Delete Your Message

Тридцать пять лет спустя после событий финальной главы

Поезд со станции Паддингтон отходил ровно в 16 p.m., но он опаздывал, громко ругаясь с кем-то по телефону, темноволосый юноша бегом поднимался по лестнице эскалатора. «Да ты конченная сука», ─ фраза, слишком громко произнесенная в небольшой толпе перед подъезжающим поездом, заставила одного из билетеров оглянуться на невоспитанного иностранца со стаканчиком кофе в одной руке, и телефоном на громкой связи ─ в другой. Билет на экспресс до Оксфорда стоил около тридцати пяти евро, но у юноши еще двадцать минут назад его не было, из-за чего он перекупил его у кого-то мужчины на вокзале уже за 40. «Блять, она реальная шлюха», ─ продолжая ругаться и после отключения вызова, парень быстро запрыгнул в начавший отходить с платформы вагон вместе со своим небольшим чемоданом, показав средний палец на фоне своего билета одарившему его свистком сотруднику станции. Брюнет не отличался манерами, как успела подметить пожилая женщина на переднем сидении вагона, на что тот лишь усмехнулся, вполне себе демонстративно выудив из переднего кармана пальто электронку. До университетского городка дорога занимала около часа, но все равно этот час нужно было еще просидеть. Учебный год в Оксфорде начался неделю назад, поэтому студентов в такое время было не так много в вагонах экспресса, а точнее их насчитывалось всего двое в оксфордской форме ─ падкий на ругательства иностранец со стаканчиком кофе, и безразличный ко всему происходящему рыжеволосый, читающий что-то на планшете юноша в продолговатых очках. «Двигайся», ─ открыв дверцу купе, брюнет кинул в сторону рыжего рюкзак, после чего провез за собой небольшой чемодан на колесиках, ─ «если что, у меня билет был именно на это место, и мы, конечно, соседи», ─ вошедший буквально заткнул рот возмутившемуся его дерзостью соседу. Иностранец уселся напротив, небрежными движениями пальцев он расстегнул шерстяное пальто, после чего поднял солнцезащитные очки наверх. В его стаканчике с кофе был разбавлен коньяк, а айфон переведен на беззвучный. ─ Ты можешь здесь не курить? ─ подавливая в себе злость, обратился к брюнету рыжий. ─ Здесь все окна закрыты, если тебе под черными стеклами не видать. ─ Отложив планшет, парень скрестил на груди руки, тем самым заняв оборонительную позу на случай, если его громогласный сосед придумает куда-более колкий ответ, чем он сам. ─ А ты можешь пойти нахуй, или мне подержать дверь? ─ несмотря на остроту, он все же повременил с электронкой, положив ту на край небольшого вагонного стола. ─ Ты не с Паддингтона? Где сел? ─ попытка завязать диалог после грубости не выглядела удачный, но, расправив пришитую эмблему университета на пальто, брюнет все же предпочитал разговор молчанию. ─ Тебя не должно ебать, и даже, если мы оба едем в университет, то это еще не повод разговаривать. ─ Рыжий снова вернулся к чтению книги в планшете, но его новый сосед был неугомонен. ─ Да не ломайся ты, как моя бывшая. ─ При упоминании бывшей девушки рыжеволосый юноша поднял на него глаза, не понимая уместности подобного комментария, когда они оба мужчины. ─ Она была первой среди чирлидерш в Гарварде, но по факту оказалась такой шлюхой, что даже мне с ней не конкурировать, ─ неожиданная откровенность казалась еще более не тактичной, чем первоначальное сравнение. ─ Судя по твоему буклету, у нас один факультет. Но не переживай, детка, я уже второй курс, так что мы не пересечемся. ─ Сухие губы прижались к краю бумажного стаканчика, отпив отдающий коньяком кофе. ─ А на мне нигде не написано, что я первый. ─ Рыжий отвел взгляд синих, красиво подчеркнутых черной, классической оправой очков глаз. ─ От тебя несет алкоголем, ты в курсе вообще? ─ он отложил планшет, испытав неприятное чувство неизбежности продолжить диалог. ─ Не первый? Неужели, нам с тобой все же на одном факультете учиться… Но, надеюсь, что хотя бы в разных группах, но даже если и в одной, то мне плевать. Ты вжался в угол, читаешь книжки и просишь, чтобы я не курил при тебе ─ совсем как девчонка-серая мышка, хоть и пытался выглядеть крутым, ответно обматерив меня. ─ Юноша очень нервничал, о чем говорили его чересчур сильно сжимающие стаканчик пальцы. ─ А ты у нас настолько крут, что аж с Гарварда отчислили, ─ упоминание Гарварда заставило брюнета дернуться, ─ на рюкзаке эмблема американского университета, а если ты второкурсник, то вывод напрашивается сам, что вряд ли перевод, еще и из страны в страну. ─ Синеглазый юноша был наблюдательным, и это отчасти симпатизировало усмехнувшемуся в ответ брюнету. ─ Меня не просто отчислили, мне запретили даже находиться на территории Гарварда за то, что я сделал, ─ в его словах не было сожаления, наоборот, отчетливо проскальзывала гордость. ─ Не каждый студент позволит себе настолько перейти границы дерзости, что снимется для обложки эротического журнала в форме одного из лучших университетов Америки, но я рискнул, и это был очень скандальный опыт. ─ Бледная ладонь снова сжала электронку, и взгляд рыжего невольно опустился на чужую ладонь. ─ Ну, а ты, ничего не скажешь про себя? Может, тоже снялся для какого-нибудь научного журнала с голым торсом и в этих серьезных очках. ─ Носком туфли брюнет задел кроссовок рыжего, и тот, что удивило темноволосого юношу, не отодвинул ногу даже когда он провел по обнаженной из-за подворотов брюк щиколотке, дразня. ─ Всего лишь академ. Все просто, но довольно неплохо обернулось для меня: год предоставленного себе времени в Лондоне вместо сессий и университетской программы. Кстати, в Сохо самые грязные клубы, но тебя, звезду порно-журнала, я в них не видел. ─ Потому что я тусил в Америке до последнего, а ты, если не пиздишь про Сохо, то вполне себе сгодишься, чтобы как-нибудь проверить эти грязные клубы вдвоем, хоть я и думал, что ты в этих строгих очках и с планшетом дальше библиотеки никуда и не гулял. ─ Ты слишком примитивен для того, кто смог перепоступить в Оксфорд. ─ Рыжий юноша вернулся к чтению в планшете, одновременно с чем коснулся ладонью медленно остывающей чашки с кофе. ─ Эй, я задам тебе личный вопрос? ─ брюнет откинулся на спинку сидения, закинул ногу на ногу, чтобы, должно быть, выглядеть еще более непринужденно, чем раньше. ─ Ты когда сосешь, снимаешь очки, или ты с ними всегда? ─ явно довольный своей фразой иностранец улыбнулся, обнажил передние зубы. ─ Или я с ними всегда, блять, ─ перейдя на крик, со злостью на очередной комментарий про очки огрызнулся парень. ─ После неудачной коррекции я их ношу чаще, чем ты за день сходишь отлить. ─ Брюнет засмеялся в кулак, и рыжий понял, что не заметил первую часть предложения про отсос своего нахального соседа-незнакомца. ─ Может, ты как-нибудь продемонстрируешь мне это, ─ еле слышно проговорил брюнет, убирая электрону назад в карман расстегнутого шерстяного пальто с эмблемой университета. Осень была слишком холодной в этом году. Брюнету было за двадцать, но все еще второй курс: отчисляли его далеко не только из Гарварда. Мать не отвечала на сообщения, но все же читала каждое смс, аргументируя при редком звонке это тем, что она слишком занята переустройством своего нового дома, чтобы отвечать хотя бы единожды в неделю. Учеба, как и везде, не задалась ни с этой недели, ни с последующей. В гейзерной кофеварке давно был сварен кофе, тонкая сигарета тлела на краю стеклянной пепельницы, а