Out of sight, out of mind

      Злоупотребление голодом убивало организм изнутри, из-за чего Сону постоянно чувствовал себя ходячим трупом. Как раньше сон уже не исцелял, и теперь каждое пробуждение давалось ему с трудом, будто бы он и вовсе не отдыхал.       Парень ещё не открыл глаза, но он уже устал: голова была чугунной, а конечности словно окаменели. Однако тёплое ощущение на руке заставило его поднять веки.       Утопающая в мягкой подушке голова Ники была прямо напротив лица Кима. Нишимура спал неспокойно, то и дело хмурясь, поджимая губы или сдавливая своей ладонью пальцы Сону. Его кожа была такой горячей — не чета вечно мёрзнущим рукам Кима.       Один взгляд на лицо Ники пробудил внутри ноющее чувство сожаления и вины. Сону постоянно заставлял своих друзей волноваться и заботиться о нём, и он не думал, что вообще достоин такого отношения к себе — не после того, как он всячески пренебрегал Чонвоном и Ники в угоду Сонхуну. Даже сейчас он был только обузой, и из-за осознания этого на глаза набежали слёзы.       Собственные пальцы переплелись с пальцами Ники, и такое простое действие повеяло на душу тёплым ветром комфорта и безопасности. Стрелки на часах будто бы замедлились, а весь мир сжался до размеров двуспальной кровати Нишимуры. Не хотелось даже думать о том, что творится за стенами квартиры и о том, что ждёт их в будущем.       — Доброе утро, — пробормотал Ники хриплым голосом и удивлённо переводил взгляд с лица Сону на их руки. — Ты плачешь?       — Конечно нет, — он одним резким движением вытер остаточные капли с лица. — Просто солнце глаза режет.       — Ты очень сильно испугал меня вчера. Я чуть с ума не сошёл, увидев тебя в таком состоянии, — слова звучали тихо, но в них чётко можно было уловить нотку отчаяния.       — Прости, я не хотел тебя пугать.       — Тебе не нужно было уходить. Не нужно было видеться с ним, — меж бровей Ники пролегла складка, а пухлые губы поджались, когда он посмотрел на россыпь бордовых синяков на шее и проглядывающихся ключицах.       — Почему ты ведёшь себя так, будто тебя не волнуют слова Сонхуна? — Сону дёргано сел на кровати и вырвал свою руку из тёплой ладони. — Он грозит выгнать тебя из университета, Ники!       — И что ты мне предлагаешь? — парень отзеркалил его позу и повысил тон голоса. — Хочешь, чтобы я молча смотрел, как он терроризирует тебя?       — Я заварил эту кашу, значит, мне её и расхлёбывать. Я не буду расставаться с ним, и тебя не отчислят.       — Да он тебя до могилы доведёт, хён! — воскликнул Ники. — Думаешь, я не вижу, как ты страдаешь и физически, и морально? Мне наплевать на учёбу. Главное, чтобы Сонхун отстал от тебя. Ты знаешь, каким он был в старшей школе? Он чуть не довёл своего одноклассника до суицида, издеваясь над ним! Я не хочу, чтобы с тобой приключилось что-то подобное.       — Всё со мной будет нормально. Ты ничего не понимаешь! — Сону прикусил губу до крови.       — Это ты ни черта не понимаешь! — кажется, что сердце Нишимуры было готово выпрыгнуть из груди — настолько оно негодовало из-за ненормальных суждений Кима. — С глаз долой, из сердца вон, Сону! Просто забудь о нём. Не волнуйся за меня, думай в первую очередь о себе.       — Нет. Знаешь, как я буду винить себя, если тебя отчислят? А твои родители? Они же собирались уехать в Японию после окончания твоего обучения. Если тебя выкинут из университета, то твой отец взбесится и заберёт тебя в Окаяму!       — Я не маленький ребёнок, чтобы меня куда-то насильно забирали. С родителями я сам разберусь.       Сталь в голосе Ники была неразрушимой, но и Сону не отставал от него.       — А я сам разберусь с Сонхуном. И не пытайся меня переубедить.       Упрямства обоим было не занимать, потому что каждый из них непоколебимо держался за своё мнение, даже не думая отступать. Глаза Кима в свете солнца стали янтарного цвета, и в них высокой стеной стояла решительность, с которой Нишимура был не в силах потягаться.       Он вздохнул, принимая своё поражение. Однако в следующей теме для разговора Ники не планировал давать заднюю.       — Окей. Пусть будет по-твоему, — он спрятал сжатые в кулаки руки в карманы домашних штанов. — Что ты хочешь на завтрак? Учти, отказы не принимаются. Если будешь отпираться, то я начну тебя кормить из ложечки — прямо как маленького ребёнка.       — Пф. Для угрозы это прозвучало слишком мило, — фыркнул Сону. — Но я не буду отпираться. Могу съесть всё, что ты захочешь.       Ники не поверил собственным ушам, крайне скептически осматривая изнеможденное лицо и тощее тело Кима.       Для Нишимуры было ясным как день, что Сону явно отклонялся от нормы «здоровые отношения с едой». Он не особо разбирался в этой теме, но слышал, что людей отказывающихся от еды называют анорексиками. На этом и заканчивались все его скудные познания о расстройствах пищевого поведения. Однако нетрудно было догадаться, что спокойное согласие на предложение позавтракать таило в себе подвох, ведь анорексия — тяжело поддающееся лечению психическое заболевание.       Но сейчас разбираться со всем этим и пытаться докопаться до причины такого прилежного поведения Сону — себе дороже. Не отказался от еды, значит, идёт на поправку. Не так ли?

