Общежитие №16

Утро субботы началось довольно своеобразно и необычно, о чём говорило наличие в дальней комнате абсолютно всех парней. Сначала Сынмин пришёл в комнату Пеппы, поднял всех с кроватей и велел лезть к соседям, чтобы разбудить остальных. Чанбин постучал по двери в туалет, и все, кроме Феликса, в один момент раскрыли глаза. Пока Чонин и Джисон приходили в себя, Хёнджин залез на кровать Феликса, сел в районе его ног и начал заводить будильники. Спустя четыре таких подхода Ликс проснулся, посмотрел вниз и увидел там семь макушек, а обладатель восьмой смотрел на него, улыбаясь, и не позволял лечь обратно на подушку. — Нахуя вы припёрлись?.. — У нас тот же вопрос, — зевнув, поддержал Феликса Бомгю. — Я щас рассказывать буду, — объяснил Сынмин, взобрался на кровать Чонина, который уже тридцать секунд втыкал в одну точку, и развалился на ней, как у себя дома. — Пиздюк, двигайся. — А? — Жопу свою двигай, мне неудобно. — Кстати, о жопах, — сказал Чан. — Твоя целая? — А я похож на человека, который вчера анальными трещинами обзавёлся? — Не особо. — Пиздаки закройте и слушайте, — прокашлялся Сынмин, сел и сложил ноги бабочкой. — Короче, пришёл я в стрипушник, там я сказал девке, что пришёл заменить пиздюка. Она с кем-то по телефону поговорила и повела меня в подвал. — Там подвал есть? — Да, — ответил Чонин. — Я там живу. — В смысле? — Там же находятся всякие комнаты для потрахушек, и мы либо в них во время перерывов сидим, если свободны, либо в гримёрках. — Продолжаю, — вновь прокашлялся Сынмин. — Привели меня в гримёрку, туда зашла Лин. — Любимая моя, — перебил Чонин. — Я тебе щас кляп в рот вставлю. — Уже шаришь, да? — ухмыльнулся Чанбин. — Рты закройте, уроды, и слушайте. В общем, Лин меня начала красить, я на том этапе уже чуть не сдох. — А фотка есть? — Я в зеркало-то всего один раз посмотрел. Нахуй мне такой ужас в галерее хранить? И хватит перебивать. — Точно? — с улыбкой спросил Феликс. — Тебе вообще рот открывать нельзя. Так вот, Лин меня накрасила и начала одёжку, блять, подбирать. Там сначала была юбка, я чуть не блеванул, и Лин предложила хуйню такую, куда входили шорты, корсет и рубашка. — Чёрный? — уточнил Чонин. — Да. — А первый белым был? — Да. — Хорошо, что ты его не выбрал. — А что с ним? — Меня в нём так отдраили, что… — Ебало на ноль, — притормозил его Сынмин. — Короче… — Длиннее. — Сучёныш, — фыркнул он на Минхо. — К сути. Завели меня в комнату, я как только вошёл — чуть не заорал. Там столько этих плёток, что пиздануться можно. Потом пришла Лин, принесла вино и виагру, а затем вошла она… — Она?! — Мразь… — злобно протянул Чонин, но потом заулыбался, посмотрев на Сынмина. — И кто она? — Пацаны, там вообще разъёб. Грудь тройка-четвёрка, ноги длинные, вся такая на люксе, говорит прям по-богатому. — А зовут как? — спросил Феликс. — Ханыль. Я теперь готов татуху с её именем набить. Феликс распахнул глаза так широко, что они едва не выпали. Он тут же полез в телефон, начал что-то искать в нём, а Хёнджин пытался подсмотреть, но в итоге всё равно ничего не понял. Феликс приблизил фотографию, на которой было запечатлено людей двадцать, и вытянул руку так, чтобы Сынмин увидел изображение. — Она? — Она. — Пиздец… — А ты откуда её знаешь? Феликс отдалил фото и показал всех людей, присутствующих на ней. Там был он и его отец. Чан забрал телефон, а потом пустил его по кругу, чтобы все смогли посмотреть на Ханыль. — У неё муж был прям магнатом, — начал рассказывать Феликс. — Они состояли в браке десять лет, муж говорил Ханыль про детей, а она категорически отказывалась рожать. — Почему? — Потому, что вынашивать не хотела. Ей на тот момент было… О, вспомнил. Тридцать. — Сколько?! — крикнул Сынмин, едва не подпрыгнув. — Ей сейчас сорокет?! — Получается так. — Я думал, что ей тридцать… Максимум — тридцать два. Но это прям максимум! — А что с мужем-то? — спросил Хёнджин. — Ей родить нужно было где-то до тридцати двух, потом становилось бы всё сложнее забеременеть, а мужу нужен был наследник или наследница. Короче, они прям возненавидели друг друга, и муж ей изменил. Ханыль, видимо, было вообще насрать на измену, но она смогла отсудить у него бóльшую часть имущества и компанию. Мне это всё отец рассказал. — Вот это женщина… — восхищённо произнёс Бомгю, рассматривая фото. — Мне бы такую. Я готовить умею и стирать. — Ты не умеешь стирать. — Я научусь, — воодушевлённо заявил он, повернувшись на Чана. — Хоть языком пятна вылизывать буду. — Сынмин, а как в целом-то прошло? — спросил Чанбин. — Ну, самое интересное. — С кайфом. Она меня в конце даже похвалила. — И грамоту вручила? — Да, в виде оплаты. Пиздюк, у тебя, как оказалось, временами классная работа. — Ключевое тут «временами», — улыбнулся тот. — Тебе просто повезло. Ко мне такие раза