься и получай и удовольствие. Никто не пялился на них, даже не смотрел, что позволяло выдохнуть и действительно просто получать удовольствие. Пирожное было доедено уже с рук Блэка, и это было просто потрясающе романтично. Хотя уши оставались раскаленными и, кажется, по взгляду и выражению лица Сириуса, его это забавляло. — Пойдем прогуляемся? В качестве свиданки? — вскочил он, с неудовольствием взглянув на чашку недопитого кофе, который, впрочем, через секунду был залпом выпит оборотнем, который был абсолютно за гулянку. Шли они молча по вымощенной камнем улице вдоль деревьев. Это был тихий бульвар в магическом районе, находившийся в черте Лондона. Ни машин, ни магглов, а потому минимальное количество запретов на использование волшебных палочек. — Э-э, — подал наконец-то голос Сириус. — как твои дела? Как прошел месяц без меня? — Взял отпуск, чтобы разобраться с собственной головой. То, как мы расстались открыло неприятные воспоминания о других партнерах, — Римус достал сигарету, прикурил волшебной палочкой, но тут же сигарету забрал Сириус. Оборотень усмехнулся. Это было мило. Он взял еще одну, в надежде, что эта останется у него. — Блять, прости, что за триггерил как-то. — Ты меня сейчас, скорее, триггеришь тем, что зовешь на «свиданку», — Римус судорожно выдохнул дымом. — Ты сам пошел, — Сириус высказал мысль оборотня. — А ты? Тебе вроде не нужны отношения, Сириус Блэк. — Я из-за тебя начал опять писать песни, — неожиданно признался Блэк, зачесав волосы назад. Лицо его приобрело серьезность. Подул сильный ветер, но даже он не смахнул этого выражения, только разбросал красивые кудрявые волосы во все стороны. — Да блять! — Сириус начал их поправлять. Безуспешно. Римус влюбленно улыбнулся. — Почему из-за меня? — Я думал о тебе, знаешь. Тогда прошло две недели с нашего «расставания», — Сириус посильнее затянулся и со всей силой выдохнул дым вниз, сжав губы. — Ты говорил что-то вроде того, что у меня есть еще шанс быть собой. — Безусловно. Тебе не двести лет, чтобы ставить на себе крест, Сириус Блэк. Я вот понимаю, что перед мной ещё вся жизнь, — Римус вздохнул. Он хотел приободрить Сириуса этими словами, но сам в них не верил, понимая, что все, о чем он думает постоянно — неизлечимая болезнь, приносящая физическую и ментальную боли. Да, анимаги и оборотни в большей мере психически устойчивы, вспомнил Римус собственный доклад. Да… — Я бы послушал то, что ты написал. — Еще сыро. Как закончу, закачу концерт для друзей, — Сириус был увереннее. Он затянулся и потушил сигарету о мусорку у ближайшей остановке. Римус не оглянулся, как полувыкуренная сигарета пропала из его рта и оказалась между губ Сириуса. — Да ты издеваешься, — сигарета вновь оказалась у оборотня, но ненадолго. Они игрались так до тех пор, пока сигарета не истлела до конца. — Я больше не курю рядом с тобой, Сириус Блэк, — смеясь, Римус избавился от окурка. — Зови меня Бродяга, пожалуйста, я не могу больше слышать этот официальный ник, — сморщился Бродяга. — Ого. Откуда такое прозвище? *** Сириус не думал, что выдаст свое истинное имя плохо знакомому парню, удалось лишь просто отмахнуться, сказав не брать это дело в голову. — Типа, понимаешь, бывают моменты, когда просто липнет что-то и остается навсегда. И это что-то важное типа… Что-то, что как говорит Марлин «твое». — Кстати, у Марлин с Доркас я прозвищ не заметил. — Как-то не подворачивалось момента, — Сириус хотел было закурить, но вернул пачку в карман. В груди тянуло. Сейчас он понимал, что это не болезнь, а просто сложная жизненная социальная ситуация. Блэк чувствовал это самостоятельно без намека на депрессию. — Интересно. В моей компанией все зовут друг друга по именам: что в институте, что на работе, что неформально. Хотя про такие феномены я слышал. В Хогвартсе помню. Возможно, даже