Мы будем тлеть, сжигая небо AU

Рождественское утро встретило Дженнифер ранним подъёмом и неимоверно большими цены на такси. Можно было бы обойтись и без него, но уж слишком хотелось оказаться у Айзека, оставшись, насколько это было возможно, незамеченной для подручных Эскеля. Шортера у входа в студенческий городок девушка не обнаружила, как и Шоичи, но мало ли где ещё были глаза у Кондорсе. На её звонок с предупреждением о её визите ответили сонным голосом и с заметной неохотой. По всей видимости, ночь у Айзека в отличие от неё всё-таки удалась, отчего и подъём оказался достаточно болезненным для его организма. Они договорились встретиться через полчаса, но, и несмотря на то, что задержалась, на входе в салон Дженнифер пересеклись с улыбчивой и вполне удовлетворённо выглядевшей брюнеткой, одарившей её лукавой ухмылкой. При виде знакомого лица в голове мгновенно всплыл прошлый вечер, и девушка нахмурилась. О рождественской вечеринке и её участниках хотелось думать как раз-таки меньше всего. Задумавшись, Дженнифер не сразу заметила на пороге появление взмыленного и не слишком довольного Айзека. Она устремилась взглядом вслед за его жгучим, — времяпровождение с брюнеткой ему явно пришлось по душе, — решаясь обратить на себя внимание: — Доброе утро, — она перехватила саркастичнй взгляд Айзека, отчего отвела сконфуженный в сторону. — Кажется, я тебе помешала. — Не думай об этом, — он махнул рукой, а когда она зашла, закрыл дверь на замок. Видимо, работать сегодня Айзек не собирался. Дженнифер молча прошла за ним на кухню. Он включил свет и сразу загородил лампочку рукой, пытаясь не морщиться. Потом щёлкнул чайник и упал на стул. При свете она могла разглядеть взъерошенного Айзека лучше. По нему и нельзя было сказать, спал ли он вообще. Помимо гнезда на голове в глаза бросались засосы на его шее и груди (Айзек не поленился надеть только штаны), а ещё еле заметный свежий синяк на щеке. Вникать в подробности его плотских утех не хотелось, но сами по себе представились образы: брюнетка в кожаной бдсм-костюме шлёпает Айзека по щекам, а тот... Да нет, лучше вообще об этом не думать, а надуманное сейчас же выкинуть из головы. — Рассказывай, — сквозь зевок сказал он, вытягивая руки за спину. — Что могло случиться, раз тебе снова нужно мне выговориться. Если опять про начальника, то я выставлю тебя за дверь и дам адрес семейного психолога. Дженнифер нервно рассмеялась и повела плечо. Айзек вытянул лицо в удивление. Она, что, серьёзно? Дело действительно было в Фукуде Акихиро? Но прежде чем он бы ей высказал всё, что думает по этому поводу, Дженнифер вдруг поматала головой, стараясь изобразить на лице как можно более искреннюю улыбку. — Не волнуйся, если бы у меня и вправду снова были проблемы из-за Акихиро, я бы явно не стала тебя отрывать из-за подобного, особенно от столь важных "дел" и с самого раннего утра. В её голосе прозвучала лёгкая насмешка, но Айзек не обратил на неё внимание из-за того, с каким лицом подруга сказала эти слова. И как ему было на это реагировать? Расспросить или оставить решать проблему самой? В конце концов, она была уже взрослая девочка, должна была понимать, какими будут последствия её желания получить внимание от грозного начальника. Но не успел Айзек приняиь решение касательно этой дилеммы, как Дженнифер неожиданно продолжила. — Тема куда более серьёзная, и, если честно, теперь мне совестно, что я не рассказала тебе обо всём раньше. Намного раньше, — она потупила глаза, нервно сжимая пальцами одной руки вторую. Разговор на самом деле должен был состояться давно, до того, как всё бы обернулось так, что ей было стыдно посмотреть ему в глаза. Но Дженнифер боялась. Не столько в принципе сказать, сколько столкнуться с той же реакцией, которую она увидела у Саши. Нежеланием принимать столь ужасную правду, страдальческим выражением лица за тот ужас, который пробегал по коже от услышанного, и разбитыми глазами. Такой вид подруги Дженнифер запомнит ещё надолго. Признаться, она была уверена, что Мориц у неё всё же спросит: "Зачем ты мне это рассказала?". И от того, что Сашу не высказала то, что читалось в её глазах, Дженнифер было только ещё