Неплен

Музыка, чистым ручьем, растекалась по комнате, звенела в ярких столбах света, просвечивающихся через большие окна, и резко обрывалась звенящей тишиной на чёрно-белых клавишах. Ваня хмурился и снова начинал все заново. Искры мелодий вспыхивали под его пальцами, кружили над крышкой рояля и уже взмахивали крыльями, собираясь взлететь, но, опять, падали вниз. Казалось, что им чего-то не хватает, что одно крыло отсутствует. Юноша скрипнул зубами и уронил голову на руки, прорезав комнату какофонией голосов рояля. Он четко помнил эту мелодию, она засела у него в голове, но, почему-то, не удавалось ее воспроизвести. Казалось, что Иван мечется в запертой клетке, пытаясь подобрать ключ. Всё тщетно, выхода не было. Оставалось только сложить руки и ждать…. Чего только, не понятно. Он слишком много времени и сил потратил на то, чтобы спокойно выйти из этого, а стоило бы разнести все к чертям с самого начала. Но Ваня не мог себе этого позволить, теперь не мог, зная, из чего сплетены прутья. Отчаянье, боль, одиночество и злость вырастали из фундамента, запирая все другие чувства на замок, заставляя жить местью. Юноша ощущал, что разрушить эти путы в его силах, но не понимал как это сделать. Каждый раз, когда он пытался что-то предпринять, он получал ожоги, оставленные раскаленной злостью. Неужели нет выхода? - Эта мелодия играется в четыре руки, - раздался низкий, спокойный голос за спиной. Иван вздрогнул и, подняв голову, обернулся. Опять этот строгий черный образ, вот только верхние пуговицы рубашки расстёгнуты, оголяя мраморную впадинку ключицы. Перламутровый взгляд сосредоточен, руки скрещены на груди. Ваня заметил холод метала на тонких пальцах. Смерив Кощеева сердитым взглядом, юноша повернулся к нему спиной. Ещё недавно, этот мужчина чуть не придушил его, оставив небольшую царапину на шее своими острыми ногтями, а теперь, приходит, как ни в чем не бывало, не извинившись, и заводит посторонние разговоры. Ваня не собирался мириться с такой наглостью. Шелест шагов и шлейф резких специй. Константин мог быть тихим и незаметным, когда хотел. - Она создана была для парной игры, - тенью садясь по правую руку от юноши, проговорил Кощеев и положил ладони на клавиши. Тихая, робкая мелодия скользнула к Ивану. Её мягкие ноты ласкали слух, раскрываясь, приглашая присоединиться. Сам не осознавая до конца, что он делает, юноша ворвался горячим светом в прохладу звуков Константина. Они сплелись в едином течении, проникая друг в друга, рождая музыку, наполненную чувствами, эмоциями . В ярком свете переливы мелодии рассыпались на сладкие мгновения, исчезая в солнечной неге, чтобы снова сойтись. Пальцы танцевали по клавишам, заставляя их петь, заставляя взлететь птицей, расправившей оба крыла. Последняя капля упала в тишину засыпающего рояля. Васильки возбуждённо смотрели на чёрно-белые ступени, позволившие, сейчас, ему подняться над всеми тревогами и переживаниями. Юноша повернулся к Константину. - Я не знал, что ты умеешь играть, - голос дрожал, щеки пылали. Мужчина внимательно смотрел на свои руки, застывшие на клавишах. Затем его взгляд скользнул на светившееся от восторга лицо Ивана. В перламутре затаилась темная грусть. Кощеев, аккуратно, прикоснулся к царапине не шее юноши. Тот дернулся, напрягаясь, но не отодвинулся, ощущая, как холод тонких бледных пальцев скользит по его коже. Если он сейчас опять попытается его удушить, то Ваня за себя не отвечает. Он теперь готов дать отпор. Изящные черные брови хмурились. Глубокая горькая складка пролегла между ними. Константин скользнул ладонью с шеи на плечо Ивана, затем ниже, по руке, и взял его ладонь в свою. Красный камень искрился на пальце напоминанием того, какой ценой приходится добиваться своего счастья. - Часто нами управляет наше