Мы будем тлеть, сжигая небо AU

— Профессор... Нх... — голос Саши совсем дрожал, она была изнурена и уже сбила своё дыхание. — Я больше не могу, перестаньте... Это продолжалось уже около получаса. Невыносимо долго, все мышцы жгло изнутри, бёдра саднили. Это была настоящая пытка. — Уберите ногу, пожалуйста... Садо стоял и наблюдал сверху, как она, сидящая на ужаснейшем поперечном шпагате пыталась не грохнуться корпусом на пол, ведь тогда — пиши пропало, он точно дожмёт его до конца. Руки сильно дрожали, а его стопа на её заднице не давала и с места сдвинуться. Это уже была не рядовая планка, которой он мучил её четверть часа назад (всего лишь 2 подхода по 30 секунд, но даже это ей с трудом давалось), по сравнению с этим, то — просто лёгкая разминка. Колени сгибались сами по себе и, когда это происходило, Садо нагибался и стучал по её голеням книжкой. До идеальной растяжки ей было очень далеко. Когда она решила перейти на локти, чтобы облегчить груз на плечи, он увидел возможность и надавил сильнее. — Агх-х! Нет, не надо! — взревела Саша, но уже подняться на руки не могла. Стоит отдать ей должное, всё это время она весьма активно сопротивлялась и не давала ему посадить её на шпагат до конца. Конечно, он мог бы пойти напролом и просто наступить сильнее, но она тогда ему этого точно не простит. Её пальцы на ногах подгибались от невыносимости происходящего, а потом сразу следом за ними — вновь колени: удар, натиск, её нытье и правильная стойка — а потом всё по кругу. — Вы говорили, что это расслабляет, — прокряхтела она поперёк тяжёлого дыхания, как будто бы она участвует в марафоне. Изначально он просто упомянул, что ей следует заняться спортом из-за того, что она довела своё тело до состояния полуинвалидности. Она согласилась выйти с ним на пробежку, но устала меньше, чем через минуту, и ушла обратно в квартиру. Оставить всё, как есть, Садо просто не мог. И честно говоря, он рассчитывал, что девушки в её возрасте намного гибче. — За что вы так со мной?.. Уф-ф, какое зло я вам сделала... Саша ощутила, как давление его ноги с её ягодиц неожиданно спало. Неужели и вправду сжалился? Девушка было облегчённо выдохнула, когда переферическим зрением заметила, как Садо садится подле неё на корточки. Она ощутила, как его пальцы прошлись вдоль её позвоночника вверх, поднимая ткань футболки, и она мгновенно выгнулась ему навстречу. — Действительно не расслабляет? — Садо сместился ей чуть за спину, и девушка ощутила затылком его дыхание на своей шеи. Она застыла в ожидании, когда он неожиданно оставил поцелуй, а затем прикусил ей загривок, вызвав у неё стон. Саша задрожала, вынуждая себя руками упереться в половицы крепче, чтобы удержать равновесие. Но Садо и не думал останавливаться. — Что же нам с этим делать? — негромко и почти нараспев протянул мужчина. Его рука спустилась на её ягодицу, уверенно сжимая, а после проскользила снова вверх на талию. Да он же просто над ней издевался! — Как же нам быть? — чуть громче повторил свой вопрос Садо, одновременно правой рукой приспуская с её плеча футболку и оставляя новые поцелуи вдоль него. — Ты ведь совсем-совсем не можешь расслабиться. Саша шумно выдохнула сквозь губы. Мурашки загуляли по телу. Держать своё бренное тело стало ещё тяжелее, потому что мышцы сами по себе стали мягче и неуправляемее. — Сколько вы пробежали? Километров десять? Откуда столько энергии?! — непонимающе спросила Саша, наклонив голову. С носа и щёк капал пот. Боже, да она вся была потная, и когда он задрал футболку, холодок прошёлся табуном по влажной спине. — Я слышала, что у некоторых мужчин вскакивает тестостерон после занятий спорта, но для вас это скорее минус, чем плюс, — её голос сжимался от напряжения, она всеми силами сопротивлялась и натиску Садо, и злобной гравитации. Мужская рука внезапно надавила на её поясницу, он захотел, чтобы девчонка выгнулась, и она не могла с этим ничего сделать в таким положении. Её бёдра автоматически вздёрнулись выше, а колени подогнулись, но Садо выпрямил их вручную. — Вы поступаете так нечестно... — отчаянно вдохнула Саша, её голос слегка смягчился, а потом он провёл ладонью в обратную сторону, и она рвано и тихо простонала. И очень зря расслабилась. Он поставил колено на её ягодицы и внезапно надавил. Саша вскрикнула, вскинув голову, а потом, как будто испустив последний дух, рухнула лицом на пол и затихла, лишь тихо и залобно сопя. Садо оценивающе оглядел её. Почти до конца села и особого сопротивления он не почувствовал. Отличный результат, в самом деле. Всё-таки девчонка была куда гибче, чем думала сама. Он так и подозревал: не может та, которая полжизни лазила по заброшенным стройкам и деревьям быть такой нетягучей. — Это очень, очень, — тихо заскулила она, не поднимая головы, — и очень подло, профессор. Девушка приняла попытку встать или хотя бы выйти из этой позы, но всё тело трясло от перенапряжения. Эта спортивная планка была её максимумом. Стоит ли говорить, что даже до среднего результата было далековато. — Я застряла, — констатировала она, обиженно фыркая. — Помогите. Садо негромко хохотнул, но встретив в ответ её недовольный взгляд, сжалился. Он сел к ней лицом и крепко обхватил её за талию, ощущая, как она кладёт руки ему на шею, стараясь удержаться за него. Мужчина без труда поднял её, после чего и вовсе переместил к себе на руки. Раз уж она показала хорошие результаты, то вполне понятно, что прямо сейчас её тело всё изнывало от сладостной боли. И он знал неплохой способ, чтобы она смогла расслабиться. Садо устроился с ней на диване, усаживая её прямо перед собой. Саша не особо и реагировала на его действия, — слишком устала за этот изнурительный час тренировок, — почему просто откинулась на его плечо, прикрыв глаза. Как же она вымоталась. Мужчина ухмыльнулся, оставляя поцелуй на её шеи, рукой неспешно спускаясь к ней на грудь. Недавно устроенные поддразнивания взбудоражили не только её, но и его. Но теперь он подвергал им её тело уже заметно мягче, словно и вправду извиняясь за то, что её первое занятие оказалось столь беспощадным. Его рука приподняла спортивный бюстгальтер, и Саша, ощутив разгорячённой плотью его обжигающие прикосновения, негромко замычала. Чёрт, да он издевается.. — Я недавно переборщил, — Его пальцы сжали её сосок, пока левая рука спустилась вниз. Ткань спортивных брюк щекотала ей кожу, даря и без прямого соприкосновения нетерпеливое желания. Её шутка, что, и вправду его так задела? — Поэтому хочу помочь тебе немного расслабиться. Сегодня без длительных заходов, — Садо прерывисто выдохнул, и его голос стал тише, но вместе с тем немного насмешливее. Он потёрся носом сзади её уха, вызывая по коже табун мурашек. — Или ты против? — Я потная, — неправдиво запротестовала она, лениво карабкаясь пальцами под лямку его майки. Он так-то и сам не переоделся после пробежки и не был в душе, а первым делом пошёл мучить её. Так что тоже был потный. Но она не чувствовала от него кисловатого запаха застоявшегося пота, наоборот, пахло терпко чем-то приятным, как табачный лист. Она знала этот запах хорошо, чувствовала его ярче всего, когда они занимались сексом, но при этом всё равно появлялся кисловатый оттенок, — может быть, это она так пахла? А сейчас был только его запах, усиленный в сто крат, приятный и тёплый. Это ли не естественный феромон? Как дурман какой-то. Саша нахмурилась, почувствовав появившейся твёрдый бугор внутренней стороной бедра и невольно поёрзала. Садо сжал свою челюсть под слегка недовольный взгляд. — Вы и правда возбудились после пробежки? Мне кажется, вы хотите не мне, а себе помочь расслабиться. Саша сощурила глаза, не скрывая своих подозрений. По лицу профессора и так было всё очевидно. Подождав какое-то время, она в открытую спросила то, о чём думала минуту назад, пытаясь вобрать в себя как можно глубже его запах. — Вам не кажется, что я воняю? С одной стороны, её действительно одолевало беспокойство, что она не только чувствует себя вонючей и грязной, но и является, а с другой — если он так приятно пахнет, то, может, это работает и в обратную сторону. Иначе почему он так ярко отреагировал своим стояком? — Не пытайтесь шутить, просто ответьте на вопрос. И, кажется, от этого вопроса правда зависит, будут они этим заниматься или нет. Садо тяжело вздохнул, утыкаясь лбом в её плечо. Иногда она была просто чертовски невыносима. — А как ещё по-твоему могут пахнут люди после тренировок? — не услышав в ответ ничего путного, только нечленораздельное мычание, Садо вздохнул поглубже. — Знаешь, когда мы занимаемся сексом, тебя почему не заботит запах пота. А ведь он значительно более концентрированный, чем тот, который сейчас держится на наших телах. Его рука поднялась выше, теперь просто поглаживая её талию. Неужели ей настолько было важно сначала принять ванную, чтобы потом сделать это снова? — Нет, мне не противен твой запах. Он такой же, как и всегда в такие моменты, и вполне приятный, — Садо снова коснулся губами её шеи, но теперь куда более настойчиво, чем прежде. Его терпение было тоже не бесконечным. — И я очень хочу надеяться, что мой тебе тоже нет, потому что секс в душе не самое лучшее, что может испытать твои организм и тело после такой тренировки. — Во время секса запах отличается... Так что я в первый раз вас чувствую, — сказала Саша, не задумавшись заранее. А потом побледнела, почти сразу запунцовела и попыталась спрятать своё лицо в его ключице, но Садо не дал этого сделать, поддавшись слегка назад, как бы говоря о том, что нет, теперь она не отвертится. — Я не знаю как объяснить, забудьте... Да, мне