хуже. — Это касается меня, Саши и.. — девушка запнулась, морщась при следующем имени, — Эскеля Кондорсе. Айзек внезапно оживился. Перестал выглядеть заспанным и уставшим, в лице показалась обида и отвращение. — Видел их вчера мельком. Не могу сказать, что у них всё плохо, — он поднялся со стула и подошёл к верхним ящикам. Загремели кружки, чайные ложки, он достал сахарницу и какой-то дешёвый растворимый кофе. — И за что я отдал грёбаные двадцать тысяч баксов?.. Он старался выглядеть невозмутимым, но всё-таки скрывать, что злиться на Сашу за тот случай, не мог. Уж слишком явно в глаза бросалось его раздражение. В каком-то смысле она разбила ему сердце, резко оборвав их дружбу из-за мужчины, от которого умоляла Айзека себя спасти. Дженнифер кофе он предлагать не стал, молча достал чайный набор и выложил перед ней. Чайник вскипел вовремя, и в напряжённую тишину он налил две кружки кипятка. — Ну, рассказывай. Не думаю, что услышу что-то хуже, чем уже произошло. И она рассказала. От самой выставки и вплоть до вчерашнего дня: как именно раскрыла Эскеля, а тот её; что он заставлял её делать; как Саша стала себя вести из-за Кондорсе; истинном виновнике пожаре на выставке летом (пусть прямых доказательств тому и не было); об убийстве Артура; даже коротко упомянула больницу, — всё. Единственное, о чём решила умолчать, — о её фиктивных отношениях с Акихиро. Не видела необходимости, особенно после того, какую информацию на него вывалила. Да и его недавние слова касательно психолога не сыграли последнюю роль. — Ни Акихиро, ни Сашу не знают, что я здесь и рассказываю тебе об этом, но... — Дженнифер нахмурила брови, немного судорожно выдыхая: слишком многое для неё зависело от реакции Айзека. — Я хочу, чтобы ты об этом знал, пусть и наверняка будешь злиться, что я заставляю тебя делить со мной нечто подобное. Но мне и вправду не справиться без твоей помощи. Мне она очень нужна. И Саше тоже. Айзек забыл про кофе. Оказывается, ничто так бодрит с утра, как пригласить к себе домой гиперактивную студентку. — Я, вашу мать, что сейчас вообще услышал? Он поднялся с места и потянулся к подоконнику. Давно он не брал эти вонючие сигареты, а ведь специально перешёл на вейпы, чтобы бросить. Дженнифер хотела что-то сказать, но Айзек выставил руку вперёд. — Помолчи минутку, мне нужно подумать. Сядь! Она послушно села на стул, на котором раньше сидел Айзек. Он закурил, но по привычке забыл про пепельницу, поэтому пепел падал под ноги. Айзек не мог удержаться, чтобы стоять на месте, мельтешил туда-сюда. Дженнифер ёрзала на стуле в ожидании его слов, ладони на коленках начали потеть. Прошла не минута, а целых три выкуренных сигареты. Когда последний бычок полетел через створку приоткрытого окна, он наконец остановился. Встал возле неё со скрещенными на груди руками, смотрел сверху вниз и недовольно хмурился. — Ты отдаёшь себе отчёт в том, что происходит? — спросил он строгим голосом, но Дженнифер вопрос не поняла. — Я про то, что ты молода и неопытна. И такие грязные игры больших дяденек никогда не должны были тебя коснуться. И Саши. Её имя от произнёс с горечью и, не сдержав напряжения в висках, надавил на них своими мокрыми от пота пальцами. — Все, кто знает, и те, кто не знает, уже попали в эту ситуацию с ней и с тобой. Чёрт возьми, я ожидал любого депрессивного дерьма, но не этого. Какой кофе? Айзек достал виски. Не планировал сегодня пить, чтобы завтра выйти в рабочий день в здравии. Но это было невозможно. В голове происходящее не укладывалось. Дженнифер поморщилась и опустила голову. Его слова оказались именно такими, какими она боялась их услышать. Судя по его словам, он наверняка откажется участвовать во всём происходящем. И что ей теперь было делать? — Ты прав, — поднять глаза и посмотреть на него было стыдно и страшно. Айзек действительно являлся её другом, а она только и делала, что всегда грузила его всё новыми и новыми проблемами. — Прости, что прошу тебя о помощи с подобным. Вчера после речи Кондорсе она видела Эскеля и Сашу лишь раз и мельком, но и этого хватило, чтобы её паранойя забила тревогу. Её худшее предположение было правдивым? Саша, правда, предпочла довериться их спонсору