***

      Ножки резного стула неприятно скрипнули по мраморному полу. Когда Чонвон приехал в этот ресторан впервые, он поразился лоску окружающей обстановки, но сейчас она казалась ему чересчур напыщенной. Ян небрежно приземлился на стул напротив собеседника, всем своим видом показывая, что не настроен на тёплый разговор.       — Зачем ты меня сюда позвал?       — Ты игнорировал все мои звонки, а в универе сбегал, стоило мне приблизиться к тебе. Я и не надеялся, что ты прочитаешь моё сообщение о встрече, — Джей комкал в руках салфетку.       — Ну, наверное, можно понять, что я не хочу с тобой разговаривать?       — Вон-и, послушай… Прости меня, пожалуйста. Я не думал, что тебя всё это так сильно ранит.       — Ах, ты не думал? — Чонвон сложил руки в замок на столе. — Ты буквально молчал о том, что Сонхун насильник, который чуть не довёл своего одноклассника до суицида. И ты считал, что меня это не ранит?       — После школьных разбирательств с полицией Сонхун изменился. Да чёрт, я с него слово взял, что он не будет вести себя как мудак! Я думал, что ситуация с Ёнсу вправила ему мозги на место, ведь после неё и близко не было похожих издевательств над кем-либо.       — Пусть он и изменился, но умалчивать о настолько ужасном прошлом — непозволительно. Я чувствую себя просто отвратительным другом из-за того, что сам подтолкнул Сону к началу этих отношений. Из-за меня Сону страдает сейчас.       — Ты не виноват, — Джей хотел успокоить Чонвона, касаясь его рук, но парень отпрянул от прикосновения, пряча кисти под столом. Пак сделал вид, что это его не задело, но в сердце будто вонзился нож после такого действия. — Ещё не поздно бросить Сонхуна.       — Хах, так ли всё просто, хён? — Ян с горечью усмехнулся, нахмурившись. — Сонхун угрожает Ники и Сону… Угрожает отчислением Ники из университета, если Сону с ним расстанется. Думаешь, всё ещё не поздно?       — Блять…       — Хорошо хоть, он ненадолго отстал от Сону. От него уже неделю нет никаких вестей. Однако, думаю, что счастье продлится недолго, и Сонхун скоро заявится, — Чонвон перевёл дыхание, но тон его голоса стал мрачнее и печальнее. — Хён… просто… о таких вещах нужно говорить сразу. Да я чувствую себя идиотом, вспоминая, как радовался при тебе тому, что у Сону получилось начать встречаться с Сонхуном! И для меня стал шоком тот факт, что ты помог Ёнсу только когда он был уже полностью морально уничтожен. Ты смотрел на унижения своего одноклассника, но никак не пытался этому противостоять. Очень тяжело осознавать, что тот бездушный школьный хулиган и нынешний ты — это один человек.       — Чонвон-и, ты прав — я поступил ужасно… Мне нет оправдания, но я не хочу, чтобы ты на меня обижался. Я не хотел причинять тебе боль. Прости меня, — Джей готов был прибить себя, потому что увидел, что на глазах Чонвона выступили слёзы.       — Давай поговорим позже. Пока что я действительно не хочу тебя видеть. Мне надо подумать обо всём.       Чонвон поспешно поднялся с места и, не оглядываясь, прошёл к выходу. Джей с сожалением во взгляде проводил его удаляющийся силуэт и заметил, как парень быстро вытер лицо рукавом куртки. Не составило труда догадаться, что Ян избавлялся от слёз, и от этого у Пака стало только паршивее на душе. Их отношения трещали по швам, норовя в любой момент порваться на лоскуты, и Джей понимал, что вина целиком и полностью лежала на нём. Чтобы исправить положение, потребуется недюжинная сила и терпение, но он был готов пойти абсолютно на всё ради этого.       Осталось только придумать, каким образом вернуть всё на свои места.

