Две стороны одной медали

      Никто не мог понять когда это началось. Никто не обратил внимания. Все продолжили жить, как жили раньше, хоть и стало немного сложнее. Только потом, как это обычно бывает, общество задумалось: Как же так получилось, что можно общаться с другим человеком, который понимает тебя с полуслова и подходит тебе лучше всего среди миллиардов прямо в своей голове?       Алфёдов долго привыкал к тому, что все возникающие, иногда непристойные и старательно скрытые от всех мысли дополнялись комментариями его ужасной язвительной второй половинки. Невыносимый, раздражающий, изредка обаятельный чёрт не просто корректировал мыслительный процесс чёткими замечаниями, но и мог полностью разрушить ранее логично строившуюся цепочку.       Из-за человека по ту сторону голова всегда забивается разной, иногда ненужной информацией. Вот зачем ему, спрашивается, знать, что кусают тебя только самки комаров, и то лишь для потомства. То есть у тебя есть дети от комара?.. Стоп! И это ещё не самое абсурдное!       Выводил из себя и тот факт, что голос слышался его же, пусть и был он немного глубже и не такой монотонный. В первое время непривыкший к такому Алфёдов, только прислушиваясь, мог позже определить, чьи же это были заслуги на очередной контрольной по математике.       Однако проблемы были легко решаемы. Всю нерушимую связь мог контролировать даже один из них по своему собственному эгоистичному решению уединиться. Заглушить своего соулмейта можно лишь силой воли, но абсолютно не на долго, иначе будет ещё хуже. К такому они приходили редко и в основном, правды ради, пользовался этой функцией выключателя человек по ту сторону.       Из всех хаотичных потоков в их частых разговорах можно было понять, что его соулмейт просто обожал программировать и делал даже собственные игры, моды, подрабатывал примерно на том же. У него была привычка хрустеть солёной соломкой при стрессе и просто так, а также пить кофе литрами.       Хорошо, что домашнего АСМР слышно не было, но чёрт по другую сторону делился с ним практически всем. Друзей, видимо, у бедняги было мало, поэтому он мучал свою вторую половинку всеми известными способами. По крайней мере, так представлялось из-за многочисленных бессмысленных монологов.       О личной жизни, как ни странно, они общались мало. В основном были темы об их хобби, что они посмотрели вчера вечером и почему теперь нужно поменять название всем салатам из-за того, что помидор оказался ягодой.       Иногда, прямо во время экзаменов, парень по ту сторону зачитывал интересные факты со скуки и… Это было что-то.       «А ты знал, что пятого августа этого года змея умерла от укуса мужика из Индии?» — С неподдельным интересом шепчет его соулмейт и показательно цокает. Алфёдова, который и так чувствовал себя эмоционально хуже некуда, прорывает смех на пустом месте, и он тщательно маскирует это под сильный-пресильный кашель и отпрашивается в туалет.       А профессор что? Она хватается за сердце и со взглядом беспокойной матери конечно же отпускает их миленького, тихого мальчика отличника-бюджетника, предлагая ему таблетки в разнобой.       Студент прокашливается у зеркала туалета и давится, пытается формулировать свои мысли и слышит где-то на грани чужое хриплое милое хихиканье.       «Ты… Ты хоть понимаешь, что у меня сессия раньше тебя и…» — Начинает Алфёдов и переключает кран на полную.       «Я знаю, но в этом ведь и вся соль. Кстати, как думаешь, если соль и сахар белая смерть, то могу ли я быть твоей чёрной?»       Блондин незамедлительно краснеет от услышанного и опирается на раковину, прижимает руку ко рту и чуть ли не задыхается от переизбытка эмоций. Его лёгкие болят, а короткие мягкие волосы прилипают ко лбу. В прохладной уборной резко становится невыносимо жарко.       Это был их первый раз. Первый раз, когда кто-то из них хотя бы пытался флиртовать. Даже если в шутку. Нельзя было давать слабину даже тогда, когда соулмейт мог быть таким по-своему обворожительным, но и не хотелось отпугивать чужую инициативу.       «Ты негр?»       «Хм… Вроде нет?» — Неуверенно отвечают ему спустя пару секунд тишины.       «Ну, значит ты просто моя смерть.»       И жили они в мире гармонии, иногда хаосе, но Алфёдов не жаловался. У него был отвратительный вкус на мужчин, и он прекрасно знал это.       Даже без возможности представить лицо своего рыцаря в колючих доспехах, мальчик-отличник уже был не в силах рационально думать. Поэтому все жёсткие шутки он пропускал мимо, позволял себе быть со своим соулмейтом ещё более мягким.       Парню по ту сторону часто нужна была хоть какая-то поддержка и иногда совет в готовке. Пусть сам Алфёдов не мог творить какие-то изыски на кухне. Но, хей! Варить макароны надо когда-нибудь научиться. Нет! Не Доширак! Его вообще заваривают.       