и встать на его сторону? Это было её право, но если всё так, то что тогда ей делать? — Саша влюблена в Кондорсе, — после небольшой паузы продолжила Дженнифер. — И это мешает ей до конца объективно смотреть на ситуацию, на то, что он совершил и делает. В то время, как Акихиро выстраивал какие-то свои планы и проверки, Эскель продолжал набирать всё больше влияния, а она... Она не знала, куда деться, как правильно себя вести, что делать. — Мне страшно, Айзек, — честно призналась Дженнифер, закусив нижнюю губу. — Все мои попытки убедить Сашу ни к чему не приводят, и всё становится лишь хуже и хуже. — Саша смотрит на ситуацию не объективно? — Айзек зло усмехнулся, грузно падая на стул рядом с Дженнифер. — Ты вообще знаешь, что она за человек? Она ждала от него последующей речи, но он ждал её ответа. Конечно, она знает, что Саша за человек! Мориц бросалась в огонь ради удачных снимков; ей плевать, насколько важный конгрессмен, она придёт на интервью, не зная его имени; гиперактивная, постоянно куда-то носится, но при этом ей как будто всегда всё равно на то, что происходит вокруг! Не говоря уже о том, что, когда Дженнифер рассказала ей в первый раз о своём подозрении к Кондорсе, Саша не послушала! Импульсивная, прямолинейная, лезет на рожон, грубая, недальновидная, равнодушная, конфликтная... — О чём ты думаешь с таким выражением лица? — хмыкнул Айзек. Дженнифер вздрогнула и поняла, что злится. На Сашу и на всё, что происходило между ними. Наверняка это читалось по хмурым бровям и сжатым до белизны костяшкам. — Давай я тебе расскажу, кто такая Саша Мориц. Айзек выглядел всё таким же грозным, он и не скрывал, что огорчён мнением Дженнифер, её мыслями, которые, казалось, и вправду слышал. Мужчина вновь закурил. Кухню уже пропитал этот запах дорогих сигарет с гвоздикой и чем-то приторным. В его голосе появилась хрипотца, и Дженнифер даже ждала, когда он её откашляет. — Я не знаю человека, который оставался бы таким же холодным в опасной ситуации, как она. Помнишь, как она опознала тело Артура по руке? Она не говорила о его смерти ни разу. Но их отношения были особенными. Он сделал для неё за пару лет больше, чем её отец. Она не пришла на похороны ведь не потому, что ей было плевать... Знаешь причину, по которой она прекратила наше общение? — он глубоко затянулся перед тем, как ответить самому. — Потому что я и Тай несправедливо её осудили. По её мнению, если что-то случается раз, то оно повторится вновь, а значит разумнее от этого избавиться заранее. Ей проще не думать о проблеме, а сразу её решить, пусть это и радикально. Она старается не строить дружеских, а уж тем более романтических отношений, потому что это ей не по зубам. В её жизни не было никого, кто бы с ней остался. И тут появляется Эскель Кондорсе. Есть предположение, что случилось дальше на самом деле? Айзек говорил так, как будто в курсе самой мелочи. Но Дженнифер знала, что это не так, поэтому почувствовала себя не шибко сообразительной. Будто бы не видит чего-то, что маячит прямо перед ней. Эскель уже играл в ложь, и они выяснили правду, какое тут ещё может быть "на самом деле"? Дженнифер неожиданно прищурилась, как-то выжидающе смотря на Айзека. Его слова имели смысл, она понимала это лучше кого бы то не было, учитывая их с Сашей отношения, вот только... — Хочешь сказать, что Эскель её принуждает оставаться с ним? Дженнифер с каким-то странным раздражением рассмеялась, отведя взгляд в сторону. Так, Мориц с её любовью к чёртову Кондорсе всё это время была не более чем жертвой, хотя сама с большим удовольствием отдавалась тем взаимоотношениям, которые выстраивал между ними их спонсор? Слова друга неожиданно её развеселили: даже после всего, что произошло, он всё равно в любой ситуации был готов обелить Сашу. Интересно, что должно было произойти ещё, чтобы вектор его мнения хоть немного поменял своё направление? Да и изменилось ли оно после очередного "бума"? — Как ты правильно заметил, когда Саша желает, ей не составляет никакого труда избавиться от человека, — Дженнифер поджала губу. В её голосе слышалась лёгкая досада. — Не подумай, Айзек, я не пытаюсь очернить её в твоих глазах, но знаешь, если