нравится, как вы пахнете. Девушка прислонила пальцы к бровям, делая козырёк из ладони, чтобы хоть как-то прикрыться. Это прозвучало слишком странно, да и как будто с подтекстом, ещё и в такой момент. Садо отнял её руку от лица, но ей всё ещё не хотелось видеть этот насмешливый взгляд, и она просто отвернулась. В любом случае, он понял её слова, как приглашение. Мужчина поцеловал её шею, чувствуя, как пальцы пытаются смять его кожу на плечах, но Саша сама себя останавливает: помнит, что ему не нравятся следы на теле. Он сделал так, как делал обычно: в первую очередь оставил её полуголой. Мог бы сразу раздеть полностью, но тогда ей пришлось бы либо ложиться, либо вставать, а сейчас его слишком устраивала эта поза. Её кожа обугрилась от холодка, спина всё ещё была немного влажной и очень горячей, по сравнению с ней его пальцы — просто лёд. И ими он проходился вдоль всего позвоночника, чувствуя, как маленькие мышцы, совсем тонкое волокно, которое кое-как способно защитить рёбра, вздрагивают поочерёдно, волной, сразу там, где он касается. К реакции этой девушки на его прикосновения невозможно было привыкнуть. Всё было так волнительно. Садо начал замечать, что она прижимается к нему ближе, водит носом вдоль ключицы и шеи. И вряд ли было дело в ответной ласке. Кажется, ей правда нравится его запах, и сейчас, когда он сам возбуждён и ласкает её, а она безмятежно поддается, он чувствуется в разы сильнее. Саша протяжно замычала, когда он подвёл её бёдра ближе к себе и потёрся о промежность. Он обещал ей недолгий заход, но речь не шла о прелюдиях. Обычно он уделяет этому меньше внимания, просто подготавливая партнёра. Но сегодня ему хотелось оттянуть этот момент подольше. Ему нравилось сжимать её ляшки сквозь ткань тонких спортивок, нравился жар недавно истощённого тела. Его соблазняла её усталость, которая не стала поводом для отказа, а лишь способом добиться нового эффекта: тело было совсем ватным, а мышцы непослушными. Ещё более податливая его прихотям, не просит быть жёстче, не умоляет остановиться, потому что «больше не может». Ей так же, как и ему, не хочется торопить события. Ей нравится сейчас чувствовать его куда больше, чем представлять, что он сделает с ней потом, как войдёт и будет долбиться до вскриков. Садо чувствовал новый вид отдачи от неё, в ней не было предвкушения и этой былой нетерпеливости. Было что-то, что сейчас ей нравится сильнее, чем будет нравится потом. Саша внезапно прикусила его шею. Ненавязчиво, бесследно, просто из желания. И за это она не стала извиняться. Это была внезапно разыгравшаяся в обоих взаимная изнуряющая нежность (а она ей была, если знать, что они предпочитают вытворять в обычном случае). Хотелось трогать, дышать, немного дразнить и прикасаться губами и языком, кусаться. — Профессор, — она приподнялась от его шеи, касаясь щекой его скулы. Только не сейчас, не говори, что ты хочешь, чтобы тебя взяли прямо здесь и сейчас. Но Садо не успел даже нахмуриться. У неё был томный взгляд, опьяневший, с полуопущенными веками. Она обняла его шею, одной ладонью спускаясь вдоль лопаток, и их сразу обдало жаром: сейчас Саша была куда горячее его, её тело совсем ещё не остыло после тренировки. Она сглотнула, и Садо проследил, как поднимется и опускается её кадык — тоже медленно и лениво, а потом она не сдерживает порыв и касается его губами. Они были горячими и солоноватыми на вкус, как и её дыхание. Он не ответил ей, и это сначала не было проблемой. Саша не настаивала, просто сделала и вновь опустилась сбоку к его шее, вдыхая глубже. Но Садо остановился, и Саша слегка напряглась в его руках: ведь он чувствовал всё — лопатки, бедро, рёбра. Дыхание слегка участилось. Она подняла голову, — её взгляд слегка отрезвел, — и совершенно честно и раскаянно спросила: — Мне не следовало это делать, да? Извините... Я не знаю, почему так вышло... Девушка по-смешному насупила нос, как будто бы корила себя за этот невинный с интонацией наивности поцелуй. Ей было стыдно за порыв. Садо пару раз моргнул, заставляя самого себя как можно незаметнее, но посильнее выдохнуть. Не прошло и полминуты, которые он чувствовал её губы, но ощущалось всё настолько дольше, что ему понадобилось немного времени, чтобы заставить себя прийти в чувства. Это было то, что они не прописывали, но и не считали нужным проговаривать. Поцелуи. Донельзя простая, но для каждого из них очень деликатная и важная тема, которой ни один из них не хотел беспричинно касаться. До этого момента. Садо поднялся пальцами до самого её затылка, заставляя её вскинуть голову. Ну, нет, ему слишком это понравилось, чтобы она теперь так просто отделалась. Он прервал все её лепетания новым куда более уверенным и несколько напирающим поцелуем. Кто бы ещё недавно ему сказал, что это может приносить столько удовольствия, он бы не поверил. Смешно. Он сам себе был смешон. Его ладонь переместилась с её бедра на лопатки, манипулятивно и мягко их оглаживая. Рука на шее сместилась немного выше, зарываясь пальцами в её тёмные волосы. Он оторвался от неё лишь тогда, когда ощутил, как Саша начинает задыхаться. Дыхалка у неё была заметно меньшая, чем у него. — Чёрт, — Садо упёрся носом в её щёку, тяжело и глубоко выдыхая. Ему и вправду слишком это понравилось. Это было чревато. Он поднял на неё серьёзный, но заметно взволнованный взгляд. Она всё ещё не могла отдышаться. — Всё в порядке? Саша глубоко вдохнула, облизывая губы. Её бросало в жар. Она задыхалась не из-за поцелуя, сколько из-за эмоций. Сердце стучало так, что ей казалось, будто Садо тоже его слышит. — Это было грубо, — её голос отдался вибрацией возле его подбородка. Садо спорить не стал. Она полезла первая, но, кажется, ей не по душе его способ. Он это чувствовал и в предыдущие разы. Не сбил ли он таким образом весь настрой? Прошло какое-то время в тишине, пока она не спросила: — А можно ещё? Садо вытянулся, не зная, что на это отвечать. Ему понравилось, он бы и не отказал, а её взгляд стал уверенным и предвкушающим. Она потянулась к нему сама, выгибаясь навстречу талией и обнимая за шею. Она целовала не так, как он, а больше аккуратно и мягко, проводила языком по губам, чтобы он их приоткрыл и ответил ей. И, оказалось, так целоваться можно было долго. Очень долго. Они оба сосредоточились на этом. Иногда, когда он делал что-то приятное: оглаживал рёбра, сжимал грудь или ягодицы, или обвивал её язык своим, — она тихо постанывала сквозь поцелуй, немного отстраняясь, а потом опять поддавалась навстречу. Когда прекратили, у неё всё равно была одышка, и Саша вжималась в него всем телом, успокаиваясь. Её губы налились кровью, Садо взбудоражил старые ранки, и она постоянно их облизывала. — Профессор, — позвала Саша, а он и так всё время наблюдал за ней из полуоткрытых век немного душным, нетрезвым взглядом. — Вы стали твёрже. Конечно, стал. В этом не стоило сомневаться. Саша опустила руку на его штаны, проводя вдоль. Он был не просто твёрдым, а на взводе. — Про тестостерон оказалось не шуткой, да? Она и понятия не имела, как именно подействовали на него их поцелуи. Не знала, насколько он хотел ещё и что реагировал так именно на её губы. Садо усмехнулся, неожиданно мягко и медленно касаясь губами её уха. Он перешёл губами на её подбородок, после скулы, а потом снова губы. О, эти прекрасные искусаные губы. Она была чертовски права в своих речах, у него сейчас и сил спорить не было. Да и говорить хотелось меньше всего, но оставить без внимания все её нахальные речи он так просто не мог. — Знаешь, — он совсем чуть-чуть отстранился от её губ, в то время как его пальцы огладили её сквозь ткань штанов. Вся мокрая, это чувствовалось и сквозь ткань. И ещё ему что-то предъявляла за то, что он не сдержан? — не тебе мне говорить о тестостероне. Но я всё-таки постараюсь попробовать иначе. Садо рассмеялся ей в самые губы, но ответил не дал, снова накрывая её губы своими. Видимо, из-за прошлого её опыта, но ей не меньше его нравилось делать всё подобное, доводя до самой грани, до момента, когда их тела изнемождены, и они оба просто не могут, но всё равно продолжают. И не было ничего лучше этого ощущения. Свою тактику он правда немного сменил: его руки теперь мягко гладили её плечи и шею, заставляя ещё больше расслабиться и отдаться ему навстречу, а поцелуи стали до того безбожно трепетными, что только сильнее прежнего сводили её с ума. Иногда он спускался и целовал её шею, пока Саша брала тайм-аут на передышку, а потом сама находила его губы, чтобы продолжить. Ей не хотелось останавливаться даже тогда, когда она почувствовала, что челюсть начинает сводить. Не было осознание, как долго они целовались. За это время её тело остыло, и теперь его руки казались горячими, и оголённой грудью она прижималась всё ближе к нему. Садо и понятия не имел, что это может быть так приятно. На задний фон ушло всё прочее, даже их грязноватое причмокивание оставалось где-то за шумом. Она была прямо сейчас в его руках, и будто бы этого и было достаточно. И отчего то он был уверен, что Саша чувствует то же самое, раз всё ещё не отстранилась. Потом он почувствовал громкую вибрацию на своём плече, это сбило темп, и Саша оторвалась от него, лениво приподнимая своё запястье с его плеча. — Это будильник, — сказала она, вздыхая. — Через два с половиной часа мне нужно быть на практике. Она горячо выдохнула, проводя языком по нижней губе, а потом посмотрела на Садо. Его губы припухли, как и у неё, и покраснели, как если бы их намазали тинтом. Он как будто не обратил внимания на её слова и потянулся вновь, но она положила на его подбородок пальцы, приостанавливая. — Мы