Инсулин

Наблюдение начинается с понедельника, и Чонгук обещает себе подмечать за Кимом всякую мелочь, даже ту, что на первый взгляд может не иметь никакого значения. Естественно, сначала он делится своим планом с Юнги, который соглашается, тоже придерживаясь мнения друга, но считает, что если они окажутся правы, с Уджином нужно будет поговорить. Хотя бы попытаться. Только вот Чон уверен, что тот не поймёт. Однако попытка не пытка. Чон сейчас смотрит на спину в чёрной объёмной толстовке, что виднеется через три стола от него наискосок, ручку крутит кончиками пальцев. Пока ничего особенного, хотя он уже за Тэхёном приглядывает четвёртый день подряд. Кажется, Ким хорошо скрывается, по всей видимости, уже привык действовать так, чтобы не быть слишком очевидным и не попадаться никому на глаза. Чонгук ощущает себя сталкером. Каким-то ненормальным. Да, у него есть причина. Элементарно то, что Тэхёна могли убить той дурацкой выходкой с шоколадом, а такого никто не заслужил. Чон, может, и не образец сентиментальности и эмпатии, но не настолько бесчеловечный. — Как успехи? — Юнги толкает его несильно, привлекает к себе внимание. — Зацепился за что-нибудь? Чон качает головой. — Вообще ни хрена. Как будто мы всё придумали. Ну не может же быть, что обоим показалось… — Не может, — Мин соглашается, сам смотрит на Тэхёна, что сидит в одиночестве, пишет лекцию. — Единственное, что я заметил, — Чонгук на секунду задумчиво прикусывает кончик пластиковой ручки, — он всегда один. Вообще всегда и везде. Даже не разговаривает ни с кем. Форменный аутсайдер. Ну это они и раньше видели. Не заметить сложно. Пара заканчивается слишком быстро — так кажется Чонгуку, который занят совсем не материаловедением. Он смотрит, как Тэхён складывает всё в сумку, торопится, но выходит после остальных, чтобы избежать толкучки. Чон неосознанно идёт буквально в метре от него, так упорно вглядываясь в чужую фигуру, спрятанную под объёмной одеждой, что со стороны можно подумать, будто он озабоченный. Не иначе. Его останавливает Юнги, что прихватывает за рукав клетчатой голубой рубашки, призывая замедлиться. — Не будь таким очевидным. Палишься. Чонгук останавливается совсем, будто бы даёт Тэхёну фору, чтобы увеличить расстояние между ними, однако глаз не сводит. Тэ для него с недавних пор стал настоящей головоломкой, которую очень хочется разгадать. Как тот самый сложный ребус в журнале, который один-единственный остаётся нерешённым. Бесит. Именно тем, что не получается. А Чонгук к такому не привык. Не привык сдаваться, если не получается. — Оппа! — Блять, валим, это Суджин. — Юнги подталкивает Чонгука к лестнице, однако тот оборачивается в сторону показательно милого женского голоса. — Иди, я разберусь с ней и приду. Надоела эта беготня, объясню ей всё ещё раз. Сбегать он тоже не привык. Юнги понимает, что спорить бесполезно и направляется на первый этаж, где спортивный зал расположен — физкультура следующей парой. Чонгук смотрит, как к нему быстрым шагом направляется Ли Суджин. Она учится на том же курсе, только на другом факультете. Увидела Чона всего пару раз на университетских мероприятиях и теперь проходу не даёт. Миниатюрная и очень даже милая, но, увы, не в его вкусе. И чего она так прилипла?.. С такой внешностью за ней парни должны толпами бегать, а она тратит своё время на того, кто этого не стоит. По крайней мере, Чонгук считает именно так. — Привет. — Суджин останавливается прямо перед Чоном, смущённо улыбается, тонкими пальчиками впиваясь в ручку своей сумки. — Как ты? У тебя всё хорошо? — Да, всё хорошо. Почему спрашиваешь? — Просто ты уже несколько дней не отвечаешь на мои звонки, и на сообщения тоже… Я подумала, что что-то случилось. Да, определённо. Случилось то, что Чонгук не хочет давать надежд и пытается оттолкнуть от себя того, кому нравится. Снова. — Суджин, послушай, — Чонгук выдыхает, взглядом тут же скользит по коридору, чтобы убедиться, что рядом никого нет — выставлять девушку в плохом свете не хочется. В конце концов, она ни в чём не виновата. — У нас ничего не