в чате группы всплывали обрывочные сообщения о чем-то таком, о чем юноше было явно не интересно читать. Отец много раз упоминал Оксфорд, как один из поворотных моментов в его жизни, но в этот год он не сказал ничего, когда брюнет прислал ему скрин с сайта университета высоких баллов за вступительные экзамены. Они общались еще реже, чем с матерью, но фамилия отца казалась настолько громкой, что жить под ней было проблематично даже в Европе, где юноша вырос и жил, пока не решил перебраться в Америку после колледжа. Когда отец ─ глава якудза, то мирную жизнь можно воспринимать как щедрость, которой бы юноша был лишен, если бы Осаму Дазаю было чуть больше дела до своего единственного сына, пусть и внебрачного. Некоторые, особо ветхие корпуса колледжа были полностью перестроены: например, Мертон. За годы он претерпел несколько крупных ремонтов и еще больше мелких, как и его теперь отданное под технические специальности общежитие, полностью модернизированное и не сохранившее в себе ничего от многовековой истории старинного университета. В комнате темноволосого иностранца жило еще четверо парней, и от этого становилось порой душнее, чем в мужской раздевалке. Тот рыжий в очках оказался не в его группе, но это не помешало ему стать старостой курса, занять третью по важности должность после тьютора и куратора. У одного из соседей была собака: с доплатой удалось договориться, чтобы протащить ее незаметно в жилой блок. Гулять с ней было некому, ее хозяин часто зависал на факультативах, пытаясь выучить испанский. Налив кофе, брюнет сделал пару глотков, прежде чем наклонился к собаке. Еще было время до окончания пар, поэтому почему бы не потратить его на прогулку, особенно под такой атмосферный британский дождь? Несмотря на обширный ремонт, больничное крыло находилось там же, где и сто лет назад. Помимо электронных табличек особых новшеств не прибавилось, да и, судя по персоналу, молоденьких медсестер насчитывалось немного. Собака бежала рядом с ногой, привыкнув к запаху брюнета, на второй месяц она начала постепенно слушаться его голос и даже перестала так сильно расстраиваться, что на прогулки с ней все чаще стал выходить незнакомый ей человек, а не пахнущий спокойствием хозяин. Встретившись со своим куратором под аркой в аллею небольшого парка при одном из колледжей университета, брюнет сильнее натянул на свою голову темный худи, предпочитая как можно дольше не сталкиваться с ним лицом к лицу. Ладно, наверное, существует огромное количество причин за что могут отстранить от занятий, но, чтобы пришло предупреждение об отчислении ─ единицы. Третий, блять, университет, и все тот же сценарий, хотя в Оксфорде он не проучился даже первый триместр: до восьмой недели оставалось еще четыре дня, за которые он нахлебался столько дерьма по собственной глупости, что полуобнаженная фотосессия в форме Гарварда со стороны могла показаться безобидным шутовством. ─ Твоя фамилия ─ Дазай? ─ без всяких формальностей окликнул его голос мужчины, курившего на последних ступенях больничного отделения. ─ Я не твой куратор, сними капюшон. ─ Мужчина был в возрасте, наверное, ровесник отца, или чуть младше, но его низкий голос на мгновение показался знакомым, словно бы темноволосый юноша уже слышал его когда-то. ─ У вас какое-то дело? ─ брюнет снял капюшон, а после скрестил руки на груди, тем самым дав понять, что сейчас, как никогда, он особенно закрыт к диалогу. ─ С годами ты стал копией своего отца, ─ мужчина, словно оценивающе, прошелся по его телу взглядом, в котором читалась далеко не приятная ностальгия, а холодная, как лед, скорбь. ─ Даже его глаза. И ничего тебе не досталось от матери, будто ее и не было никогда в