о Мародерах. Сириус шел и не замечал, как долго наблюдает за профилем исполосованного шрамами лица. — Да… — ни к чему произнес Блэк. Он вдруг подумал и решился взять Люпина за руку, ловя на себе изумленный взгляд, мигом покрасневшего любовника. Пальцы сжали холодную руку, вцепились покрепче, чтобы не отпустить. — Я нихрена не понимаю, что со мной, Римус. Не задавай никаких вопросов. — Прости, но я воспринимаю это как обозначение наших отношений не дружескими, — Римус покачал головой. Сердце колотилось, но сознание било тревогу. — Мы можем просто остаться друзьями с привилегиями? — Нет, не можем, — уверенный тон, разница в весовых категориях и взгляд, пробирающий до дрожи. — Выбирай: либо никто, либо любовники. — Но ведь любовниками можно быть и без обязательств, — пожал плечами Сириус, трусливо глядя в глаза Римусу. Блэку было сложно вступить в отношения. Он боялся ответственности перед партнером, того, что он не сможет по-настоящему полюбить, что это все игра против него, чтобы насмехаться, но Римус… Разве может он насмехаться? Вряд ли. Разве перед ним можно быть уязвимым? Как будто бы тоже вряд ли. — Я хочу с обязательствами, Бродяга, — от того, что Римус произнес это имя, в груди все затрепетало, Сириус поджал губы. — Я не знаю, чего я хочу. Вдруг для меня это окажется просто игрой? — Это глупости. Даже если это окажется игрой, я просто уйду, и мы разорвем отношения, но сейчас мне кажется, что у нас есть возможность осчастливить друг друга. — Я не понимаю, как можно влюбиться с первого взгляда. — Ну… Я не то чтобы влюбился. Это скорее сильная симпатия. Иметь отношения с таким хрупким в душе парнем, да еще и красивым… — Римус своей влажной рукой сжал руку Сириуса. Сириус не мог сдержать улыбки. Он прекрасно знал, что с ним сейчас творится и очень боялся этого. Заранее боялся, что ему оставят одного с его чувствами. — Ты слишком много меня хвалишь, Волчара, — Блэк смотрел теперь под ноги. — Хотя нет, «Волчара» тебе не подходит, ты слишком… деликатный что ли. Волчара не может быть деликатным. — Да уж, мне не нравится. Хотелось бы чего-то поэтичного, хотя прозвища, наверное, не бывают такими. — Да, пожалуй. Но я люблю свое второе имя. Не Орион, я имею в виду, а Бродяга. Начал моросить дождь, а может быть это был снег. Сириусу было плевать, он подставил под него лицо, прикрыл глаза и чувствовал, как мелкие капли по его коже нежно покалывали. Они легко ударяли, жгли. — Пойдем ко мне? — тихо поинтересовался Римус. Сириус взглянул на его умиротворенное лицо, по-домашнему притягательное. На ресницах любовника неподвижно лежали камельки воды, на лице застыла застенчивая улыбка. Как можно было отказаться? *** — Я хочу переехать к тебе, у тебя так чисто, не загажено какой-то хуйнёй. На небольшом стеклянном журнальном столике горели свечи с аромотом яблока с корицей. Царил приятный полумрак. По пути к дому парни заскочили к Сириусу за гитарой. Он хотел показать любовнику свои песни как можно раньше. Сейчас было особенное настроение, правда, для тихих романсов. Они были посвящены выдуманным персонажам в том числе влюбленным с трагическими историями. Но их у Сириуса было немного, гораздо большую часть занимали дерзкие крикливые сочинения о жизненных красках и злости, созданные в маниакальных настроениях. — Потрясающе, — разулыбался Римус. Он сидел в мягком кресле из грубой серой ткани и смотрел на Сириуса из-под полуопущенных век, одаривая взглядом, который заставлял ощущать себя особенным. Блэк чувствовал, как краснеет. Неужели Люпин его тоже зацепил? Да нет, просто кажется. — Да, я знаю. Это старая песня, вышло очень недурно. Думаю в эту пятницу пойти на открытый микрофон в мант… — М? — не расслышал Римус, но ему это знать не стоило. — Может быть мне сделать какой-нибудь макияж, чтобы меня не узнали? — Ты