выйдет. Я ведь уже говорил тебе. Прошу, не заставляй объяснять всё снова. — Чонгук, но я же… Чем я плоха для тебя? — Ты хороша, Суджин, хороша, дело не в тебе. — Чон пытается объяснить так, чтобы не обидеть, однако понимает, что в их ситуации это неизбежно в силу того, что Ли хочет услышать совершенно другое. — Сердцу не прикажешь. Если ты мне не нравишься, я не могу этого изменить. Единственное, что я могу, так это честно тебе сказать, что шансов нет. Честность. То, что Чонгук ставит превыше всего. Да, пусть правда порой бывает колючей и неприятной, но это гораздо лучше, чем просто обнадёжить человека, а потом сделать больно. Ещё хуже воспользоваться и выбросить. И Чон до такого никогда не опустится — по себе знает, как долго потом раны затягиваются. — Может, будем хотя бы дружить? — Девушка заламывает брови, кажется, вот-вот заплачет. — Не будем, — Чонгук качает головой. — Нет ничего хуже, чем дружить с тем, кто тебе нравится. Суджин смаргивает слёзы, однако всё так же смотрит Чону в глаза, будто пытается не сломаться перед ним. А Чонгук уяснил одну простую истину. Лучше сломать самому, чем быть сломанным кем-то. — Ты бесчувственный, знаешь? Знает. Так проще. Чонгук не отвечает, лишь дожидается, когда Суджин уйдёт, смотрит ей вслед, прислушиваясь к звонкому стуку тонких каблучков о твёрдый кафель. Так бывает. И никто в этом не виноват. Но принуждать себя и тешить надеждами другого… Не это ли бесчувственно? Чон неспешно направляется в спортивный зал. Настроение после таких ситуаций падает до нулевой отметки, но он упорно старается глушить в себе всю эту бессмысленную жалость, в глубине души понимая, что так будет лучше для всех. Да, неприятно, больно и обидно, но это пройдёт, отпустит потом через какое-то время. Он спускается по лестнице, прячет руки в карманы рубашки. Из-за Суджин он Тэхёна упустил, а тот частенько физкультуру пропускал, только непонятно, как договаривался с преподавателем Каном, который терпеть не мог лишь два типа студентов: опаздывающих и прогуливающих. Чонгук проблемы себе наживать не любит, ему хватает тех, что и так время от времени всплывают самостоятельно, поэтому старается посещать занятия хотя бы в пределах допустимого. Интересно, а он вообще Тэхёна сегодня ещё хоть раз увидит? Азарт присутствует. Чону иногда кажется, что он затеял какую-то понятную лишь ему одному игру, наблюдая за Тэхёном издалека. Всего за несколько дней это стало похоже на привычку — всегда искать его глазами, а ещё пытаться как можно более точно проанализировать его поведение, чтобы хоть за что-нибудь зацепиться… Чонгук в тайне от всех сейчас самую сложную загадку в своей жизни разгадывает. И соврёт ведь, если скажет, что не нравится. Нравится. Ещё как. Чонгук входит в раздевалку, тут же взглядом цепляется за Тэхёна, что стоит у своего шкафчика уже переодетый. Он в объёмном лонгсливе, на который поменял толстовку. И опять прячет руки… Чтобы датчик не было видно?.. Чон только сейчас почему-то понимает, что в обычных футболках его не видел ни разу, даже когда было жарко, Тэхён всё равно ходил в такой одежде, что закрывала руки хотя бы до локтей. Времени мало, и на размышления его точно не хватит — нужно переодеться самому. Чонгук с этим справляется быстро, но к тому времени Кима из вида уже выпускает, видимо, тот куда-то тихонько улизнул. — Что у вас с Суджин произошло? — Юнги подходит к нему, и Чонгук ощущает, как на него пахнуло табаком — Мин курить выходил. — Я видел её в слезах. — Я просто в сотый раз повторил ей, что между нами ничего нет и не будет. — Жестоко. Юн прячет сигареты в карман рюкзака, туда же убирает и зажигалку. — Зато честно. — Согласен. — Мин кивает и садится на лавочку рядом. — Однако твоя честность тебя точно когда-нибудь подставит. Особенно в любовных делах. Чонгук фыркает. Отношения — тема для обсуждения запретная. Он сам не любит касаться её и другим не позволяет, не желая объяснять причины своей неприязни к такому роду взаимодействий между людьми. На то есть свои основания, известные лишь одному человеку. Тому, кто сейчас