бы она и вправду хотела избавиться от Кондорсе, то сделала бы это уже давным-давно, не доводя ситуацию до такой крайности. Но она посчитала, что сможет выжать из него максимум выгоды, не подставившись самой, и в упор не слушала ни чьи уговоры и предостережения. И это было правдой, с которой, как она считала, Айзек бы не стал спорить. Ведь наравне с Дженнифер он пытался отговорить Сашу от поспешных решений и действий. Он, чёрт возьми, выплатил сумму, чтобы та смогла отвязаться от Кондорсе! Но Саша предпочла поступить иначе. И не раз. — Ей нужна помощь, в этом я с тобой спорить не собираюсь, — Дженнифер вздохнула, поднимаясь со стула и отходя к окну. Она знала, что её слова звучали жестоко, и наблюдать при этом реакцию на них со стороны друга теперь не осталось никаких сил. Признание и разговор по душам её утомили, а позиция Айзека в отношении Саши окончательно добила и без того натянутые до предела нервы. Она не считала напрасным свой приезд сюда и то, что поделилась всем с другом, но теперь оба явственно ощущали необходимость обдумать слова каждого из них. — И я, как и прежде, сделаю всё, чтобы помочь ей выкарабкаться из того дерьма, в котором она погрязла по вине Кондорсе, но прошу тебя подумать обо всём, что произошло за это время, немного отстранённо. Из-за её решений, знаешь ли, страдает не только она, но и люди вокруг. Так что уж извини, но оставлять её и дальше в неведении не было возможным. Его слова не столько задели, сколько разозлили её, заставив и саму задуматься над всей ситуацией ещё раз. Она достаточно ясно поняла то, к чему вёл Айзек: при желании и необходимости Саша без задней мысли может выкинуть из своей жизни и её. Но Дженнифер было не привыкать терять людей в своём окружение. Была у неё с Мориц эта неприятная схожесть — избавляться от людей в своей жизни. Различие состояло лишь в причинах: если Саша это делала по принципу логики и правильности, то Дженнифер — сознательности и невозможности продолжать в дальнейшем идущие в никуда отношения. Впрочем, итог всё равно был одинаковым — каждая оставалась одна, так до сих пор и не найдя человека, который бы с ней не только задержался, но и остался надолго. — Поговори с ней, — Дженнифер потёрла кожу в области лёгких. Несмотря на продолжительное лечение в течение нескольких декад в этом месте всегда ныло, стоило ей позволить себе начать волноваться. А сейчас, как бы это не было неприятно признавать, причин для подобного имелось слишком много. — Тебя она послушает, чтобы ты об этом не думал. Именно тебя выкинуть из своей жизни она ещё не видит возможным. Дженнифер глянула на часы. Почти двенадцать. Время до возвращения Акихиро у неё ещё имелось, но столь тяжёлый разговор логично породил в ней желание сделать это как можно раньше. Фукуда не станет её беспокоить, почему она сможет провести всё ближайшее время в комнате за раздумьями. — Я, пожалуй, поеду, — Дженнифер повернулась к другу со знакомой сейчас так не нравящейся ему мягкой ухмылкой. — Ещё раз извини за испорченное утро. Несмотря на плотное напряжение в воздухе, Айзек всё равно поднялся и проводил её до выхода, хоть и не сказал ни слова. Не считал нужным. Он прекрасно видел, что Дженнифер начинала терять самообладание, и не просто в их диалоге, а в быту. Ей сложно сохранять невозмутимое лицо, сложно отгонять самые ужасные мысли. Если бы он пытался её переубедить сейчас, то мог бы доломать и сильно отпугнуть, и уже неизвестно, к чему бы это привело. К тому же, ему и самому следовало всё обдумать. Он не поверил её словам насчёт Саши, это звучало абсурдно. Айзек, как никто другой, знает, что та бы ни за что не рассказала о своей мотивации. Но одно было понятно ему наверняка: она никогда бы не стала вредить ни себе, ни другим. Ему предстояло с ней поговорить. И он этого уже ждал, с нетерпением и соответствующим трепетом. Но нужно было выбрать момент. И не сейчас. Сейчас думать, размышлять и, когда осознаёт то, что должен, сообщит обо всём услышанном ещё одному общему знакомому. Да, он импульсивный и иногда чересчур нерукопожатный, может натворить глупостей. Но, честно говоря, Айзек на месте Дженнифер выбрал бы именно его, рассказывая секреты.

