Нетронутая дьяволица 2

Общение со злыми портит и развращает добрых людей.

      — Таким образом мы понимаем, что успех фильма зависит не только от вас, как от сценаристов, но и от других факторов, — профессор Винчесто заканчивает свою лекцию, пробегаясь по каждому из нас добрым взглядом. Он неожиданно долго и задумчиво смотрит на меня, но я не понимаю, чем это вызвано.       Асмодей, внезапно решивший прийти на занятия, сидит рядом со мной и не замечает этого. Утром, когда я увидела его в числе других, привычных студенческих лиц, сначала даже не поверила. Но нет — это действительно оказался он. И, забегая вперёд, должна сказать: ему не удалось избавиться от моих подколов по поводу его посещаемости.       — Спасибо за внимание, на этом вы свободны, — профессор Винчесто переводит взгляд на аудиторию и начинает собирать свои вещи.       — Ты идёшь? — Асмодей останавливается, выскочив из-за столов. Похоже, он тоже не общается ни с кем из однокурсников, кроме меня.       — Ага, сейчас, — я, наверное, уже в сотый раз за две лекции проверяю сообщения в телефоне с неумирающей надеждой. — Ты не знаешь, где Люцифер?       Возможно, я уделяю этому слишком много внимания, но с того дня, как мы начали отношения, ни одно моё утро не проходило без его сообщения. За исключением сегодняшнего.       Странно. Может, занят? Но почему тогда не предупредил?       — Понятия не имею, — Асмодей переводит недовольный взгляд с меня на вещи на столе, намекая поторапливаться. Похоже, он не отличается терпением, потому что проходит меньше минуты, прежде, чем он направляется в сторону выхода из аудитории. — А что такое?       — Он с утра до сих пор ничего не написал, — удержав сумку на сгибе локтя, я вновь проверяю мессенджер. Ничего.       Асмодей лишь цокает языком, словно это что-то незначительное. Хотя, может, правда, я слишком себя накручиваю? Не знаю.       — А сама не пробовала писать? Или он не отвечает? Мы с утра обычно не списываемся, — пожав плечами, Асмодей уверенно проходит по коридору вперёд. Удивительно, он не ходил на занятия, но прекрасно знает расписание.       — Не пробовала, — стук каблуков на моих бархатных ботинках мешается с гулом голосов в коридоре, когда мы идём в направлении к нужному кабинету. — Люци в начале дня всегда пишет первым.       — Ну ты даёшь, Уокер, — Асмодей останавливается посреди коридора с удивлённым выражением лица, и я от неожиданности чуть не врезаюсь в его спину. — Вы же встречаетесь, ты серьёзно ни разу не писала первой?       Он, конечно, прав: я понимаю, что в отношениях инициативу должны проявлять оба, только почему-то не задумывалась об этом раньше… То есть, Люцифер всегда просыпается раньше меня — следовательно, и пишет первым. Что же, похоже, пришло время делать шаги и мне.       К хорошему обычно привыкают быстро. То же самое произошло и со мной сейчас. Уже на третий день отношений я, скинув с себя одеяло, ещё с сонным взглядом первым делом полезла проверять мессенджер. И, что ещё более удивительно, улыбка расползлась по моему лицу, стоило только увидеть одно-единственное сообщение.       Мне никогда не нравилось привязываться к людям, никогда не нравилось, если настроение от кого-то зависело. Немыслимо, но с Люцифером всё иначе. Я не чувствую дискомфорта оттого, что он запросто может изменить моё состояние одним словом, действием или чем-то ещё.       Конечно, пока я не начинаю переживать.       Следуя совету Асмодея, я вынимаю телефон из кожаной сумки и открываю привычный диалог. Перебираю пальцами по клавиатуре, набирая всего два сообщения, и убираю гаджет обратно.

вики

доброе утро

спишь ещё, что ли?