рядом с ним сидит. — Не хочу это даже обсуждать. — Чонгук руками опирается о лавочку по бокам от своих же бёдер. — Ты с Чимином был, да? — Как ты понял? — От тебя им пахнет. У Чимина, с которым встречается Юнги, достаточно нестандартный парфюм — его-то Чонгук и запомнил, прекрасно различая запахи. Он немного сладковатый, с чем-то цветочным и очень лёгким, таким, чтобы хотелось расслабиться и забыть обо всём. Парни обычно таким не пользуются, поэтому Чон, наверное, и сделал на этом акцент. Зато теперь можно быстро понять, где Юнги был. Мин хмурится, цепляет двумя пальцами край своей футболки и к лицу подносит, однако ничего уловить не может. — Я не чувствую ничего. — Да, потому что ты им уже пропитался. — Чонгук хмыкает, наблюдая, как друг всё ещё принюхивается, стараясь почувствовать запах. — Кстати, а где Уджин? И Ёсана с Сонхва не видно сегодня… — А, да у них там тусовка была вчера какая-то, — Юнги плечами пожимает. — Отсыпаются, наверное. Да и пусть. Ладно, пойдём, а то уже времени мало остаётся. В зал выходят ровно за минуту до начала пары, и Чонгук на автомате сразу ищет Тэхёна, что стоит чуть поодаль ото всех. Даже тут держится в одиночку… Интересно, у него к вечеру язык к нёбу не присыхает?.. Чону иногда даже кажется, что он не помнит, как голос Тэхёна в принципе звучит. Пара начинается, как обычно, с проверки присутствующих, а после с лёгкой разминки. Несложные упражнения, несколько минут бега, чтобы организм привести в форму, а затем спокойно поиграть в волейбол с целью разгрузить голову от порядком надоевшей учёбы. Только вот Чон всё на Тэхёна поглядывает, который, кажется, вообще от других студентов ничем не отличается — выполняет всё так же, не филонит, где-то делает даже сверх нормы. Чонгук увлечён. Но это не та увлечённость, что надиктована симпатией или заинтересованностью, а та, которую подстёгивает лишь желание увидеть то, чего не замечал ранее. И Чон замечает — в один момент рукав лонгслива обтягивает плечо, и сквозь ткань светится датчик. Тот самый, про который ему говорил Юнги. Значит, догадки верны? Нет, этого мало. Первая волейбольная партия проходит мимо Чонгука — физически он на площадке, а вот мыслями где-то слишком далеко. Там, где его достать очень трудно. Однако как только Тэхён поднимается со скамьи и направляется к преподавателю, что стоит возле сетки, Чон сразу же за это цепляется, напрягает слух и зрение, пытаясь понять, что вдруг произошло. Он не слышит ударов по мячу и того об пол, не чувствует, как сейчас смотрит на него Юнги, будучи поглощённым тем, что его, по сути дела, и не касается. Ким что-то говорит, кивает в сторону выхода, по всей видимости, спрашивает разрешения отойти. Чонгук вглядывается в его лицо, пытаясь уловить нечто важное, что отражало бы проблему: щёки слегка порозовели, а руки едва заметно подрагивают, совсем чуть-чуть, но этого достаточно, чтобы понять… У Тэхёна проблемы? Наконец его отпускают, и он быстро выходит из зала, спустя несколько секунд исчезая в коридоре. Чонгук чувствует, что нужно пойти следом, однако не понимает почему… Как будто его что-то подталкивает, но что, он объяснить не может. Чон быстрым шагом направляется к преподавателю, который уже одаривает его не слишком добрым взглядом. — Ну? Тебе что, тоже выйти? — преподаватель Кан недовольно дёргает бровью, смотря на него. — Да, — кивает. — Очень нужно. — Иди. Чонгук времени зря не тратит, быстро идёт к выходу и покидает спортивный зал, переходит на лёгкий бег, стараясь двигаться как можно более бесшумно. Где Тэхён? Куда он пошёл?.. Почему в груди как-то так странно… У Чона хорошая интуиция была все его двадцать два года, и она его никогда не подводила. Однако он пару раз к ней не прислушался, за что поплатился… Это было ошибкой, которую Чон никогда не допустит вновь. Он быстро оглядывается по сторонам, доходя до раздевалки, улавливает тихое шуршание и прислушивается: да, кто-то есть. Чон делает вдох-выдох, ощущая, как почему-то ладони потеют. Ну ничего же такого не случится, если он зайдёт, да? Мало ли зачем пришёл, может, ему