Safety zone

В комнате вкусно пахло пастой. Юнги снова пришел в гости и решил выступить поваром, а Хосока и Намджуна сделал своими поварятами на побегушках, отправляя их то за солью, то за томатной пастой, а после вовсе оставил разбираться с посудой. Хосок поставил кухонную утварь в шкаф для сушки, сильнее сжимая кровоточащую ладонь. Пара капель предательски упала, пачкая полотенце на полке. Парень незаметно вытер о него порез и прошел внутрь. Намджун с Юнги смотрели какое-то очередное видео на ютубе. Первый что-то шумно комментировал, второй лишь кивал, время от времени соглашаясь. Они выглядели счастливыми. Тарелки стояли на столе, ожидая, когда все соберутся. Осознав, что долго Хосок не сможет скрывать ладонь, он в панике пробежался по комнате. Взять в руки полотенце не было вариантом, салфетки или туалетная бумага тоже не подойдут. Красная байка. Его любимая домашняя байка чинно валялась на шкафе-стуле. Хосок подошел ближе к столам, хватая байку порезанной ладонью. — Что смотрите? — отвлекая от себя внимание, бросил он, параллельно выворачивая одежду. — Да вот… — развернулся к нему Намджун, собираясь рассказать, но остановился, удивленно смотря на друга, который решил переодеться. Сам парень сидел в шортах и обычной футболке, да и вечно мерзнущий Юнги тоже был раздет. — Ты чего? — кивнул на байку Намджун. — Че-то замерз. Юнги развернулся, остановив видео. Он посмотрел на Хосока. Красные щеки, бегающий взгляд и байка с шортами. Хосок сжал рукав байки сильнее, надеясь, что кровь впитается быстрее, чем Юнги успеет что-то заметить. — Давайте есть! — радостно воскликнул Хосок, протягивая руку за едой. Он взял тарелку, пачкая ее кровью. К сожалению, Юнги был параноиком относительно поведения друга и, заметив резкую перемену настроения, не отрывал глаз от него. И может кровавый след на тарелке он не увидел, но кровавое пятно на рукаве от его взгляда не спряталось. — Хосок, ты обещал, — злобно прошипел парень. Хосок замер, не двигаясь, даже не дыша. Намджун удивленно переводил взгляд то на одного, то на другого, пытаясь понять, о чем идет речь. Перехватив взгляд Юнги, он только изогнул бровь в вопросе, на что тот кивнул на рукав. Намджун, заглянув через левую руку друга, увидел порезанную ладонь и окровавленную одежду во всей красе. — Хосок… — испуганно выдохнул Намджун. Хосок не слышал. Весь мир сосредоточился на тарелке в его руке и обжигающей боли в ладони. Он так и стоял, держа горячую посуду над столом, не имея возможности поставить ее назад или сесть на кровать, чтобы поесть. Как будто кто-то остановил видео. Эта боль сейчас была единственным настоящим спасением во всем хаосе его проклятой жизни. — Мне насрать, что я обещал... — сев с едой на кровать, тихо бросил Хосок. Повисла тишина, которую прерывал только звук стука палочек. Намджун с потерянным лицом уставился на Юнги. Тот лишь злобно смотрел на парня, медленно закипая. — Ага, конечно, — выплюнул он, хлопнув по столу в надежде привлечь внимание как бы безразличного друга. Этот хлопок как гонг прозвучал в голове Хосока, в миг разрушая ту хрупкую идиллию фальшивого спокойствия, которую он буквально кровью выстраивал каждый чертов раз. — Юнги, ты не понимаешь! — прикрикнул Хосок, со стуком ставя тарелку на тумбочку. Все мысли, которые кажется сидели в тишине, теперь наперебой орали в его черепной коробке настолько громко, что он казалось не слышал собственный голос. — Всё идёт по такой пизде, которой я ещё в жизни не видел! Мама... — его голос дрогнул. Глаза наполнились слезами. — Знаешь, каждый раз, когда у неё по работе что-то идёт не так и ей приходится выкручиваться она смешливо мне говорит "ну, сынок, меня наверное посадят". И я привык. Я правда привык, я знаю все-таки, что в конце все будет хорошо. Юнги сидел в немом шоке, не веря своим ушам. Никто из них не знал, что у Хосока бывают такие переживания. Ведь он всегда говорил только о ком-то, кого они знали. О каких-то неважных межличностных проблемах, которые скорее напоминали подростковый сериал, чем жизнь. А его семья казалась идеальной. Намджун все также смотрел на Юнги в надежде, что тот не будет эскалировать конфликт и промолчит. Просто молча стерпит. Он знал какие-то выжимки из проблем Хосока, но никогда не лез глубже. Ведь его это в конце концов не касалось. — Но сегодня... сегодня она сказала по-другому. "Сынок, мы будем закрываться на неопределённое время. Ввели уголовную ответственность в три года". Ни Намджун, ни Юнги даже не могли представить, как Хосоку было страшно. Никто во всем мире, наверное, не мог представить, как ему было страшно. Мама была тем единственным островком вечной безопасности. Его зоной сохранения. И сейчас она перестала быть таковой. Ей тоже было страшно. Хосок мог пережить любые реальные трудности, но эмоциональные проблемы он решал только одним способом. Другого он не знал. — Я знаю, что этот чертов порез не решит проблему, но я смогу успокоиться и мыслить здраво. — Ты говоришь как наркоман… — просипел Намджун. — Да, я, блять, он и есть! — Хосок вскочил, вскидывая руки в театральном жесте. Юнги невольно отшатнулся. — Кто-то торчит на игле, я торчу на самоповреждении. И пока это мне помогает, меня не ебут последствия, — уже тише сказал Хосок, отчаянно сжимая рукав в своей ладони. — Как и наркоманов, — злобно усмехнулся Юнги. Намджун округлил глаза, поперхнувшись своим же воздухом из лёгких. Раздался хлопок двери. Хосок вышел подышать.