      Это всё, на что хватает моей фантазии. Я выжидающе смотрю на Асмодея, сложив руки так, словно от него зависит, когда я услышу звук уведомления. Он лишь усмехается и треплет меня по волосам одной рукой.       — Думаю, он телефон не зарядил или проспал, — пожав плечами, он заходит в аудиторию уже на следующее занятие.       Мы вновь садимся вместе, и в кабинете я наконец впервые чувствую себя не так одиноко, как было до его прихода. Сомневаюсь, что когда-то скажу это вслух, но мне хочется, чтобы Асмодей не пропускал занятия. По крайней мере, для меня он самый адекватный и интересный среди остальных однокурсников.       И я могу успокоиться, несколько раз переспросив его о Люцифере.              Слова Асмодея вселяют в меня уверенность: он, пусть и не без закатанных глаз, но всё же старается остановить мои переживания, как он считает, вызванные на ровном месте. Удивительно, но ему это удаётся.              Только вот ответ не приходит даже после окончания занятий. Ладно, значит, наверное, он просто занят…              Чем-то настолько важным, что не может написать мне и слова.              Я старательно пытаюсь уговорить себя избавиться от этих мыслей и просто смиренно ждать ответа, но другая часть меня, похоже, жаждет конфликта — она абсолютно не согласна. Благо, мне удаётся договориться с самой собой. Пусть и временно.              В комнате, куда я возвращаюсь после занятий, оказывается только Мими. Она лишь кивает при виде меня, лёжа на своей кровати со сложенными в коленях ногами, — телефонный разговор оказывается гораздо важнее. Усмехнувшись вовлечённости подруги в диалог, оставляю верхнюю одежду на крючке, скидываю с себя обувь и небрежно бросаю сумку на пол. Единственное, что я достаю из неё, — телефон.              Слишком часто.              Я слишком часто проверяю сообщения в надежде, что просто не услышала сигнал уведомления. Хотя кого я обманываю. Я не могла не услышать его.              — Вечером? А куда? — спрашивает Мими у собеседника. Кажется, ответ её устраивает — она переводит на меня довольный взгляд и принимает сидячее положение. — Договорились. Тогда до вечера, Крис.              Честно говоря, я рада, что эти двое наконец разобрались во всём. Теперь их флирт — это не просто шутки или минутное развлечение, а то, что сопровождает нас при каждой встрече. К слову, они, как и мы с Люцифером, видятся почти каждый день.              С уверенностью можно сказать: Мими обрела не только внутреннее умиротворение, но и счастье. Её улыбка, бесконтрольно расползающаяся на губах при любом упоминании о Кристофере, — тому доказательство.              Интересно, я выгляжу так же?              — Кристофер предложил сходить в новый ресторан сегодня, — выдохнув, делится радостью Мими после того, как успокаивает свои эмоции после телефонного разговора.              — Вы ещё не во всех ресторанах побывали? — усмехаюсь я, садясь за свой стол.              Подруга не успевает ответить — в комнату заходит куда более возбуждённый Ади, чем обычно. Он по моему примеру оставляет свой рюкзак на полу и прыгает в кровать недовольной этому Мими. Ей давно пора смириться с тем, что, пока он живёт у нас, нам придётся смиренно терпеть его пристрастие скомкать чистое постельное бельё, будучи в уличной одежде.              — Ты где был? — она забирает свою подушку из-под корпуса Ади, удобно устроившегося на мягкой постели.              — Там же, куда ходил по пять дней в неделю полтора месяца назад. На учёбе.              От неожиданной новости мы с подругой не находим никаких слов — лишь переглядываемся друг с другом с изумлёнными глазами, после чего я сажусь рядом с ними, и мы завлекаем его в крепкие объятия.              Он начинает справляться.              — Так радуетесь, как будто я не на учёбу вернулся, а путёвку на Мальдивы выиграл.              — Ну ты сравнил, — треплю рыжие волосы Ади, отчего он недовольно морщится. — Твой выход на учёбу в разы лучше какой-то путёвки.              — Это прекрасная новость, Ади! — Мими, не сдерживая своего счастья, — да и зачем? — расцеловывает друга в обе веснушчатые щеки, пока он безрезультатно пытается отстраниться.              В который раз убеждаюсь: вот она — настоящая дружба. Когда вам не нужно каждую секунду делиться возвышенными словами о любви, не нужно быть наигранно милыми и нарочито дружелюбно называть себя лучшими друзьями при окружающих. Искренность проявляется не в том, сколько раз за день вы сказали друг другу «люблю», а в том, как вы переживаете тяжёлые времена.       Переживания друг о друге, попытки помочь и счастье, когда удаётся справиться с проблемами — вот, что для меня значит дружба. И я рада, что познала её с Мими, Ади… и Сэми.       — Прекрасная, да, но я хотел кое-что предложить… — Ади чуть прокашливается и набирает полные лёгкие воздуха, после чего на выдохе произносит: — сходим на кладбище?       Без лишних вопросов мы с Мими просто киваем. Честно признать, я давно хотела сделать это после похорон, но не могла набраться сил, чтобы посетить место вечного упокоения. Думала, поступлю неправильно по отношению к друзьям, а позвать с собой язык не поворачивался.       Мысли о том, что уже через пару часов мы навестим Сэми, да ещё и в таком месте, конечно, заставляют поникнуть всех нас. Несмотря на ранее весёлый настрой, мы, пребывая каждый в своих грёзах, лишь молча собираемся. Никто из нас не роняет ни слезинки, не выглядит больше таким подавленным, как в первые дни, но напряжённая обстановка окутывает комнату своими щупальцами, не позволяя из них выбраться.

