За пределами этики

       Проигрыватель времени сменился новой, но одновременно столь старой и знакомой пластиной - утро наступило. Солнечные стрелы прострелили пышное молочное облако, стремясь в окна к любителям понежиться в постели в столь поздний час. Поздним он назван по причине того, что именно в это время школьники, студенты и даже педагоги спешат в учебные заведения. Кто-то из них поглощать новую информацию, а кто-то же наоборот стать птицей наседкой, что ее будет подавать своим юным птенчикам. В нашем случае, весьма комичном, на пару и на утренний совет опаздывали второкурсник журфака и профессор по философии. За исключеним того, что судя по их блаженным лицам, нежашимися во сне - они не особо спешили.       Утро - любимое время жаворонков. Их жизнь начинается вновь, с самого начала, они полны сил и энергии. Они решительны и амбициозны, готовые покорять вершины и творить свою судьбу, влиять на нее с этого дня, будучи готовыми координально изменить ее к концу дня; Логан прекрасно это знал по себе, многие называли его пышнокрылым жаворонком из-за его подтянутых лопаток (кторыми он гордился). В отличии от Логана, Чарльз Ксавьер был жаворонком добровольно-принудительно, ввиду своей столь неблагодарной в наше время профессии. Скромно считая, что он прекрасный педагог. Только с маленьким нюансом. У него был роман со студентом, чем он гордится, увы, не мог. Хоть Логан и безусловно был собой хорош, но выставлять себя растлителем достойный педагог, что регулярно получал грамоту заслуженного профессора - не желал.       Сегодняшнее утро не стало исключением. Логан приподнялся на постели, едва разлепив тяжёлые от сна веки, и взгляд его тут же наткнулся на мирно спящего Чарльза. Нежная улыбка сама собой появилась на губах при виде его растрепанных волос. Ксавьер, свернувшись на постели словно креветка, во сне всё ещё обнимал своего росомаху, тянулся к его теплу. Его взгляд задерживается на лице партнёра, который все еще сладко спит, обнимая его за талию. Одной рукой Логан осторожно пригладил волосы возлюбленного, его пальцы, огрубевшие от постоянных физических нагрузок, очень нежно заскользили по плечу Чарльза, едва касаясь, боясь нарушить эту хрупкую гармонию.       Одеяло слегка сползло, оголяя плечи профессора, и тот, недовольно поежившись от прохлады, инстинктивно прижался к Логану ещё сильнее, словно ища в нём защиту и тепло. Его взгляд скользнул ниже и его взору открылись следы животной страсти, и Логан не смог удержаться от того, чтобы провести руками по грудной клетке. Чарльз промычал что-то невнятное, и он сильнее прижался к Логану, который завороженно смотрел, как обнаженная грудная клетка профессора поднималась и опускалась в ритме сна.       Он невольно гордился этими метками, отметинами, которые оставил на теле любимого. На шее расползлись следы поцелуев, а чуть ниже - едва заметные отпечатки зубов, оставленные в момент потеря контроля над собой. Логан тихо заурчание, он не мог отрицать, что ему приносила удовольствия подобная деталь. — Дорогой? Логан, подожди. Что ты делаешь?— Губы Логана тщательно изучали груди Чарльза, нежно оглаживая талию. Несмотря на вопрос, в голове слышалось сонливость и одновременно улыбка. Подобные пробеждерия Ксавьер скромно считал очень приятными. — Ответ тебе уже известен,— Игриво в ответ промурлыкал студент и перешёл к соску, вызвав у возлюбленного громкий и весьма вульгарный стон.       Его пальцы уверенно сжали грудь Чарльза, но тот, погружённый в глубокий сон, не отреагировал. Заметив, как грудь Чарльза отзывается на его прикосновения, Логан не смог сдержать довольной улыбки. Ему не нужно было заглядывать под одеяло, дабы понять какая реакция организма подействовала на возлюбленного. Руки заскользили ниже, оглаживая округлые бедра. В ответ на действия Логан услышал судорожное дыхание и едва различимые стоны, вперемешку с ласковыми поглаживаниями. Чарльз был хорош собой, даже очень.       Логан не удивлен почему студенки млели при мысли о профессоре, легко узнавали в коридоре запах его духов, любовно вздыхали при взгляде на него и имели отличную успеваемость по его примеру. Он не удивлен, ведь однажды сам оказался на их месте.