Они всё ещё не знали друг о друге какую-то нормальную для хотя бы друзей информацию. Например, роста или возраста, что кому понравилось бы как подарок. А любимый цвет? А шоколад? А их имена? Они так и продолжали обращаться друг к другу: «Эй, прикинь…» как-будто совсем чужие люди.       Какие вообще между ними отношения? Сложный вопрос. Алфёдов правильного ответа не знал, и надоедать ему таким не хочется. В такие моменты он через мучения совести заглушал соулмейта, долго думал и сидел в тишине. Сердце болело. Хотелось бы чего-то более конкретного, тёплого.       Нехотя студент брал себя в руки, умывался и отвлекался на учёбу, восстанавливая связь и выслушивая безумные чужие мысли. На его лице сразу появлялась кроткая ласковая улыбка. Он поверхностно отвечает и вместо чтения конспектов в тетрадке рисует на полях странные каракули до трёх утра.       Довольно часто собственный соулмейт Алфёдову со всеми его привычками и манерами, скорее представлялся как старый еврей, у которого были не все дома, а не таким же студентом без личной жизни.       Иногда тот был мелочным, иногда слишком агрессивным, а иногда устраивал мысленный шторм высшей математикой. В два часа ночи, отрывая щёку от тетрадки с конспектами, Алфёдов мог проснуться от громкого писка в своей голове и заорать на гада в ответ.       А иногда из невыносимого чёрта он становился тем самым чёрным защищающим доберманом и… Это тоже было что-то. Что-то непривычное.       Даже в возрасте двадцати лет почему-то люди не перестают вести себя по-детски и превращаются в малолетних недоразвитых личинок со словесными палками в руках. В квадратных очках, не особо высокого роста, немного пухлый и молчаливый, Алфёдов мог иногда привлекать лишнее внимание.       Происходило всё по одному простому сценарию. Преподаватели могли поставить его выше за что-то, и обязательно кто-то решит своим долгом сказать ему, может даже не в лицо, что похвалы он не заслуживает. Из-за этого он долго сидел и накручивал себе всякое. И всё дошло до того, что Алфёдов спонтанно записался в зал и начал тренироваться по выходным дням.       В экстренные эмоциональные ситуации, которые преследовали его из рассуждений выше, когда становится совсем обидно, Алфёдов не может или даже не хочет скрыть свои мысли, и его соулмейт медленно вспыхивает и взрывается гневом как бомба. В эти тревожные часы он служил его главной таблеткой успокоительного. Ведь его вторая половинка всё равно, скорее всего, ценит и, наверное, любит и остаётся рядом с ним. Что ещё нужно?       «Забей на них, брух. Они даже не стоят твоего внимания. Они ведь ничего не добились, вот и выделываются. Это всё, что им остаётся, понимаешь?»       Алфёдов кивал воздуху уже лёжа в своей кровати. Как-будто где-то там соулмейт мог видеть его кривые движения.       «Зато у меня будет парень-качок, а?»       Парень? Да, у тебя есть целый разбитый загонами Алфёдов. Весь для тебя. И, может, немного качок.       «Для начала бы только лишний вес сбросить.»       «Ты неправильно смотришь на ситуацию. Хорошего человека должно быть много. Я, великий и мудрый Джаст, уверен в своих словах тебе больше, чем в двойном американо с утра.»       Джаст. Его зовут Джаст? Не самое подходящее время, но почему-то это имя согревает и успокаивает лучше мягкого одеяла, которым Алфёдов укрылся с головой. Сердце стучит быстрой дробью, его уши горят. Это даже не было комплиментом или подкатом. Просто имя. Дорогое, ценное имя.       «А я Алфёдов. Очень приятно, полагаю?»       «О. А…»       Студент улыбается в стену и вытирает рукой оставшиеся слёзы. После этого они не болтали два дня. Джаст исчез из его головы и почему-то Алфёдов не обиделся. Они никогда ранее не переходили шаткую, никем не установленную черту комфорта.       В дорогой воскресный выходной чёрт снова заявился, зачитывая из какого-то сайта, что при стрессе калории сжигаются медленнее.       «А значит, если ты хочешь немного похудеть, то тебе нужно больше радовать себя, Алфёдов.»       И, о все возможные мировые силы, произношение его имени из чужих мыслей было таким волнительным и радостным, что он решил собраться и пойти в зал пораньше.       В яркие моменты они тоже всегда были неиронично вместе. Сразу, после получения результата за экзамен, Алфёдов проговаривает оценку в мыслях и на противоположной стороне звучат слова гордости и одобрения сразу же после того, как Джаст упоминает, что всё равно получит больше.       Сначала чёрт по ту сторону неловко формирует, что хочет сказать, мнётся, отшучивается, а потом делает точно также, более сдержано и в основном все успехи были привязаны к его новым играм и разработкам. Нет никаких конкретных названий проектов или намёков, но Алфёдову и этого вполне хватало.       