***

      Удерживая в руках по пять белых роз, мы с Мими идём по разные стороны от Ади, который отдал предпочтение небольшому букету из двенадцати тех же цветов. В прошлый раз он так и не порадовал любимого ими, и, хоть он не говорил нам этого, я понимаю, что таким образом он невольно пытается компенсировать их последнюю встречу.       Погода словно внимает нашему состоянию — небо затягивается густыми тучами, делая день почти сравнимым с сумерками. Когда первые капли начинают падать наземь, я, Ади и Мими, не сговариваясь, раскрываем зонты и молча продолжаем движение.       Кладбище встречает нас абсолютной тишиной и умиротворением. Проходя между могил незнакомых мне людей, я понимаю, насколько мы, на самом деле, уязвимы. Все, кто погребён сейчас глубоко под холодной грязной землёй, когда-то тоже мечтали, смеялись, любили и плакали.       Можно сказать, что в мире есть много вещей, которые невозможно пережить. Нет уж, единственное, с чем нельзя справиться, — смерть. Всё остальное решаемо, у всего есть выход, его только нужно найти. По-настоящему силён тот человек, который после всех трудностей не опустил руки и продолжил двигаться вперёд.       От вида надгробия Сэми я невольно прикрываю глаза и делаю вдох-выдох. Его фото, счастливые глаза на котором почти что буквально светятся, заменяя солнце в ненастный день, не позволяет отвести взгляд, заставляет поднять веки и с болью в сердце смотреть на некогда искреннюю улыбку.       Мы с Мими одновременно опускаем цветы на гранитную плиту и отходим чуть в сторону, позволяя Ади побыть с ним какое-то время. Непрекращающийся дождь смешивается со словами друга, стоящего напротив надгробной плиты, но до нас всё же доносится его монолог.       — Привет, малыш. Я так скучаю, — Ади проводит ладонью по мокрому краю надгробия. — Прости, я не смог подарить их тебе в тот день… Я бы отдал тебе все цветы мира, будь ты тут. Если бы увидел тебя вновь хоть на минуту, я сделал бы всё, чтобы она длилась вечно, — он чуть присаживается на корточки, чтобы положить букет из роз рядом с моим и Мими. — Не знаю, простил ты меня или нет, но, надеюсь, тебе удалось это сделать.       Мои глаза медленно наполняются слезами, но они быстро мешаются с дождевыми каплями.       — Я сделал для тебя кое-что, — Ади приподнимает рукава куртки и водолазки, показывая недавно набитую татуировку чёрно-белому изображению Сэми, выгравированному на камне. — Вики сказала, что так ты всегда будешь со мной. Нам всем тяжело без тебя, ангел мой, — я вижу лишь спину друга, но слышу, как его голос начинает чуть дрожать, и замечаю, как рука прислоняется к лицу. — Знаю, ты не хотел бы видеть меня таким, хоть и принимал меня в любом состоянии, но я не могу оставаться легкомысленным клоуном всё время. Я пришёл сюда, чтобы поговорить с тобой хотя бы так… Ты не можешь ответить мне, но, я надеюсь, слышишь меня. Пока у меня не получается отпустить тебя. И я не хочу этого. Но мне потихоньку становится легче. Чем больше я натягиваю улыбку, тем больше верю, что прихожу в порядок, — Ади впервые за весь монолог всхлипывает.       Я хочу подойти ближе, чтобы обнять его, но Мими мягко останавливает меня касанием руки и отрицательно качает головой.       Ему нужно больше времени.       — Надеюсь, что мне удастся поверить в это окончательно. Смеяться теперь не так больно, но я не всегда делаю это искренне. А ещё, знаешь… Я никогда не сомневался в том, что ты — лучший человек в этом мире, но то, как о тебе отзывались после того, как ты ушёл… Все, абсолютно все говорили, каким прекрасным ты был, представляешь? — он горько усмехается и, аккуратно обойдя цветы, оставляет на фото ещё радостного Сэми слабый поцелуй. — Я люблю тебя и со всем справлюсь. Ты будешь гордиться мной. И тот, кто сделал это, будет наказан. Я обещаю, — Ади так уверенно подчёркивает последние слова, что на мгновение появляется ощущение, словно он нашёл убийцу и собирается собственноручно отправить её в тюрьму.       Не знаю, сколько ещё длится воцарившаяся тишина, перебиваемая шорохом дождя, пока мы с Мими терпеливо ждём Ади. Он возвращается к нам, когда думает, что провёл с возлюбленным достаточно времени, и почти падает в наши объятия. Зонты бьются друг о друга, и мы убираем их в сторону, чтобы иметь возможность поддержать Ади, пока холодные капли стекают по волосам, лицу и плечам.       Следующей к Сэми решает отправиться Мими. Она, кое-как сдерживая слёзы, медленно и неуверенно проходит к надгробию.       Сколько бы мы ни говорили, что со временем становится лучше, пребывание здесь — настоящая пытка. Это равносильно тому, если бы я собственноручно вспорола начавшую заживать рану. Она ещё не прошла до конца, но уже почти перестала болеть, а сейчас вновь кровоточит и заставляет корчиться от невыносимой боли.       Поначалу Мими молчит, настраиваясь с мыслями, обдуваемая ветром, а мы с Ади так же терпеливо ждём её. Я прижимаю друга к себе, словно забирая все его тревоги, и медленно поглаживаю по голове.       — Никогда не думала, что буду разговаривать с тобой так… — начинает Мими; её волосы развеваются на ветру, но она, обычно любящая поправлять их, стоит неподвижно. — Ты был лучиком солнца, Сэми, знаешь это? Я знаю, ты сказал бы, что незачем плакать, жизнь продолжается, но… Это тяжело. Это так тяжело… И для меня, и для Ади, и для Вики, хотя мы постепенно возвращаемся к жизни. Я просто надеюсь, что тебе там хорошо, милый. Ты заслуживаешь лучшего.       Ади сильнее прижимается ко мне, слушая речь подруги. Её слова пробирают до дрожи, а осознание того, что вскоре на её месте окажусь я, вызывает нервный тремор рук.       — За Ади не переживай, мы с Вики не сводим с него глаз, — я не вижу, но уверена: на губах Мими появляется грустная улыбка. — Мы обязательно будем окончательно счастливы, но чуть позже. Мы все на пути к этому, кто-то ближе, кто-то — дальше, но всё наладится. Ты всегда будешь с нами, в наших сердцах, Сэми. Ты был лучшим другом, старшим братом, наставником. Такое никогда не забывается. Я люблю тебя.       Остальных слов я разобрать не могу: Мими прикрывает лицо руками и либо говорит что-то личное, либо старается скрыть нахлынувшие слёзы. Но этого незачем делать — мы все в одной ситуации и чувствуем сейчас одно и то же.       Когда подруга возвращается к нам с опущенным на мокрую землю взглядом, я сразу же отправляюсь к Сэми. Поджав губы, я внимательно смотрю на фото друга — стараюсь запечатлеть в своей памяти именно такой его образ, чтобы выбросить из головы вид бездыханного, безжизненного тела в объятиях кричащего Ади.       — Ты недавно снился мне, Сэми, — я не обдумываю свои слова — просто говорю то, что первым приходит в голову. — Не особо верю во всё это, но, может, так ты поделился со мной каким-то знаком? Твои слова о том, что у тебя всё хорошо, заставляют меня верить, что это действительно так. Пусть мы с тобой были знакомы не так долго, ты всё равно стал очень важен для меня. И показал, что такое дружба… Я так благодарна, Сэми, так благодарна…       Я чувствую, как слёзы застилают глаза, медленно стекая по щекам, и говорить становится всё труднее. Но я не останавливаюсь.       — Я бы хотела, чтобы этот момент продлился дольше. Чтобы я лучше узнала тебя, чтобы мы с Мими побывали на вашей свадьбе, — всхлипываю, когда фантазия рисует невозможные картинки в моём воображении. — Может быть, в другой Вселенной так и произошло. Может быть, мы помогали выбирать вам костюмы и смешно прятали вас друг от друга, чтобы образы оставались сюрпризом. Жаль только, что в этой Вселенной всё иначе… Я люблю тебя. Спасибо за всё, лучик.       Ещё несколько минут требуется нам всем для того, чтобы прийти в себя. Пусть это больно, но, наверное, необходимо.       Мими права: однажды мы станем окончательно счастливы, но шрамы, которые рано или поздно заживут, всегда будут напоминать о себе. Нам нужно научиться жить с ними, а не пытаться забыть и заглушить чувства.

***

      По возвращении в общежитие напряжение медленно растворяется в воздухе. Мы не говорим о том, что было там, у могилы Сэми, — мыслей об этом и так слишком много, чтобы ещё и произносить их вслух. Так что, отвлёкшись от этого, мы постепенно переводим диалог в более непринуждённое русло.       Пока не встречаем у двери, ведущей в здание, Дино. Вероятно, он оказался здесь не случайно — нетрудно догадаться об этом, когда при виде Мими парень уверенно направляется в нашу сторону, смотря только на неё. Они что, ещё не всё решили?       Впервые за все наши встречи Дино не здоровается ни со мной, ни с Ади. У него есть определённая цель — Мими, которая, судя по её закатанным глазам, совсем не настроена на разговор. Она аккуратно берёт меня за руку, призывая остаться и не отходить в сторону, как я планировала изначально, чтобы не мешать диалогу. Только вот Дино это не останавливает.       — Мими, давай поговорим, — отчаянно просит он. В глазах читается боль и разочарование, а на губах больше нет привычной улыбки.       Может, я бы могла пожалеть его и сказать, что искренне сочувствую. Невзаимная любовь — дерьмо. Только вот есть одно «но»: Дино первый пошёл на грязные интриги. Конец их «отношений» был очевиден, вопрос оставался лишь во времени. В этом треугольнике в любом случае у кого-то разбилось бы сердце, и, по правде говоря, я рада, что этим кем-то оказалась не Мими.       — С Лилу разговаривай, — она переплетает свои пальцы с моими и норовит пройти вперёд, также указав Ади на входную дверь, но Дино упрямо перегораживает путь.       — Мы больше не вместе, Мими, просто выслушай меня.       — Дино, не унижайся и дай пройти, — вступает в диалог Ади, которому, как и нам с подругой, не очень-то нравится стоять под дождём.       — Мими… — в его голосе слышится мольба.       Но я уже давно поняла: она не из тех, кто купится на жалость. Её «нет» значит лишь твёрдое «нет», а не «поуговаривай меня ещё немного».       — У тебя был шанс, — безразлично бросает Мими. Она словно отмахивается от назойливой мухи. — Даже не один, а это редкость от меня. Ты предпочёл стабильность. И где она сейчас?       