roommates: relationship psychology

Мегуми устало прикрыл глаза, потягиваясь на диване, и мысленно считал от одного до ста, поставив цель угадать, на каком числе назойливый шум вокруг прекратится. — Я не хочу это есть. У меня после прошлого раза живот болел из-за еды в этом заведении, — Нобара выставила нижнюю губу вперед и резко выдохнула, сдувая с лица несколько прядей. Они через секунду вернулись на место, и она повторила своё действие, которое так же не принесло удовлетворительного результата. — Может, пиццу закажем? — Да она уже надоела, — последние минут десять всё, что делала Маки, это отвергала любые варианты доставок, которые Кугисаки, не сдаваясь, продолжала искать, а потом тыкать экраном телефона Зенин в лицо, чтобы та в очередной раз всмотрелась в меню и покачала головой. — Закажи просто что-то из кафе, из которого обычно заказываешь. — Я хотела что-то новое, — Нобара, сдавшись, распустила волосы из хвоста и, расчесав пальцами, снова завязала их в какой-то крендель, который забавно съехал на одну сторону. — Ты выглядишь, как сумасшедшая, — Фушигуро тихо рассмеялся, указывая на прическу Кугисаки. — Отстань от меня. — Дай сюда телефон, — Мегуми воспользовался замешательством Нобары и забрал её мобилку, поворачиваясь к Сукуне. — Скажи «стоп», — Фушигуро начал быстро листать приложение вверх-вниз, решив переложить ответственность за выбор забегаловки на случайность. — Стоп. — Супер, все будем есть китайскую еду, — он не был доволен «судьбой», но отступать от своей затеи не собирался. — Через полчаса привезут. Всех устраивает? — Ты лишил нас права выбора, так зачем теперь уточняешь, согласны ли мы с твоей тупой затеей? — Маки скрестила руки перед собой и, приподняв подбородок вверх, уничижительно смотрела на Фушигуро, будто от этого что-то поменялось бы. — Ну, если возражений я не слышу, то заказываю что-то, что, судя по картинке, должно быть лапшой с курицей, — он добавил всё в корзину, дополнительно указав повышенную остроту для трёх порций, а в четвертой убрал из ингредиентов перец. — Вы так долго всё это выбирали, что я опять хочу курить. Честно признаться, Нобара и Маки действительно потратили кучу времени, копаясь в интернете, что Фушигуро с Сукуной успели задымить комнату, вымазать раковину, стряхивая туда пепел, рассмотреть фотки на стенах, которыми Кугисаки украсила часть кухни, не занятую мебелью, полазить у неё в холодильнике и вместе наколотить похожие коктейли. Рёмен оказался толковым учителем, молча подавая Мегуми нужные продукты и вмешиваясь только тогда, когда Фушигуро не чувствовал нужного соотношения между компонентами. Получилось здорово, хоть и из-за количества выпитого ранее вкус алкоголя перестал чувствоваться так ярко, сигнализируя Мегуми о возможном неблагоприятном исходе вечера, что он со спокойно душой проигнорировал.  — Я спущусь к курьеру, потому что мне нужно на воздух, — Нобара никогда не напивалась раньше всех, за что Фушигуро её безмерно уважал. Они всегда пили почти на равне и, даже учитывая разную весовую категорию, Кугисаки это не мешало сохранять здравость рассудка до последнего. И, скорее всего, одной из причин такой стойкости было то, что она любила отвлекаться на посиделках на посторонние вещи, порой выходя в магазин, чтобы остудить голову и вернуться обратно с восполненным запасом энергии. — Мне сходить с тобой? — Мегуми подавил зевок, разминая шею круговыми движениями головой, и ещё раз фыркнул, увидев, как Нобара яростно встала с кресла, чтобы взять  маленькую заколку для волос со стола сзади, и прицепила её сбоку, убирая раздражающую волосину.  — Я схожу с ней. От тебя всё равно толку мало будет, — Мегуми на секунду стало любопытно, продолжили бы они с Маки обмениваться любезностями, если бы, к примеру, Сукуна пошёл с Нобарой за едой, оставляя их наедине, или только публика подстегивала продолжать глупый спектакль, но подтверждение или опровержение этого предположение он предпочел оставить на другой раз, согласно кивнув на слова Зенин.  — Нобара, прихвати на всякий перцовку, что я тебе дарил, чтобы, если боевые навыки Маки подведут её в схватке с курьером, ты смогла добить её, — Сукуна громко хрустел льдом, которым дозаправлялся, не трогая пока свою мешанину, и прыснул, заглушая звук смеха очередным треском расколотого кубика. — Смотря на тебя, у меня начинают болеть зубы, — «хотя обычно яйца» осталось затерянным среди суеты остальных мыслей, пока Фушигуро с небольшим осуждением наблюдал за Сукуной. — А ты ещё говоришь, что я варвар. — Мгм, — он прищурил один глаз, чтобы приложить ещё больше усилий для уничтожения второй ледышки, — не делай такое лицо, будто я умираю прямо сейчас. — Нобара, скажи ему, пожалуйста, чтобы он перестал это делать.  — Мегуми! Ты втягиваешь в наш разговор третьих лиц, тем самым дестабилизируя моё психологическое состояние, — Сукуна скорчился от боли, так как, по всей видимости, холод добил его зубы, и возмущенно посмотрел на Мегуми. — Это из-за тебя.  — Мне интересно, ты и в полном невменозе способен разбрасываться своими психологическими… штуками? — Рёмен внимательно осмотрел свой полный стакан и, прийдя к каким-то выводам, исказил свой рот, опуская уголки вниз. — Нам это предстоит проверить. Я уже на полпути, чтобы дать тебе ответ. — Дождись хотя бы доставку, пожалуйста.  И он действительно дождался, за все тридцать минут, пока ехал курьер, расслабленно обговаривая с Кугисаки предыстории фотографий на стене, которые скрупулезно изучил ранее. Там не нашлось ни одной позорной ситуации, способной пошатнуть «психологическое состояние» Мегуми, поэтому он молча слушал, вставляя свои пять копеек только тогда, когда Нобара начинала путаться в показаниях и приукрашивать события для придания большей художественности своим словам. Даже под градусом он считал, что ни в коем случае нельзя было игнорировать важные детали, за что каждый раз, когда делал демонстративный вдох, чтобы поправить Кугисаки, получал от Маки раздраженный взгляд.  — Мегуми, знаешь, иногда ты можешь пользоваться своим ртом еще и так, — Зенин замолчала, показывая на свои сомкнутые губы, — закрыть его и просто не мешать людям общаться.  — Нужна ли была мне эта информация? Нет, — сказать по правде, большую часть времени, слушая, как Нобара с воодушевлением рассказывала об их небольшой компании и моментах, которые ей захотелось сохранить на снимках, Фушигуро был занят пополнением своей ментальной галереи кадрами с Сукуной, поэтому упрёк Маки пролетел мимо него, даже не задев. Он вообще не был уверен, что ответил ей в тему, но думать ещё и об этом у него не хватало ресурса, так как Рёмен, редко кивая головой или смеясь с очередного сюжетного поворота от Кугисаки, бездумно водил пальцами по стакану, оставляя на запотевшем стекле непоследовательные узоры, а в голове Мегуми - почву для фантазий на будущее. Он был выпившим. Ему было позволительно представлять, чем именно руки Рёмена могли бы быть заняты ещё, если бы не громкая Нобара и невозмутимая Зенин, заставляющие его находиться в социально допустимых рамках. — О, наконец-то, — Кугисаки отвлеклась от перечисления заслуг Фушигуро в области отшивания её потенциальных партнеров сразу, как только загорелся экран телефона, оповестив о том, что еда уже ждала внизу. — Мне как раз нужно проветриться. Здесь всё время было так жарко? — Нет, стало, когда ты заговорила обо мне, — Мегуми пренебрежительно