не настолько известный, — пожал плечами Люпин. — Тем более можно выступать на маггловской сцене. Даже если ты возьмешь песню с магическим сюжетом, никто из обычных людей не воспримет это с подозрением. В конце концов мы же — часть их фольклора, это только добавит твоей музыке колорита. Римус был прав во всем. Сириус настолько гиперболизировал свою известность, что это уже начинало напоминать паранойю, которой и так было отмерено немало места в его голове. — Ну… я исхожу из того, что ко мне несколько раз подходили люди, прося познакомить с Альфардом. Это бесит. В Хогвартсе я был ярким и действительно популярным, но тут, — Сириус огляделся, наблюдая уютнейшую комнату, с которой тут же хотелось связать с ней идентичность, — а тут я не на гастролях, а в гостях. — Ну и что? Зато я весь внимание и мне нравится то, что ты написал Сир… Бродяга. Они понимающе кивнули друг другу. Сириус отложил гитару и продолжил разглядывать комнату. Здесь был большой шкаф плотно заставленный книгами, причем это не были книги одних и тех же изданий, выпущенной серии, как представлялось Блэку ранее. У его отца в кабинете стройным рядом стояли однотипные книги, располагающиеся блоками разных серий. Синие пониже, зеленые — повыше, темно-красные… и так далее. — Сэр Бродяга, — усмехнулся Блэк, переводя взгляд на многочисленные растения на глубоком подоконнике. Зеленые пучки и хитросплетения стеблей торчали из горшков и стеклянных емкостей. Сад. Блэк сполз вниз по дивану, чувствуя, как полосатый плед сползает вместе с ним и как плюхается подушка на голый теперь живот. — Пуф, — вторил Сириус. — Бля, честно, мне так нравилось тусить с тобой у меня дома. Ты приходил домой, готовил, мы ужинали. Я себя ощущал… Бля, не, я хочу рассказать секрет. Но это прям пиздец секрет, об этом знает только самый близкий круг людей. — Хорошо, — отозвался Римус только тогда, когда Сириус повернул к нему голову. Видимо до этого Люпин кивал. Бродяга хотел было рассказать все словами, но решил просто обратиться в собаку, садясь на диване. Подушка с пледом упали на песочного цвета ворсистый коврик. Взгляд ясных голубых глаз был остановлен на Сириусе. Римус хлопал губами, явно не ожидая такого поворота. — Ты… — выдал он через пару мгновений, — ты незарегистрированный, да? Сириус кивнул и получил в ответ тоже кивок, но понимающий. Ладонь Люпина прошлась по морде, нырнула в длинную черную кудрявую шерсть. — С ума сойти! Анимаг с биполяр… Так, я не должен тебя препарировать, прости, пожалуйста. Когда? Как? И, главное, зачем ты это сделал? Сириус обернулся в человека, преодолевая желание задрать ногу чтобы почесать не кстати занывшее ухо. — Да там… Нам с братьями было нехуй делать, Хвост (ну, это Питер) достал где-то в библиотеке мануал по обращению в анимагов. И… я сейчас и ребят сдаю, конечно. — Все трое анимаги?! Так успешно?! — глаза Римуса стали размером с чашки на столе. — С ума сойти! Это же чревато! Вы хоть знали об этом? — Да, Макгонагалл рассказывала об этом на одном из уроков, но это было интересно. Хвост вообще самый последний решился на это, увидев, что у нас с Сохатым вышло нормально, ну… как нормально, иногда я скулю или пытаюсь почесать ногой ухо или бок, так что не супер успешно, конечно. — Пёсель, — хихикнул Римус. Он протянул руку и стал пальцами легко почесывать тонкую кожу за ухом Сириуса. Тот начал было скулить, но вовремя отстранился. — Ты пакостник, Римус Люпин! — Меня мама с папой нежно называли Лунатиком, когда я был маленьким. Так что… Я был бы не против, знаешь, — Римус смутился, отводя взгляд. — Называть тебя так? Это мило и как-то, не знаю, интимно. Бродяга и Лунатик, — последняя фраза почему-то заставило сердце сжаться в медовом спазме, но где-то позади возник страх того, что это все может очень быстро закончиться. — Почему, кстати? — Да