***

      В его присутствии кажется, что весь мир замедляется. Чарльз Ксавьер обладает той редкой аурой спокойной силы, которая притягивает и завораживает. Его взгляд — глубокий, проницательный и успокаивающий. Они напоминают безмятежное море, способное утешить и убаюкать. Иногда кажется, что одним взглядом он способен проникнуть в самую душу, не только читая мысли, но и распознавая скрытые желания и страхи. Серо-голубые глаза Чарльза Ксавьера можно сравнить с небом на рассвете, когда ночь уже отступила, но день ещё не пришел полностью. Это тот момент, когда свет и тени переплетаются в небе, создавая мягкий, ускользающий оттенок, который кажется одновременно глубоким и бесконечно спокойным. Или же с цветом тихого северного моря в ясный день — его поверхность зеркальна, отражает небеса, и в этой холодной безмятежности кроется скрытая сила и глубина. Эти глаза злучают мудрость, мягкость и стойкость одновременно, заставляя почувствовать себя понятым и принятым, даже если сам себе ты не до конца ясен.       Легкая седина пробивается на висках, придавая ему вид человека, повидавшего многое, но сохранившего веру в лучшее. Он носит аккуратный костюм, в котором каждая деталь выверена — это больше, чем одежда, это часть его образа, свидетельство его уравновешенности и утончённости.       Когда он говорит, его голос звучит как тихий, но мощный поток — уверенный и обволакивающий, голос, который вселяет уверенность, что всё будет хорошо, если следовать за ним. Он не просто говорит — его голос льется мягко, как бархатный шелест ветра сквозь листву, и каждое его слово окутывает, проникая в самую душу. Есть нечто гипнотическое в его интонации, что вызывает непреодолимое желание слушать его вечно, словно все ответы на твои вопросы уже здесь, стоит лишь внимать.       Когда Чарльз Ксавьер входит в помещение, пространство словно наполняется тонкой, но ощутимой энергией — его присутствие нельзя не заметить. Это не та уверенность, которая кричит о себе, а глубокая, почти невидимая сила, которая пронизывает все вокруг, как легкий аромат после дождя. Каждое его движение — плавное и неторопливое, полное внутреннего достоинства. В его спокойствии есть что-то магнетическое, не позволяющее отвести глаз, не дающее забыть, что перед тобой — человек, которого хочется любить и уважать.       Его руки — сильные и нежные одновременно, как будто предназначены не только для того, чтобы учить и защищать, но и чтобы дарить тепло. Никто не удивлялся узнав, что очередная студентка бесповоротно влюбилась в Чарльза Ксавьера и даже сам Логан, когда неожиданно осознал свои чувства.