неосознанное. Когда чувства одолевают вверх, значит они настоящие. Как и музыка, и все остальное, что рождается под их влиянием, являются настоящими, - Кощеев держал ладонь Ивана, тихонько поглаживая ее большим пальцем. – Но, когда перед нами встаёт выбор чего бы то ни было, нужно включать разум, потому что чувства здесь могут жестоко обмануть, - яркий свет перламутра уставился на юношу. Тот растерянно смотрел в ответ, не понимая, к чему клонит Константин. Если он так решил извиниться, то слишком запутано это делает. Снова рука мужчина скользнула вверх, прикасаясь к разгоряченной щеке Ивана. Казалось, продержи он ещё дольше свою ладонь, то та начнет плавиться. Но Кощеев не убрал ее. Более того, он наклонился ближе, замерев в паре миллиметров от лица юноши. Тот ощущал его дыхание на своих губах, вкус кофе. Ваня прикрыл глаза, когда поцелуй, такой необычайно нежный, наполнил его горькой болью. Если бы они сейчас стояли где-нибудь в аэропорту или на вокзале, могло бы показаться, что это прощальный поцелуй. Юноша чувствовал, как сладко проникает в него дыхание Константина, как каждая клеточка его тела начинает дрожать. Это пугало, очень сильно пугало, ведь Иван не мог понять, как его ненависть и отвращение к этому мужчине переросли в это. Привкус терпкого кофе и нежности ещё не остыл на губах юноши, когда Кощеев отстранился и, поднявшись на ноги, отошёл к окну. Иван смотрел на его широкие плечи, на прямую спину, на узкие бедра, и сгорал от стыда. Странные мысли вспыхивали в его голове, заставляя юношу еще больше краснеть. Ваня понимал, что, если Константин сейчас обернется, то он опустит взгляд, чтобы тот не видел, какие желания мелькают в васильковых глазах. - Сегодня утром приземлился самолёт, на борту которого были двое, - не поворачиваясь к собеседнику, проговорил Кощеев. – Девушка и парень. Они прибыли из Москвы и сняли номера в дорогой гостинице. Разные номера. Они не подозревали, что эта гостиница принадлежит мне. Как отметили сотрудники, девушка была утонченно одета и держалась уверенно, легко владея английским. Парень же выглядел простовато и хмуро молчал, таская за своей спутницей чемоданы. Расплачивались наличкой. Паспорт парня сделан не совсем по правилам. Девушка интересуется местной элитой. Намёками расспрашивали про какого-то богача, который контролирует крупные поставки за границу. Повисла тишина. Иван, до которого начал доходить смысл всего сказанного, ошарашенно уставился на спину мужчина. Он не мог в это поверить. Ему было и радостно, и страшно. Ваня очень хотел увидеть сестру и друга, но понимал, что нельзя их втягивать во все это. - Но, они приехали не одни, - развернувшись, наконец-то, Константин серьезно глянул в широко распахнутые глаза напротив. – Они привели с собой хвост, тянувшийся из Москвы. Иван непониманющи, нахмурился. - Надеюсь, когда ты встретишься с отцом, то тот сможет объяснить, почему он рискнул дочерью во спасение сына, которого сам же и продал. - Что? – Ваня поднялся на ноги. – В смысле встречусь с отцом? Ты…. Ты меня отпускаешь? - А я и не держал, - усмехнулся мужчина и подошёл к юноше. Он чуть прикрыл глаза, смотря сверху вниз на то, как Иван все больше теряется в услышанном. - Я не собираюсь играть в прятки. Мне надоело все это. Сегодня вечером твоя сестра и друг будут здесь. Я сам просил их встретить в гостинице и привезти к себе. Ты должен будешь сделать выбор. Либо ты уезжаешь потом с ними, либо остаёшься со мной, по доброй воли. - Но…, - хотел вставить слово юноша, но Константин его перебил. - Если ты останешься, значит признаешь, что принадлежишь мне. Тогда забудь про фирму отца, про жизнь в Москве. Но, если ты решишь уехать, - мужчина прищурился, пронзая холодным взглядом Ивана. – Тогда забудь про меня. Мы больше никогда не увидимся.