тоже что-то нужно… Тэхён же их раздевалку не приватизировал, верно? Чонгук входит быстро, однако замирает, когда видит то, что явно не должен был. Тэхён от неожиданности резко разворачивается, и Чонгук видит у него в руках шприц-ручку — зашёл в тот самый момент, когда Ким подкалывался… У Тэ сердце в груди заходится в бешеном темпе, он сталкивается с внимательным взглядом чёрных глаз и пошевелиться не может, не вытаскивает иглу, хотя доза уже давно введена. Он не может с оцепенением справиться, не понимает, как ему реагировать — никто и никогда не видел его в такие моменты… Тэхён несколько секунд пребывает в замешательстве, растерянно хлопает глазами, но когда до него доходит, что произошло, он быстро отворачивается, пытаясь скрыть. — Блять… Какого чёрта ты на меня уставился? Чонгук наблюдает, как Ким быстро прячет всё необходимое, замечает небольшой бокс, где лежит ещё две шприц-ручки и какие-то мелочи. Мин был прав. Все догадки подтвердились. — Что ты делаешь? — спрашивает, надеясь, что ему ответят. Тэхён сейчас зол и диалог вести не в состоянии. — Это ты тут что делаешь?! — Ким убирает бокс в сумку, оборачивается на него, смотрит так, что Чонгуку кажется, он вот-вот прожжёт в нём дыру. — Нахрена ты припёрся? Что тебе нужно?! Агрессия — способ защиты, и Тэхён привык защищаться именно так, не умея по-другому. Так же защищается и сейчас. Люди часто иначе просто не понимают, и Ким в настоящий момент действительно зол. Его никто не должен был таким видеть, никто не должен был знать, что он другой, что он не такой, как все. Ненормальный. — Ты колешь инсулин? — Чонгук в чужих глазах ищет ответ, и находит, видя, как во взгляде напротив сверкает с трудом контролируемая ярость. Чон замечает, как в области груди от слишком сильного сердцебиения вздрагивает ткань лонгслива, и понимает, что Тэхёну страшно. Он не ожидал, что его застанут врасплох, был морально к этому не готов — привык скрывать свою проблему от посторонних глаз. Ким ничего не говорит, свою сумку запихивает в шкафчик и направляется к выходу, пытаясь Чонгука обойти. Он не имеет ни малейшего желания обсуждать с кем-то подобные вещи. Это личное. Неожиданно Чонгук хватает его за предплечье, останавливает, не даёт уйти, и Тэхён инстинктивно вырывается, дёргается, пытаясь Чона оттолкнуть от себя. Никто не имеет права его так хватать, удерживать и что-то спрашивать. Он никому не позволит так себя вести. — Ты не ответил мне. — Чонгук не выпускает его — он тоже не намерен отступать. — Не обязан. Тэ неожиданно замахивается свободной рукой, пытаясь ударить, но Чон ловко её перехватывает, зажимает обе чужие руки где-то внизу и отталкивает Тэхёна к шкафчикам, заставляет спиной удариться о металлическую поверхность. Ким шипит, хочет вывернуться, пнуть, да что угодно… Он ненавидит, когда его удерживают, когда не дают уйти, пытаясь что-то доказать. — Придурок! Блять, отпусти меня! — Тэхён рычит, кажется, начиная паниковать, не перестаёт дёргаться. — Что ты творишь?! — Ответь на мой вопрос. Голос спокойный и низкий — Чонгук очень хорошо себя контролирует, не даёт эмоциям вырваться наружу, держит не больно, нет, но так крепко, что не вывернешься. Тэхён понимает, что деться ему некуда, что он позорно загнан в угол, и никто ему не поможет. Он смотрит в антрацитовые глаза напротив, будто бы пытается продемонстрировать, что его так просто не возьмёшь. И это действительно так. Кто вообще такой этот Чон Чонгук? Они полтора года учились в одной группе и заговорили всего пару раз, ограничившись несколькими фразами, а тут его персона стала вдруг Чонгуку интересна? Что за бред… — Какое тебе дело?! — Тэ взгляд не отводит. — Тебя это не касается. — Если я спрашиваю, значит, касается. — Что, с дружками своими охота потрепаться? Думаете, за что меня доебать в следующий раз? Охота избавить Тэхёна от того, чего он не заслужил, — в его жизни, по всей видимости, и так хватает всякого дерьма. Чонгук хмыкает, видя, как Ким злится, пытаясь сохранить лицо и выглядеть не жалко… Хотя жалким его Чонгук никогда не считал, по