уже долго занимаемся этим, — сказала она, вновь обняв его за шею. — Вам правда так нравится? Мужчина не ответил, он как будто был немного в себе, а может просто не хотел отвечать, снял её ладонь со своего лица и поцеловал пальцы. Чёрт возьми, она не хочет никуда сегодня ехать. Всё, чего сейчас хочется — завалиться с этим мужчиной в постель и целоваться. Боже, как же она хочет целоваться. — Мне казалось, наоборот, — негромко сказала Саша, выдавливая всё равно немного грустную улыбку. — Я всегда думала, что вам нравятся более... Ну, плотские вещи. У вас целый набор фетишей и гора опыта за плечами. И в первый раз после экзамена вы дали мне это понять. Садо всё-таки начал слушать. Он включился после её слов о том, что ему нравится. Обычно люди сплетничают за спинами, а она со всей неловкостью говорила это прямо в лицо. Да ещё и вместо того, чтобы продолжить заниматься тем, чем они и занимались до этого — более приятные. Но он не мог игнорировать то, что её что-то беспокоит. — На самом деле, тогда... — девушка заговорила тише, сжавшись в плечах и сразу визуально уменьшаясь. — Вы меня напугали. Вы так уверена говорили о том, что между нами будет секс. Да, вы, конечно, были правы. Но я так злилась на вас из-за экзамена и из-за того, как вы вредно себя вели со мной эти годы. И, если честно, до сих пор злюсь. Она поджала губы. Садо всегда понимал, что Саша, даже когда лежала в болезненном состоянии в его доме, недоговаривала свои мысли, часто обрывала себя на полуслове и хмурилась, а потом говорила что-то другое, а не то, что собиралась изначально. Она недоговаривала свою ненависть к нему. — Тогда я думала, что вы станете меня принуждать. Так, как это делает Эскель. То есть делал, да. И в театре вы поступили точно так же. А потом в вашем доме... Она видела связь между этими событиями, и мужчина не мог догадаться, какую: всё происходило абсолютно по-разному, а в своём доме он вообще её не трогал и просто старался заботиться о её здоровье. Но она всё-таки была, и сейчас она об этом не захочет говорить. Потому что каждый раз, когда пытается сказать о его ошибках, они начинают громко ругаться. — Я просто хочу сказать, что мне тяжело понять вас. В начале вам был интересен секс, и вы это сказали прямо. А потом отказывались какое-то время, и я правда думала, что вам не нравится этим заниматься. Но почему-то вы стали за мной присматривать. Секс ведь того не стоит... Девушка загнала саму себя в смысловой тупик и, кажется, далеко не первый раз. Садо не думал, что её мысли заняты им. Скорее, когда Саша задумчиво молчала, он ожидал, что она думает о Кондорсе. И перед тем, как лечь спать прошлой ночью, он был уверен в этом наверняка. Но сегодня она даже не заговорила с ним об этом человеке. И сейчас упомянула только вскользь, хотя будильник на смарт-часах явно напомнил ей о нём. Саша заметила, как Садо отводит взгляд в сторону, некоторое время тихо обдумывая её слова. Из её уст всё выглядело и вправду сильно нелицеприятно. Мужчина аккуратно перекинул её ногу через своё бедро, и Саша было подумала, что он решил её согнать, почему мысленно успела себя обругать за лишнюю честность, но профессор вдруг взял где-то сбоку от себя плед, укутывая её в него, и оставил сидеть её на своих бёдрах, всё ещё придерживая ладонью за талию, чтобы уже она не подумала бы сбежать от намечающегося разговора Видимо, настроение к тому располагало из-за их недавнего времяпровождения, но ему неожиданно захотелось ответить такой же честностью на её. — На самом деле ты меня с самого начала сильно бесила своим наглым и разгельдяйским поведением, — Садо ухмыльнулся, возвращая к ней взгляд, одновременно приподнимая ладонь и медленно поглаживая её затылок и волосы. — Вечно опаздывала, спорила без причины, совершенно не выполняла домашние задания, но при этом ещё и что-то требовала. Иногда мне честно казалось, что я готов тебя убить за твои выходки. Мужчина рассмеялся куда-то в сторону. Да, до недавнего времени всё так и было. Пока он вдруг не решил её проучить, не нашёл способа наиболее лучшего и жестокого, чем запугать маленькую мерзавку и привить в ней к себе хоть немного уважения. — Я думал, что стоит тебя проучить, чтобы у тебя наконец-то стали на место мозги. И мне даже тогда казалось, что я выбрал пусть и жёсткий, но верный подход. В конце концов, я всё-таки добился от тебя большей целесообразности. Профессор резко замолчал. В отличие от Саши, его голос был, как и всегда, уверенным и твёрдым, он не говорил о том, что сожалеет, что вёл себя тогда с ней так, хотя всё же это не значило, что он ни за что не переживал. — Я заметил, что с тобой что-то происходит, — он прикрыл глаза, чуть сильнее откидываясь назад. — И когда узнал правду... Хах.. Да, пожалуй, я несколько испытывал вину за совершённое. Несмотря на свой мерзкий характер ты совершенно не заслужила того, что с тобой произошло. Садо приоткрыл один глаз и встретил её неотрывный взгляд. В голову ненавязчиво закралась приставучая мысль о том, что, если бы она хотя бы в половину слушала его так же внимательно и ругалась с ним меньше, они бы избежали стольких конфликтов. Но чего теперь уже было думать и сожалеть. — Поначалу происходящее с тобой вызывало у меня интерес, но куда больше уверенности, что я должен что-то с этим сделать, — Садо потёр шею, хмуря брови. — Но это было сложно. Ты не видела дальше своего носа, а, узнав правду о Кондорсе, искренне верила в то, что всё его влияние на тебя сильно преувеличено. То, что было в театре, — жёсткая демонстрация и повторения схожих пережитых тобой событий, чтобы ты смогла на моём примере понять, что с тобой было. К тому же, из раза в раз. С той лишь разницей, что Кондорсе тебя убедил, что это твоё собственное желание. Ему впервые было настолько сложно что-то кому-то объяснять, но мужчина пытался всеми силами сделать это наиболее точно и понятно для неё. Садо не ставил задачей в своём рассказе обелить себя и свои поступки, он часто бывал с ней жесток по разным причинам, как надобности, так и просто ответной злости или вредности. Однако Садо хотел, чтобы она знала, как это происходило. — А секс, — мужчина вдруг негромко рассмеялся. — Извини, тут уж я раньше перегибал палку: сначала хотел проучить, после из-за собственного желания давил. Потом же — был уверен, что тебе всё это не нужно, забот у тебя хватало и без этого, так что, когда ты сама говорила об этом, я был порядком удивлён. Ты ещё и попятам ходила за мной, чтобы упросить меня на него. Что за чудо... — Садо иронично вскинул брови и ей усмехнулся. Его пальцы, огладив её щёку, завели локон волос ей за ухо, и он продолжил. — Но всё же я понял, что мне и вправду это очень нравится. И, как теперь уже знаю, не только секс. И это завело его в тупик. Он совершенно не знал, что ему делать, как себя вести с ней после этого, но был уверен в том, что для него и для неё всё это носило под собой разные значения и важность. В будущем это бы тоже потребовало отдельного разговора, на который пока не то что у неё, но и у него не было ни должной точности понимания своих эмоцияй и чувств, ни уверенности. Саша поджала губы, прижимая к себе плед. Садо видел, что она подумала о чём-то, что только что передумала ему говорить. Видимо, он был прав и начинает потихоньку понимать её эмоции. — Я спорила с вами не из-за своего характера, — отозвалась Саша. Ему показалось, что она чувствует себя виноватой. — Я вас побаивалась с самого начала. И понимала, что вы злитесь на меня, я навела слишком много шума на поступлении. Поэтому если бы я не спорила, вы бы выперли меня из института. Он и правда относился к ней предвзято, но и не без причин. Со временем, конечно, осознал, что она просто всеми силами пытается получить диплом, поэтому не щадит ни себя, ни нервы других. Так что она верно говорит — выпер бы, да с фанфарами и скатертью дорогой. Но девчонка так относилась ко всему: кто ей не друг, тот враг. И с какой-то стороны это было даже правильно. — Спасибо, что объяснили мне, — Саша слегка улыбнулась, но Садо слишком быстро понял, что ухмылка была издевательской. — Это была самая понятная ваша лекция за всё существование института. Он щёлкнул её по носу, и она посмеялась. Нет, всё-таки что-то нужно было делать с этим характером. — Профессор, — с довольной лыбой и потирая нос, позвала Саша, — а мы... Кхм, продолжим? И всё равно ей не хватило своего вредного ехидства, чтобы произнести это без смущения. Садо ухмыльнулся, встретив в ответ такое искреннее детское желание. Наблюдая за ним каждый раз, его не мог не одолевать интерес, как долго ещё продлится период, когда она будет так радоваться их предстоящему сексу. Будто ребенок, которому подарили щенка. Ну, что за прелесть. — Кто-то говорил об обилие тестостерона после тренировок? Пока одна его рука под пледом переместилась ей на бёдра, приподнимая её за них, второй он спустился на спину, удерживая её от падения. Выдать новый комментарий он ей не дал, оставляя поцелуй на её губах и одновременно заставляя её встать на колени над его бёдрами. — Бесспорно радует, что стажёров не ставят на слишком важные должности, — в самые губы посмеялся ей Садо, спуская с неё штаны. — Иначе компании в первой же день практики понесли убытки. Саша ему что-то задорно фыркнула, но поспешила первой заставить его замолчать уже наверняка проверенным и так нравящимся ему способом. Но Садо был и не против. До того, как вести эту бестию на практику, было ещё не мало дел, но так скудно по наличию времени, что больше отвлекаться не мог ни один из них. Иначе бы она точно опоздала в первый же день.