три от силы приходили. — Так, всё, уёбывайте, — махнул рукой Феликс, подполз к лестнице и начал спускаться, оставив Хёнджина наверху одного. — Слишком много вас. Только кислород жрёте. — Что-то ты дохуя командуешь, — прыснул Чонин. — Или мне тоже уйти? — Так уж и быть, останься. Серьёзно, исчезнете, мне помыться надо. — Мы же к тебе в кабину не прыгаем. Как мы мешаем? — не понимал Чанбин. — Своим присутствием. Бесите вы меня. — ПМС? — Ты-то куда, блять? — вздохнул он, посмотрев на Хёнджина. — Короче, идите в жопу. Вы мне надоели. Феликс заперся в ванной, а остальные перекинулись удивлёнными взглядами и в один момент перевели их на Хёнджина. — Что я уже сделал? — Чё это с ним? — спросил Бомгю, указав большим пальцем в сторону двери. — Злится на кого-то? — Только если на себя. Мы же вчера смачно объебались, когда Джисона взаперти оставили. — В смысле? — спросил Чан. — Мы чего-то не знаем? — Я потом расскажу. Джисон, ты как вообще? Хёнджин опустил голову вниз и посмотрел на кровать, находившуюся под собой. Хан спал, как ни в чём не бывало, вырубившись сразу после начала рассказа Сынмина. — Фига у него глаза опухли, — говорил Хван, до сих пор свисая с перегородки. — Так у него лютая истерика была, — сказал Бомгю. — Ну, мне Минхо так сказал. — Ты ему сказал? — Меня заставили, — прыснул Минхо. — Чуть к стенке не прижали. — Ладно, уважаемые господа и Хёнджин, дискуссия окончена, — хлопнул в ладоши Сынмин. — Бомгю, мы щас с Ёнджуном в шоп идём. Ты с нами? — Помощь нужна? — Да. Как оказалось, нам только первую часть завоза доставили. — Ебать… — протянул Чанбин и вылупил глаза, вспомнив количество коробок, которые они разобрали. — Флаг вам в руки, хуй в жопу и так далее. — Без хуя обойдёмся, — Сынмин спрыгнул с кровати Чонина и мотнул головой, после чего они с Бомгю вышли из комнаты. Сынмин дал мотивацию поработать и остальным, поэтому все потихонечку начали расходиться по своим делам. Чанбин нашёл нового заказчика и отправился на встречу, Чан тоже вышел на охоту, Джисон, очухавшись, схватил гитару с комбиком и пошёл штурмовать переходы, Чонин поехал домой, чтобы проверить обстановку и порадовать мелких вкусняшками, Минхо просто ушёл, ничего не объяснив, а Хёнджин ждал возвращения Феликса из душа. В это время он успел сходить до девочек и забрать у них наркотики, которые на всякий случай решил оставить там на ночь. В качестве знака благодарности Хван пообещал им подогнать торт к вечеру. Ликс вошел в комнату в полотенце, повязанном на поясе, а вторым натирал мокрые волосы. Он осмотрелся и увидел перед собой только Хёнджина. — Куда съебались? — Ты же сам их выгнал. — А, так это работает? — ухмыльнулся Феликс и развесил полотенце для волос на спинке стула. — Короче, дело есть. — Заинтриговал. — Можно сегодня ночью с тобой пойти? — Куда? — Так… — нахмурил брови он. — А ты много куда по ночам ходишь? Я чего-то не знаю? — Раскладывать, что ли? — Раскладывать, что ли, — противно пробубнил Феликс. — Так что? Можно? — Только если острожно, — прыснул Хёнджин, поднялся с кровати и приблизился к нему. — Ментов не боишься? Вдвоём больше внимания привлечём. — А я бегаю быстро. — Особенно на физ-ре. У тебя освобождение неделю назад кончилось, а ты до сих пор на скамейке запасных. — Я так сильно на дебила похож? Ещё бы, блять, я бесплатно круги наматывал. — Какой же ты мелочный. — Я по природе меркантильная тварь. — Факт. — Ты ахуел?! — в шутку возмутился он и слабо ударил Хвана в грудь. — Чмо безмамное. — Так ты тоже. Поначалу улыбка бесследно пропала с лица Феликса, но через пару секунд появилась вновь, причём вместе со смехом. — Ебейший у нас дуэт, — успокоившись, выдохнул он. — Кстати, я сегодня хотел к ней сходить. Ты во сколько планируешь раскладывать? Чтоб я время рассчитал. — Можно с тобой? От неожиданности Феликс поднял брови и чуток нахмурился, опустил глаза в пол, а потом резко устремил на Хёнджина. — Зачем? — Я давно хотел. Ну, вместе с тобой. — А ты типа без меня был? — Типа был. — Ахуеть… Когда успел-то? — Давно. Мы потом на лавочке сидели. — Ладно… — с неким подозрением протянул Ликс и прокашлялся. — Тогда сходим перед тем, как начнём раскладывать. Часов в восемь. — Прекрасно. Спустя пару секунд молчания Хёнджин сделал шаг вперёд, положил руки на талию Феликса и примкнул к его губам, но тот отстранился. — Что я уже сделал? — Дай мне одеться. — Мне и так нравится, — ухмыльнулся он, опустив взгляд на оголённый торс парня. — Всегда так ходи. — И на улицу? — И на улицу, и в универ, и на свадьбу, и на кладбище. — Вот мама обрадуется. — Охранник — тоже. Феликс тихо посмеялся и решил, что одеться можно было чуть позже. Он положил одну руку на плечо Хвана, а вторую разместил на шее, поднялся на цыпочках, добавив себе несколько сантиметров роста, и поцеловал.

