Ряд незначительных эпизодов, о которых, насколько я могу помнить, даже ты не в курсе

— Эй, это что у тебя под коленом? Кавех вздрагивает. Рывком опускает штанину — пояс брюк врезается в подвздошную кость. — Так, ничего. Не обращай внимания… Серо-серебристые глаза глядят пристально; цепко; страшно. — Кавех?.. — Ну что, — крысится он, чуть ли не скалясь, — тебе так интересно? Поспорил. Спьяну. — На что? — аль-Хайтам сглатывает, — точнее нет, пожалуй, интереснее мне: о чём?.. — О том, что вот так на шару смогу себя порезать, — дёргает плечом Кавех. Насупившись, опускает взгляд; добавляет уже заметно тише: — Причём именно фигуру изобразить. Чтобы хотя бы два шрама… два штриха было. Чтобы одним было нельзя. Ну знаешь, как в графах, где количество нечётных вершин… Аль-Хайтам закатывает глаза: — Кавех, ты до такой степени долбоёб? — Между прочим, — Кавех медленно, украдкой отворачивается, — я всё предусмотрел. Подготовил полотенце, пластыри, антисептик… нож продезинфицировал… — Себя, полагаю, неплохо продезинфицировал тоже. Причём изнутри. — Не без этого. Молчат. — Ну и как ты в результате, — осведомляется аль-Хайтам как будто бы совсем праздно, любопытства ради, — выиграл? Кавех не видит его глаз, чем ничуть не огорчён. — Н-ну… выиграл, да. Во всяком случае, если не учитывать последствия… …Кавех вздрагивает. Рывком подаётся вперёд — ремень безопасности врезается в ключицу. Кажется, уснул. Мимо мелькают огни вечернего Сумеру, выплетаясь размытой лентой. Таксист вежливо молчит. Аль-Хайтам молчит совершенно невежливо: сидит рядом, за водительским креслом, всем корпусом отвернувшись к окну, всем видом демонстрируя, что делает этим одолжение. Кавех вспоминает внезапно, резко, что едет к нему жить; что за сюр; на миг появляется ощущение, что ещё не проснулся, но умом, если честно, уже понимает, что подобный самообман сейчас — уж слишком роскошь. Чёрт. Так или иначе, короткий сон этот был весьма своевременным; со стороны подсознания — крайне любезно. Действительно, нужно быть осторожнее: за прошедшие годы Кавех почти и забыл про шрам, точнее… про шрамы; и сам до сих пор понять не может — нахер, ну нахер-то ещё второй порез ёбнул, когда уже ясно было, что и первый не помогает?.. Так или иначе — теперь они там вдвоём: побелевшие от времени, глубокие, заметные, пересечённые. Проблем с ними было не особо: открытой одежды Кавех не любил, а если кто-то что-то замечал… легенда о пьяном споре всегда выручала. Ни у кого почему-то не возникало сомнений, что Кавех до такой степени долбоёб. Но он едет жить к этому человеку… Таксист сбавляет скорость, заворачивает во двор. Аль-Хайтам сидит прямо, почти не шевелясь. …нужно быть осторожнее. Не забывать. Кавеху отчего-то кажется, что именно у аль-Хайтама — в случае чего сомнения в степени долбоебизма очень даже могут появиться.