***

      Логан всегда ухаживал за Чарльзом по-своему — неуклюже и грубовато, но с подкупающей искренностью. Он проявлял знаки внимания с той скрытой страстью, которая таится под его суровой оболочкой. Это были жесты, которые другим могли показаться незначительными, но для Чарльза они всегда имели скрытый смысл. Логан не был человеком слов, его язык — это действия. Его способы были невинными и простыми: оставленные на столе чашки с крепким кофе и не сказав ни слова, уходил, оставляя после себя едва уловимый запах табака и хвои. Иногда, проходя мимо, Логан невзначай касался плеча профессора — мимолётно, как случайный порыв ветра, но в этих прикосновениях ощущалась невысказанная нежность. Логан появлялся рядом, когда Чарльз, казалось, забывал о еде, погружаясь в свои исследования. Без лишних слов он бросал короткое «ешь», оставляя на столе что-то сытное и приготовленное с неожиданной заботой. Это были не романтические жесты в обычном смысле — никаких цветов или открыток с милыми посланиями. Это было больше. Логан проявлял себя в тех мелочах, которые говорили громче любых слов. Он оставлял Чарльза согретым заботой, которую сам Логан, возможно, даже не осознавал до конца. Бывало, Логан специально искал предлог, чтобы оказаться рядом — будь то поломка в каком-то оборудовании или необходимость помочь в учительской. Он появлялся у дверей, всегда с тем же ворчливым видом, и предлагал свою помощь, даже если знал, что Чарльз способен справиться сам. И каждый раз их взгляды встречались на долю секунды дольше, чем следовало. В этих мимолётных моментах скрывалась связь — не сказанная вслух, но очевидная для обоих.       Чарльз замечал всё это и, хотя сердце его иногда учащённо билось от столь открытой симпатии, он неизменно отказывал. Однако Чарльз неизменно оставался непоколебимым. Каждый раз, когда Логан, делая очередной шаг, как бы невзначай предлагал пойти вместе на ужин или задержаться после встречи, Чарльз, с неизменной мягкостью и мудростью, отказывал. С мягкой улыбкой и неизменным спокойствием, он каждый раз повторял, что их отношения, как учителя и ученика, как руководителя и подчинённого, должны оставаться профессиональными. Его отказы никогда не были холодными. Напротив, в них звучало глубокое уважение к Логану и его чувствам, но также — железная дисциплина, основанная на принципах. "Это неправильно, Логан, — говорил он тихо, когда они были одни. — Наши роли… они требуют определённой дистанции". Логан лишь кивал, скрывая разочарование за грубоватым смехом, но внутри оставался неудовлетворённым. Но в глубине души Чарльз находил Логана притягательным — его грубоватая внешность и скрытая заботливость вызывали симпатию, которую он старательно подавлял. Его стойкость, его яростная защита тех, кого он любил, и той неожиданной ранимостью, которая пряталась за суровой внешностью. Но этика и долг всегда стояли для Чарльза на первом месте.       Чем дольше это продолжалось, тем сильнее накапливалась напряжённость между ними. Логан не был человеком, который легко сдаётся, и это было очевидно каждому. Поэтому, когда его друг заметил это немое противостояние, он решил вмешаться.       Однако один человек по не мог смотреть, как Логан мучается в своей неподвижной симпатии. Этот друг — Гамбит, тот кто знал Логана достаточно долго, чтобы видеть, как тот впервые в жизни теряет контроль над собой из-за кого-то — решил, что настало время вмешаться. Однажды Гамбит, устав от того, что отношения между ними так и не сдвигаются с мёртвой точки, решил помочь. Взяв инициативу в свои руки, он организовал всё незаметно пригласил в кабинет для неотложного разговора — но как только дверь за ними закрылась, Логан услышал характерный звук запирающегося замка. В мгновение ока стало ясно, что они оказались в ловушке — заперты в кабинете.       Тишина повисла между ними, и Логан, скрестив руки на груди, хмуро посмотрел на Чарльза, не зная, как начать. А Чарльз, понимая, что эта встреча не случайна, почувствовал, как в груди вдруг что-то трепетно екнуло.       Логан медленно повернулся к Чарльзу, его глаза сверкали в полумраке кабинете. Он поджал губы, нахмурив брови, как будто собираясь сказать что-то резкое, но остановился. Чарльз, сидя за столом, сдержал лёгкую улыбку. Он прекрасно понял, что произошло, и почувствовал едва уловимый трепет. Было что-то комичное и трогательное в этом импровизированном плане Гамбита, и в тишине, которая повисла между ними, был момент истины, который нельзя было игнорировать. — Похоже, кто-то решил сыграть в Купидона, — спокойно сказал Чарльз, поднимая взгляд на Логана. В его голосе не было осуждения, лишь мягкий юмор и лёгкая, едва заметная теплота. Логан вздохнул, не зная, что сказать, и, впервые за долгое время, не мог скрыть своего смущения.       Логан тяжело вздохнул, и наконец заговорил, его голос был грубее, чем обычно: — Это не я, Чарльз. Должен быть Гамбит или кто-то из ребят. Думают, что это поможет.       Чарльз кивнул, глаза его слегка заблестели от скрытого веселья. Он не мог не признать, что ситуация была одновременно абсурдной и трогательной. Логан, суровый юноша, познавший бремя взрослой жизни в столь юном возрасте, оказался пленником собственных чувств и махинаций друзей. И в этот момент, когда Логан беспомощно стоял перед ним, Чарльз почувствовал, как в серрдце что-то дрогнуло. — Помогут? С чем же? — Пригласить тебя на свидание,— Не обдумывая выпалил Логан, а после пристыженный замолчал и даже отвернулся, скрывая покрасневшее лицо. — Меня? На свидание? Мы же множество это обсуждали... — Мы это обсуждали с профессором, а не с Чарльзом. — Разве имеется разница? — Да, существенная. — В чем она заключается? — Чарльз более свободный от работы, а профессор строгий. Ему только указки не хватает и очков для строгости. — Такова моя робота. — Но ты скован ею! — Как и ты своим смущением. — Хочешь сказать будь я более прямолинеен это что-то бы изменило? — Посмотрим. — Хорошо. Ты мне нравишься. Очень и давно. Сходим после учебы выпить? — Профессор Ксавьер сказал бы нет, но,— Чарльз ослабил галстук и на его лице проступила улыбка.— Чарльза говорит, что согласен. — Вот видишь.. подожди. Что?— От неожиданности Логан растерялся и не поверил в услышанное. — Я освобожусь через два часа. Буду у входа в колледж. Ждать не буду.— С этими словами Чарльз уверенной походкой направился к выходу и дверь поддалась. Судя по всему их подслушивали. Благо это всего лишь один студент, который зависит от оценок, а Чарльз в хороших отношениях с другими педагогами.       Логан удивлённо смотрел ему в след, не веря в произошедшее. Его сердце бешенно колотилось, а глаза вот-вот выпадут из орбит. От инфаркта его остановил появившийся в дверях Гамбит с улыбкой на губах: — Поздравляю? — Ага... — Теперь на пару по физике. Этот Магнито же голову нам оторвёт!— С этими словами его потащили прочь из кабинета, хотя Логан давно покинул эту землю и витал в облаках.       После первого свидания последовало и второе, за ним третье и четвертое. Каждое было лучше другого, но не обходилось без неловких, но забавных конфузов, которые лишь были бантиком на подарочной коробке. Вскоре их связали тайные отношения, которые читаются иногда в интимных взглядах, нежных прикосновениях посреди учебного дня, дабы коротко поздороваться и совместные пробуждения.