***

До момента выхода никто из парней так и не вернулся в общежитие, что было Хёнджину и Феликсу только на руку. Они смогли провести время вместе, не стесняясь подольше полежать друг на друге и слить их губы в поцелуе без ощущения, что на них таращились, как на зверушек в зоопарке. За это время они успели сходить до круглосуточного, покормить кошку, которая по словам Хвана жила там уже два счастливых года, и чуть не сожгли кухню в попытках сварить рис, который и стал предлогом похода в магазин. Парни не уследили за уровнем воды, из-за чего крупа не сварилась, а пожарилась и пригорела ко дну кастрюли. Вариант купить готовой еды даже не обсуждался и без лишних договорённостей превратился в реальность. Они дошли до кладбища в двадцать минут девятого, до этого забежали в цветочный и купили цветы. Их выбирал Хёнджин. Он был возле могилы лишь раз, но прекрасно помнил дорогу, о чём предупредил Феликса, чтобы тот не парился насчёт перспективной возможности потерять его в полной темноте среди одинаковых плит. Здесь было абсолютно бесшумно. Только снег, скрипевший под ногами, рассеивал по-настоящему гробовую тишину. — Вроде бы одни, а вроде бы столько людей вокруг… — Они неразговорчивые, — натянув едва заметную ухмылку, произнёс Феликс. Оба остановились возле могилы, где была захоронена мама Феликса. Хёнджин сделал пару шагов вперёд и разместил цветы в вазе, а потом вернулся к парню, в упор смотрящему на надгробие. — Говори. — Что? — Я же вижу, что ты хочешь, — объяснился Хван. — Ты всегда с ней разговариваешь. — Будто бы сегодня разговор не задастся. — Тогда я начну. Феликс чуток отодвинулся, чтобы Хёнджин смог встать напротив могилы, и начал наблюдать. Тот засунул руки в карманы куртки, но затем сразу же вынул их, сложил у груди и низко поклонился. — Здравствуйте, госпожа Ли. — Тебе самому не смешно? — неожиданно спросил Феликс. — Это просто кусок мрамора. — Ваш сын стесняется вести диалог при мне, — продолжил говорить с надгробием Хёнджин: — думает, что это странно и по-детски. Но стесняться тут нечего. Феликс был приятно удивлён тому, какое уважение проявлял Хван. Он был уверен, что его реакция будет похожа на что-то вроде: «зачем изливать душу камню?», — но ошибался. И был рад этой ошибке. — Знаете, я хочу Вас поблагодарить. Уже во второй раз. Спасибо, что явили на свет человека, который стал центром моей жизни. Знаю, что Вы не успели в полной мере одарить его любовью и заботой, но я обещаю, что сделаю это за Вас. И я обещаю, что он будет счастлив. Хёнджин вновь поклонился, повернул голову на Феликса, который хлопал удивлёнными глазами, и провёл рукой по воздуху, предлагая встать на это место и сказать несколько слов, а сам отошёл влево. Через несколько секунд там оказался Ликс. — Привет, мам, — смущённо произнёс он, почесав затылок. — Прикинь, у меня впервые такое: я не знаю, что рассказать. Обычно изливаю душу, но сейчас всё будто бы… наладилось? Даже пожаловаться не на что. — Тогда поделись чем-то хорошим, — подсказал Хёнджин. — Ну, есть один новый экземпляр… — усмехнулся Феликс, мимолётно посмотрев на парня. — Относительно недавно я жаловался тебе на него, а теперь мы вместе. Странновато получилось. Он меня чуть к тебе в гости не отправил. — Несколько раз, — гордо добавил Хван, выгнув указательный палец, но потом виновато склонил голову к земле. — Простите, пожалуйста, я так больше не буду… — Уж надеемся. Нам пора, мам, работа не ждёт. До встречи. Он мотнул головой в сторону выхода, подождал, когда Хёнджин приблизится к нему, и оба направились к воротам. Хван поправил рюкзак на плече, сначала окинул взглядом несколько могил, а затем — Феликса. Он выглядел безумно зажатым. — Что случилось? — Странно всё это… — так же зажато говорил он. — Мы даже не можем познакомить друг друга с родителями. — Не надо тебе с моими знакомиться, — прыснул он и закинул руку на плечо Феликса. — Самому-то не хочется. Ну, я с ними знаком, конечно, но ни черта не помню. И слава богу. Вообще не факт, что они живы. — Тебе ни капельки не интересно, что с ними? — Вообще нет. Даже если я найду их и захочу встреться, то что я увижу? Счастливую парочку алкашей? Спасибо, мне и друзей-бухариков хватает. — Сам ведь