его жизни. ─ Под ним говорящий снова подразумевал отца брюнета, отчего у самого юноши прошлась по похолодевшим конечностям дрожь. ─ Поразительное сходство. Настолько, что мне неприятно на тебя смотреть. ─ Мужчина приподнял руку в кожаной перчатке в воздухе, как бы замахиваясь для пощечины, но довольно быстро опустил ее, до скрежета сжав пальцы в кулаке. ─ Если у вас какие-то разборки с моим отцом, то решайте их напрямую: он мне пишет не чаще, чем несколько раз за год, ─ обороняясь, юноша невольно сделал несколько шагов назад, одновременно с чем потянул темно-зеленый поводок собаки. Осаму Дазай состоял в конфликте с огромным количеством людей, отчего встретить очередного его недоброжелателя, пусть и при таких обстоятельствах, не казалось чем-то подозрительным брюнетом. В прошлом враги преступного синдиката предприняли достаточно попыток, чтобы им шантажировать главу клана, пока, наконец, не поняли, что родный сын значил для Дазая гораздо меньше, чем любой из подчиненных ему мафиози группировки. Юноша всмотрелся в стоящего напротив него мужчину: медно-рыжие волосы разбавляло серебро ближе к вискам, острые, как у отца, черты лица, довольно дорогое, черное, распахнутое пальто и, что бросалось больше всего, хорошо подтянутая для его возраста фигура. Должно быть, большую часть жизни он посвятил профессиональному спорту, и до сих пор продолжал уделять своему телу достаточное время. ─ Мой сын в больнице из-за тебя, ─ о родстве с однокурсником с рыжими волосами и синими глазами вполне можно было догадаться, если бы первоначальный вопрос об отце не перебил внимание юноши. ─ Как-то собираешься комментировать случившееся? ─ на самом деле то, что произошло с сокурсником в мужской раздевалке, на взгляд брюнета, считалось далеко не самым его жестоким поступком, к слову, за которые он никогда не извинялся. ─ Не собираюсь: мои поступки в прошлом были гораздо хуже, чем сейчас, поэтому вашему сыну еще повезло, если можно так выразиться. ─ Молодой человек не оправдывался, но в то же время у него не сильно получалось сохранять беспристрастный вид. В прошлом он сильнее издевался над своими одноклассниками, и для одного из них даже это закончилось инвалидной коляской, но ищущего любое внимание брюнета никогда не волновали последствия. ─ И я не знал, что стрессовая ситуация может спровоцировать приступ астмы. ─ Изначально в плане было только вызвать жжение в глазах, залив в линзы не предназначенные для них капли, а после снять, конечно, на стрим в свой аккаунт, но сильная реакция на внезапную боль сработала как активатор куда более серьезного приступа, если учесть, что в спортивной сумке рыжий не носил ингалятор. ─ Но ты знал, что необходимо дать кофеин, если больше ничего нет рядом. Ты дал ему свой энергетик, и это позволило отдышаться до приезда неотложки. ─ Сухим голосом, как шевеление пожелтевших листьев на ветру, отозвался мужчина. ─ Ты хотел довести его до грани, а после стать единственным спасителем, как обычно делал твой отец. ─ Проницательность собеседника пугала, заставляя крупную дрожь еще сильнее сковать конечности иностранца. ─ С твоей стороны так наивно попадаться на мелочах, ─ отряхнув перчатку от невидимой пыли, закончил свою фразу рыжеволосый мужчина, вслед за чем он развернулся, собравшись обойти на мгновение замершего юношу. ─ Дазай никогда не выдавал себя, а ты ─ всего лишь дилетант в неумелом манипулировании чужими чувствами. ─ Собака дернула поводок, и брюнет, наконец, придя в себя, сжал ленту крепче в похолодевшей руке. ─ Мне кажется, я знаю вас. У вашего сына фамилия матери, но ваша ─ Накахара. ─ Дождавшись, когда мужчина пройдет вперед, не поворачиваясь, крикнул ему через плечо темноволосый