В обмен на рассказ о занятиях, студент неловко прижимает короткие пряди обратно к голове и пытается поговорить о своих хобби, о попытках рисовать, о том как чуть не утонул в детстве, что его руки и тело постоянно аномально холодные и почему-то как бы он не хотел, загорать не получается. Джаст подаёт лишь какие-то сдавленные кошачьи звуки и не прерывает.       Им нужно больше пространства и Алфёдов даст ему это, переводя тему на новости, которые читал перед институтом.       Они делают продвижения по маленькому шажку. Это становится заметно, когда выясняется, что друзья у чёрта всё же есть. Их немного, но они ему были достаточно близки.       Странная возрастная компания, состоящая даже из преподавателя той самой злополучной высшей математики, сценариста и «высокой альтушки в аниме плаще.»       Без имён и фамилий, просто прозвища и то, как порой они угнетают его бедного, всеми любимого, прекрасного, талантливого… В общем, не уважают ценного мнения Джаста. Алфёдов хихикает в ладонь, переворачивает страницу в учебнике и записывает очередную формулу для зубрёжки.       Одна тупая история за более другой тупой историей и Джаст практически потерял свою сдержанность с ним.       «Я поставил свой ноутбук на его мангу, чтобы он не нагревался сильно и отошёл за кофе. И знаешь, что этот дылда сделал? Подошёл ко мне с моим ноутбуком, пока я стоял у автомата и вручил мне его обратно, потому что, видите ли, эта книжка для него как священное писание для религиозников! И мы стояли в этом коридоре, я передавал ему ноутбук на время, чтобы взять свой заказ, но он отдавал мне его обратно и продолжал свой монолог о моём неуважении ко всему человечеству. А я что? Я мирный, позитивный, исключительно доброжелательно забрал свой ноутбук и пихнул в него этой баночкой с моим драгоценным двойным американо. Ну, может быть, я немного переборщил. Но-но-но! Ты же меня знаешь…»       «Бедный парень. Ты облил его?» — Перебивает студент и смотрит в стенку, сосредотачиваясь на своём соулмейте.       «Возможно, немного, хм…»       «И это попало на его аниме-халат, да?» — Джаст на короткое время замолкает, проносится несколько быстрых и хаотичных мыслей, но ответ всё же сформировал:       «Не исключено?»       «Ты такой злой. С другой стороны, мне больше жалко кофе.»       «Мне тоже! Какое совпадение!»       Они оба смеются, резко переходят на тему домашних животных и спорят целый час кто лучше: кошки или собаки. Потому что кот Семён точно претендовал на золотую медаль за… Что-то.       И как-то в один день они дошли до темы роста. Алфёдов не был совсем уж низким. Он соответствовал минимальным стандартам. Сто семьдесят - это даже хорошо. Он не гном. Нет. Почему все считают, что для парня нужно ещё сантиметров пять?! Знаете, где вообще эти ваши сантиметров пять нужны?! А у него всё и так прекрасно!       «То есть представляешь, я человек достаточного роста и мне приходится смотреть на него снизу вверх! У нас восемь сантиметров разницы, если не все десять. Он в детстве видимо съел много растишки или каши. Хотя мы часто шутим про его неблагополучное детство. Ты знаешь детдома, в которых детей кормили бы такими дорогими продуктами?»       «Какого лешего я должен знать о детских домах?..» — Спрашивает обескураженный Алфёдов и смеётся вместе с Джастом.       «Ну, в общем, не суть. Главное то, как он ударился лбом о балку рядом с нашим кабинетом. Видимо, бедняга, потерял остаток своего здравомыслия.       «Уф. Это должно быть больно…»       «Да, оно так и есть… Кстати, а у тебя какой рост? Ну, если ты хочешь сказать мне, конечно.»       «Сто семьдесят.» — Даже не задумываясь отвечает Алфёдов. А потом он замер и понял. Понял, что сказал чистую правду и ему за это до отвратительного жаль, ведь насмешек теперь не избежать. В его голове началась сущая паника и каша из мыслей почти затронула его соулмейта. Последний на минуту заглушился, а потом мило, чертовски обворожительно и непривычно засмеялся.       «Мой парень не только качок, но ещё и практически полторашка. Вау. Зато нам будет удобнее обниматься.»       Алфёдов краснеет, зарывается носом в подушку, которая успела стать неудобной и горячей, даже не собирается скрывать свои эмоции. Теперь его соулмейту они нравятся.       Этот чёрт всё ещё смеётся в его голове, почти задыхается.       И как-то неосознанно в мыслях пролетает такая фраза: «А встретимся ли мы когда-нибудь чтобы обняться?» И Джаст позорно замолкает. Вот теперь его соулмейт обиделся на него. Он снова нарушает их границы и почему-то на этот раз от переизбытка ощущений и глубокого смущения заглушается Алфёдов, а не как обычно его прекрасная половинка.       Они не поднимают эту тему всё их последующее общение.