такой. — Мне можно. Это же наследственное. — Тогда и пиздюку можно. — И Джисону. — И Чанбину. Ну, в какой-то степени. — А у Сынмина тогда от кого? — А он один такой — единственный и неповторимый в роду. Должен же кто-то быть основоположником этой алко-династии. По дороге до первой точки Хван объяснял Феликсу основные правила безопасности, а если быть точнее, то способы спрятаться или отмазаться от полиции. Он и так их знал, но делал вид, что каждая произнесённая Хёнджином фраза была для него полезной, чтобы тот почувствовал себя умным. Основной посыл был одинаковым — бежать со всех ног. Феликс понял это ещё на второй из десяти. Точка представляла из себя гаражи, которые, как не странно, находились рядом с общагой. Поначалу Феликс просто ходил за Хёнджином хвостиком, наблюдал за ним и запоминал порядок действий, а также контролировал людей на улице. Вернее, их отсутствие. — Дай мне. — По ебалу? — улыбнулся Хван, сделав фотографию, и записал координаты. — Сунуть так хочется? — Ага. — На, — отрезал он и вручил Феликсу дозу, завёрнутую в чёрное, плотное нечто. Тот предположил, что это был скотч. — Ищи. — Что искать? — Место. Какое симпатизирует? — М-м-м… — задумался он, осматриваясь, и указал пальцем на трубы. — Го туда. — Не проще ли между кирпичами? — Проще, но скучнее. Они сделали несколько шагов и добрались до труб, которые Феликс внимательно осматривал, выискивая щель. Металл отходил как раз на изгибе, куда идеально вмещался зиплок. Он потёр ладоши, дав знак «готово», Хван достал телефон и сделал то же самое, что и в прошлый раз. — Много чего в жизни поменялось? — не отрываясь от экрана, спросил Хёнджин. — Появился шанс получить уголовку. — Верно мыслишь. Так, нам туда, — он указал пальцем вглубь гаражей, что были выстроены в несколько рядов. С этой точкой они справились довольно быстро, и затем Хёнджин дал ориентир на автосервис. Сам сервис их не интересовал, а вот бетонная лестница, которая вела к нему и располагалась возле заброшенного склада — очень даже. — Знаешь, я думал, что будет более опасно, — сказал Феликс, взяв тягу с подика. — Никакого адреналина. — Оно тебе надо? — Нет, но я ожидал большего. — А если нас обоих повяжут, то кто будет в канализацию прыгать и руку себе ломать, чтобы деньги на выкуп получить? — Пускай Джисона в детдом сдают. У нас был такой вариант. — И усыновит его богатый мужик, которому наследник нужен, — Хван опрокинул голову вверх и выдохнул. — Мне бы так… — Чтобы жить жизнью Кая? — Ой, нет. Я пока что деградировать не собираюсь. У них завязался разговор об остальных детдомовских, которые на удивление вели себя тихо после проигрыша в турнире. Это настораживало, но в то же время успокаивало. Либо они готовили масштабный план мести, либо приняли своё поражение по-мужски, что звучало менее вероятно.

***

Джисон плёлся по улице, то и дело поправлял чехол от гитары, висящий на спине, а также перекладывал сумку с усилителем из одной руки в другую, чтобы по очереди согревать их в кармане. Он шёл на встречу со своим другом-сменщиком, который смог раздобыть для него дозу и даже выбил небольшую скидку по старой дружбе. По дороге ему пришло сообщение с предложением заскочить в дом, чтобы не мёрзнуть на улице, а заодно оставить гитару там. Хан согласился, не задумываясь, и начал идти быстрее, так как дорога до дома друга составляла около пятнадцати минут. Из-за дубака, царившего на узких улочках, путь увеличился ещё на пять минут, и Джисон с каждой пройденной секундой всё сильнее ощущал себя пассажиром тонущего Титаника. Перед ним наконец-то показалось знакомое крыльцо и гномик, стоявший на нём. Хан подарил его этому другу чуть больше года назад, и на гномика, что казалось странным, ещё ни разу не совершили покушение. Даже дети не горели желанием разбить его, хотя это керамическое лицо бесило каждого прохожего. Джисон старался, выбирал самого кривого и страшного. Он зажал кнопку звонка, засунул руку в карман и пару раз подпрыгнул на месте, а потом выдохнул горячий пар изо рта, что только придало его облику схожесть с замёрзшим на знаменитом корабле. — Сопли ещё не застыли? — улыбнулся Гаон, приоткрыв дверь. — Роза, спасай! — Чё?.. — Долбаёб, я — твой Джек, ты — моя