я… — лицо Лунатика сделалось вселенски печальным, как будто ответ на этот вопрос таил в себе глубочайшую боль, — у меня в детстве часто была бессонница, и я приходил в гостиную, чтобы почитать. Поэтому Лунатик. — Хм… у меня тоже была бессонница в детстве. Мама часто ругалась, я это тяжело переносил. Ругалась и била. А сейчас ее нет в живых. Я ее убил, — сорвалось с губ. Несмотря на сказанное, Бродяга посмотрел Лунатику прямо в глаза. — Как убил? — лицо Римуса не казалось изумленным или испуганным, скорее серьезным. Он слушал внимательно. — Мы скастовали друг на друге круцио, — зарывать себя, так зарывать, — я был первым, поэтому держал ее в этом состоянии пару минут и… у нее не выдержало сердце. Причина естественная, но я ее спровоцировал, поэтому… считай, что я убийца. Из груди вырвался тяжёлый вздох. Лунатик был первым после Сохатого и Хвоста, кто узнал подробности. Следствия после смерти матери не вели. Все списали на сердечный приступ. — Первые несколько недель я вообще ничего не ощущал по этому поводу. Я даже на похоронах не плакал. Месяц у меня была деперсонализация, но когда она спала… я рыдал как сука еще примерно месяц от облегчения. Мать была той еще мразью, накладывала на меня круцио каждый раз когда я имел сильную, по ее мнению, вину. Например, когда меня определили в Гриффиндор или когда я начал отращивать волосы. Или просто так, когда у нее было очень плохое настроение. Она меня не принимала. Мой брат был идеальным сыном для нее, а я… Я. — Я так понимаю, круцио тебя научила тоже она, — Римус протянул руку. Он почему-то не казался разозленным или отвращенным, лишь погладил Сириуса по голове, заставляя выдохнуть, подсесть ближе, прильнуть к плечу. Теплый джемпер дарил больше спокойствия. — Нет, отец. В нашей семье принято учить детей непростительными перед школой на случай непредвиденных обстоятельств, если вдруг что-то будет угрожать жизни, — Сириус положил руку на колено Римуса, стал мягко гладить. Блэк слышал, как быстро бьется его сердце. — Брата моего прадеда так заточили в Азкабан, когда ему было шестнадцать. Он посчитал смешным наложить на сокурсника империус. — С ума сойти! — Лунатик немного отодвинулся, взглянув на Бродягу, обретая дурацкий облик. — Вот так вот. Короче говоря, я убил мать и никто из семьи об этом не знает, хотя я был уверен, что сяду, — Сириус прижался к Римусу сильнее, обнял его за бок, было хорошо. — У меня ебанутая семья. Любовь и ласку я получал только в детстве, до Хогвартса. Потом началось. Короче, надеюсь, у тебя все было лучше. — У меня рай, по сравнению с твоей ситуацией. Были скандалы и споры, но в основном все как у всех. Твоя же ситуация… Я даже не знаю, как реагировать на этот пиздец. Прости, но твои родственники неадекватно себя ведут. Ой. Сириус утянул Римуса в объятия в знак благодарности лежа так, что лицо Лунатика находилось теперь на уровне груди Блэка. Теплые руки обвили тонкую талию, ноги переплелись, стало совсем хорошо. Даже воспоминания о прошлом казались далекими и нереалистичными. Круцио? Бред какой-то. Они пролежали так молча минут двадцать. В районе груди слышалось мирное сопение. Бродяга поднялся, рука Лунатика обессиленно шлёпнулась на диван, но это его не разбудило. Лицо Римуса было розовым, видимо, из-за прогулки. Сириус неожиданно для себя умиленно вздохнул и пошел в кухню. Налив воды из крана он посмотрел в маленькое окошко с голубыми жалюзи. Морось заполонила собой все пространство. Вдалеке было ничего невидно, пейзаж был холодным и безрадостным. Зато тут, в квартире… Сириус посмотрел на Римуса сквозь дверной проем. Тот спал, приоткрыв рот, обнимал подушку. Тишина наполняла квартиру, не хотелось шевелиться, хотелось замереть в этом моменте навсегда. Только он, спящий Римус и морось где-то там, за окном. Казалось вот он дом.