правде говоря. — Спрошу ещё раз, — он вздыхает. — Ты сейчас колол инсулин? — Да! Да! Я колол инсулин! Всё?! Допрос окончен? Да отвали ты, блять, от меня! Тэхён дёргается особенно резко, Чон в этот момент отступает, и Тэ валится на пол — слишком неожиданно его выпустили. Ким головой задевает дверцу шкафа и за затылок хватается, морщась от боли. Чонгук подаёт ему руку, чтобы помочь подняться, но Тэ её отталкивает от себя, медленно встаёт самостоятельно. Он не привык принимать от кого-то помощь. — И что теперь? Распиздишь об этом всем, да? — Тэхён смотрит озлобленно, подобно загнанному зверю, однако Чонгук почему-то мотивы его поведения понимает. — Нет. Зачем? Я не собирался никому говорить. Тэ усмехается, опуская голову, выпрямляется, всё так же держась за шкафчики за спиной. Он не планировал никому говорить об этом, тем более, в такой обстановке, таким образом. Тому, кто близко общается с Уджином и с лёгкостью донесёт… Ничего, пусть Чонгук только попробует — Тэхён его отделает так же, как и его дружка полтора года назад. Ему не впервой с этим сталкиваться. — Тогда что тебе нужно? Заставишь спать с тобой в обмен на молчание? Чонгук дёргает бровью, явно не понимая, почему Тэхён вдруг до такого варианта дошёл. Нет, не угадал — Чон не настолько безмозглый. — Я узнавал это чисто для себя. — Чонгук прячет руки в карманы, смотрит на одногруппника, который всё ещё на него обозлён. — Просто личный интерес, ничего более. — Ага… Я тебе так и поверил. — Тэхён не отшатывается, когда Чон снова к нему приближается, достойно выдерживает подобного рода давление. — В следующий раз твои дружки обязательно придумают, как ещё надо мной поиздеваться. — Разве я был с ними, когда они чуть не убили тебя? Чуть не убили… Чистая правда. Не умей Тэхён держаться и не улови он момент… Неизвестно, чем бы это всё кончилось. Точно ничем хорошим. Тэ делает несколько глубоких вдохов, пытаясь избавиться от горящих из-за ярости щёк. Он не доверяет Чонгуку. Никому не доверяет. — Это ничего не меняет. — А что, если я хочу помочь? — Чонгук руки складывает на груди. — В следующий раз может быть хуже. — Да какое отношение это к тебе вообще имеет? Ты кто такой? Кем ты себя возомнил? — Тэ смотрит Чону в глаза, не понимает, почему тот так спокоен, почему не наезжает в ответ. Чонгук выдыхает. Ситуация тупиковая. Да, он узнал то, что хотел, но что теперь дальше с этим делать, он не понимает. Галочка напротив верного пункта поставлена, но максимум, что Чон может сделать, — в следующий раз самостоятельно пресечь на корню издевательства. Да, очевидно, что Тэхён привык справляться сам и ни в чьём покровительстве не нуждается, но он один всё равно сломается рано или поздно. Как когда-то сломался тот, кто стоит напротив. — Чего замолчал?! — Тэхён снова рычит, раздражаясь из-за того, что ему не отвечают. — Уже думаешь, кому первому рассказать? Имей в виду, если проболтаешься… — Я не скажу. Чонгук не собирался. Его цель изначально была другой — узнать, действительно ли Сонхва едва не сделал то, что могло Кима убить. Он никогда особо ни в чьи разборки не влезал, пусть и имел достаточно вспыльчивый характер, но тут не вмешаться не сможет. Пусть он выглядит глупо, пусть сейчас Тэхён на него зол, но он знает, до чего могут дойти люди, пытающиеся тебя сгнобить. И Чонгук никому такого не пожелает. — Послушай, если Уджин или кто-то из ребят будет доставать, скажи мне, хорошо? — Не строй из себя героя. — Тэхёну его помощь не упёрлась. — Я не нуждаюсь в покровительстве, тем более в твоём. Если я не такой, как ты, это не значит, что меня нужно жалеть. Жалость — то, что Ким просто ненавидит всю свою осознанную жизнь, начиная с того момента, как он узнал о своём диагнозе. Он никогда не считал проявление подобного искренностью, злился, ругался и спорил, заверяя, что жалеть его не нужно, да просто права ни у кого такого нет. Тэхён не принимает жалость по отношению к себе. — С чего ты взял, что я хочу тебя пожалеть? — Чонгук, кажется, начинает его понимать, поэтому играет по чужим правилам. Хотя тут дело действительно