Роза. — Не для тебя мама розочку растила. — Заебёшь… Дай пройти. Гаон вскинул руки зайчиком и освободил проход, а Хан переступил порог, положил на пол комбик и уже был готов расцеловать друга за его существование. Слава богу, что он жил не на другом конце города. — Брат, спасибо, — Хан поставил гитару рядом с усилителем и налетел на Гаона с объятиями. — Я так рад, что ты всё ещё жив… — И что у меня есть своя хата с отоплением, — добавил тот, усмехнувшись. — Раздевайся, чмо, и на кухню шуруй. Сейчас чай нашаманю. — Я люблю тебя. — И я тебя, зай, — он послал ему воздушный поцелуй и подмигнул перед тем, как пошёл набирать воду в чайник. Гаон был из тех друзей, дружба с которыми была похожа на состояние в браке на протяжении двадцати лет. Хан обожал проводить время с ним, но раньше делал это гораздо реже, чем сейчас. И причина тому была максимально простой: Гаон был копией Минхо. Точнее, того Минхо, с которым Джисон был знаком до появления в их жизнях Феликса. Они называли друг друга «зая», «котя», «масик», а ещё использовали оскорбления в шутку. Стиль их общения напоминал масштабный рофл, что Хан обожал всем сердцем. При этом он мог излить Гаону душу, поделиться переживаниями и проблемами, но чтобы разговорить Джисона, тому приходилось очень сильно постараться. Это он и собирался сделать сейчас. — Что-то ты совсем хуёво выглядишь, — сказал он, поднеся Джисону кружку с чаем. — Что уже случилось? — Ты о чём? — Во-первых, — Гаон провёл пальцами под своими глазами, указав на тёмные круги, — ты похож на трупа. Сильнее, чем обычно. — Спасибо, коть. — Я серьёзно. Ты опять торчишь? — А я переставал? — Раньше не настолько заметно было. Ты какое-то время редко употреблял, поэтому внешние признаки особо не выделялись. — И что же изменилось? — У тебя глаза красные и полузакрытые, — Гаон начал перечислять очевидное, чтобы до Джисона наконец-то дошло. — Кожа бледная и сухая, вены на кистях в маленьких синяках, волос стало меньше, лицо похудело и отекло. Продолжать? — Я понял, — притормозил его Хан. — Можешь больше не обсирать меня. — Кто ж тебя спрашивает? Я продолжить хочу. — Да ладно тебе, зай, — заулыбался он и положил ладонь поверх кисти Гаона. — Я вот тебя любым люблю. А ты меня? Гаон на несколько секунд остановил взгляд на запястье Джисона, которое выглянуло из-под рукава кофты. Его кожа была синей. — Закатай рукав. — Зай. — Долбаёб, я серьёзно. Хан понял, что от него не отстанут, поэтому выполнил указ. Гаон широко распахнул глаза, поднявшись со стула, встал над Джисоном и схватил его за предплечье. — У тебя тут скоро гнить начнёт! — чуть не прокричал парень, рассматривая гематому, что находилась на локтевом изгибе. — Ты совсем конченый?.. — Чуть-чуть. — Джисон, блять, вот вообще не смешно. Ты уже заигрался. — Да ладно тебе, — фыркнул он, расправляя рукав. — До этого ведь как-то жил. — Так последствия не сразу проявляются! Ты так мечтаешь о психозах, недостаточности органов и гепатите?! — Что ты истерику заводишь? — Хан внезапно понизил тон голоса. — Нормально всё будет. — Все так говорят, а потом им сгнившие руки и ноги отрубают. — Хорош панику разводить. — Ты ведь понимаешь, что дозу я тебе не дам? Хан резко подскочил на ноги, ударив кулаком по столу, и притянул Гаона за воротник. Ему стало страшно. Джисон ещё никогда не смотрел на него так свирепо. — Как же вы меня все заебали… — нервно усмехнулся Хан. — Деньги я принёс, наркота у тебя, так в чём проблема?! — В тебе проблема. Ты себя больше не контролируешь. — Я контролирую! — он скрутил ткань его футболки ещё сильнее. — Просто все вокруг резко стали озабоченными, блять! — Джисон, мне больно. — Наркоту отдай, тогда и отпущу. — Ты совсем поехал?! — Гаон силой разжал его пальцы и освободился, но через секунду вздрогнул, поймав на себе взгляд Джисона. Из-за плохого освещения его круги под глазами казались ещё более чёрными, а глаза — бешеными. — Брат, хватит меня кошмарить. Реально страшно. — Я жду. — Хуй тебе. — Блять, я нормально прошу отдать! Что не так-то?! Мне на колени, сука, встать?! — Успокойся. — Так дай мне это успокоительное! Я многого прошу?! Хана начало ломать: его шея дёргалась, челюсть сомкнулась, руки непроизвольно сжались в кулаки, а