***

Айзек пробудился он настойчивого звонка в дверь. Но первым делом он не пошёл открывать. Голова просто раскалывалась, а во рту погибли все микроорганизмы и, очевидно, оставшиеся устроили им похороны. Надо было запить эту неизведанную человечеству фауну. Выпив полграфина, он всё ещё пытался осознать реальность. Почему к нему долбятся? Он был очень шумным эти дни, так что, возможно, соседи нажаловались хозяйке квартиры, а та решила разобраться с утра пораньше. Айзек был не уверен, утро ли сейчас. Когда он выглянул в окно, то небо было серым, и он не мог понять, светлеет или темнеет на улице. В любом случае, по своим ощущениям он мог сказать, что поспал неприлично мало. Этот стук всё-таки ему надоел. Он добрался до входной двери, держась за стены. Долбёжка прекратилась сразу же: видимо, неизвестный распознал его нетрудоспособные шаги. Он представлял увидеть кого угодно: разгневанную старуху, сумасшедший соседей и даже коллекторов. Но только не Лорейн. Увидев её, Айзек забыл все фразы, которые заготовил в голове на свои варианты, но перед глазами сразу промчались события предыдущего вечера. Точно, ему же очень сильно дали в морду. — Боже, — заухмылялся он. — Ты соскучилась или передумала насчёт секса? Он услышал посторонний кашель и приоткрыл дверь сильнее. Лорейн пришла не одна. Рядом с ней стоял двухметровый широченный мужик, одетый во всё чёрное. В нём бы вместилось два Тайки, — нет, всё-таки два с половиной, — а его плечи раздулись так, что казалось, будто это не про плащ трещит по швам, а грёбаная орбита. Лорейн правда привела с собой коллектора или просто нашла человека, который сможет его быстро и почти безболезненно добить. — Этого не впущу, — посмотрел он на девушку, указывая пальцем на мрачного товарища. — Простите, вы не так поняли, — Айзек даже не понял, откуда возник этот певчий голос, ласковый и мягкий, почти женский, но потом обнаружил источник звука у рта амбала. Так и случаются нервные срывы на фоне конвективного диссонанса. — Я врач, эта девушка очень сильно просила вам помочь. Как вы себя чувствуете? Айзек молчал, пытаясь в голове сопоставить картинку со звуком. В газетах так и будет писать: молодой и красивый, неженатый, со своим бизнесом, так рано ушёл из жизни... — Пиздец, — выдал Айзек, осознав, что его зрение и слух всё-таки сфокусированы на одном и том же человеке. А чуть погодя добавил, скрестив руки на груди: — Не убедил. Лорейн тяжело вздохнула. Как ей было помогать ему, когда он отказывался от всех способов лечения? Она подошла к Айзеку практически вплотную, дёргая его за грудки к себе и понижая голос: — Этот человек работает строго конфиденциально. Ваши данные не будут зарегистрированы ни в одной базе или больнице, — Айзек опешил от такой проникновенности, но под её упрямым взглядом единственное, что ему оставалось, это медленно кивнуть. Лорейн повторно вздохнула, заталкивая его в квартиру и махая рукой медработнику. Тот прикрыл за ними дверь следом, замок щёлкнул. — Айзек, не упрямьтесь, — мужчина пытался как-то сопротивляться её действиям, но или он оказался так ослаблен после ночных похождений, или в Лорейн проснулась нечеловеческая сила, но послаблений она ему не дала: заставила сесть на диван и поманила следом доктора. Сама держала Айзека за запястья, поглаживая их большими пальцами, словно желая успокоить. И, как не удивительно, всё его внимание на какое-то время действительно оказалось сосредоточено только на её манипуляциях. — Да, не смотрите вы на него так, — Лорейн сделала утомлённое выражение лица на очередное нервное поглядывание Айзека в сторону третьего, снявшего свой балахон-пальто и раскладывающего свои инструменты на столе. — Он не хоронить пришёл вас, а лечить. Айзек всё равно не мог успокоиться. Этот «врач» мог убить его случайно, как тут не беспокоиться. Но амбал правда достал медицинские перчатки, натягивая их с хрустом. У него были здоровенные лапища, чёрт возьми. Зачем вообще производят перчатки такого размера? — Сколько ты весишь? — не удержался от вопроса Айзек, наблюдая, как тот промокает вату спиртом и дезинфицирует какие-то щипцы. Всё, что он разложил на тряпочку на столе, больше походило на оружие пыток. — На последним взвешивании весил 137 килограммов. Сейчас поднабрал, так что думаю около 145. У Айзека отвисла челюсть. Сам он никогда не весил больше восьмидесяти килограмм, и то в то время Тай заставлял его заниматься и поглощать много белка. У него у самого были отличные наследственные данные, поэтому спорт обычно не входит в его жизнь: ему просто повезло. — Он может раздавить меня одним пальцем, — повернулся Айзек к Лорейн, кажется, теперь пытаясь убедить её, что человек перед ними не врач. — В реальной жизни я спортсмен-тяжелоатлет. Дважды чемпион. Мне понятна ваша реакция, — посмеялся мужчина, надевая на лоб какую-то резинку с устройством. — Он только что признался, что не врач, да? — шепнул Айзек Лорейн с интонации «я же говорил», но девушка лишь закатила глаза. — Но раньше я закончил медицинский, проработал пять лет хирургом и защитил диссертацию. Так что не беспокойтесь. Айзек покачал головой. Наговорить можно что угодно, он всё ещё видел перед собой не доктора, а грёбаную охрану президента. — Хирург, да? — вздохнул Айзек, недовольно морщась, когда большие руки стали осматривать его лицо. Оказалось, эта штука на голове была фонариком, и теперь у него слезились глаза от света. Грубые пальцы растянули его веки, всматриваясь в зрачок. — Высуньте язык, пожалуйста. Айзек всё-таки делал, как он просит. Когда вытащил язык, якобы-врач удовлетворённо кивнул, а после сказал: — Сотрясения нет. У вас, мой друг, стальная челюсть. Не хотите попробовать себя в октагоне? — Не пытайся затащить меня в кровавый спорт, — хмурился Айзек, потирая глаза. Как же болела голова от этого света... Хорошо, что не включили общий в комнате, иначе он бы моментально превратился в овоща. — Ложитесь, пожалуйста, — он указал на подушку, и Айзек, вздохнув, увалился на неё. На ней ещё были пятна крови, скорее всего, из-за спины. Боль он чувствовал везде и всегда, так что даже не мог бы сказать, что конкретно болит, если бы его спросили. Лорейн уступила место рядом с Айзеком на диване доктору, а сама принесла стул, ставя так, чтобы он мог видеть. Она не знала причины тому, почему её недоспаситель так плохо переносил любое упоминание больниц, но лезть в его голову не стремилась. Это было не её дело, но за собой она считала полным правом проследить, чтобы с этим идиотом было всё в порядке. — Знаете, в младшей школе, когда я была у бабушки в гостях, то соседские ребята захотели научить меня кататься на скейте. Она подоткнула голову ладонью, уперевешись рукой в подлокотник дивана, краем глаза наблюдая за действиями Робина. Его она знала не мало, — он часто помогал её отцу, когда тот его вызывал по личным нуждам, — так что ей, когда попросила его о помощи, конечно же, не отказал. Мужчина в принципе был человеком очень добрым, пусть с виду и походил на здоровенного свирепого гризли. Но она знала лучше кого-либо, насколько на самом деле он огромный добряк. — Но сразу встать на скейт я побоялась, так что ребята сначала решили меня посадить на него, как будто на санки, и скатить с горки. Убеждали, что это будет весело, но в итоге, — Лорейн приспутила рукав водолазки, демонстрируя шрам на локте, а после и ладонь, где виднелись с обоих сторон белые углубления, — маленькую и хрупкую меня тогда чуть ли не расшибло в лепёшку. Она ухмыльнулась, вспоминая то время. Мама очень переживала, а отец сидел постоянно рядом с ней, даже отменил какую-то важную поездку. Такая забота стоила сильно содранной кожи и пробившей насквозь её ладонь при падении металлической балки. — Именно вот этот "опасный человек", — Лорейн кивнула в сторону корпящего над ранами Айзека Робина, — меня и спас. Тогда он ещё работал по специальности. Он хороший врач, не переживайте вы так. — Лорейн, ты меня слишком хвалишь, — Робин заулыбался и, Айзек мог поклясться (!), покраснел. Твою мать, такой здоровенный лоб млеет от комплиментов. Айзек уже бы убился головой об стену, если бы ему дали. — Я не сделал ничего такого, это просто моя работа... Нет, этот день точно кончится его смертью, Айзек не выдерживал происходящего сюра. — Ауч! — он вздрогнул всем телом и привстал, как в попытке убежать, но огромная ладонь его остановила. — Рёбра сильно пострадали, — задумчиво протянул врач. — Тогда, наверное, не нужно их трогать? — фыркнул Айзек, засматриваясь на раздувшийся синяк с левого бока, к которому проявил своё пристальное внимание Робин. — По-хорошему, нужно сделать рентген, — ответил он, и Айзек распознал этот намёк. Он вновь упал на подушку, задрал свои локти над головой, хватаясь за неё снизу, и сказал: — Понял. Лапай тогда, потерплю. На рентген он не пойдёт, а узнать, в каком состоянии кости было нужно. И способ был только один — вручную. Лишь бы этот Геркулес не доломал чего... Проверка не длилась долго, Робин был очень сосредоточен и не хотел принести много вреда пациенту. Но всё равно было очень больно, и Айзек извивался и пыхтел. Чуть позже окажется, что это не самое худшее испытание. Он облегчённо вздохнул, когда чужая рука перестала мять его, и отпустил подушку, положив руку на больное место. — Смещения нет, но одно ребро точно с глубокой трещиной. Возможно, задето верхнее. В остальном, всё даже удачно. — Разве на рёбра накладывается гипс? — отдышавшись, спросил Айзек. — Нет, в случае сильной деформации иногда требуется операция. При смещении ребро может давить на другие органы, и это может создать проблемы даже спустя пять лет после заживления. В таком случае приходится ломать рёбра заново, а иногда скреплять их. — Скреплять? — уточнил Айзек, но Робин лишь ему улыбнулся, как бы говоря о том, что он не хочет знать о всех тонкостях. — В вашем случае нужно просто вести постельный режим, а когда всё срастётся, то растяжку. На самом деле, с врачебной точки зрения ломать кости даже полезно. Айзек выгнул бровь, пытаясь понять, он это говорит правда с «врачебной точки зрения» или всё-таки изнутри прорывается персонаж-гангстер с кипятильником в руке. — Организм будет укреплять место перелома, чтобы избежать повторной травмы. Так что с большой вероятностью одно и то же ребро не сломается дважды. Айзек покачал головой, задумываясь. Может, стоит переломать себе всё тело, чтобы потом быть как грёбаный киборг в уличный драках. — Он врач, — с такими словами повернулся Айзек к Лорейн, как будто до этого её слова его всё-таки не убедили. — Перевернитесь на живот, пожалуйста, — чуть посмеиваясь, попросил Робин, и Айзек с кряхтением выполнил эту просьбу. — А это уже