Неплен

Тепло и лёгкость. В голове ни одной мысли, а тело, будто, парит где-то в облаках. Так спокойно и легко Ваня ещё себя никогда прежде не ощущал. Хотелось продлить это состояние, но реальность, запахом крепкого кофе со специями, просачивалась в подсознание. Золотистые ресницы дрогнули, и юноша открыл глаза. В начале, ему показалось, что ничего не изменилось. Как была тьма перед глазами, так она и осталось. Но, затем, в этой тьме стали проявляться силуэты предметов. Знакомые очертания комнаты крупными расплывчатыми мазками проявлялись в полумраке. Теплое освещение лилось откуда-то сбоку, окрашивая часть комнаты в позолоту. Повернув голову, Иван, невольно, прищурился. На прикроватной тумбочке, оранжевым шаром светила настольная лампа. Ее свет дотрагивался до подушек, простыней и человека, сидевшего боком на самом краю. Под ласками света черные локоны, спадающие на плечи и спину, отливали переливистым блеском. Точенный профиль, полуприкрытые ресницы, сжатые плотно губы. Голова мужчины была слегка наклонена вперёд. На плечи накинут шелковый халат с золотой вышивкой, сплетенной в витиеватые узоры. Взгляд васильковых глаз скользнул по фигуре сидящего вниз. Рукав халата немного был приподнят, обнажая бледное запястье и ладонь с сетью черных, в темноте, вен. В руках Кощеев держал книгу, название которой нельзя было прочесть, из-за затмевающего ее обложку света лампы. Во всем облике мужчины сквозило спокойствие, от которого становилось тепло. Почему -то, именно сейчас, Ваня ощущал себя рядом с ним на своем месте. Будто именно здесь юноша сможет находиться вечность, не жалея ни о чём. Невольное шевеление затекшей от долгого лежания руки. Шелест простыни, и взгляд перламутра приковал Ивана обратно к кровати. Спокойствия как не бывало. Боль и сожаление застыли немым укором во взгляде Константина. Юноша ощущал, как напряжение охватило все тело Кощеева, как он борется с внутренним «я», чтобы не сорваться и не наорать на очнувшегося за его проделки. - Как ты себя чувствуешь? – как сухой ветер, прокатился голос мужчины по полумраку. Ваня взглянул на свое перемотанное запястье. Он помнил, что не так уж много крови утекло, почему же тогда он бухнулся в обморок, как девчонка? Гордость царапнуло такое умозаключение, но юноша старался не подавать виду. - Отлично, - как можно более равнодушно ответил Иван и попытался сесть. - Подожди. Такой уже знакомый запах терпкого напитка крылом каснулся лица юноши, заставляя щеки того гореть от стыда и смущения. Кощеев быстро отложил книгу в сторону и, полностью развернувшись к Ване, поправил ему подушку. Холодные пальцы сомкнулись на предплечье, помогая принять сидячее положение и опереться спиной на мягкую перину. Повисло неловкое молчание. Константин был слишком близко. Юноша ощущал его дыхание на себе, не зная, что делать дальше. В другой ситуации, он бы оттолкнул наглеца и возмутился, но…. Иван понимал, что причина не в месте и ситуации, а в человеке, сидящем так близко. - Спасибо, - прошептал юноша, опуская взгляд. Снова молчание. Ване было бы легче, если бы Константин накричал, начал бы отчитывать, но тот молчал, внимательно изучая лицо с бледными веснушками. - Не думал, что ты такой дурачок, - отодвигаясь от юноши, с доброй усмешкой проговорил мужчина. Первым желанием у Ивана было дерзко ответить, но что-то не давало так поступить. - Я тоже, - прикусив нижнюю губу, прошептал он в ответ. Черные изящные брови Кощеева метнулись вверх. В глазах повисло непонимание. Неужели, вместе с кровью из этого мальчишки вышел весь гонор? Он сейчас говорит правду или что-то здесь не так? - Я не хотел, - поднял виноватый взгляд на мужчину Иван. – Я не из тех, кто так легко разбрасывается жизнью. Я бы никогда такого не сделал, считая, что так поступают только слабаки, но…. Пауза. Напряжённая, тягучая. - Но? – сдерживая улыбку, холодно поинтересовался Константин. - Я хотел тебя попугать, - буркнул юноша и, надув губы, отвернулся в сторону темной стены. – Ты меня слышать не хочешь, делаешь только то, что тебе выгодно. С тобой бесполезно разговаривать по нормальному. Ты вечно юлишь, недоговариваешь. Вот я и решил, что только так смогу надавить на тебя, заодно и проверить, правда ли то, что ты все эти годы не мог меня забыть и искал. Снова тишина. На этот раз лёгкая, не давящая. Ваня, сложив руки на груди, отвернулся от мужчины и недовольно сопел. Тот же, минуту таращась на юношу в непонимании, внезапно запрокинул голову