речь становилась всё более несвязной. — Джисон, пожалуйста, хватит. Не знаю… Покури, что ли? И умойся. Полегче станет. — Знаешь ты, что сделает мне легче! Отдай! Где?! Где наркота?! — Джисон. — Ты заебал! — он был готов вырывать собственные волосы, а заодно лишить и Гаона пары прядей. — Сука, я щас искать начну! — Пошли, — высоко подняв брови и натянув улыбку, произнёс тот. — Давай же. Пошли, я дам тебе наркоту, и ты проснёшься на обосанной мусорке с исколотыми венами, галюнами, похмельем и в луже блевотины. Если проснёшься вообще, конечно. Чего стоишь? Пошли-пошли, ты же хочешь. — Пошли. Улыбка тут же пропала с лица Гаона. — Ты настолько свою жизнь ненавидишь?.. — Сучара, хватит! — крикнул он, снова ударив кулаком по столу. Гаон подпрыгнул от испуга. — Хватит мне мозги ебать! Отдай, тогда я уйду! — Какое же ты ничтожество. Гаон бросил на стол пакетик, который вынул из кармана, отошёл подальше от Хана и облокотился на гарнитур. Он впервые испытывал эти три чувства, смотря на друга: жалость, отвращение и страх. — Шприцы ведь с собой носишь? Давать не нужно? — Не нужно. Гаон молча смотрел на то, как Джисон подготавливал наркотик к внутривенному вводу, в процессе сжимая шприц в зубах, отчего выглядел ещё более одержимым и обезумевшим. Гаон понимал, что пройдёт ещё немного времени, и от его друга останутся лишь воспоминания. Ему казалось, что Хан был неубиваемым, поэтому не боялся за его жизнь, а вот за психическое состояние трясся сильнее, чем за собственное. Такими темпами Джисон вскоре превратится в существо, которое животным называть будет стыдно, ведь даже у собак были какие-то чувства и эмоции. Он просто будет существовать от дозы до дозы, попрёт против всех своих принципов и избавится от моральных качеств, чтобы достать наркоту. — Закончил? Хан кивнул, с облегчением выдохнув. — Я закажу тебе такси. Сдерживай себя хотя бы до приезда в общагу, а там уже твори всякую дичь. Гаон открыл приложение и ввёл адрес в строку места прибытия, но отвлёкся, увидев на столе купюры. — Спасибо. — Завязывай с этим. Мне нужен друг, а не полуживой торч. — Какие все стали требовательные, — усмехнулся он, уперевшись руками на спинку стула. — Но никого не интересует, что нужно мне. — Доза. Это и так все знают. От обиды Джисон непроизвольно прикрыл веки ещё сильнее. Глаза практически закрылись. — Что? Я неправ? — Мне нужны люди, которым я действительно дорог. — Тебе общажных мало? Или хочешь сказать, что им плевать на тебя? Хан промолчал. — Тебе не забота нужна, а Юнсо. — Замолчи. — Хоть представляешь, что они чувствуют, когда наблюдают твою медленную смерть? Если хочешь, чтобы тебя любили, то соответствуй. Тебе ведь насрать на их чувства, не смей об этом спорить. — Люблю я их. — Тогда бы ты не поступал так эгоистично. Говорю же, тебе только Юнсо нужен. — Да, блять! — он больше не мог ломаться. — Мне нужен Юнсо, потому что никто его не заменит! Они ведь… Они ведь все чем-то похожи на него, и когда мы что-то делаем все вместе, то мне кажется, что он рядом. Что я общаюсь с ним, понимаешь?! А в последнее время все рассорились и… Гаон перебил Хана, зная, что он заплачет, если продолжит, и монотонно произнёс: — Ты мёртвого любишь больше, чем живых. Горькими были не слова, а их правдивость. — Отпусти ты его уже, — продолжил Гаон, вздохнув. — Живи свою жизнь и прекрати убивать себя. Успеешь ещё с ним увидеться, не торопи события. — Я не могу… — тихо смеясь и сверкая капельками слёз, произнёс Джисон. Его начинало накрывать. — Меня там не только он ждёт. — А кто ещё? — Мама. Гаон не показал удивления. Он подозревал, что с таким образом жизни мать Джисона не могла прожить долго. Всё встало на свои места: Джисон потерял мать, на этой почве стал чаще вспоминать Юнсо, из-за чего и употреблять стал гораздо чаще. Плюсом и в общаге начались проблемы, что только подлило масло в огонь. Гаон взял деньги со стола, раскрыл ладонь Джисона и положил в неё купюры. — Только не помирай. Тот благодарно кивнул, пожал Гаону руку и направился в прихожую, в процессе завязывания шнурков кое-как сумев услышать номер заказанной машины. Он ушёл, не сказав ни слова, а Гаон смотрел на него с пониманием, что, возможно, делал это в последний раз.