***

      Принять участие в международном конкурсе было делом обычным. Алфёдова выбрали сразу же, как он неспеша поднял руку среди всего потока.       Подготовить проект программного обеспечения и презентацию было просто даже без помощи профессора и куратора. Его направили прямиком в Москву, в приличный отель на поезде. Да, неудобно, закаченные фильмы ему надоели за поездку, но всё не так плохо.       Вместе с каким-то старшекурсником, который помогал ему с творческим оформлением, они заселились под мысленный спор с Джастом о том, что если в новостях сказали в два раза холоднее, а вчера было ноль градусов, то сегодня будет минус два, а не снова ноль.       Студенты уселись за выделенной им белой стойкой и двумя средними по мощности компьютерами, ожидая своей очереди для представления. Его соулмейт почему-то молчал и не реагировал. Наверное, приглушил. От такой мысли становилось обидно, но сейчас Алфёдов больше нервничал из-за этих суровых дяденек в костюмах.       Буквально на секунду он поднимает свои глаза и видит очень чертовски привлекательного мужчину в компании ещё трёх человек. С отбеленными волосами, с двумя видимыми проколами в носу и весь такой… В чёрно-сером. Нет, плащ был больше похож на халат, но, послушайте! Алфёдов смотрит на милое лицо с острыми чертами и серёжки-крестики, вглядывается в тёмно-серые глубокие глаза за стёклами очков и заглядывается на бледную кожу, немного заметные синяки от недосыпа.       «Красивый…» — Думает и повторяет про себя пару раз блондин и инстинктивно старается немного спрятаться за монитором компьютера.       Компания идёт и увлечённо спорит о чём-то явно глупом, а Алфёдов уже не может думать. Вау, как быстро он дошёл до состояния отчаяния.       «Кто? Что? О ком ты?» — Проснулся Джаст, недоумевая. Вовремя.       Алфёдов вздыхает пару раз, поправляет трясущимися руками очки на переносице и не знает, что ему ответить. У него не было ни единой здравой, подходящей мысли в голове кроме паники. Почему-то привлекательный парень хмурится и нервно дёргает рукав своего плаща. Его друзья недоумённо смотрят на него, но паникующему студенту не особо до этого.       «Прости?»       «Нет, погоди, о ком ты?!»       Алфёдов даже не знал, за что он извиняется перед своей дорогой второй половинкой. Он мямлит даже в мыслях и выдавливает тихие слова о прощении.       «Это не важно, прости.» — Нет, чёрт возьми, о ком он?! — Слышится тяжёлый злой голос со стороны симпатичного мальчика и из-за этого Алфёдов хватается за сердце.       Незнакомец мельтешит, дёргается, шикает на своих друзей и разводит руками. Для мальчика-отличника ситуация не проясняется и совершенно не доходит. Он откидывается на своё мягкое кресло и старается отвести свой взгляд от разгневанного мужчины.       Время в кипятке эмоций пролетело быстро. Привлекательного парня грубо успокоил какой-то бородатый пухляш, схватив за плечи и развернув дальше по курсу. И тут симпатяжка посмотрел в сторону стендов и Алфёдов поклялся, что это уже слишком.       На него обратили внимание сразу же после того, как он про себя назвал мальчика красивым. Со стороны двоих соулмейтов шла информационная война. Голова начинала побаливать в районе лба от перенапряжения.       Алфёдов не заметил, как Джаст подозрительно затих. Не заметил, как странно на него смотрит его партнёр по проекту. Не заметил, что через пару мест их очередь. Он смотрел лишь в серые глаза в ответ, с нежностью и вызовом одновременно.       «О.»       Многозначно слышится в голове, и студент возвращается в реальность, промаргивается и снова поправляет очки, стараясь сделать себя второй частью кресла и скрыться ото всех окончательно.       «Что?»       Симпатичный парень тремя широкими шагами добегает до него и крепко опирается на стол двумя руками, нависая, внимательно рассматривая его. Алфёдов жмётся на месте и неловко ему улыбается. — Ничего, полагаю. Только если ты не против пойти со мной на свидание после этой скучной выставки, дорогой?       У Алфёдова переворачивается и мир, и сердце и весь он с ног на голову. Он не был к этому готов и не был таким уверенным. В его груди приятное тёплое чувство удовлетворения. До него доходит медленно, но верно. И он кладёт руку на своё сердце и так слащаво, не набравшись полностью смелости, отвечает в мыслях: «Да.»