плохо... — после быстрого визуального осмотра сказал врач. Айзек встрепенулся. Эти слова точно не предвещали ему поблажек, апельсинового мартини и пляжного курорта. — Что там, док? — У меня есть две новости: хорошая и плохая. С какой начать? — касаясь пальцами воспалённой кожи вокруг раны, спросил Робин. Айзек сглотнул. — С хорошей. — У вас замечательный метаболизм. — А плохая? — У вас замечательный метаболизм, — повторил Робин, но уже с более весёлой интонацией. — Та-а-ак, — протянул Айзек. — И что? — Это значит, что, грубо говоря, на вас всё заживает, как на собаке. Ваш организм не жалеет себя и отдаёт все ресурсы, чтобы срастить вашу кожу. Но, видите ли... Боюсь, вчера Лорейн вытащила не единственный осколок. Он услышал, как рвётся упаковка над его спиной, потом стук какого-то мелкого металла, не сдержался и обернулся. Робин стоял над ним и вставлял лезвие скальпеля в ручку. — Ткани охватили инородный объект и начали воспаляться. Если не хотите, чтобы через пару месяцев с вам срезали гнилую кожу, то лучше удалить всё сейчас. Произносил он это легко и улыбаясь. Кажется, ему нравилось происходящее. — Знаете, вот есть в вас всё-таки что-то неприятное, — подметил Айзек, и Робин хохотнул. — Да, я иногда это слышу. Лорейн быстро подхватилась, убегая на кухню, чтобы найти полотенце и прихваченнаю ей по дороге бутылку бренди. Как знала же... Вернувшись с пожитками обратно к ним двоим, девушка дала рукой знак Робину, чтобы тот подождал, после чего протянула Айзеку стакан с плескавшейся в ней охрового оттенка жидкостью. Мужчина явно хотел отдать какой-то саркастичный комментарий на её действия, но она подтолкнула алкоголь к его губам, упрямо протягивая: — Пей. Потом разберёмся с нашим соглашением, — Лорейн положила перед ним свёрнутой полотенце, видимо, чтобы он его прикусил, когда Робин будет проводить над ним экзекуции. Обезболивающие в любом случае подействует не сразу. Пока Айзек с удовольствием налегал на алкоголь, предвкушая все будущие радости от вскрытия своей спины, она вновь устроилась подле него. Лорейн беспокойно мялась, и было видно, что волновалась, но, как поддержать ещё, не знала. Что ещё она могла бы сделать, чтобы как-то помочь этому горе-идиоту? Айзек облегчённо вздохнул, оторвавшись от бутылки, а посмотрел сначала на полотенце, а потом на Лорейн. Она указала ему на рот, и он понимающе закивал. — Будет так больно? — спросил он у доктора. Тот задумчиво почесал подборок запястьем. — Не думаю, — по итогу ответил он, но Айзека долгое раздумья насторожили, и он всё-таки глотнул ещё. — Не налегайте, иначе будет хуже. Вы часто употребляете спиртное? Айзек сморщился не то от горечи, не то от вопроса. Все почему-то начали интересоваться его трепету к алкоголю в последнее время. Он что-то сделал, что все внезапно всполошились? Должна быть причина. — Можете не отвечать, если не хотите. Я всё понял, — он улыбнулся, и Айзек подумал, что его начинает раздражать эта добродетель. — Не ложитесь, поменяйтесь Лорейн местами. Мне нужна натянутая кожа. Айзек вздохнул и уселся на стул спинкой к себе, положив на неё руки. Робин лишь подумал о том, что понял причину, по которой Лорейн была против в случае чего даже местного наркоза. Наркоз и алкоголь — не друзья. Ему нужно было больше света, и он попросил Лорейн включить комнатный. И это была фатальная ошибка, Айзека моментально потянуло к унитазу. Глаза слезились и не открывались даже через силу, как если бы он поднялся к солнцу слишком близко. Робин распорядился принести пациенту таз. На всякий случай. А потом началась их небольшая операция. И, на удивление, Айзек сидел спокойным, а вот Лорейн было тяжело смотреть за процессом, она кусала локти и волнительно подходила к Айзеку то с одного, то с другого бока. — Ты мне вскружила голову, — усмехаясь, произнёс Айзек, а потом сморщил нос: процесс был хоть и терпимый, но всё равно неприятный. Лорейн открыла рот, чтобы возмутиться. Опять он вставлял свои похабные шутки куда непопадя. — Нет, я серьёзно. Ты так носишься, что у меня кружится голова. Ей пришлось найти себе место, где она не будет беспокоить ни его, ни врача. И всё равно казалось, будто он терпит невыносимую боль. Первый осколок оказался на блюдце, окровавленный и нелицеприятный, очень мелкий, прошлой ночью Лорейн его даже не увидела. — Видимо, какой-то большой осколок раскололся на много маленький. Так случается, я попробую вымыть, но если что-то останется, достану вручную. И вымывал он всё это физраствором, абсолютно безболезненно. Айзек почувствовал себя на курорте. Но напуганная Лорейн то и дело бросалась в глаза. — Татуировку было бить больнее, — попытался он успокоить её, но, кажется, не вышло. По её лицу можно предположить, что она теперь подумала, будто бить тату — настолько больно, что можно вешаться. — Всё нормально. Ай, — он дёрнулся плечом, зажмуривая один глаз, а потом ещё пару осколков ударилось о блюдце. — Завари себе чая, тебе бы не помешало успокоиться. Ты вообще спала этой ночью? — Да, успела немного, — Лорейн тут же отвела глаза в сторону, поджимая изнутри губу. Айзек свёл брови сильнее. Не спала. Судя по тем же брюкам, и душ принимать не стала, сменила верх на водолазку и сразу же бросилась под рукой с Робином обратно к нему на квартиру. Из-за недосыпа у неѣ выступили тёмные круги под глазами, она стала куда более нервно себя вести и сдерживать эмоции так же просто, как прежде, не могла. И вправду искренне волновалась за него. — Робин, тебе же кофе с молоком, как всегда? — Она всё-таки не выдержала напора собственных эмоций, подхватилась со своего места, по дороге к кухне останавливаясь совсем ненадолго рядом с ними. — А вы что-нибудь будете? Девушка задержалась своими прекраными тёмными глазами на Айзеке, и он ненадолго засмотрелся. Она очень старалась сохранять спокойствие, видимо, не желая заставлять его испытывать ещё больше причин для беспокойства, но выходило у неё сейчас до того дивно плохо, что просто не верилось. — Я пока не завтракала. Может, хотите что-то? — Завтрак ты мне принесла с собой, — загоготал Айзек, указывая на бутылку рядом с ногой. Лорейн молча продолжила ждать адекватный ответ. — Меня устроит яичница с колбасой, — отмахнулся он, и Лорейн, кивнув, ушла в коридор. Как только Айзек услышал, что шаги сильно отдалились, он выдохнул и начал отмахиваться от Робина. — Ай-ай! Ауч! Всё, погоди, это больнее, чем я думал, в глазах уже темнеет! Робин послушался и сделал шаг назад, держа инструменты в руках. Он ждал, когда Айзек отдохнёт. — Держать лицо перед дамой — по-джентльменски, — закивал Робин, будучи довольным поступком Айзека. — Просто не хотел, чтобы она ещё больше волновалась. Чёрт, я, кажется, лопатку не чувствую... — Лорейн тоже сдерживается, как может. — Робин окунул кусок бинта в тазик с физраствором и стал вытирать кровь на его спине. — Да ну? — фыркнул Айзек. — Даже сложно представить, что у неё сейчас внутри, раз она как на иголках. Айзек покачал головой. Лорейн за него слишком переживала, это и без подсказок знатоков было ясно. Абсолютно точно это было приятно, но ему казалось, что её грызёт совесть за произошедшее с ним. Было бы лучше, если бы он поболел чуть дольше. Тогда, возможно, была бы меньшая вероятность, что после того, как хороший доктор его подлатает, она забудет Айзека, как страшный сон. — Вы, наверное, давно знакомы. Когда её отец сломал ключицу, она переживала раз в пять меньше. В этом то и была проблема: нет, не давно. Она видит его в третий раз в своей жизни, и за предыдущие два она успела и огреть его по пьяной морде, и поцеловать, и стать свидетелем не лучшего зрелища. Больше они ни о чём не говорили. Оба сосредоточились на общем занятии. Пришла пора накладывать швы, и в этот раз Айзеку было явно не до разговоров. Он старался вслушиваться, что происходит на кухне, со всей силы сжимая спинку стула. Как шипит сковородка, булькает масло, стук лезвия ножа об деревянную дощечку, а потом вкусно запахло. Алкоголь и дивный аромат разбудили его измученный желудок. Кажется, ещё ни одна женщина ему не готовила. К тому моменту, как Лорейн появилась в комнате, Робин как раз заканчивал с перевязкой Айзека. Девушка собрала волосы в низкий хвостик, поверх одежды надела кухонный фартук, а в руках держала поднос с чашечкой обещанного для старого друга ароматного кофе. Её образ стал неожиданно домашним и уютным, но сразу же оказалась куда сильнее заметна и вымотанность. Удивительно, как после бессонной ночи, она всё ещё находила в себе силы беспокоиться о других. — Твой кофе, Робин, — мужчина удовлетворённо кивнул ей, скидывая нитриловые перчатки на стол. Наконец-то они закончили. — Оставишь рекомендации по уходу за больным? Робин первым делом взял кофе, пригубил, чтобы случайно не обжечься. Ещё был горячим, но, кажется, врача это не остановило. Он выпил как будто одним глотком полчашки, и она, такая маленькая, так смешно смотрелась в его лапище. — Как и говорил, нужен постельный режим. Промывай физраствором спину хотя бы раз в день. На гематомы мазь, и ещё кое-какие таблетки против воспаления на случай инфекции, — перечислял он. — Саму инфекцию это не остановит, но у него будет время её заметить и успеть добежать до больницы. В общем, чтобы не умереть от заражения. Ещё бы неплохо было проследить, чтобы он всё это соблюдал... Нежелательно пить алкоголь, кофе и энергетики. Давай-ка я лучше запишу. Он достал из своей сумки блокнот и ручку, — какие всё таки здоровые у него руки, — и стал записывать, что-то продиктовывая себе под нос. — Вот, это рецепт, а это мои рекомендации. На этом всё, — он допил кофе вторым глотком и поставил чашку обратно на поднос. — Я пошёл. — Прощай, док! — помахал ему Айзек со стула, его больше интересовала еда, которую принесла Лорейн. — Не прощаюсь, — улыбнулся Робин. — Что-то мне подсказывает, дорогой пациент, что мы ещё с вами свидимся. И да, Лорейн, — обратился он к девушке, — прошу тебя, отдохни. Она оставила поднос и проводила врача до двери, а когда вернулась, обнаружила, как Айзек уминал омлет вприкуску с большим количеством хлеба. Нужно было принести воды. Лорейн ухмыльнулась увиденной картине, но, быстро сориентировавшись, принесла ему с кухни свой чай. Больному сейчас он был куда нужнее. Хорошо, что не успела ничего добавить в того, что обычно любила сама. Так за ним остался полный выбор. — Как видишь, доктор он действительно хороший, а ты на него беспричинно зубоскалил, — девушка потёрла глаза, садясь на свободный стул и смотря на часы. Почти половина седьмого. Всю ночь провозилась. Как вернётся, сразу ляжет спать. — Я заеду вечером с лекарствами, — она привлекла к себе его ставший куда более осознанным благодаря уплетаемому