***

Феликс и Хёнджин вернулись ещё час назад, к этому времени в общаге уже были Чанбин, Бомгю и Чан. Чонин сидел в клубе, а Хана и Минхо опять где-то носило. Остальные просто надеялись, что оба вернутся трезвыми и не со вскрытыми венами. Первым явился Джисон, которого пришлось принимать снизу, так как он был не в состоянии самостоятельно подняться по лестнице. Об этом догадался Хёнджин, когда услышал вой снизу, а потом, подойдя к окну, лицезрел лежащего на земле друга, который едва не катался по ней, как медведь. — Забери комбик и гитару, — сказал он Феликсу, взобравшись на подоконник. — Я его через вторую лестницу понесу. — Тебя в ту комнату не впустят, — прыснул тот, намекнув на Сынмина. — Тогда я его подниму, и ты спустишься, пока я буду раздевать этот экземпляр. Как они и договорились, Хван на своей спине затащил Джисона в комнату, а затем Феликс пошёл забирать аппаратуру. Хёнджин усадил парня на кровать и стал снимать с него куртку, изредка поглядывал на его лицо, но не видел там ничего хорошего. Если говорить просто, то все характерные признаки наркомана, которые перечислил Гаон, стали заметнее в два раза. — Когда ты уже сдохнешь, чудовище? — усмехнулся Хван, закончив стягивать куртку. — У меня такое чувство, что я трёхлетнего сына с прогулки встречаю. — Папа?.. — Нет у тебя папы. Ну, он в соседней комнате, — Хёнджин полез к его ширинке, чтобы снять джинсы, а Хан недовольно застонал и попытался убрать его пальцы. — Так, не начинай. — Флекса раздевай, меня не… — он пустил пару смешков, — не надо… — Не надо меня раздевать, — сказал Феликс, показавшись на лестнице. Он закинул сумку с усилителем на подоконник, а уже потом залез на него сам. — Ебать валына… Ты как её таскаешь? — Он не ответит, — сказал за него Хёнджин. — Дружок-то твой где? — Кто? — Ли Минхо, знаешь такого? — Нет. — Ну и хуй с тобой, — вздохнул Хван и выпрямился, поднявшись с корточек. Через час объявился Минхо, чьё появление вызывало очень много вопросов. Он притащил с собой два контейнера, на одном из которых было написано “Heart”, а на втором “Liver”. Бомгю сразу же окружил оба контейнера и начал их внимательно рассматривать, пока Минхо возился со своим ящиком. — Ты кого на органы разобрал? — спросил Гю, поднял взгляд и увидел в руках Минхо коробку с инструментами. — Ты что делаешь? Минхо достал из кармана мебельный замок, к которому в комплекте шёл ключ. Он был похож на те, что устанавливали на камерах хранения в спортзалах или продуктовых магазинах. Минхо быстро просверлил небольшую дыру, сверил размеры, а потом начал привинчивать замок к внутренней стороне дверцы ящика. Всё работало. Минхо не хранил там много вещей, поэтому быстро освободил пространство и загрузил контейнеры на полку. — Теперь объяснишь? — спросил Чан, когда тот убрал инструменты. — Что именно? — Во-первых, откуда у тебя органы, блять? — Какая разница? — Ты издеваешься?! — возмутился Чанбин и ударил кулаком по кровати, чем напугал Пеппу. — Прости, котлетка. Ладно, хуй с этим местом, откуда ты их взял. Они тебе на кой? — Завтра отвезу. — Кому, блять?! Ты можешь нормально разговаривать? — Заказчику. — Ты их перевозишь, что ли? — уточнил Бомгю. — Они разве могут просто так храниться? — Там давление специальное, так что могут. — Значит, ты больше не будешь наёбывать бедных бабушек? — Не буду. Допрос окончен? — Остальное в процессе расспросим. Непоняток осталось очень много: как Минхо нашёл эту работу? Кто был поставщиком? Кому он отвозил органы? Законно ли всё это? Минхо решил проведать, как обстояли дела у Джисона, который в течении последних нескольких часов не ответил ни на одно его сообщение. Точнее, ответил, но это представляло из себя бессвязный набор букв. Он забрался в соседнюю комнату, где Феликс сидел на кровати Хёнджина и таращился на Хана, который смотрел вверх и тихо посмеивался себе под нос. Судя по звукам включённой воды, Хван сейчас принимал душ. — Опять? — вздохнул Минхо, стоя над кроватью Джисона. — Блевать в туалете будешь. — Почему блевать? — спросил Феликс. — Когда он до такого состояния вкалывает, то его выворачивает. И я не хочу это убирать! — громко произнёс он, чтобы Хан услышал. — Хватило уже. — Когда это ты за ним убирал? — Да был один случай… Когда мы ещё не поступили, и он с матерью жил, то переборщил и чуть передоз не схватил. Пришлось откачивать. — А мать? — А что мать? Её я не откачивал, — прыснул Минхо, поправив волосы. — Валялась пьяная, а её сын чуть не отъехал. — Что с рукой? В момент, когда Минхо провёл ей по волосам — случайно засветил бинт. — Поранился. — Показывай. — Ещё чё сделать? Феликс подошёл к нему, собираясь посмотреть самостоятельно, но Минхо отдёрнул руку, зная, что сейчас начнётся. Ликс как обычно наедет на него, даже не собираясь слушать, откуда взялись порезы, назовёт суицидником и польёт говном. Настолько предсказуемо, что даже скучно. — Там подарок от отца, так что не утруждайся. — Покажи уже, господи, — цокнул он, снова схватив Минхо за рукав. — Что ты там хочешь увидеть? Сказал же, что всё по классике. — Раньше ты бинтом не перематывал. — И мёртвого заебёшь… Минхо решил, что делать это в комнате довольно опасно, ведь сюда в любой момент мог ворваться либо Хёнджин, либо любопытные соседи, которым придётся объяснять всё по второму кругу. Он предложил Феликсу