***

      Отвратительное чувство тревоги не покидало Ники, липко растекаясь на душе, даже несмотря на то, что он не видел Сонхуна несколько дней. У него развилась тревожность, которая не давала ему уснуть по ночам, посылая кошмары и бессонницу. Радоваться отсутствию Пака было глупо, потому что тот наверняка не отступился от своего — Ники уже давно понял, что у Сонхуна были садистские наклонности, побуждающие отравлять жизнь другим людям.       Единственной отдушиной было хорошее настроение Сону, который будто бы стал прежним собой. Та же широкая улыбка до ушей, те же глаза-щёлочки, те же десерты в кафе. Однако почему же Ким с каждым днём выглядел всё хуже и хуже? В весе Сону не прибавил ни капли — кажется, наоборот, стал ещё худее; его руки всё ещё были живыми ледышками, из-за чего он даже в тёплую погоду кутался в толстые свитера и куртки. Сону увядал на глазах Ники, который понятия не имел, как ему помочь.       Но вопреки гнетущей атмосфере, тёмным облаком возвышающимся над трио, Ким стал инициатором идеи вернуть их ночные посиделки за просмотрами фильмов. Чонвон согласился весьма флегматично, мыслями обитая где-то в другом месте. На все расспросы он отвечал простым: «весенняя хандра». Двоим друзьям пришлось отстать от Яна, потому что тот расколется и расскажет о своих волнениях только тогда, когда сам того захочет. Ники же дал своё согласие моментально, по обыкновению разрешая сделать местом сбора свою квартиру.       Вот и сейчас все трое расположились на диване просторной студии, споря о выборе фильма и еды, словно маленькие дети.       — Ники, мы не будем смотреть «Тетрадь смерти»! Нам придётся убить на это не одну ночь, — Чонвон сидел по-турецки, размахивая руками в разные стороны.       — А я не хочу смотреть все части «Истории игрушек»! Тебе что, десять лет?       — «История игрушек» — это всемирная классика! — негодующе прошипел Ян. — А твоё аниме не каждому придётся по вкусу.       — А я предлагаю посмотреть «Ла-Ла Ленд», — Сону заранее нахмурился и скрестил руки на груди, готовясь к осуждению в двойном объёме.       — Хён! Ты смотрел его миллион раз! До кучи и нас заставлял, — Чонвон согласно кивнул на слова Ники. — Извини, но в очередной раз слушать эти слащавые песенки я не вынесу.       — Тогда не знаю. Давайте «Сумерки», — легкомысленно бросил Ким, не надеясь, что это предложение заинтересует его друзей. Однако те, в свою очередь, серьёзно над этим задумались. — Вы серьёзно?       — Почему бы и нет? — пожал плечами Ян. — Я несколько лет не смотрел «Сумерки». Стоит освежить воспоминания.       — А меня просто прёт от вампирской тематики, — чистосердечно признался Нишимура.       — Да уж… Тогда осталось определиться с едой. Кто что хочет?

***

      Пятнадцатиминутный ожесточённый спор привёл к тому, что было решено заказать пиццу и мороженое. Чонвон хотел, чтобы им доставили тангулу и попкорн, но он был безжалостно раскритикован Сону и Ники. К концу перепалки Ян, конечно, тоже переметнулся на чужую сторону, соглашаясь с выбором друзей.       — Не знаю как вам, но мне очень жаль Джейкоба, — сказал Чонвон, не отрываясь от просмотра уже второго фильма. — Он по-настоящему заботится и беспокоится о Белле, но она всё равно выбирает другого.       — Ну, она не виновата в том, что влюбилась в Эдварда, — кисло улыбнулся Ники.       Он боковым зрением заметил, как Сону резко прекратил есть мороженое и встал со своего места.       — Я в туалет. Не ставьте фильм на паузу, скоро вернусь, — парень поспешно скрылся из виду.       — Что это с ним? Он за четыре часа успел раза три сходить в туалет, — Ян оторвался от поедания пиццы и всем телом развернулся к Ники. — Иди, покарауль его у двери.       — Зачем?       — Идиот, вдруг ему плохо? Давай, шевелись, — Чонвон нагло спихнул его с дивана.       — Дожили. Прогоняют в собственной квартире, — буркнул под нос Нишимура, но послушно поплёлся в сторону уборной.       Уже издалека было слышно, как за запертой дверью в раковине текла вода. Напор был настолько сильным, что Ники пришлось прислушаться к посторонним звукам, которых и не было. Это показалось парню очень странным, поэтому он легонько постучал пальцами по двери.       — Хён… Сону-хён, ты в порядке?       Ответа не было секунд пятнадцать, на протяжении которых можно было услышать только шум слива унитаза.       — Да! Я выйду через пару минут, не волнуйся, — тон голоса Кима был повышенным, как обычно бывало при его взволнованном состоянии.       Ники некоторое время мялся у порога, но вскоре пошёл в гостиную. Сону действительно вернулся совсем скоро, всем своим видом показывая, что у него всё отлично и нет причин для беспокойства. Однако на предложение съесть ещё по стаканчику мороженого Нишимура получил категорическое «нет».