***

— Ты снова перепутала даты, любовь моя. Эскель беззлобно рассмеялся, убирая книгу от лица так, что Саше стала видна его довольная, но почему-то удивительно мягкая улыбка. Мужчина в принципе был в очень хорошем настроение со вчерашнего вечера, а приятно проведённая вместе с Сашей ночь распылила его романтичную натуру. Временами сегодня он всё же впадал в какую-то задумчивую отстранённость, но стоило Саше обеспокоенно уточнить у него, всё ли в порядке, как его взгляд мгновенно становился сосредоточенным, и её одаривали улыбкой. О да, всё было просто замечательно. А с тем, какие планы на ближайшее обозримое будущее вертелись у него в голове, всё должно было стать только ещё лучше. — Такими темпами ты не только не сможешь получить грант, но и лишишься стипендии, — Эскель покачал головой, погладив устроившуюся у него на коленях Сашу по голове, неожиданно весело смеясь. — Впрочем, я, как и прежде, готов взять на себя все твои расходы, пусть ты и до сих пор несмотря на всю серьёзность наших отношений против этого. Девушка раздражённо фыркнула, поднялась с него и забрала книгу. Он вообще был на другой странице, а не на той, где она рассказывала. На недовольный взгляд Эскель только пожал плечами. Даже он уже запомнил, а она ошибается, чёрт возьми. — Чтобы получить грант, мне нужно, чтобы меня отправили на конкурс. И с этим бы не возникло проблем, если бы я не попала на пересдачу. А точнее — если бы не пропускала пары, тогда бы не пришлось сдавать историю. Впервые её завалил этот добрый старичок. Восстановить репутацию будет очень тяжело, какой уж там конкурс. — Всё, я больше не могу, — она захлопнула книгу и бросила её рядом с Эскелем. — Зачем знать точные даты? Я же могу сказать примерно. До этого дня Саша была против, чтобы он влезал в её подготовку к учёбе, но сегодня мужчина сильно настоял. Поэтому, помимо всего прочего, Саша чувствовала давление из-за желания показаться не такой тупой, какой она является. И при каждой ошибке просто начинала беситься, как младшеклассник. Она стояла перед ним со скрещенными руками и смотрела в сторону, пытаясь скрыть непонятную обиду, но по поджатой, дрогающей нижней губе всё и так было ясно. Саша начинала расстраиваться и капризничать. — Давай займёмся чем-нибудь другим, — предложила девушка. — Чем-нибудь, что не будет действовать на нервы. — Не расстраивайся. Даты всегда являлись самым неприятным в истории. Ты их запомнишь, просто нужно немного больше времени, — от его слов веяло неприклонной уверенностью, из-за которой, с одной стороны, на душе мгновенно стало приятно, но с другой — начало обуревать раздражение. После всех часов стараний и его неимоверного терпения его слова казались издёвкой, пусть и в глубине души Саша чувствовала, что он не врёт касательно своей уверенности. Эскель улыбнулся, но под хмурым взглядом Саши всё-таки сдержал смех при себе. Ему не хотелось заставлять её злиться ещё больше. Во-первых, в моменты, когда Саша была не в духе именно из-за учёбы, это было несколько чревато, а, во-вторых, он явно не планировал проводить этот день в плохом настроение и не позволил бы это сделать ей, даже если бы основанием служило её собственное желание. Мужчина поднялся с дивана, проходя мимо Саши и перехватывая её руку. Мир перед глазами закрутился, когда Эскель заставил её сделать оборот вокруг своей оси, прежде чем прижал её к своей груди. Одной рукой всё ещё удерживая её за руку, второй он прижал девушку к себе крепче, удерживая за талию. Эскель разобрал её недовольное бурчание и тихо ухмыльнулся. Она была такой милой, когда начинала капризничать. — Есть предложения? — его губы ласково коснулись её плеча, после чего он тут же потёрся носом о её шею. — Ужин привезут аккурат перед празднованием, но, если ты хочешь чего-то сейчас — только скажи. Саша