не в жалости. В справедливости. — А что, разве не так? — Не так, — качает головой. — Я просто… — Не хочу слушать, — Тэхён его обрывает. — Справедливости захотелось? Где же вы были все эти полтора года, когда о моём диагнозе не знали. Держи язык за зубами и не попадайся мне на глаза, я не хочу знать, что за мной приглядывают. Тэ уходит слишком быстро, не даёт Чонгуку возможности даже попытаться себя удержать. Он не хочет это обсуждать, не хочет вообще поднимать с кем-то тему своего диагноза, который никого не должен касаться. Тэхён не знает, проболтается Чон или действительно сдержит своё слово и никому не скажет, но если он хоть что-то заметит… Понять, откуда ноги растут, будет нетрудно. Чонгук стоит всё так же, держит руки в карманах. Он, наверное, подозревал, что столкнётся именно с такой реакцией. Обычно сильные люди не любят обсуждать свои проблемы, злятся, когда кто-то поднимает эти неприятные темы. Они не привыкли давать слабину, не привыкли прогибаться и терпеть не могут, когда кто-то слезливо высказывает им слова сожаления, делая вид, что понимает. Чон на понимание чужих проблем особо не претендует, зная, что не сможет. Он никогда не будет жить в шкуре другого человека, никогда на себе не прочувствует все тяжести чужой жизни. И это нормально.

***

Тэхён просыпается под вечер. Голова тяжёлая, и глаза получается открыть не сразу. Он какое-то время лежит, смотря в потолок, пытаясь в полной мере понять, где он находится, и вспомнить, когда уснул. За книгой, кажется… Ким садится, тыльной стороной ладони трёт глаза, руками опирается о постель по бокам, голову втягивая в плечи. Казалось, усталость должна была отпустить, но она лишь ещё сильнее навалилась, придавливая подобно огромному валуну. Спать хочется, но есть ещё дела, которые откладывать нет возможности. Тэ встаёт, пересаживается в игровое кресло и ещё несколько секунд пытается проснуться окончательно. В комнате сумрачно, поэтому глаза болят не слишком сильно. Сегодняшнее столкновение с Чонгуком немного выбило его из колеи — он так привык держать свой диагноз в секрете, что едва панику не словил, когда понял, что его поймали с поличным. А после сагрессировал. Ничего нового — в его личное пространство вторглись самым наглым образом и чёрт знает, чего хотели. Он такого с рук спускать не привык, сам теперь за Чонгуком считает необходимым наблюдать, чтобы поймать на том моменте, когда он проболтается. А это обязательно произойдёт — Тэхён не сомневается. Увы, узнав нечто ценное, люди зачастую не могут держать язык за зубами, им это, кажется, в одном месте свербит, так и просится наружу. Пусть только попробует… Тэ придвигается ближе к рабочему столу, заходит в твиттер, быстро вбивает в поисковую строку имя Чонгука в английской раскладке. Пользователь под ником «JK» появляется первым в предлагаемых по запросу аккаунтах, и Тэхён переходит на его страницу. Да, это Чон. Ким почему-то ловит себя на мысли, что ему интересно, что Чонгук за человек. Они второй год учатся вместе, и тот вдруг узнал о нём то, что не должен был знать никто. И как он догадался?.. Подозревал ещё до того, как поймал с инсулином? Да, Тэхёну иногда становилось плохо на парах, он отпрашивался, но разве на этом кто-то когда-то акцентировал внимание? Даже преподавателям было всё равно, они лишь кивали и отпускали его, особо не вникая. Ладно, об этом можно подумать потом. Постов не так много. Какие-то записи с цитатами из песен, в которых, по всей видимости, Чонгук видел очень много смысла. Смешно, как будто в две тысячи шестнадцатом застрял. Тэхён листает ниже, цепляется глазами за несколько фотографий: оказывается, Чонгук боксом занимается или что-то типа того… Более-менее свежие публикации резко обрываются в две тысячи двадцатом году, и последней висит тоже цитата. «Звёзды видны только во тьме». Тэхён откидывается на спинку кресла, раскачивается, кусая нижнюю губу. Это странно. Аккаунт был заведён семь лет назад. Он три года пустым висел, или Чонгук просто всё вычистил? А впрочем, это не его дело, если даже и вычистил, какое