* * *

      Переплетенные тела нежились под лучами дневного солнца, наслаждаясь компанием друг друга. Мелко подрагивая после пережитого оргазма, Чарльз слабо прижимался к мускулистой груди, мурлыча. Логан осыпал уставшее лицо мелкими поцелуями, поглаживая по волосам. Он смотрел с нежностью и любовью, бережно прижимая профессора к себе.       Неожиданно взгляд Чарльз остановился на часах, а после всего его проишбло током от осознания. Резко вернувшись, будучи полностью обнаженным он сел на постели и вскрикнул: — Черт! Логан! Мы опаздываем!— Зашипел Чарльз и поспешил в ванную комнату, забыв даже прикрыться.       Сначала Логан удивлённо моргал глазами, не совсем поняв к чему спешка и крики, но услышав причину лишь пожал плечами.       На столь громкое заявление виновник опоздания, лишь накрылся одеялом с головой и расплылся в самодовольной улыбке. В следующую минуту его улыбку постарались стереть полотенцем, что прилетело ему прямо на лицо, но оно оказалось мало убедительным.       После долгих сборов Логану пришлось долго и упорно отчитываться перед профессором физики за опоздания, выдумывая разного рода небылицы.       Опоздание Чарльза приняли достаточно прохладно другие педагоги, в отличии от студентов. Особенно один студент по имени Гамбит, которое после прислал благодарственное сообщение Логану с поцелуйчиком. Логана это заставило усмехнутся и остальные двадцать минут стоять за дверью, будучи выкинутым за шкирку.