взглянула на часы. Сегодня они поздно встали, почти под полдень, и стало дурно от осознания, что она занималась учёбой больше четырёх часов и так ничего и не добилась. Нужно было отогнать эти мысли как можно скорее. — Я не голодная, — отказала Саша, выпутываясь из-под его рук и оборачиваясь. Эскель смотрел на неё до того мягко, что она и сама начинала таять. У него началось это со вчерашнего дня, когда они поговорили в машине. Что конкретно было в его голове, Саша бы никогда не разгадала, да и интерес у неё возник только ночью. Эскель был непривычно... нежен. Не отпускал её руку, постоянно прижимал её к себе. Саша сама не поняла, как покраснела от воспоминаний. Такое ей было в новинку, чувствовать себя настолько любимой. Тем более, от него. — Я не хочу сегодня выходить из дома, — она пошла в сторону кухни, зная, что Эскель по пятам последует за ней. — Но и не могу придумать, как убить время без учёбы и работы, — девушка услышала его смешок и сдержанно дополнила: — И без секса. Хоть и сказала, что была не голодной, но встала на стул и достала из верхнего ящика пачку сырных шариков. Кондорсе закупил их, когда понял, что в гадостях для своего желудка Саша себе временами не отказывает. Особенно её тянет к ним из-за скуки. — Мы могли бы, ну, не знаю... Во что-нибудь сыграть? Одной рукой крепко придерживая стул за спинку, второй он задумчиво потёр подбородок. Такое предложение ему пришлось по душе. Единственной сложностью являлось то, что из настольных игр у него было всего две: монополия и карты. Вторая отпадала сразу — развращать с лёгкостью поддающуюся любой гадости юную девичью натуру он точно не собирался. Чего только стоил тот раз с наркотиками. Так что однозначно — монополия. — У меня есть одна. В прошлый раз когда была вечеринка, Адам всех уверил, что это будет весело, — Эскеля помог Саше спуститься, подав руку. — Так что с тех пор она ждёт своего нового часа. Учитывая количество выпитого к тому моменту каждым из них алкоголя, весело им, конечно же, было, но не особо долго и, кажется, всё-таки не всем. По итогу Ребел переругался с каждым из их компании из-за своего проигрыша, Харата и Отто, выбыв самыми первыми (оба явно с намеренным проигрышем), ушли в соседнюю комнату с желанием выпить ещё, а Кассандра, не разобравшись в правилах, предпочла караоке на плече искренне веселящегося со всего происходящего дурдома Адама. В итоге Эскелю, ставшему победителем, оставалось только со смехом наблюдать за искрящимся от недовольства Ребелом. Это стало единственной причиной, по которой, выиграв столь быстро и просто, он не заскучал в тот вечер. Заметив, с каким сомнением на него теперь поглядывает Саша, кажется, начав сомневаться в собственной затеи, Эскель рассмеялся: — Это и вправду достаточно весело, моя любовь. Я тебе объясню, если вдруг будет что-то непонятно. Девушка лишь согласно выдохнула. Настолка лучше, чем придумывать что-то самому. Эскель оставил её одну, а сам ушёл в свой склад, который называл "кладовка". Если честно, эта комната была немного больше по размеру, чем комната Саши в общежитии. И это бесило: складывалось ощущение, что у застройщиков кончилась фантазия для именования такого большого количества комнат, а ещё одну спальню сделать они не могли. Вернулся Эскель уже с "Монополией" в руках и жутко довольным. Саша же скривилась. Знала она эту игру, играли в средней школе. И ни разу всё не закончилось мирно, одни ссоры и драки. — Я плохо в неё играю... — предупредила Саша, но Эскель выглядел так, будто бы ему "Монополия" очень нравилась. Она не могла отказать, когда он смотрел на неё с таким восторгом: — Ладно, можно пару тройку раз сыграть в неё. Довольный Эскель положил коробку на стол и сразу уселся, открывая игру. Саша вздохнула. Появилось в ней сомнение, что об этом она пожалеет.