это имеет к нему отношение… Ким заходит в подписки, листает страницы других пользователей, пабликов, замечает некоторые связанные с архитектурой, строительными компаниями, спортом. Бокс и ММА — ну ничего себе… Тэ дёргает бровью — интересно. А Чон, кажется, не из робкого десятка, вот и прибился к компании Уджина. Выбрал тех, что сильнее. Это логично, хотя с какой-то стороны, вероятно, низко. Однако есть одно но. Тэхён никогда не видел, чтобы Чонгук применял силу к кому-то из тех, кого донимали другие. Он зачастую в этом участия вообще никакого не принимал, однако общался с Уджином и другими на равных, будто бы был таким же ублюдком. Нет, Тэ не берётся судить, насколько Чон плохой человек, он просто понять хочет, стоит ли его опасаться… Опасаться стоит всегда. В любой момент может прилететь, как когда-то это случилось в средней школе. Тэхён тогда тоже не ожидал, что подростки могут быть настолько жестокими, слишком глупо подставился… Однако запомнил на всю жизнь, что доверять никому нельзя, даже тем, кто тебе близок, кого считаешь другом. Это запрещено. Тэхён в этот раз спускать ситуацию на тормозах не собирается.

***

— Ты был прав, — Чонгук вздыхает. — У Тэхёна первый тип и инсулинозависимость. Юнги качает головой, примерно понимая всю серьёзность чужого положения. Это всё не просто так — с диабетом жить тяжело, а порой просто невыносимо, и он видит, как Чон из-за этого сам не свой. Наверное, он подсознательно всё же хотел ошибиться. С подобным не шутят, и если Уджин не угомонится, это может действительно плохо закончиться. — Что теперь будешь делать? — Мин цокает языком — ситуация сложная. — Не знаю. Буду приглядывать за ним. Пусть злится на меня, но если Уджин слетит с катушек, как тогда… Это всё добром не кончится. Помнишь, что произошло с Чонхо на первом курсе? — Помню. Но что ты сможешь сделать, если они выловят Тэхёна где-то вне универа? Тут не угадаешь, как ни пытайся. Чонгук не знает, что делать в таком случае, но попытаться он всё равно хочет. Даже если Ким будет каждый день рычать на него, как сегодня, вдруг в какой-то момент Чон сможет остановить то, что может повлечь за собой такие последствия, которые потом нереально будет разгрести. Историю Чонхо обсуждать не очень любят — слишком много в ней жестокости к парню, который по воле случая стал объектом насмешек и издевательств, а после и грушей для битья. Уджин неслабо отделал Чонхо, подловив того у места подработки, а ещё Чонгук помнит, что тогда впервые сказал очень твёрдое «нет», отказываясь принимать в этом участие. Одно дело посмеяться и обойтись словами, а совсем другое — прикладывать физическую силу. Тогда Ёсан завёл разговор о том, чтобы Чонгука из компании выгнать вместе с Юнги, но Уджин как-то достаточно снисходительно к ним отнёсся, сказал, что ещё пригодятся. С тех пор Чонгук ждёт подвоха, не веря, что им это сойдёт с рук просто так. Не бывает такого. Не в этой жизни. Не с Уджином. — Я что-нибудь придумаю. — Чонгук указательным пальцем теребит кнопку на игровом джойстике, что держит в руках. — Вообще, если честно, не особо представляю, как человек живёт с таким диагнозом… — Хреново живёт. Это очевидно. Его накрыть может когда угодно и где угодно. Это всё сложнее, чем кажется на первый взгляд: вечный контроль, чуть что больницы, инъекции каждый день. Жесть… Наверное, это и есть та самая причина, по которой Чонгук хочет помочь. Да, его не просили, дали понять, что не нуждаются, но он элементарно не может закрыть на это глаза. Ничего страшного не произойдёт, если он какое-то время понаблюдает за Кимом, а потом поговорит с Уджином. Чонгук не особо рассчитывает, что его услышат, но попытаться в любом случае стоит. Вообще, со стороны Тэхён действительно не похож на того, кому нужна чья-то поддержка и помощь. Видно, что он уже привык справляться со всем самостоятельно, никогда ни на кого не надеясь. И Чонгук его понимает, потому что сам такой же… — Ладно, проблемы нужно решать по мере поступления. — Чонгук вздыхает, встряхивая головой, которая и так уже кажется слишком тяжёлой от