завтраку взгляд, негромко смеясь. Может, это и не было так вкусно, как ему казалось, а просто сказались болезненные терапии на организм, но выглядел Айзек по-настоящему счастливым от этого завтрака. — Ты тоже постарайся ещё поспать. И, да, — она обогнула его стул, забирая оставленную около дивана бутылку алкоголя, — это я конфискую по назначению врача. Он встал и огородил своим туловищем ей путь. Лорейн с сомнением взглянула на бутылку: не будет же он силком забирать. — Лохр... Кхм, пхджи (подожди), — он выставил ладонь и принялся интенсивно пережёвывать, вспомнил про чай и, запив всё, наконец-то проглотил. — Лорейн, останься. Девушка удивлённо подняла брови, смотря на него. Она ожидала совсем не этого, скорее думала, что он скажет что-то в своём неповторимом стиле. — Ты ведь хочешь спать. Сказала, что голодна, а по итогу приготовила только мне, — он указал на свою тарелку. — Останься. Ты можешь лечь в спальне, а я буду на диване. Там прибрано и даже свежее постельное бельё. Ты оказала мне услугу, позволь ответить тем же. Девушка с подозрением прищурилась. Что-то явно произошло, пока она торчала на кухне. Он стоял и искренне просил её остаться, даже не давил свою дебильную лыбу. Сколько её не было, минут двадцать? Не может человек так быстро менять обличие. — Я не трону тебя, если ты думаешь сейчас об этом. Просто не хочу отпускать тебя в таком состоянии. Ты устала. Лорейн задумчиво отвела взгляд. Оставаться в чужой квартире, тем более с ним в планы у неё не входило. Конечно, она была очень уставшей, но стоило ли так просто поддаваться соблазну достигнуть кровати? — Вам кровать куда нужнее сейчас, а я возьму такси и совсем скоро уже буду дома, — заметив, что он не сдвинулся с места после её слов, девушка непонимающе приподняла брови. — Мне кажется, будет лучше разъехаться в данный момент и просто отдохнуть. Не волнуйтесь, я закажу себе такси сама, я помню, что ваш телефон сломан. Ешьте. Лорейн кивнула на недоеденный завтрак, а сама села на диван, пряча листок от Робина в сумку и открывая приложение убера. Не могло не радовать то, что её начальник дал ей отгул на пару дней, когда она ему, пусть и немного сгустив краски вокруг своей травмы, рассказала, в какую ситуацию попала. У её организма будет время наконец-то по-настоящему качественно отдохнуть, а у неё — подумать над всеми событиями. Айзек сделал два длинных шага и резко выхватил у неё телефон. Лорейн сразу же поднялась с дивана вслед за мобильным. — Если ты уедешь сейчас, — начал он серьёзно, и Лорейн остановилась, слушая, — то я отказываюсь есть. Она сейчас всё верно услышала?.. Лорейн с непонимаем взглянула на его тарелку. Отказывается... есть? — На совсем, — дополнил Айзек, чуть подумав. Лицо девушки нужно было видеть в эту минуту. Что это за шантаж такой? Детский сад... Она сделала шаг в сторону к своей сумке, но Айзек сделал его вместе с ней и выставил вперёд ладонь, проговаривая: — К вечеру я оголодаю настолько, что мой живот заболит. И это будет так больно, что я не смогу встать с кровати, а значит открыть тебе дверь и даже попить воды. Лорейн закатила глаза и сделала шаг в другую сторону, но Айзек предвидел это, и вышло даже чересчур синхронно, а он всё продолжал: — Через день боль уйдёт, но я обнаружу, что у меня нет сил подняться. А, и... Точно! Мои раны начнут гнить под бинтами и пойдёт заражение. Через три дня замок в квартиру вскроют и найдут мой труп, а потом обнаружат, что последними словами будет имя той, из-за кого я умер. Из последних сил я напишу «Лорей» кровью. Прости, я умру и не успею дописать имя целиком. Девушка скрестила руки на груди, смотря на него то ли по-злому, то ли ошарашенно. Если честно, она и сама не понимала, что испытывает. Это был бред сумасшедшего и, возможно, Робин ушёл слишком рано. — Об этом узнает Дженнифер и Саша, а они, между прочим! — взнёс он палец к небу. — Работают в редакции журнала. Напишут статью о том, как умер бедный, несчастный и чертовски соблазнительный даже после смерти Айзек Слэйд. Твоя жизнь пойдёт под откос, тебя уволят и будут узнавать на улицах, даже проследят и найдут твой адрес. Тебе придётся скрываться и выживать, и я даже не знаю, как ты из этого выкрутишься, потому что буду мёртв. Он замолчал, почти не моргая смотря на Лорейн, и та делала то же самое. Он, кажется, закончил. Лорейн сделала глубокий вдох и выдох, прежде чем позволить себе хотя бы попытаться собраться с мыслями. Она не поняла, что это было и его состояние её куда больше насторажило, чем повеселило, отчего она резко приблизились к нему, прикладывая тыльную сторону ладони ко лбу. — У вас голова болит? Или, может, чувствуете себя плохо? — Лорейн внимательно осмотрела его лицо, но в итоге отступила назад. С виду он был в порядке, но, учитывая недавнюю несуразицу, которую нёс ей, сомнений у неё имелось масса. — Во-первых, мне придётся вас разочаровать. Ваши раны так быстро не откроются, а если и откроются, то Робин всё равно будет вас посещать с некоторой переодичностью, чтобы наблюдать за твоим состоянием. Во-вторых, заметка слишком маленького типажа, чтобы её печатать. И наконец, в-третьих, трупы не выглядят привлекательно. Встретив его полное шока и неверия лицо, она не выдержала, звонко и весело смеясь. Нет, это было просто выше её сил. Неужели девушки велись на подобный бред, когда он им его говорил? — Айзек, садитесь есть, — Лорейн утёрла костяшкой пальца уголки глаз от вступивших слёз, под его пронзительный взгляд оставляя сумку на диване. — Я пока сделаю себе хотя бы чай. Новую порцию ваших феноменальных похождений на голодный желудок я слушать не готова, уж простите. — Трупы не выглядят привлекательно? — повторил он её слова, наконец опуская руку с телефоном. — Странно, та бабушка была очень даже ничего... Лорейн закатила глаза, легонько толкнув его в плечо, и мужчина заулыбался. Теперь он был довольным: кажется, сработало. Главное ведь не то, что он говорил, а сам факт, что это имело эффективность. — Я с тобой, — он прихватил тарелку и пошёл на кухню вслед за Лорейн. Телефон он держал в своём кармане. Ему не хотелось бы, чтобы она внезапно уехала, когда он уже почти уговорил её остаться. Девушка налила воды в чайник и нажала на выключатель, потом села и вздохнула, уставше оглаживая своё лицо. Спать ей хотелось больше, чем есть, Айзек это понимал. Но чай без ничего было тоже как-то неприлично. — Я сделаю тебе пару сандвичей. Как раз вскипит, — он поставил тарелку прямо перед ней (вдруг решил поклевать, пока он не видит) и подошёл к холодильнику. Боже, как он рад, что Дженнифер вчера была здесь. До неё в этом холодильнике мышь повесилась. — Есть два варианта, — повернулся он к девушке с двумя продуктах. — Ветчина, — вытянул он руку с колбасой, — или рыба. Во второй руке он держал контейнер с остатками окуня, которого готовила ему Дженнифер. По лицу Лорейн Айзек понял, что ей всё равно и делать какой-то пустяковый выбор не хочется. Он пожал плечами и выбрал сам. — Рыба всё равно полезнее. У него было приподнятое настроение. Видимо, алкоголь снял симптомы похмелья и обезболил его раны, да и врач однозначно помог. Он делал всё наживую, так что, возможно, неусидчивость Айзека связана с притоком адреналина. Пока нарезал помидоры и салат, даже что-то присвистывал. Когда вскипел чайник, Айзек сам его взял, а Лорейн только лениво наблюдала, что он делает. — Bon appetit, — поставил он перед ней тарелку с кружкой и уселся напротив, с нетерпением ожидая, когда она его похвалит если не за вкус, то хотя бы за ухаживания. Лорейн с удовольствием пригубила чашку, медленно надкусывая сэндвич. И вправду неплохо для завтрака. Всё же поддалась его уговорам. К моменту, как закончит есть, она точно вырубится без задних ног. Девушка перехватила его выжидающий взгляд, с которым он рассматривал, как она делает очередной укус. Неужели тоже ещё хотел есть? Она как-то и не подумала, что ему яичницы будет явно маловато. Она взяла с тарелки второй сэндвич, протягивая его Айзеку: — Держите, вы наверняка всё ещё голодны, — и оставила его в мужских руках, сама с удовольствием отдаваясь своему завтраку. — Ешьте, не стесняйся. И вправду вкусно. Айзек вздохнул, откладывая еду обратно ей, а потом откинулся на спинку стула, положив руки за голову, и, вскинув подбородок, громко произнёс: — Я в шоке. Работа исполнителя оказалось не оценена, — он прикрыл глаза и покачался на задних ножках стула. — Ты правда сказала мне «ешьте, не стесняйтесь» на моей(!) кухне? Он приоткрыл один глаз, с интересом наблюдая за её реакцией, но она просто слушала и продолжала поглощать еду. Кошмар, всё женское внимание себе забрал бутерброд. Ещё немного, и Айзек серьёзно начнёт испытывать ревность. — Пойду найду тебе одежду поудобнее, — разочарованно вздохнул он и поднялся. Уставшие женщины превращались в среднестатистических мужчин — просто непробиваемые. Лорейн доела довольно быстро. Без лишних взглядов можно было не делать вид, что её рот не открывается настолько широко, чтобы запихнуть туда большую часть этого сэндвича. А вот Айзек на удивление притих, поэтому она решила, что стоит самой его поискать. В зале его не было, зато обнаружилось столько мусора, который ей захотелось убрать. Но нет, не сейчас. Иначе прямо здесь рухнет без задних ног. — Я расстелил для тебя. Она нашла Айзека в спальне. Всё это время он убирал то, что оставили после своих посиделок он и Дженнифер в прошлый раз. Всё-таки хотелось произвести хорошее впечатление. — Не знаю, хочешь ли ты идти в душ, но там плохой смеситель, придётся ждать десять минут, пока пойдёт нормальная вода. Это тебе, можешь пачкать, — он дал ей свою футболку и спортивные штаны. — Я, как и сказал, посплю на диване. Из нас двоих я чуть меньше заслужил отдых. Лорейн усмехнулась на протянутые ей его вещи, но на его слова покачала головой. Надо же такую глупость ляпнуть. — Если окажется, что вы не отдыхаете, то все мои и Робина усилия пойдут насмарку, так что вам тоже следует продолжить отдыхать, — девушка плюхнулась на кровать и, так и прижав вещи к груди, откинулась на подушку. Сил её больше не было, чтобы хотя бы пытаться сделать вид, что она всё ещё в состоянии что-то делать. Девушка потёрлась носом о подушку, спокойно и как-то облегчённо выдыхая. — У вас такая удобная кровать, а вам раковины в барах и подвиги подавай. Точно дурак. Девушка рассмеялась себе под нос, прикрывая глаза. Собственные слова её позабавили. Как вообще можно было променять сладкий сон на ночные бденья у бара? Этой позабавлей мысли она с удовольствием и отдалась, уже не особо то обращая внимание ни ни совершаемые им манипуляции, ни на его слова. Как ей всё-таки, оказывается, хотелось спать.