фыркнул со своей же шутки, совершенно не ожидая услышать согласное мычание сбоку. — Тебе тоже жарко, Сукуна? Если бы ты не грелся об меня, уверен, тебе было бы попрохладнее. — Мы уже никогда не узнаем, как бы было. Поднимайся, я иду курить, — Рёмен оттянул ворот футболки спереди и подул внутрь, подгоняя Мегуми ладонью, чтобы тот поторапливался. — Я могу надеть твою куртку? — голос Нобары из коридора, даже учитывая то, что она крикнула, был приглушен стеной, из-за чего Фушигуро сделал пометку о том, что их разговор с Маки в начале встречи точно никто не услышал. — Словно, если бы я сказал нет, ты бы меня послушала, — хлопок входной двери очень вовремя подтвердил слова Мегуми, вызывая у него короткий смешок, а в след за этим длинный возмущенный гул из-за почти пустой пачки. — У меня последняя.   — Какой ужас, — Сукуна выхватил упаковку из его рук и быстро достал оттуда сигарету, облокачиваясь бедром о столешницу рядом с Фушигуро. — Я не буду идти за своими, поэтому придется одну на двоих. — Думаю, на этот раз я переживу, что не потравлю себя как следует, — в комнате действительно стало намного теплее, чем было изначально, и Мегуми не мог решить, то ли такое произошло из-за закрытых наглухо окон, то ли из-за Рёмена, по какой-то причине не отводящего взгляд и, что самое главное, так и не забравшего предложенную зажигалку из его пальцев. — Ты меня сейчас клеишь? — у Сукуны было такое же лицо, как и позавчера, только из-за атмосферы оно приобрело еще больший налёт… нужды? Он поплыл, и теперь-то это точно нельзя было списать на то, что Мегуми просто что-то причудилось. — Мы сейчас говорим конкретно об этом вечере или о всех предыдущих годах? — он несколько раз быстро моргнул, по-видимому, возвращаясь обратно из мира пьяных мыслей в мир реальный, и все же аккуратно забрал зажигалку, тут же поднося её к лицу. — Я справляюсь?  — Мы сейчас говорим конкретно об этом вечере или о всех предыдущих годах? — Фушигуро ещё больше расслабился, опираясь одной рукой о поверхность симпатичной столешницы, и скрестил ноги, наблюдая за тем, как после его слов челюсть Сукуны на секунду напряглась, из-за чего на лице проступили желваки, словно Рёмен в своих фантазиях уже откусил ему голову. — Ты правда хочешь меня поцеловать или ты просто пьяный? — Мегуми вспомнил о фразе, сказанной Сукуной, которая имела приблизительно следующий смысл «я хочу, чтобы меня целовали, когда действительно этого хотят, а не когда что-то там чего-то там», и он захотел уточнить, распространяется ли эта идея на него так же, как и на Рёмена, или только Сукуне позволено его отшивать размытыми принципами. Мегуми и так давно играл по его правилам, поэтому посчитал, что у него были все основания вести себя так, как он вёл. — Два в одном, — Рёмен слегка прищурился, затягиваясь, и склонил голову к плечу, — я хочу тебя поцеловать не потому, что я пьяный. Просто сейчас это сделать… легче, — он проскользил бедром по краю ближе к Фушигуро и передал ему сигарету, выдыхая дым в сторону. — Я могу? — Сукуна наклонил корпус вперед, останавливаясь ровно на той дистанции, чтобы, в случае отказа, иметь возможность отъехать назад и сделать вид, что ничего не было. — Ты можешь, — фильтр был слегка влажным, когда Мегуми обхватил его краем губ. Он не любил делить сигареты с кем-либо, потому как всегда в голове просчитывал, сколько тяжек сделал второй человек, прежде чем вернуть её ему, и это всё портило. Но сейчас он был сосредоточен на языке Рёмена, которым тот мельком облизал свои губы, на влажном блеске в его взгляде, на упавшей на щеку реснице, на бардаке на его голове, на пульсирующей вене на мягкой шее, на нескольких небольших мокрых пятнах от льда на его темно-серой футболке, на вкраплениях зеленого цвета среди коричневой радужки в левом глазу, на его запахе, на идущем от него тепле, на своём сдержанном дыхании, на мутных лентах сигаретного дыма, поднимающихся вверх, на треске бумаги, на том, как Рёмен вопросительно поднял брови, ожидая дальнейший действий. На всём этом он был сосредоточен гораздо больше, чем на чем-либо другом. — Ты можешь не спрашивать, Сукуна.  — Нужно будет привыкнуть, — его слова почти смазались в конце, стертые языком Мегуми, который не стал больше откладывать то, что было необходимо им двоим. — Ох, ебать, — Рёмен на секунду отстранился, чтобы сделать дрожащий вдох, и снова двинулся вперед, включаясь в процесс с большим воодушевлением. Фушигуро чувствовал потребность Сукуны в каждом его движении: в том, как он вытянул шею, чтобы ещё больше вдавить свои губы в его; в том, как он потянул его за ворот толстовки, чтобы оторвать от столешницы и переместить напротив себя; в том, как наклонил голову, целуя глубже; в том, как одна его рука уверенно легла на затылок, а вторая - осталась на плече; в том, как он довольно замычал, когда Мегуми, выбросив половину сигареты в раковину, залез ладонями под его футболку сзади; в том, как он двинулся бедрами вперед, наглядно демонстрируя Мегуми последствия. Фушигуро всё казалось… правильным. Да, он думал так каждый раз, когда они с Сукуной взаимодействовали, но других подходящих описаний у него попросту не было. Он не знал, как ещё можно было выразить то, что щекотало его ребра изнутри. Правильно. Приятно. «Бля-я-ять». Весь его словарный запас ограничивался в такие моменты, сужаясь до пары корявых выражений и отчаянных звуков, гудящих в глубине горла.  У Сукуны были тяжелые ладони. Его прикосновения ощущались очень весомо и внятно, не оставляя пространства для сомнений в том, чего именно он хотел. В его поцелуях не было никакой конкретной техники, он двигался инстинктивно, меняя темп и глубину в зависимости от того, как реагировал на это сам Мегуми. В своё время у Фушигуро были парни, которые лизались так, будто перед выходом из дома перечитывали учебник по тонкому искусству и зубрили оттуда сухие методы, гонясь за несуществующим «безошибочным» способом удивить партнера, что раздражало его всякий ёбаный раз. Целуясь с ними, он не мог отвязаться от мысли, что они буквально отсчитывали в голове, сколько ещё нужно было облизать нижнюю губу, чтобы перейти к верхней, насколько сильно можно было наклонить голову, как долго должен был продлиться «акт», - издевательства над Фушигуро - какую фирменную фразу сказать в конце и так далее. Совокупность всех этих фальшивых деталей рушила всё удовольствие от процесса, оставляя в конце лишь желание натянуто улыбнуться, под каким-либо предлогом закончить встречу и прополоскать рот. Обычно так делали те, кто был младше него, само собой, в рамках разумного. Мегуми проверял документы у каждого, с кем спал и, имея в старшей школе поддельное удостоверение личности, ему не составляло никакого труда вычислить, кто пытался его наебать. Естественно, у него в сетчатке не был впаян сканер, чтобы за секунду проверить подлинность пластикового прямоугольника, но у него были глаза, которые прекрасно видели напыщенную, вызывающую уверенность, не сулящую ничего хорошего и сигнализирующую о том, что парень напротив лжет. Это выручало его множество раз, разочаровывая и уменьшая уверенность в каждом следующем персонаже.   — Блять, — Сукуна погладил подбородок Мегуми большим пальцем той руки, которой держался за его шею, вызвав у Фушигуро легкую дрожь. Всё это было гораздо лучше, чем в фантазиях, потому что, представляя подобные моменты, Мегуми приписывал Рёмену либо свои собственные порывы, либо наделял его образ теми действиями, что получал от других, но он никогда не учитывал одну важную вещь: несоответствие надуманного и реального. Сукуна не пытался навязать ему своё поведение, не пытался игнорировать его характер, не подавлял потенциал и уж точно не отсчитывал в голове, сколько ещё раз ему осталось облизать рот, прежде чем спуститься на шею. Он просто делал. И это отлично откликалось Мегуми.  — У нас осталось мало времени, — Фушигуро держал глаза закрытыми, позволяя Рёмену двигаться губами по его горлу так, как тому хотелось. — Может, Маки все-таки подралась с курьером, и они сейчас все вместе едут в участок, — Мегуми почувствовал кожей, как рот Сукуны растянулся в улыбке, и сразу за этим - его щекочущее дыхание, когда он засмеялся. — Не думаю, что нам могло так сильно повезти, — Фушигуро вдавливал Рёмена в столешницу, гладя его спину, тем самым задирая футболку почти до шеи, и, к собственному ужасу, словил себя на мысли, что нуждался в скорейшем возвращении Нобары и Зенин, потому что нихера не был уверен в своей силе воли и в том, что её хватит, чтобы остановиться, продолжи они целоваться таким образом ещё хотя бы пять минут. Да и оказаться с пятном на штанах в присутствии посторонних людей у него не было ни малейшего желания. — Он заехал с другой стороны дома! — удерживая ладони на лопатках Сукуны, Мегуми почувствовал, как тот дернулся от резкого голоса Нобары, которая, зайдя в квартиру, начала грюкать замками.  — О нет, нас застукают, — Рёмен двинул бедрами вверх, шепча на ухо Фушигуро, и влажно чмокнул его в щеку. — Зато нам дали напитки в подарок! — продолжая вести себя намного более шумно, чем того требовала ситуация, Кугисаки прошлепала босыми ногами по не застеленному ковром коридору и продолжила быть громкой, даже когда появилась на кухне. — Дождь опять пустился. С этой погодой у меня никогда головная боль не пройдет.  Нобара была привычна к похожим представлениям с участием Мегуми в главной роли, поэтому не запнулась, увидев их двоих, все еще прилепленных друг к другу, и вместо этого прошла к столу, за которым они сидели весь вечер, и со стуком опустила на него коробки с едой. — У тебя такой интересный гарнитур здесь висит, просто улёт, — Фушигуро пальцами почувствовал, как напрягалась спина Сукуны, когда тот попытался сдержать смех из-за своего настолько очевидного способа скрыть их близость.  — Да, бомбический, — только разговоры о сраном гарнитуре и помогали Мегуми чуток ослабить стояк в штанах, поскольку стояк Рёмена, все так же вжимающийся в него, абсолютно не упрощал жизнь. Пиздец. — Вам что, по четырнадцать лет? — Нобара с невпечатленным лицом развернулась к ним, отвлекшись от распечатывания пакетов, но, видимо, решив, что их психологический возраст не так уж далек от истины ее слов, отвернулась обратно. — Я рада, что вы не просидели, как два идиота, по разным углам дивана, пока мы сражались с курьером. Точнее, с его топографическим кретинизмом, — Мегуми подтверждающе мгмкнул и, не желая больше никого смущать, - в первую очередь себя - нехотя отлепился от Сукуны, натягивая толстовку ниже. — Можешь начинать плакать, Фушигуро, я вернулась обратно и со мной даже ничего не случилось, — Зенин появилась на кухне с полотенцем, о которое вытирала руки, но резко остановилась, хмуря лоб. — Вы что, целовались? — Нет, искали друг у друга во рту причину, по которой должны перед тобой отчитываться, — её слова прозвучали, как самая настоящая претензия, что дало Мегуми повод продолжить огрызаться. — Боже, успокойся, — она скорчила недовольное лицо и двинулась к своему месту, демонстративно проходя мимо Фушигуро боком, чтобы не задеть его плечом. — Я так хочу есть, просто капец, — Кугисаки, достав салфетки и палочки, скомкала шуршащий пакет, на автомате отдавая его Мегуми. Вид четырех коробок, расставленных на столе с легкой подачи Нобары, вызвал у Фушигуро обреченный вздох и мысль, что, если учитывать, насколько часто последнее время он питался подобным образом, сегодняшней ночью эта лапша приснится ему в кошмарах так же, как и Маки. Скорее всего, для усиления эффекта Зенин, скидывая его в грязную реку, будет есть эту самую лапшу, ещё и довольно качая головой. Чистейший ужас. 