***

— Да как так-то?! Три круга, и все разы я попала в твою тюрьму! Эти кубики с грузиками, что ли?! — Саша сбросила с руки кости. Две единички. Ну конечно, на удачу выбраться бесплатно можно было и не рассчитывать. Она взглянула на Эскеля, он уже отсчитывал свои грёбаные миллионы. — Ты не можешь опять мне дать в долг, я должна тебе за выкуп парковки, — остановила она его. Всё должно было быть по правилам, но Эскель чёртов предпринимать, а это уже нечестно! Какого чёрта, игра?! А как же "новичкам везёт"? — Чёрт... Я спустила все деньги на выкуп. Всё, что она купила в недвижимость, выкупил Эскель с завидным успехом. И Саша думала, что это она заламывает цену. Но нет, как оказалось. Саша ничего не могла выкупить обратно, а в прошлый раз, когда понадобились игровые деньги, то пришлось продать то, что она и так купила у него в долг! И тот увеличился больше, чем в три раза... — Я не хочу больше в это играть. Девушка обречённо упала лицом на стол, закрываясь руками. Она стала банкротом раньше, чем сказала "гоп". Это ужасное чувство, как будто её предал самый близкий человек. А ведь он просто унизил её в сфере игрового бизнеса, всего то. — Я могу снова дать тебе в долг, моя любовь, — он перехватил её полный раздражения взгляд исподлобья, после чего Саша, громко фыркнув, быстро отвернулась. Эскель вскинул брови на подобную реакцию и прикрыл нижнюю часть лица ладонью в попытке скрыть улыбку. Как же мило она себя вела. Эскель собрал все разбросанные игровые карточки, закидывая внутрь коробки. Девушка наблюдала за этим процессом одним глазом, стараясь не подавать виду, что ждёт от него ответа. Или какой-то определённой реакции? Она хотела, чтобы именно он предложил игру? Её доверие к нему несмотря на их не самый удачный первый игровой раз теперь льстило. — Как насчёт компьютерной игры? — Саша с сомнением глянула на него, но мужчина только пожал плечами: какая недоверчивая. — Мне казалось, тебе нравится нечто подобное. Она подняла голову, задумчиво выдыхая. Эскель не выглядел, как тот, кто хоть как-то бы интересовался игровой сферой. Ну правда, он же считает, что "Монополия" — это весело... — А Шортер может достать всё, что угодно? — спросила она, и Эскель ответил улыбкой. Да, однозначно любой её каприз сегодня будет исполнен. Саша дотянулась до края стола напротив, беря в руки телефон мужчины. Он удивился: такое она себе позволила впервые. Девушка открыла диалог с его подчинённым, что-то напечатала, а потом повернула экран Эскелю. — Я могу ему это отправить? В неотправленном тексте весела просьба привезти какую-то консоль и три диска. Видимо, игровая приставка. — На самом деле, у меня не так много времени, чтобы во что-то играть. Но если бы было, я бы вообще от экрана не отрывалась. Она положила телефон перед ним. Пусть сам решит, что отправить Шортеру. Саша бы не решилась, хоть и выглядела уверенно, разблокировав экран его телефона. — Не сомневаюсь, — усмехнулся Эскель. Он даже не взглянул в телефон, сразу нажав "отправить". Сашу это удивило: он был будто сам не свой со вчерашнего дня, проявлял неожиданные доверие и открытость и, что более всего странно, давал ей заметно большее ощущение свободы. Подобное проявления его внимания к ней оказалось для неё столь же пугающим, сколько желанным. Как бы часто и насколько ярко он раньше ей не улыбался, чувствовалось всё же некоторое притворство в этом всём. Но не сегодня. Вроде бы, ничего особо не изменилось, но перед ней как будто был совершенно другой человек. — Я не очень смыслю в компьютерных играх и никогда в них не играл, — он взял её за запястье и несильно его пошкрёб. Единственное, что не поменялось — его постоянное желание касаться её — напротив, оно сильно выросло. Мужчина мягко потянул Сашу на себя. В течение всех