выйти на улицу и обсудить всё там. Минхо знал, что от него не отвяжутся, поэтому бежать от разговора было бессмысленно. Они взобрались на крышу, где не было лишних глаз, выглядывающих из окон общежития. Минхо сел на металлический пласт и, не дожидаясь прихода Феликса, начал разматывать бинт. Заодно он смог оценить состояние руки, но оно оставляло желать только лучшего. Ткани вновь разошлись, из-за чего на повязке остались красные следы. Видимо, всё-таки придётся зашивать. Минхо вытер скопления крови бинтом, но далеко убирать не стал, зная, что вскоре придётся повторить процедуру. — Ахуеть… Феликс поднялся настолько бесшумно, что Минхо, услышав его голос, чуть не полетел вниз от испуга. — Ты… Твоя… Это что?! — Кровь, — холодно ответил он, проводя бинтом по месту, где чуток была прорезана вена. Потеря крови была не настолько значительной, чтобы умирать в муках, но всё же ощущалась. Феликс не знал, как отреагировать. Ему автоматически стало противно от Минхо, когда он увидел это, и понимал, что таковая реакция была бесчеловечной, но ничего не мог с собой поделать. Даже селфхарм в его понимании приравнивался к слабости, а попытка свести счёты с жизнью заставляла его мысленно насмехаться над человеком. — Чего не закончил-то? — спросил Феликс, демонстративно тыкнув в место, где рана отъезжала вправо. — Рука соскочила? — Ты даже слушать не хочешь. — Хорошо, давай. Я слушаю-слушаю, начинай. — Отец. В голове Феликса пронёсся их разговор с Джисоном, который сидел в туалете и молил выпустить его. Он кричал о том, что Минхо убьёт его отец, а они с Хёнджином не верили. И сейчас ничего не изменилось. — Мог бы что-то поумнее придумать. Тот отрывал взгляд от своей руки и перевёл его на Феликса. В нём не было злости и непонимания, Минхо будто ждал именно этих слов. — Конечно. Я ведь способен только на то, чтобы вскрыть вены из-за тебя. Планку-то понизь. — А это не так? Частично, но нет. — В какой-то степени. Но я думал, что отец просто выбьет из меня всю эту гейскую хуйню. На смерть я не претендовал. — Я могу поверить, что твой отец сделал это, — он указал на порезы от линейки, оставленные на запястье. — Но чтобы он захотел убить тебя… Не в этой жизни, блять. — У тебя есть причины не верить мне? — Есть, — Феликс сделал два шага вперёд, повернулся лицом к Минхо и опустил голову, чтобы смотреть ему в глаза. — Ты просто слишком слаб, чтобы признаться в попытке наложить на себя руки. Спихнуть всё на отца и снова стать жертвой в чужих глазах — вот, чего ты добиваешься. Ты как заяц, который сдружился с хищниками, чтобы чувствовать себя в безопасности. — И среди этих хищников есть гадюка в твоём лице. Даже если бы твои слова были правдой, то, по-твоему, зачем оно мне? Нахуя мне казаться слабым в твоих глазах? — Чтобы пожалели. — И что бы мне дала твоя жалость? — Чувство, что мне не плевать на тебя. — А тебе плевать? — Абсолютно. — Вот оно как… — пустил нервный смешок Минхо, отведя взгляд в сторону. — Тогда нахера ты устроил всё это? Зачем создал такие условия, чтобы я изменился? — Не имеет значения. Ты всё равно не изменился. Остался такой же тряпкой, которая не может постоять за себя. Даже сейчас, когда я сру тебя прямо в лицо, ты ничего не предпринимаешь. Минхо поднялся на ноги, засунул бинт в карман и встретился взглядами с Феликсом. Его глаза были наполнены высокомерием, желанием унизить и растоптать, а у Минхо в них царила пустота. Казалось, что слова Феликса пролетели мимо его ушей, но они, наоборот, оставили в его сознании жирный след. Просто Минхо научился скрывать свои эмоции. — Заебал ты меня, Флекс. Окончательно. Он сложил ладонь в кулак и со всей силы врезал парню по носу. Феликс отлетел на полметра, закрыл лицо рукой и застонал сквозь стиснутые зубы, пытаясь прийти в себя, но следующий удар по щеке не дал ему и шанса сделать это. После пострадала челюсть, а через секунду — правый глаз. Феликс упал на холодный бетон, не успел опомниться, а ботинок Минхо уже оказался возле его подбородка. Он повалил всё его тело, встал прямиком над Ликсом, расставив ноги на уровне плеч парня, и начал колотить его по лицу, нанося удар за ударом. У Феликса хлынула кровь из носа, появилась рана над бровью и разбилась нижняя губа, а Минхо всё никак не останавливался. Он продолжал избивать Феликса до тех пор, пока половина его лица не окрасилась в красный, глаза не были приоткрыты меньше, чем на половину, а руки не затряслись от боли. Минхо разогнул спину, достал из кармана джинсов бинт и вытер им покрасневшие, испачканные кровью костяшки пальцев, а потом харкнул на бетонную поверхность в сантиметре от лица Феликса, который еле дышал и пытался не отключиться. — Прекрати считать себя Богом и относиться к людям, как к ебучим игрушкам. Поверь, от других это тебе аукнется ещё сильнее, чем от меня. Он оставил Феликса на крыше, больше не желая видеть его высокомерную морду. Минхо было насрать, что подумают другие насчёт этой ситуации, и как изменится их отношение к нему. Минхо надоело молча проглатывать всё то говно, что лилось от Феликса с момента их разговора о Хёнджине и причине, по которой он выбрал его. Феликс смотрел на звёздное небо, не в силах подняться и вернуться в комнату. Но, несмотря на адскую боль, он улыбался. У него получилось. Наконец-то ты превратился в человека с характером…