***

— Я никогда не влюблялась в актера, — Нобара поддела несколько макаронин, накручивая их на палочки больше для виду, чем для того, чтобы действительно съесть, и подняла стакан. — Какой же глупый вопрос, — глоток. — Как можно прожить жизнь, ни разу не заинтересовавшись каким-то симпатичным актером из своего любимого фильма? Это же бред. — Согласен, — Мегуми, закинув ногу на ногу, болтал ступней, поддерживая разговор чисто для галочки, потому как из-за поцелуя и из-за того, что колено Сукуны снова лежало на его бедре, он был не в состоянии проводить глубокий анализ ситуации и выдавать подходящие ответы. — Ты сейчас Адама Сэндлера имеешь в виду? — Ну, если брать тех, кто мне нравился раньше, то да, он был одним из них. Маки, ты тоже выпила. — Актриса из «Отличницы легкого поведения». — Мгм, Эмма Стоун, — Фушигуро даже не сомневался, что у Зенин будет какой-то другой ответ. Так сказать, он напрашивался сам. — Сукуна, ты. — Меган Фокс из «Тело Дженнифер» и Итачи из «Наруто». — Играешь на две команды? — Маки намного легче после того, как они с Нобарой вернулись обратно в квартиру, общалась со всеми, видимо, так же, как и Мегуми, устав от постоянной грызни.  — Мгм, веду двойную жизнь. — Когда новые песни, Ханна Монтана? — Мегуми повернул голову к Сукуне и сразу же об этом пожалел, потому что кухня перед ним поплыла на несколько секунд.  — А что, у тебя закончились треки, под которые в тему меланхолично рыдать? — нет, не устала, просто, как оказалось, взяла небольшую паузу, чтобы вернуться с новой беспонтовой претензией.  — Если бы ты сейчас собрала свои вещи и ушла, я бы расплакался от счастья. Так что у тебя есть шанс увидеть меня «разбитым», пожалуйста, воспользуйся им, — Мегуми щелкнул пальцами в направлении Зенин и ухватился за возможность, вместо Маки, немного подоставать Рёмена. — Интересно, сколько же заплатили Итачи за роль в «Наруто». Уверен, дохуище. — Ты меня сейчас доебал чисто из-за того, что он вымышленный? — Да, ты не соблюдаешь правила. — Тогда Шаламе. — Спасибо, что исправился, — Сукуна закатил глаза настолько сильно, что Мегуми увидел, как они продолжили двигаться даже под закрытыми веками. — Я никогда не смотрел «Наруто», кстати. — У тебя культурное просвещение на порно и детективах остановилось? — Мне большего и не нужно, — вместо правды иногда легче было выдумать несусветную чушь, чтобы от тебя отстали, чем Мегуми всегда удачно пользовался. — Да, Шаламе хорош, — Нобара многозначительно переглянулась с Рёменом и продолжила. — Я никогда не представляла другого человека во время секса.  — На этом базировалась моя личность раньше, — Фушигуро исказил свой голос, делая его похожим на Сукуну, и отпил из стакана. Никто больше не притронулся к своим напиткам. — Ой, какие вы правильные, я не могу. Фу, аж тошно от вас стало. — Часто такое было? — Кугисаки могла бы и сама догадаться, но, очевидно, решила оштрафовать его за отсутствие ответа на предыдущий вопрос. — Я не веду список всех ситуаций, когда мне нужно было… добавить хотя бы что-то интересное в процесс, если ты об этом. — Фу, зачем ты тогда спал с теми, с кем нужно было представлять кого-то другого? — Мегуми не хотел отвечать, но Маки смотрела на него слишком интенсивно, усиливая его головную боль. — Чтобы через время, сидя в гостях у своей лучшей подруги, её одногруппница задала мне этот вопрос. Видишь, я всегда действую на опережение, — Зенин почти готова была пропустить мимо ушей эту отговорку, но за весь вечер Фушигуро успел наболтать ей много гадостей, которые она, абсолютно точно, не собиралась так легко прощать. — Это был какой-то определенный человек? Расскажешь о нём? — Нет.  — Очень, наверное, неловко, когда в разговоре упоминается, — Зенин сделала палочками круг в воздухе, — кто-то без конкретного указания имени, но все всё равно понимают, о ком речь, да, Мегуми? — Маки накручивала лапшу в картонной коробочке, смотря в неё с таким интересом, словно не обнажила Фушигуро в самом грязном смысле этого слова. У Мегуми была железная уверенность, что он смог бы отплатить ей подобной монетой, но его дружеские чувства к Нобаре были намного сильнее, чем желание портить её настроение своими догадками о предположительной заинтересованности Маки в ней. И ещё он немного опасался, что за такие его движения Зенин из-за пояса штанов достанет пистолет и завершит этим его жизнь. Он был уверен, что она точно где-то прятала оружие. — Вы так всё закручиваете, что я уже потерял нить разговора, — Сукуна, не меняя позы, откинул голову назад и широко зевнул, — кто-то кого-то представляет, но никто нам не скажет, кого именно. Такие сложные загадки я не в состоянии решить сейчас.  — Речь о тебе, — Зенин хмыкнула, а Мегуми сильно сжал челюсть, чтобы не завыть от досады. По факту, терять было нечего. Все и так было ясно, как белый день, но ему все ещё было неуютно поднимать такие темы в присутствии Рёмена. Не потому, что он планировал уходить в отрицание дальше, а потому, что подобные разговоры, как он считал, ждали их впереди и уж точно не в компании Нобары и Маки.  — А, — Рёмен поднял голову со спинки и хмуро уставился на Маки, — окей, я понял глубину мысли, спасибо, — Фушигуро предположил, что на этом всё и закончится, но боковым зрением увидел, как Сукуна повернулся в его сторону. — Серьезно, что ли?  Чтобы перебить затяжную паузу, - все действительно молчали - которая какого-то хуя давила на него так сильно, что он готов был нервно захихикать, Мегуми снял с шеи свою цепочку и повернулся к Сукуне. — Так, наблюдай за маятником, — он начал раскачивать своё украшение перед лицом Рёмена, очень плохо справляясь со сдерживанием смеха, — сейчас, Сукуна, я досчитаю до трёх, и ты забудешь все, что услышал за последние десять минут, — цепочка раскачивалась из стороны в сторону и по большей части вызывала головокружение у Мегуми, а не стирала память Рёмену, — один, — Сукуна всё сильнее хмурил брови, — два, — он, блять, действительно подыгрывал, — три, — Рёмен выхватил цацку у Фушигуро и зашвырнул через весь стол в дальний угол комнаты. — Эй! Это не так должно было сработать! — Что сработать? Я очнулся и увидел перед лицом твою цепочку, приняв её за опасность, — он комично округлил глаза, делая вид, что испугался, — что мне ещё оставалось делать? — Браво, ты оправдываешь свой школьный кружок всеми силами, — Фушигуро два раза хлопнул в ладоши и положил свою ладонь поверх колена Сукуны. — Напомнишь мне, чтобы я звякнул женщине, которая вела у меня занятия, и поблагодарил её, — Рёмен сместил ногу ещё ближе, закинув руку на спинку дивана, и, осмотрев девушек, которые обсуждали что-то, смотря в телефон Нобары, наклонился к уху Мегуми, — представлял ли ты кого-то другого, пока мы… — Нет, — Фушигуро возмущенно дернул головой, и он надеялся, что по его выражению лица Рёмен отчетливо понял, какую несусветную чушь хотел