всех этих бесконечных мыслей. — Пока пусть просто всё останется как есть… — Да, ты прав. Юнги действительно считает этот вариант наилучшим из всех, которые можно было бы предложить. Он не особо любит лезть на рожон, старается конфликтов избегать и участия даже в перепалках не принимать, однако Юн при необходимости не смолчит. А если дело коснётся его близких, он голову снесёт… Как и Чонгук. — Кстати, ты… Когда ты в зале был последний раз? — Мин внимательно следит за реакцией друга, пытаясь понять, расположен ли он к разговору на эту тему или лучше по-быстрому свернуть её. — Две недели назад. — Не тянет? — Нет. Врёт, сам прекрасно это осознаёт. Тянет. Ещё как. Чонгука тянет на ринг со страшной силой, но он противится, стараясь не позволить себе того, о чём потом будет жалеть. Он челюсти стискивает, и Юнги замечает, как на его висках играют желваки. — Тянет, — вдруг признаётся, языком толкается в щёку, натягивая кожу. — Мне иногда это всё снится, но я не могу… Сердце рвётся, но головой понимаю, что нет… Не получится ничего. — Да почему не получится? Даже если ты не собираешься связывать с этим свою карьеру, неужели не хочется самому себе доказать?.. Хочется. Да так, что зубы сводит. Однако Чон слово себе дал, что на ринг больше не выйдет — он не хочет калечить людей, не хочет снова к этому возвращаться, а ещё старая травма временами напоминает о себе, поднывая от физических нагрузок. Да, это вроде бы дело обычное, но приятного всё равно мало. — Что доказать? — Чонгук нижнюю губу кусает. — Я не хочу никому ничего доказывать. Не хочет не доказывать, а проигрывать… Не хочет получить травму и снова вылететь, понимая, что от перемены мест слагаемых сумма не изменится. Может, он и сможет вернуться, но потом… Либо рецидив старой травмы, либо полученная новая, и всё — ему будет закрыт путь даже в самый обычный тренажёрный зал. — Думаю, тренер Со был бы тебе рад, — Юнги говорит очень тихо, опасается, что Чонгук сейчас может слишком резко отреагировать. — Взял бы реванш и жил себе спокойно. — Я не готов пока к этому. Может быть, как-нибудь потом. — Не боишься, что будет поздно? Боится. Но виду не подаст — не привык свои страхи кому-то демонстрировать. Это делает слабым, уязвимым, из-за чего появляется ощущение вечного дискомфорта и пребывания в опасности. Чонгук молчит, не хочет говорить ни да, ни нет, молча опирается локтями о колени и голову обхватывает руками. Подобные разговоры даются ему тяжело, пусть уже больше года прошло с последнего боя, который он так позорно проиграл из-за травмы плеча. Вернуться не позволяет страх облажаться снова. Чон просто пытается мыслить здраво, объективно понимает свои навыки, зная, что даже если он снова вернётся сейчас, то это будет лишь на один сезон, после чего придётся всё равно уйти из-за невозможности всё совмещать. — Уже поздно, я не наберу форму обратно. У меня не так много свободного времени, и я сомневаюсь, что вообще пройду отбор, а на уровень страны точно не выйду. Для меня уже всё упущено, хён, я слишком поздно начал и то, на чём остановился, — мой потолок. — Потолок можно проломить, — Юнги не хочет так просто сдаваться. — Я не хочу, — стоит на своём. Хочет, но осознаёт, что не сможет. Чтобы пройти отбор на городские соревнования, которые будут проводиться через три месяца, нужно уже пахать, а у него банально нет сил, нет времени. Чонгук не потянет, не хочет подводить своего тренера и рисковать — он лишь здраво оценивает себя и свои возможности, что идут вразрез с желаниями. Так бывает, и ничего не поделаешь. Юнги знает, что он хочет, помнит, как друг переживал, когда ему пришлось уйти с проигрышем, однако после периода реабилитации Чонгук не вернулся, считая, что лучше он уже не сможет. Сможет, если захочет и упрётся как следует, но если он не готов, тут ничего не сделаешь… — Ладно, не мне тебя учить, просто подумай, хорошо? Ты один сезон уже пропустил, отработай последний, забери этот чёртов пояс и со спокойной душой уходи. Но не ставь на себе крест. Поздно. Чонгук уже поставил. И это решение окончательное.