юноша. ─ Мне всегда хотелось встретиться с человеком, который выиграл эту лотерею, ведь в сердце моего отца из-за вас не осталось больше места ни для кого, включая меня. ─ Его каштановые волосы развивал ноябрьский ветер, тем самым, напоминая Осаму в его восемнадцать лет в тот день, когда они снова столкнулись в Оксфорде. ─ Вы разрушили жизни больших людей, чем я. И я ненавижу вас так же сильно, как вы ненавидите меня за один только факт моего рождения. ─ Губы брюнета растрескались от холода, на них темными каплями засочилась кровь. ─ Я же видел, вы хотели меня ударить. Так почему остановились? Давайте, я позволяю, блять, вам ударить меня по щеке за отца. ─ Быстрый, обжигающий и унизительный удар пришелся по бледному лицу раньше, чем успел договорить свою фразу юноша. Хоть Накахара ударил его единожды, но боль от чужой руки стояла такая, словно бы его пятерня прошлась не меньше четырех раз. В те короткие временные промежутки, когда он жил с Дазаем, брюнет постоянно видел, как разные люди разделяли постель с его отцом: мужчины и женщины, которых было настолько много, что он сбивался со счета, пытаясь хоть как-то идентифицировать любовников. Но был среди них всего один мужчина, с которым отец вел себя иначе, чем с другими: секс, стоны в котором не спасала ни стена, ни плотно закрытая дверь, переходил в полные опасного безумия сцены драки, когда острие ножа, или ствол пистолета в руках партнеров демонстрировали совершенно иную грань их изруиненных отношений, в которых каждый из партнеров попеременно занимал позицию насильника и жертвы. ─ Ты ошибаешься, ─ отойдя в сторону после пощечины, продолжил мужчина. ─ В сердце Осаму Дазая нет места даже для него самого, не то, что для других людей. ─ Пальцы в кожаной перчатке разжались, невольно выдав волнение. ─ Оксфорд ─ тюрьма для наших с ним воспоминаний, а не дворец памяти, как мне казалось изначально. ─ В молодости Накахаре казалось, что на все будет еще шанс, но все последующие годы обернулись рваной паутиной иллюзий, коей они были плотно сплетены и по сей день с Дазаем. ─ Может, и так, но он предпочитал вас всем, кто у него был в постели после и до. ─ Возвращаясь к ситуации с линзами, ─ по тону голоса юноше стало понятно, что Накахара больше не намерен с ним обсуждать его отца. ─ У меня были дела в Лондоне, поэтому я смог приехать и замять ситуацию с администрацией университета, когда услышал твою фамилию. ─ Несколько листьев, сорвавшись с иссушенной ветки, закружили в воздухе, мягко опустившись на сырую дорожку. ─ Если хочешь привлечь внимание моего сына, то используй другой метод вместо насилия. ─ За железными воротами колледжа остановился черный автомобиль с известными одному из собеседников номерами. ─ Например? ─ невольно поежившись от ударивших под дых слов мужчины, бросил еще сильнее сжавший в ладони поводок заскучавшей собаки брюнет. ─ Не разбивай ему сердце, в отличие от своего отца. Договорив, мужчина развернулся, прибавил шаг, пока полностью не скрылся за черными, высокими с острыми пиками воротами огороженного со всех сторон колледжа. «Холодная осень», ─ мысленно произнес Накахара перед тем, как открыть переднюю дверь со стороны пассажирского сидения, ─ «ветер будет выбивать сигареты из рук», ─ сев в автомобиль, он полностью поднял затонированное стекло. ─ Так значит, я разбил тебе сердце? ─ повернув ключ зажигания, ровным голосом задал вопрос Осаму Дазай, который, должно быть, все же услышал обрывок последней фразы Чуи, несмотря на усилившийся ветер. ─ Каждый раз, встречаясь с тобой, ты продолжаешь его разбивать в независимости от времени. Синие глаза встретились с карими с задержкой: губы обоих мужчин соприкоснулись быстрее.