***

В столице оказалось значительно холоднее, чем изначально могла предположить себе Дженнифер. Ледяной ветер пронизывал её до самых костей, заставляя стучать зубами до самого здания "Оксфортны". Времени у неё в запасе было ещё много, почему ей пришлось ждать приезда Саши в сопровождении профессора Шинараки в холле. К её удивлению, появились они всего за 15 минут до начала практики. И... оба очень довольные. Особенно Саша. Она прямо-таки сияла. — У тебя всё в порядке? — не удержалась от вопроса Дженнифер. Если Садо ещё сохранял отчуждённо-сдержанный вид при ней, то вот подруга и на секунду не скрывала, насколько в приподнятом настроение. — Ты так сданным у кое-кого экзаменам даже не радовалась. Саша поймала полный иронии косой взгляд Садо, но тот не стал как-либо комментировать слова Ёсикавы. Хотя очень хотелось. Саша фыркнула, но всё равно не смогла скрыть улыбки. Кажется, её теперь несильно волновал Кондорсе. Даже интересно, что такого можно было сделать, чтобы хорошее настроение перебивало страх перед этим человеком. — Никогда я его зачёту не радовалась, — буркнула она негромко. — Сдавала то я на «отлично», а получала хорошо, если хотя бы «удовлетворительно»... И правда, в сессии было мало хорошего. Но в любом случае сейчас её этот вопрос мало заботил. Сессию закрыли за бесплатно, она сейчас на практике, а значит об учёбе пока что можно было с чистой совестью временно забыть. Она получила толчок в плечо и обернулась. Садо пепелил её взглядом так, будто знал, о чём она сейчас думала. — Что? — спросила она, поёживаясь в толстовке. — Я что-то вслух сказала? Садо прищурил глаза, кидая короткий взгляд на наручные часы. Времени было всё меньше, а сказать этой мерзавке хотелось с каждой минутой только больше. Она же беспрестанно только и давала поводы всю дорогу, пока в удовольствие ёрничала, а он ей не мешал. — Ёсикава, иди вперёд, — Дженнифер выгнула бровь, переводя взгляд то на подругу, то на профессора, на губах которого появилась особенно неприятная ухмылка. — Она тебя догонит. Девушка негромко вздохнула, но, пожавав плечами, поудобнее перехватила сумку и направилась в сторону стойки охраны на проверку. Участвовать в сексуальных играх эти двоих у неё не было ни сил, ни желания. — Так, что ты там говорила по поводу своей неудовлетворённости? — расслышала Саша над своим ухом. — Полчаса назад ты тоже была не рада итогам? Саша закусила губу, от уха дрожь прошла по самые коленки. Чёрт возьми, сегодня стоило прогулять практику. Она решила не поддаваться на его провокации и постарались сохранить невозмутимый вид, чтобы не выдать своё желание. — Это вы сейчас так говорите, но всё равно же будете валить на своих экзаменах, — она хмыкнула и скрестила руки на груди, а потом прищурилась на него и с какой-то чересчур хитрой интонацией спросила: — Или не будете? Садо хохотнул: она что, правда рассчитывает на поблажки из-за секса? Он об этом даже не думал, но, если того требует ситуация, обязательно задумается. В ответ на его смех она поджала губы, немного нервно теребя пальцами подол кофты. Не прокатило. Но отчаиваться не стоит, у неё ещё будут шансы. — В любом случае, — громче сказала она, — по итогу я бы сказала, профессор, что сдали вы на «отлично». Но по факту я поставила бы «удовлетворительно» из вредности. После их небольшого честного разговора Саша больше не нервничала, задевая эту тему. Оно и понятно: он сам признал, что цеплялся к ней. — А вообще, насчёт зачётов... — Саша сделала полшага к нему и оказалась почти вплотную, нахально усмехаясь, — он и забыл, что она умеет так делать. — Я бы на вашем месте так не веселилась. Теперь я знаю немного больше о том, что вас возбуждает. А значит, где-то примерно полчаса назад вы как раз развязали мне руки. И, очевидно, рот. Она огляделась по сторонам, а потом привстала на носочки и коснулась его губами. Садо опешил, почувствовав язык между своих губ, его как будто зарядило током. Но Саша не дала продлиться этому яркому ощущению и отстранилась. Стоит сказать, они целовались так много, что её губы были всё ещё припухшими и очень мягкими, горячими. — А теперь мне точно пора, — захихикала Саша, оглядываясь назад в сторону входа в здание. Стоит надеяться, что никто ничего не видел из окон или, по крайней мере, их оттуда не было видно. Иначе какой-нибудь Деккер бы уже играл в барабаны и бегал по всему институту, рассказывая, что видел. Садо потёр губы пальцами, довольно ухмыляясь. Его дорогая студентка училась снова показывать коготки, ещё и его же методами. И как ему было реагировать на такую безпретенциозную наглость? Наказать или всё же похвалить? Саша обернулась к нему спиной, но Садо оставил её за плечо прежде чем она бы ушла. Его пальцы приспустили толстовку вниз, и он оставил на шеи быстрый, жёсткий и такой соблазнительный укус. — Как и я, моя дорогая, — Его смех прошёлся мурашками по коже вместе с поцелуем, который он сделал поверх укуса. И ведь не врал, хорошо знал обо всех тонкостях её предпочтений. Садо отстранился, цепляя кончиками ногтей кожу в области только оставленного укуса, и, уже не скрывая удовольствия в голосе, добавил: — В 5 буду ждать тебя на входе. Мужчина сунул ладонь в карман пальто, повернулся к ней спиной и пошёл в направлении больши прозрачных дверей. Стоило и вправду порадоваться, что в такой час здесь ещё никого не было из сотрудников, а практиканты давно успели убежать в назначенное им место для сбора. Иначе он бы точно не сдержался и позволит себе заметно больше. Саша выдохнула сквозь зубы, касаясь пальцами шеи, и смотрела ему вслед. Временами её только и терзал вопрос: почему именно он? Хотя ответ был тоже весьма очевидный. Что-то такое было в самой Саше, что и приводило к таким итогам. С другой стороны, нет ничего проще, чем соблазнить мужчину. Она добежала до поста охраны, где её терпеливо ждала Дженнифер не с самым благодетельным выражением лица. — Ну чего? Мы же в другом городе, необязательно прятаться по углам, — сказала Саша, выворачивая карманы. Сегодня у неё с собой не было ничего, кроме телефона и пропуска, поэтому её быстро пропустили. Телефон, как и в прошлый раз, забрали и дали номерной знак. Стоило только понадеяться, что в этот раз он не окажется в лапах Кондорсе. Дженнифер только фыркнула и пошла вперёд. Комментировать ситуацию, а уж тем более разъяснять Саше, с кем стоит спать, а с кем нет, а тем более когда это делать, смысла было тоже немного. На каждом этаже и в рабочем отделе был пункт связи, через который можно было и коммуницировать по всему зданию. Техника внутренней безопасности здесь, конечно, была на высоте. И по пути Саша как раз обсуждала пути её обхода. — А если я засуну телефон в обувь? Металлоискатель только до колен висит. На всякий случай можно поставить клипсу в виде пирсинга. И всё, дело в шляпе. Так можно даже взрывчатку пронести, — рассуждала она. Саша как будто бы всегда немного не уважала такие контрольно-пропускные пункты. Дженнифер уже привыкла к тому, что изредка она поднимает темы нарушения общепринятой системы законов и порядка. Но, к счастью, всё это было пока что только на словах, и по факту Саша не делала вещи, за которые бы самой Дженнифер было бы жутко неловко, окажись она рядом. Они вышли из лифта на этажах архивов. Как и всегда, всех практикантов заставляли заниматься грязной работой, в этом случае — разгрести тонны бумажек. Женщина, которая была помощницей Кондорсе в прошлый раз, объясняла студентам их задачу. Кто-то зевал, а кто-то осматривался вокруг с видом а-ля «Мы и за всю жизнь этого не сделаем». Такова была участь всех студентов в крупных компаниях, им не доверяли даже мало-мальски серьёзную задачу. Тем более у обучающихся часто есть не очень благородные мотивы. Например, узнать побольше о компании, а потом продать эту информацию за деньги. — Этим вы будете заниматься неделю, потом вас перераспределят, — подвела итоги куратор. — А теперь... — она внезапно замолчала и остановила свой взгляд на Дженнифер и Саше. — Подождите минуту. Пока можете осмотреться. Она нахмурилась и грозно на своих каблуках подошла к ним, беря за локти и грубо оттаскивая в сторону. — Девочки, вы что тут делаете? — спросила она серьёзно. Дженнифер с Сашей переглянулись, а потом непонимающе уставились на эту немного устрашающую женщину. — Вы должны быть в администрации, на верхних этажах. — Где?.. — переспросила Саша, и та закатила глаза. — На верхних этажах. Причём два часа назад! Вы читали свои договоры? Вам давали время ознакомиться, как вы можете относиться к этому пренебрежительно? Все здесь собрались, потому что прочитали то, что у них написано, а вы так — за компанию? Значит так, — она вздохнула. — Мы поступим следующим образом. Прямо сейчас идёте и поднимаетесь в кабинет директора, потом встаёте на колени и слёзно объясняете, почему не в курсе своих обязанностей, и просите выдать вам договора. А потом читаете взахлёб, чтобы от зубов отскакивало, ясно? Они обе закивали. Их отчитали таким родительским тоном, что даже головы поднять было стыдно. Страшная, страшная эта женщина... — Это же не шутки какие-то, вчера вас водили на экскурсию как раз, чтобы показать, насколько здесь всё серьёзно. Объясняться за вас у меня времени нет. Ещё одна такая выходка, я и буду депремировать ваши дополнительные баллы, всё понятно? Вновь синхронные кивки. — А теперь марш! И не дай бог я снова увижу вас, гуляющих по этажам. Поникшие и униженные, они поспешили убраться с её глаз. Когда закрыли за собой дверь, обе выдохнули, а Саша и вовсе осела на корточки, падая лицом в ладони. — Знаешь, энергетика у неё такая... злобная, — сказала она, пытаясь прийти в себя. Дженнифер только что-то согласно промычала. Это было, очевидно, не лучшее начало дня. — Это что, к Кондорсе идти придётся, да?.. — тихо спросила Саша, разглядывая свою обувь. Очевидно, ей этого очень не хотелось. — Придётся, — со вздохом повторила Дженнифер, потянув за локоть Сашу на себя, чтобы она поднялась. — Вставай. Я не собираюсь нестись по этажам, чтобы прийти туда, запыхавшись. Это не редакция, а значит здесь за нашим внешним видом будут следить все, кому не лень. Что верно, то верно. Чего только стоили те женщины, которые вчера сменяли друг друга, или недавно обещавшая снять с них дополнительные баллы дама? Да, от них же за версту так и разило светским лоском и идеальностью. Дойдя до ближайшего лифта, они добрались до верхних этажей в считанные полминуты. Но здесь их уверенное шествие пришлось прервать, пока Дженнифер обменивалась улыбками с охраной, объяснившей ей, как им дойти до кабинета директора. В этот раз подгонять приходилось уже Сашу. Она плелась с видом мученика на каторгу, видимо, всеми силами надеясь оттянуть момент неизбежного. Дженнифер вполне разделяла её эмоции, но неожиданно держалась заметно увереннее. Лишившись главного в последние недели фактора для её постоянно нервного состояния, она, в целом, будто преобразилась, став с виду выглядеть куда более стойко и сдержанно. Удивительно, сколь сильно порой один человек был способен повлиять на другого. Дженнифер дождалась, когда Саша займёт место рядом с ней, прежде