Подруга непроизвольно сжимает мою руку сильнее.       — Стоили ли полученные со мной эмоции того, что произошло? Как по мне, совсем нет. Для тебя я была попыткой сбежать от повседневности. А как сказал мне один человек, я — приоритет, а не вариант.       Дино, вероятно, хочет возразить, но лишь открывает и закрывает рот в попытке найти слова. Он знает, что проиграл и почти мгновенно потерял всё. Думаю, мимолётные эмоции действительно не стоили этого.       — Тебе повезло, что Мими не позволяет себе расстраиваться из-за таких, как ты. Иначе… Ты бы не хотел узнать, что было бы иначе, — Ади прожигает Дино взглядом.       Каково это — лишиться уважения четырёх людей за раз?       — Ты обещал, что не поступишь так, Дино, — я, похоже, добиваю его окончательно. Но кто же виноват? Перед тем, как затевать подобное, ему стоило разобраться в своих чувствах к обеим девушкам.       Дино больше нечего ответить. Он отходит от входной двери, пропуская нас, и Мими наигранно поклоняется, словно благодаря за возможность пройти внутрь.       — Этот день окончательно меня вымотал, — Мими снимает с себя мокрые ботинки в комнате и оставляет их на придверном коврике.       — Тебе ещё с Кристофером в ресторан, не забывай, — я провожу ладонью по влажным пушащимся волосам, недовольно морщась. Дождь — это замечательно, но не тогда, когда после него мне вновь придётся прибегать к выпрямителю.       — С ним и отдохнёшь как раз, — на удивление, после похода на кладбище Ади в неожиданно неплохом расположении духа. Я не могу сказать, что его настроение очень хорошее, но, по крайней мере, у него есть силы шутить. — Вы уже, кстати…? — он не договаривает вопрос, останавливается на половине предложения, поигрывая бровями.       — Я в тебя сейчас ботинком кину, — с усталой улыбкой говорит подруга, угрожающе подняв грязную обувь.       Стук в дверь прерывает их шуточный спор, но я не обращаю на него внимания, думая, что это Кристофер пришёл за Мими. Только вот знакомый бархатистый тембр заставляет мою кожу покрыться мурашками, а сердце — забиться сильнее.       Он так и не ответил на моё сообщение. Даже не прочитал его. Но пришёл ко мне и просит выйти из комнаты, чтобы поговорить. По-моему, после таких моментов стоит избавляться от стереотипов о женской логике, какой бы идиот их ни придумал.              Но я, конечно же, соглашаюсь выйти. Мне слишком интересно, чем таким можно было заниматься целый день, чтобы не предупредить меня.       Как только дверь за нами закрывается, Люцифер резким движением прижимает меня к стене и припадает к моим губам, целуя их так, словно мы не виделись год. Но я по-прежнему не знаю причины, по которой он игнорировал меня сегодня, а потому отвечаю на порыв Люци без того же энтузиазма, что раньше.       И, безусловно, он это замечает.       — У тебя нет настроения? — спрашивает Люцифер, проведя большим пальцем по моей скуле. Он считывает меня слишком легко, чтобы я могла скрыть хоть что-то.       — Типа того, — обида, о которой я не задумывалась до этого момента, становится в горле непроходимым комом, и мне приходится собрать всю силу в кулак, прокашлявшись, чтобы не позволить агрессии выйти на волю. Если я накричу на него до того, как разберусь в ситуации, выставлю себя истеричкой, и это может плохо кончиться.       — Что случилось? — Люци продолжает удерживать свою ладонь на моей шее и даже не осознаёт, что дело в нём. Его неосведомлённость заставляет меня раздражаться ещё больше.       — Попробуй ответить на этот вопрос сам, только теперь с учётом того, что за весь день ни разу не написал мне, — не язвить не получается.       Насколько он важен мне, раз я переживаю из-за таких мелочей?       Люцифер вдруг меняется в настроении: отстраняется от меня, делая шаг назад, словно своим недовольством я воздвигла между нами нерушимую стену. Но разве это я забыла о нём на день?       — А ты в следующий раз попробуй включить мозги и нормально спросить у меня причину, а не грубить, — выплёвывает он каждое слово, а меня поглощает ещё большая обида. Воспоминания о первых днях нашего общения, о каждом споре и грубостях врезаются в сознание яркими картинками. Только не это.       — Я писала тебе, а ты не нашёл ни секунды на то, чтобы ответить, — мой голос раздаётся эхом по пустому коридору. Вероятно, Мими и Ади слышат нас, но мне без разницы.       — Может, потому, что был на кладбище у мамы и не брал с собой телефон? — его голос наполнен недовольством, а глаза почти испепеляют меня от злости.       Слова о кладбище и маме заставляют меня лишь немного усмирить пыл, я понимаю, что должна поддержать его, но неутихающая обида не даёт мне мыслить трезво.       — Я тоже была на кладбище сегодня, но нашла секунду для того, чтобы написать тебе. Ты не подумал о том, что я могу переживать?              — Последнее, о чём я, блять, думаю там, — это телефон, — он стискивает зубы и с силой сжимает кулаки. Но это не пугает меня, я знаю: Люцифер не причинит мне вреда, он просто пытается справиться с эмоциями. Точно так же, как и я. — Это день, который я провожу один независимо от обстоятельств. И всё равно, несмотря на это, пришёл к тебе. Только вместо того, чтобы спокойно всё обсудить, ты решила язвить.       — По-твоему, я умею читать мысли? — я смотрю на Люцифера исподлобья. — Извини, в следующий раз обязательно настрою связь с космосом, чтобы догадаться, где ты в этот раз.       — Какая же ты невыносимая, — он закатывает глаза и зарывается пальцами в волосы, отходя к противоположной от меня стене. — Хоть раз попробовала бы подумать и о чувствах других, а не только о себе.       Возмущение, добавившееся к остальному торнадо из эмоций, заставляет меня издать ироничный смешок.       — Ты решил обвинять меня в эгоизме? Мы в отношениях, Люцифер, нельзя просто так брать и исчезать без предупреждения!       Люцифер шумно вздыхает, приложив два пальца к переносице и прикрыв глаза. Может быть, я слишком высокого самомнения, но, уверена, будь на моём месте любой другой, Люци был бы настроен куда более агрессивно.       — Успокоишься — поговорим. Ты слишком эмоциональна сейчас, чтобы что-то обсуждать.       Я смотрю вслед удаляющемуся Люциферу, пока внутри бушует всё ещё не потухшее пламя безысходности. Возможно, это самые ужасные слова и действия, которые можно сказать и сделать во время ссоры — просто оставить друг друга, чтобы справляться со всем в одиночку. С другой стороны, может, он прав. Нам обоим нужно остыть, иначе, кто знает, что ещё произойдёт и что мы скажем друг другу, не думая.       Громкий раздражённый хлопок двери даёт друзьям понять, что я вернулась. Скинув с себя обувь, прохожу внутрь, топая ногами. Со стороны это, наверное, выглядит по-детски забавно, но в данный момент мне так абсолютно не кажется.       — Придурок, я ещё и эгоистка! — учащённое дыхание сопровождает меня, когда я начинаю ходить по комнате кругами.       — Ага, мы слышали. Как и весь этаж, кстати, — слишком легкомысленно, чтобы я не разозлилась и на него, говорит Ади.       — Спасибо за поддержку, — бросаю в его сторону сердитый взгляд, что смешит друга. Очень весело.       — Ви, не злись, — мягко подключается Мими, подводящая губы ярким карандашом. — Ты же знаешь, мы всегда на твоей стороне. Но сейчас… оба хороши. Правда, вы ведь могли просто поговорить, а не кричать друг на друга.       — Она права, — соглашается Ади. — Это всё-таки его мама, Вики. Уверен, Люцифер бы объяснил тебе всё и, может, даже извинился бы. Просто ему нужно было время и, наверное, поддержка, а не агрессия.       Я молчу, потому что слишком быстро понимаю, что друзья абсолютно правы. Я вновь повела себя импульсивно, не давая отчёт собственным действиям, и вот, во что это вылилось. С одной стороны, мне всё ещё обидно, но с другой… С другой я, похоже, действительно поступила эгоистично. Так что, вероятно, решение Люцифера дать мне время на то, чтобы успокоиться, было очень даже правильным.       В ином случае мы бы ничего не добились — продолжили бы разговаривать на повышенных тонах и обвинять друг друга вместо того, чтобы хотя бы попытаться понять. В этом и есть наша проблема.       Вскоре Мими уходит, говоря, что Кристофер уже ждёт её на улице. Она целует меня в щёку, напоминая, что по-прежнему является моей подругой. Даже если считает, что в ссоре с моим парнем я не права.       Кто-то скажет, что это неправильно, что она должна поддерживать меня в любом случае. Но я так не считаю.       Так кто же действительно хороший друг: тот, кто беспрекословно выслушивает и нежно жалеет, или тот, кто прямо преподносит всю правду, имея силы сказать другу о его неправоте? Наверное, каждому своё, но я, пожалуй, более склоняюсь ко второму варианту.       Иначе смогла бы я понять, что перегнула в ситуации с Люцифером? Вряд ли.       Так что, поблагодарив друзей за то, что помогли успокоить бушующие эмоции и трезво оценить ситуацию, выхожу из комнаты и направляюсь к Люци. Я даже не стучусь к нему — медленно нажимаю на металлическую ручку, отдающую холодом, опустив её, и аккуратно прохожу внутрь, застав Люцифера за столом.       Он оборачивается ко мне со сложенными в карманах брюк руками, а его лицо не выражает абсолютно никаких эмоций. Ни злости, ни, тем более, радости, — ничего.       — Стучаться не учили? — равнодушно бросает Люци, оглядывая меня с головы до ног.       — Я пришла извиниться, — прокашлявшись, тихо говорю я и продолжаю не спеша ступать по деревянному покрытию. — Мне не нужно было так взрываться.       Люцифер выжидающе молчит, заставляя меня продолжать говорить, хотя мне и так это даётся тяжело.       — В следующий раз я постараюсь быть более сдержанной.       Нервно сглотнув оттого, что Люци продолжает молчать, я нахожу в себе смелость сесть к нему на колени и положить руки на расслабленно опускающиеся плечи. Он, наконец, выдыхает, и на его губах появляется слабая улыбка.       — Но и ты, пожалуйста, предупреждай заранее, чтобы у меня не было повода переживать, — говорю я прежде, чем он решит завершить диалог поцелуем. — Я знаю, что ты не привык к такому, но теперь мы вместе и должны прислушиваться друг к другу.       — Я постараюсь, Непризнанная, — Люци прижимается своим лбом к моему и обнимает меня за талию. — Спасибо, что поняла меня.       Кивнув, чувствую, как он аккуратно целует меня, и улыбаюсь сквозь поцелуй. Я рада, что мы так быстро смогли всё удалить, и, надеюсь, подобное больше не повторится.       Хотя я давно поняла: мы можем поссориться вмиг по любому поводу, но потом так же скоро остыть и принять неправоту.       — Ты как после… кладбища? — спрашиваю я, поправляя волосы Люцифера кончиками пальцев.       — Порядок, я привык.       — А если честно?       Люцифер отводит взгляд, не убирая с губ усмешку, которой пытается скрыть боль в глазах.       — Раньше было тяжелее, — уклончиво отвечает он. — Сама как? Вы были у Сэми?       — На мгновение мне казалось, что он слышит меня, — кивнув, делюсь я эмоциями. — Я словно поговорила с ним, а потом вернулась в реальность.       Вместо слов Люци притягивает меня в свои объятия, удивительно нежные для него. Я обхватываю его торс руками, принимая безмолвную поддержку. Мы не виделись всего день, но я уже ловлю себя на мысли, что скучала по Люциферу, по его объятиям, по свежему запаху ментола…       Интересно, чувствует ли он то же самое?       — Не пропадай больше без предупреждения, — несмотря на то, что уже сказала это, повторяю я, уткнувшись Люци в плечо, пока он гладит меня по волосам.       — Не буду, — оставив на макушке поцелуй, обещает он. — Сходишь в вашу комнату за вещами?       Мы ночуем вместе всё чаще и чаще, что не может не радовать. Спать в комнате с Мими и Ади — то ещё удовольствие, учитывая лунатизм подруги и недовольство этим друга, который отчаянно пытается разбудить её каждую ночь, чтобы не слушать неразборчивые предложения.       И это, определённо, не лучшая перспектива на фоне мягкой кровати Люцифера и объятий с ним, ради которых я готова терпеть даже ранний подъём.       Когда я открываю дверь в нашу комнату, ожидаю увидеть там одного Ади, но та, кто оказывается рядом с ним, заставляет меня безмолвно застыть в проходе.       — Мне правда жаль, — проговаривает Ада, положив ладонь на колено друга. К удивлению, он не сопротивляется — лишь сидит без движения.       — Перестань повторять одно и то же, я уже понял, — он переводит на неё полный равнодушия взгляд, хотя мне на мгновение кажется, что я вижу в нём что-то ещё… Только — что?       — Ты прощаешь меня? — с надеждой в голосе спрашивает Ада.       — Да, если ты прекратишь извиняться каждую секунду.       Слова Ади позволяют мне думать, что в его организме, должно быть, слишком много алкоголя, когда он не отстраняется от неожиданных объятий Ады. Более того — он слегка похлопывает её по спине, всё так же не замечая меня.       Однако Ади не пьян. Он делает и говорит это, находясь в здравом уме.       Одно дело — говорить, что ему плевать на неё. Другое — отвечать на объятия взаимностью. Что он вообще делает?       — Тогда я пошла, до завтра, — Ада радостно улыбается, напоследок не забыв потрепать Ади по волосам, и вприпрыжку направляется к выходу, где, наконец, замечает меня.       Похоже, она не совсем довольна этим, — надевает обувь на ноги и спешно выходит за дверь, лишь скомкано поздоровавшись со мной.       — И что это сейчас было? Вы что, снова общаетесь? — скривившись, спрашиваю я. Каждый справляется с горем так, как может, но так?.. Точно не после всего, что было.       — Не то чтобы, — пожимает плечами Ади. Радует тот факт, что он не врёт, понимая, что я и так всё узнаю. — Хотя не знаю. Похоже, Ада думает, что да.       Я распахиваю высокий платяной шкаф и почти наугад бросаю одежду для сна в рюкзак.       — И почему ты не скажешь ей, что это не так? — поворачиваюсь к другу лицом, сложив руки на груди и игнорируя неровно брошенные вещи. — Ади?       Он долго молчит, нервно кусает губы почти до крови и заламывает костяшки пальцев, хруст которых заполняет помещение. Я сажусь на кровати рядом с другом и мягко кладу руку на плечо, показывая, что он может мне довериться.       — А если она искренне сожалеет? — Ади смотрит на меня пустым взглядом, в котором, как мне кажется, лишь на мгновение проблескивает надежда, но я лишь хмурю брови.       Как ему это вообще могло прийти в голову?       — Искренне? — удивлённо переспрашиваю я. — Она изменила тебе, Ади, как здесь что-то может быть искренне. И Сэми, он…       — Да знаю я! — он раздражённо всплескивает руками, скинув мою ладонь со своего плеча. — Думаешь, я забыл об этом?       — Я не понимаю тебя.       — Конечно, — уставившись взглядом в стену, усмехается Ади. — У тебя есть Люцифер, Мими теперь с Кристофером. У вас есть поддержка, понимаешь? А у меня — воспоминания о том, как я пытаюсь остановить его кровь. И кое-что ещё, о чём я обязательно расскажу. Но чуть позже.       Похоже, я поторопилась с выводами о том, что ему становится лучше. Может, это действительно начинает происходить, медленно и не заметно для друга, но его раны ещё не зажили до конца.       — Это не так, — отрицательно кручу головой. — Посмотри на меня, Ади, посмотри, — я кладу ладони на его щёки, чтобы он видел мою искренность. — Я и Мими всё ещё с тобой, ясно? Ты всё ещё наш лучший друг, которого мы любим всем сердцем и душой. И то, что у нас появились отношения, не значит, что мы отказались от тебя. Этого не произойдёт.       Ади немного успокаивается от моих прикосновений, поджимает губы и разминает шею. Друг не позволяет мне пробраться в его мысли глубже, и я даже не представляю, о чём он может думать.       — Мы с Мими всегда с тобой. Всегда.       Ади кивает со слабой, едва уловимой улыбкой.       Как тебе помочь, милый?       — Не делай того, о чём пожалеешь, — не наставление — скорее, мольба слетает с моих губ.       — Поверь, Вики, я прекрасно знаю, что делаю.       Не уверена, что он говорит правду. По крайней мере, это совсем не похоже на неё. Ади никогда не стал бы добровольно обнимать Аду и находиться в её компании. Он свернул не туда, и в наших силах наставить его на правильный путь.       Я наклоняюсь над рюкзаком и вынимаю оттуда вещи, начиная складывать их обратно в шкаф. Не знаю, расстроится ли Люцифер, но, не сомневаюсь, он поймёт моё желание побыть сегодня с другом.       — Ты чё, после моих слов остаться решила? — Ади, кажется, не очень-то доволен моим решением и почти насильно кладёт мою одежду в рюкзак. — Мне не нужна нянька. Тем более скоро вернётся Мими, опеку от вас двоих я не выдержу, иди давай.       — Ади, я…       — Иди, — настаивает он и выталкивает меня в прихожую. — Всё нормально со мной, мне не пять лет.       Не уверена, что это уместно в нашей ситуации, но я не могу сдержать смех. Что за эмоциональные качели он мне устраивает?       — Уверен? Точно-точно? — недоверчиво переспрашиваю я. — Я останусь, если надо, Ади, только скажи.       — Да, иди, — настойчиво говорит друг и вручает мне в руки мою обувь, выставляя за дверь. — Всё нор-маль-но! — по слогам произносит он.       Я успокаиваюсь лишь после того, как задаю один и тот же вопрос ещё несколько раз и беру с Ади обещание, что всё действительно нормально. Хоть я и не особо верю его словам и всё ещё остаюсь начеку, собираясь написать ему перед сном и убедиться в правдивости слов, всё же понимаю, что по-другому поступить он мне просто не позволит. Поэтому, поцеловав его в щёку на прощание, я возвращаюсь к Люциферу.       Приглушённый свет ноутбука на прикроватной тумбе отбрасывает на нас тени, когда мы лежим в объятиях друг друга поздней ночью. Мими написала, что она вернулась и Ади в порядке, и только после этого сообщения я позволила себе окончательно расслабиться и отдать внимание сериалу на экране.       Грудь Люцифера под моей щекой умиротворённо поднимается и опускается, а дыхание со временем выравнивается. Когда Люци не отзывается на мои слова, я понимаю, что он уснул, и оставляю на его лбу лёгкий поцелуй.       Он такой спокойный, когда спит, что невозможно не засмотреться. Я накрываю Люцифера одеялом и нехотя встаю с кровати, потуже запахнув халат, чтобы закрыть крышку ноутбука. Когда тьма и тишина поглощают комнату, с кровати внезапно раздаётся сонное:       — Поставь его на стол.       — Боже мой, ты меня напугал, — испуганно выдыхаю я, но всё же выполняю его просьбу. — Я думала, ты спишь.       — Можно просто Люцифер. Ты так мило заботилась обо мне, что я не мог прервать этот момент, — Люци нащупывает мою руку в темноте и увлекает за собой.       — В таком случае, акция закончилась, — шутливо кусаю его за кончик носа и оказываюсь притянута в крепкие объятия.       — Я и не сомневался.       Мы ещё немного разговариваем друг с другом одновременно обо всём и ни о чём, но сонливость оказывается сильнее. Я поворачиваюсь на бок, положив руки под подушку, и медленно начинаю засыпать.       — Уокер, спишь? — шёпотом спрашивает Люцифер, но я ничего не отвечаю.       «Теперь моя очередь притворяться», — думаю я с не заметной в комнате без освещения усмешкой.       Люци аккуратно убирает волосы с моего лица, и я вмиг избавляюсь от всех эмоций, чтобы он не понял, что я всё слышу. Только вот слова, которые он говорит после короткого поцелуя в щёку, заставляют моё сердце забиться сильнее.       — Люблю тебя, Вики, — всё так же тихо проговаривает Люци, продолжая мягко касаться моих волос с мыслью о том, что я ничего не слышу.       Однако я всё слышу и не собираюсь оставлять его признание без внимания.       Несмотря на все свои усилия, я больше не могу сдерживать улыбку, расползающуюся на моих губах. Три слова эхом раздаются в моей голове, заставляя сильнее сжимать уголок одеяла в кулаке, а дыхание от этого перехватывает.       «Люблю» — это не просто слова о влюблённости. Это очередной новый этап, после которого точно нет пути назад. Люцифер не из тех, кто будет разбрасываться подобными словами.       И я тоже не из таких.       Повернувшись к нему лицом, даю понять, что я не спала и всё слышала, и негромко отвечаю на такое важное признание, словно пытаясь спрятать свой ответ даже от стен, так, чтобы слышал только Люцифер.       — Люблю тебя, Люци.