спросить. — Ладненько, — он хмыкнул, отодвинувшись назад, и снова посмотрел на Нобару. — Там ещё много тем? — О, нет, давайте тогда разберем ещё парочку и будем закругляться. А то, я чувствую, мне уже достаточно, — Мегуми был согласен, а ещё он не мог понять, по какой причине до сих пор никто не открыл блядское окно, чтобы проветрить кухню. — Я никогда не встречалась с двумя людьми сразу, — напитки остались нетронуты у всех, кроме Сукуны, который, поколебавшись, немного отхлебнул из своего стакана. — Серьезно? — Нобара удивленно моргнула, заблокировав телефон.  — Было бы понарошку, я бы не пил, — Мегуми знал об этом случае, потому что Рёмен сам ему о нём рассказал года полтора назад, будучи слишком уставшим и пьяным, чтобы сдержать язык за зубами. Он не выглядел тогда пристыженым или виноватым, но также, хвала небесам, и не хвастался своим поступком, как чем-то трофейным. Это было озвучено, как факт, что в следствии дало Фушигуро пищу для размышлений на долгие недели: ему было необходимо переварить услышанное, сопоставить со своими взглядами и вычленить из этого хотя бы несколько причин, по которым Сукуна поступил именно таким образом. — И как это было? — на лице Маки начало зарождаться осуждение, и Мегуми не смог обвинить её в этом.  — Мозговыносяще. — Как ты… допустил такое? — Нобара двигалась медленно, очевидно, не ожидавшая подобных откровений, и её Фушигуро тоже не смог обвинить.  — Такова была структура того момента, — Сукуна блуждал взглядом по столу и, как услышал Мегуми, ногтем царапал обивку дивана. — Я не находился в серьезных отношениях ни с кем из тех двоих, поэтому допустить такое оказалось не так-то сложно. Если захотите повторить, всё, что вам понадобится, это незакрытые потребности и много свободного времени, чтобы умирать от скуки. Мегуми, в свою очередь, тоже, можно было сказать, был падок на обожание. Ему нравилось, когда люди отмечали его явные позитивные стороны или оправдывали негативные, видя в них что-то особенное для себя, но каждый раз, осознавая, что еще немного отпущенного контроля с его стороны и он попадет в треугольник, он прекращал общение сразу с двумя парнями, используя игнорирование в качестве защиты своей совести.  — Я бы, наверное, сошла с ума, если бы постоянно держала в голове, что и кому можно рассказывать, чтобы оставлять все это в тайне. — Я тебя осуждаю, — услышав эту историю впервые, Фушигуро лишь удивился тому, насколько органично она вписалась в тогдашнее представление о Сукуне, но сейчас он знал о нём гораздо больше и оправдывать такое дерьмо точно не собирался.  — Я на другое и не рассчитывал. Ты борец за справедливость, Мегуми. — Сложно бороться за то, чего не существует.  — Тогда просто был ретроградный Меркурий, скорее всего. Ты попал под его влияние, — Кугисаки поменялась в лице, делая его мягче, и пожала плечами. — Ты жалеешь об этом? — Что от этого поменяется? Я стану лучше? Или эта ситуация вдруг сотрется из моего жизненного опыта? В пизду, ни о чем я не жалею, — Рёмен прикрыл рот рукой, чтобы скрыть зевок, но внезапно засмеялся. — Наверное, вообще херово, если я даже имен сейчас не могу вспомнить? — Естественно. Что за неуважение к этим несчастным брошенным ребятам? Ты такой подлец, Сукуна, — Мегуми не мог сказать с полной уверенностью, что ему было бы лучше, не знай он этого всего, но его радовало, что горечи во рту после таких признаний у него не появилось. Люди на то и были людьми, чтобы вытворять всякие глупости, а потом всю жизнь воспоминать о них либо с ужасом, либо с ностальгией. И Рёмен, само собой, не был исключением из правил.  — Ох, Мегуми, — Сукуна прижал ладонь к груди, — среди полной тьмы твоя душа сияет ярче звёзд.  — Та иди ты.