чем постучать в тяжёлую дверь перед собой. Они сильно накосячили в первый же день, оставалось только надеяться, что Кондорсе не выгонит их с этой практики взашей. Хотя лично Саше этого, кажется, очень бы даже хотелось. — А, вот и вы, — Эскель встретил девушек холодным взглядом, опускаясь глазами к документам, над которым работал всё это время. У него за спиной застыли двое знакомых Дженнифер людей, Шортер и Джакс, и шикарного вида брюнетка в чёрном деловом костюме с таким выразительным взглядом, что любому бы стало не по себе. Кроме того, кто был уже с ней знаком. Помнится, именно её Дженнифер видела в компании Айзека на рождественском вечере. — Кто бы подумал, — женщина издала негромкий смешок, закрывая кончиками листов свою нижнюю часть лица и незаметно помахав девушкам. Кассандра и подумать не могла, что эти две студентки и вправду будут работать в компании её друга. Впрочем, если Эскель чего-то желал, он всегда это получал. — Ваше опоздание не особо обнадёживает ситуацию, — глава передал бумаги Шортеру, постучав кончиком пальца про столешнице. Вид у него был не слишком довольным. — Прошу прощения, вчера мы в спешке и невнимательности не взяли наши договора, — Дженнифер склонила голову, краем глаза замечая взгляд Эскеля на себе. — По этой причине и пришли к тому же времени, что было указано у других. Кассандра наклонилась к Эскелю, негромко смеясь: — А она ответственная и милая. Мужчина приподнял края губ, прищуривая глаза. — Мне перевести её под твоё руководство? — Только если у неё есть предрасположенность к моей сфере, — Кассандра мгновенно вскинула голову, вызывая у мужчины улыбку. Эта женщина могла полушутя поддержать любого, кто бы ей приглянулся, но брать в свою группу тех, кто был к этому не расположен, не стала бы никогда. — Вот за следующую неделю и посмотрим, на что они обе способны, — Эскель вернулся глазами к Дженнифер и Саше. — Копии ваших договоров вам принесут через пятнадцать минут в ваш кабинет. На первый раз обойдёмся замечанием, но впредь будьте добры быть внимательнее, мисс Ёсикава и мисс Мориц. Дженнифер кивнула головой, но, не дождавшись и от Саши подобной реакции, — девчонка в принципе будто была в прострации, — Эскель хмыкнул, решив уточнить: — Если, конечно, и у мисс Мориц нет причины иного рода, из-за которой бы она сегодня опоздала и жаждет поделиться со мной. Саша вздрогнула, поднимая свою голову. На неё уставились пять пар глаз, и они показались ей выжигающими и пугающими. Слишком много внимания посреди тихого кабинета. Пусть хоть кто-то что-то скажет, она чувствует себя цирковой собачкой. — Н-нет, я так же не читала договор, — как можно сдержанней ответила она, пряча руки за спину. Два часа назад она трахалась со своим профессором, а теперь была вынуждена оправдываться перед человеком, который в канун рождества сделал ей предложение руки и сердца. Не ситуация, а грёбаный ромком. Ещё и это его «мисс Мориц» просто давало какой-то морозящий триггер. Было непривычно. Она знала всех людей, что были здесь, но не могла даже с ними поздороваться, но и нельзя сказать, что она соблюдала корпоративную этику. — У меня только один вопрос, Эс... Мистер Кондорсе, — быстро исправилась она. — Есть ли возможность пройти практику вместе с остальными, в архивах? Эскель опёрся подбородком на скрещенные перед собой ладони. — А вы и вправду совсем не читали договор, мисс Мориц, — Прежнего веселья в его голос не было, только холодная учтивость. Саша совсем успела позабыть о том, каким Эскель был до того, когда смотрел на неё с всепоглощающей любовью, выполняя её любую малейшую прихоть. — На весь период прохождения практики в моей компании, вы в ней официально трудоустроены, и место, на которое вас поставили, могу поменять только я. Эскель поднялся из-за стола и обошёл его, опираясь бёдрами на столешницу. Возникло ощущение, что с каждой секундой его настроение только ухудшалось. — Признаться, вы всё более и более поражаете меня, мисс Мориц, — Саша вздрогнула, едва сдерживаясь, чтобы не потереть плечо в попытке избавиться от дрожи. Ей это ледяное "мисс Мориц" в кошмарах сниться будет. — Сначала опоздание, теперь претензии. Архив? Если надеетесь отсидеться за чем-то лёгким до конца практики, то, разочарую, сделать этого у вас не выйдет. Так что приступайте уже к выполнению ваших прямых обязанностей и для начала изучить ваш договор. Мужчина вернулся на своё рабочее место, о чём-то негромко переговариваясь с Шортером, в то время как к ним подплыла Кассандра, поспешив поторопить их. Видимо, непосредственным куратором будет теперь именно она. — Мисс Ёсикава, — Дженнифер застыла в дверях, оглядываясь на своего нового руководителя, — задержитесь. Я хотел бы у вас уточнить касательно вашего последнего места работы и опыта. У вас же с собой характеристика? Девушка кивнула, мысленно удивлённо поминая Акихиро. Наверняка ведь сделал это для галочки, а теперь ей это вдруг смогло пригодиться. — Пойдём, дорогая, — Кассандра подтолкнула Сашу в лопатки. — Тебе сейчас лучше переждать его гнев за выполнением его поручения. Саша обернулась через плечо, Эскель не провожал её взглядом, он уставился на бумагу, которую протягивала ему Дженнифер. В ней почему-то разгорелось жгучее чувство. Она пыталась внедрить себе в голову, что это не обида. Почему вдруг ей обижаться? Это из-за исчезнувшего «особого отношения». Она никогда не признается в том, что ей хотелось от него прежнего взгляда и мягкого тона. Она должна испытывать ненависть к нему, беспощадный гнев, страх... — Ты расстроилась? — Кассандра открыла перед ней дверь в выделенный кабинет. — Эскель совсем не такой на работе, как ты ожидала, да? Саша поджала губы, молча соглашаясь. Да, не такой. И что-то подсказывало, что дело было не в рабочей суматохе. Этот холодный взгляд, обвинительный и насмехающийся тон засели в её голове как что-то, что никогда не должно было произойти. — Между вами что-то произошло, да? — спросила женщина с усмешкой. Саша и забыла, что у Эскеля есть близкие люди, которые не в курсе его зверств. — Поругались? — Да, что-то вроде того... — сдержанно ответила Саша, подходя к своему столу. Кабинет, рассчитанный ровно на двоих сотрудников. Эскель правда подготовился к их приходу. На двух столах лежало по двум папкам-методичкам. Боже, и это всё нужно было прочитать... И это ещё не принесли соглашение, которое она подписывала в прошлый раз. Она перевернула печатную страницу и пробежалась взглядом. Что ж, возможно, если всё будет делать так, как ту написано, то не облажается. — Он остынет, — утешала Кассандра, присаживаясь перед ней на стол, пока Саша читала своё задание. — На работе он не такой добренький, иногда с ним тяжело. Хоть он и бесится, но довольно отходчив, поэтому быстро всё забудет. — Угу, — поддакивала Саша, хмурясь, а потом подняла методичку на руки и ткнула в лист пальцем. — А это тоже нужно будет делать? Кассандра нагнулась над папкой, вчитываясь, а потом с грустью взглянула на девушку. — Ох, моя дорогая...

***

— Впечатляет, — Голос Эскеля отвлёк Дженнифер от размышлений. Он с интересом листал её характеристику, иногда останавливаясь. — Кто бы подумал, что господин Акихиро предоставит столь высокую оценку чьим-то действиям. Дженнифер выдавила из себя улыбку, кивая головой. Она и глазком не просмотрела то, что написал главный редактор, отчего ей только оставалось полагаться на слова самого Кондорсе. Хотя всё же было приятно от осознания, что Акихиро написал что-то такое. — Вас, конечно, введут со всем в курс дела, — тем временем продолжил Эскель, — но я также обозначу самые важные моменты. На данный момент вы будете работать под началом Кассандры. Если её устроит ваша работа, полностью перейдёте в её отдел. Хотелось бы, чтобы вы применили все свои навыки с прошлой работы, — у вас ведь их так много, — но, думаю, это понятно и без меня. — Конечно, — Дженнифер натянута улыбку посильнее, но бровь у неё всё-таки дёрнулась. Он только что посмеялся, выражая сомнением её характеристике? Думает, только потому, что она привлекла внимание главного начальника на прошлой работе, тот дал высокую оценку её действиям? Это не могло не задевать. — Я непременно продемонстрирую их вам, господин Кондорсе, — фыркнула Дженнифер, растягивая губы в улыбке шире. Эскель прищурил глаза. Он задел её за больную тему? Как мило. Молодые люди нынче так легко поддаются эмоциям. — Что ж, раз вы так в этом уверены, то я выдам Кассандре все соответствующие распоряжения, — мужчина поднялся из-за стола, отходя к столику позади, где уместился графин с водой. — Как вам столица, мисс Ёсикава? Дженнифер нахмурила брови, непонимающе смотря ему в спину. С чего вообще он решил завести с ней светские беседы? — Приятно удивлена, — Это был просто разговор ни о чём, так что и держать оборону было ни к чему. — Город очень большой и красивый. Наверное, я бы захотела здесь в будущем жить. — У вас будет такая возможность, — Дженнифер сжала края документов, выжидающе смотря на Эскеля. Мужчина сделал полный удовлетворения глоток, прежде чем объяснить свои слова. — Эта практика является прямой демонстрацией ваших навыков. Все студенты, которые отличаться за следующий месяц работы в моей компании, станут частью штата компании с возможностью переехать в столицу и здесь же остаться работать. Разве не прекрасная возможность? Дженнифер опустила взгляд на свои туфли. Возможность то и вправду прекрасная, но не тогда, когда звучит из уст дьявола. — Зачем вам это? — она встретила в ответ снисходительную улыбку. — Не разочаровывайте меня подобными вопросами, мисс Ёсикава, — Эскель негромко рассмеялся. — Разве не очевидно, зачем работодателям перспективные сотрудники? Заметив, что его слова не особо её убедили, мужчина ухмыльнулся. Сколько недоверия. Впрочем, чего ещё он мог ожидать. Но это ничего не меняло. — Слишком уж хорошо для правды, — Дженнифер поморщилась, и он развёл руками в стороны. — Ваше право не доверять мне, мисс Ёсикава, — он передал её бумаги Шортеру. — В любом случае не смею вас задерживать. Можете возвращаться к работе. Девушка кивнула и мысленно выдохнула. Этот странный разговор подошёл к концу, значит и ей здесь было больше нечего делать. — Мисс Ёсикава, — Дженнифер обернулась, встречаясь с довольной улыбкой Эскеля, — исполняйте ваши обязанности, как следует. Она нахмурилась, но согласилась: — Конечно. Стоило дверям за ней закрыться, как Эскель утомлённо фыркнул в потолок. Поведение Саши его сильно взбесило, но ещё больше мелькнувший на её шеи укус. Она решила сыграть у него на нервах? Очень некстати. — Шортер, приставь наблюдение по новой за Ёсикавой, — Эскель улыбнулся, облокотившись щекой на руку. — Что насчёт мисс Мор-риц? — Моя любовь хочет почувствовать свободу и самостоятельность, пусть так и будет, — Эскель качнул ногой. — Не хочу без причины изводить свою будущую жену. Шортер понимающе рассмеялся. — А мисс Ёсикава? Эскель потёр подбородок. — А мисс Ёсикаве нужно дать понять, что ей лучше следовать моим указаниям, — мужчина принял из рук Джакса планшет, пробегаясь глазами по очередному отчёту. — Она ведь хочет прожить долгую и счастливую жизнь.