и расхохотался. Это не был истерический смех. В нем выплескивалось всё напряжение прошедшего дня. Как молния прорезает небо, чтобы полил дождь и очистил землю от испепеляющий жары, так и смех Константина давал волю смывающим напряжение чувствам. Иван, испуганно уставившись на Кощеева, смотрел, как дёргается кадык под натянутой кожей. Как халат немного распахнулся, обнажая острые ключицы и темную впадинку между ними. В этом образе мужчина выглядел как…человек. Пелена деловых костюмов и строгих рубашек скрывала теплую обыденность, которой так не хватало в этом доме. - Ничего смешного я не вижу, - нахмурился Ваня. – Ты своим поведением сам довел меня до такого. И не надо тут сейчас говорить, что была возможность сбежать. Я изучил тебя. Наверняка ты бы при … Но договорить юноше не удалось. Константин резко наклонился вперёд и, обняв лицо юноши ладонями, припал к его губам. Нежно, но, в то же время, требовательно. Напор был так внезапен, что Иван не соображал, что происходит. Его окутывал горячий аромат кофе, холодные руки Кощеева и его язык, нагло ворвавшийся, не ощутив сопротивления. Дыхание перехватило, заставляя голову снова пойти кругом. Сам не осознавая, что он творит, Ваня вцепился в расшитый край халата на груди мужчины. Ему казалось, что, если он его отпустит, то юноша снова пропадет в бездне бессознания. Одна ладонь Константина скользнула с щеки Ивана к золотым завиткам на затылке. Шелк волос просачивался сквозь тонкие пальцы, наполняя все тело желанием. Мужчина придвинулся ещё ближе, другую руку опустив на поясницу юноши. Но, когда тот ощутил, что его хотят уложить на кровать, подминая под себя, он упёрся ладонями в грудь Кощеева и протестующе замычал в настойчивые губы. Казалось, мужчина не слышит его, полностью отдаваясь возбуждению, пульсирующему по всему телу. Тогда Ваня схватил Константина за волосы и резко потянул в сторону. Тот рыкнул, прикусил губу юноше и, отстранившись, вывернул руку Ивана, освобождая свои черные пряди. - Ай! – воскликнул юноша. Кощеев тут же отпустил его кисть руки и уставился немигающим взглядом. Грудь ходила ходуном от тяжёлого дыхания, лицо стало ещё бледнее, а в глазах блестело возбуждение. Иван же смотрел в ответ с опаской, прижимая поверженную ладонь к своей груди. Перламутры напротив скользнули в ее сторону. Страх пришел на место страсти. Константин нахмурился. - Это никогда не закончится, - прошептал себе под нос мужчина. – Я не смогу его удержать с себе. - Что? – наклонился к нему Ваня. Кощеев поднял взгляд, где затухали жёлтые огоньки безумия. Он понимал, что определенные мысли о юноше вызывали эту реакцию, что можно уничтожить всё то, к чему он стремился все эти годы. Нельзя внутреннему демону одержать победу, нельзя ему позволить навредить Ивану. - Прости, - мужчина тихонько коснулся прижатой к груди ладони юноши. Тот напрягся, но не отдернул ее, позволяя тонким холодным пальцам переплестись с его. Константин поднес руку Ивана к своим губам и тихонько поцеловал запястье, на котором, уже, бледнел след от его хватки. Затем он развернул их ладони так, чтобы Ванина была сверху. Другой рукой мужчина дотянулся до тумбы и, взяв с ее поверхности кольцо с красным алмазом, надел на безымянный палец. Ивану казалось, что в этот момент, он по цвету напоминает тот самый драгоценный камень в золотой оправе. - Тебе надо отдохнуть, - Константин снова припал губами к тыльной стороне ладони юноши и, выпустив ее, встал с кровати. Шелест шелка тихой шалью скользнул по комнате. Черной тенью мужчина направился к двери. Полы халата развевались как крылья ворона. Иван ощущал, как горит место поцелуя, как в груди что-то больно сжимается. И он понимал, что не хочет оставаться в этой тьме один. Пусть и напористое, но это тепло согревало Ваню, дарило ощущение нужности и комфорта. Впервые он понимал и чувствовал, что действительно необходим. - Подожди! – сам не ожидая от себя такого поступка, юноша окликнул Кощеева. Тот встал у двери и обернулся. Серьезный взгляд, глаза прищурены. Ваня замер. На щеках все больше разгорался румянец. Он не знал, правильно ли поступает сейчас, но чувства, захлестнувшие его, не давали иного выхода. - Останься, - прошептал юноша, сжимая белоснежную простынь под собой. Константин напрягся. На шее вздулись темные вены, ладонь легла на дверную ручку и сжал ее до белых костяшек. - Не сегодня, - лёгкая улыбка скользнула по тонким губам. Снова шелест шелка, и Кощеев выскользнул из комнаты.