двух часов игры стол разделял их двоих, и единственное, что ему перепадало, — быстрые соприкосновения их пальцев во время игры. Желание её касаться стало для него практически жизненной необходимостью. — Ты не нагуляла аппетит, моя любовь? — заставив её устроиться между его бёдер, Эскель положил подбородок на её плечо. — Можем что-нибудь заказать, пока ждём. Саша взглянула на стенные часы. Не так уж много времени и прошло. Да и к тому же, съела пачку химозных сырных шариков. — До ужина три часа. Ты сам просил подождать, — напомнила она. — И, если честно, я устала от того, что мы постоянно что-то заказываем. По-другому Эскель, видимо, и не питался. Холодильник всегда был забит едой, но Саша ни разу не видела, чтобы он готовил, и не готовила сама. Они питались доставками из ресторанов (и иногда из местных забегаловок по просьбе Саши). И эта "великая кухня" порядком утомила. Саша точно не была привередой, но и разницы между спагетти с гребешками и заварной лапшой с хитиновой преправой не видела. — Вообще-то... — Саша перевернула ладонь Эскеля вверх, вычерчивая большим пальцем линии. Его ладони были большими, но узкими, с длинными пальцами. У Саши же — широкими, и пальцы казались короче, чем они есть на самом деле. И он ухаживал за ногтями, а у Саши они были вечно сломанными. Аж завидно... — Я бы могла приготовить, — она повернулась к нему лицом, ожидая реакции. Эскель выглядел заинтригованным. Саша давно не готовила, наверное, с прошлого года. Из-за работы и учёбы было намного проще и дешевле питаться полуфабрикатами. Да и разогреть суп в микроволновке сильно быстрее, чем его приготовить. — В старшей школе я часто готовила себе картофельные клёцки. Давно хотела попробовать провернуть с ними кое-что, но возможности не было. Эскель заинтересованно приподнял брови, впиваясь внимательным взглядом в Сашу. Её предложение его удивило, но несказанно обрадовало. В груди мгновенно что-то приятно потянуло, и почему-то стало спокойно. Странное ощущение, всецело поглотившее его до самых кончиков и одновременно всколыхнувшее что-то давно, казалось, и вовсе навсегда забытое внутри. Это чувство затмило собой давно живший в нём и медленно разъедающий гнильцой страх и в одно мгновение успокоил мечущуюся душу. Такое простое предложение, в нём не было ничего особенного, но от него веяло теплом. Когда в последний раз для него кто-то готовил? Кажется, это было в детстве, ещё до того, как отец погиб в ДТП, а мать, отдавшись горю, ушла с головой в работу. — Да, давай так и поступим, — Эскель кивнул головой, снова одаривая её этой его мягкой улыбкой. Он сжал её ладонь своей, переплетая их пальцы и, уткнувшись носом в её загривок, как-то облегчённо выдохнул. Как же хорошо. Вот бы подобное никогда не заканчивалось. — Всё, что ты захочешь. Саша перебрала плечами от пробежавших мурашек вдоль позвонков. Она была слишком чувствительна после прошлой ночи. — Т-тогда сначала нужно всё достать из холодильника. Девушка немного резковато поднялась, но всё равно перед тем, как быстрым вальсом добраться до холодильника оглянулась своим трепетным взглядом, чтобы убедиться, что и Эскель встал и следует за ней. Пока Саша доставала привычные продукты: мука, картофель, яйца, — то мужчина только и поспевал ловить взглядом её перемещения по периметру зоны готовки. Но момент Х настал довольно быстро. Саша задумчиво встала напротив открытого холодильника с куском сыра в руке. — А ведь по идее же можно добавить туда начинку? Такой же серьёзной Эскель видел её только на работе. Но никак не ожидал лицезреть это на своей кухне, пока девушка пыталась понять, стоит ли игра свеч и какова процентная вероятность, что она испортит своими экспериментами всё блюдо. Саша с надеждой взглянула и на него. Ему не пришлось говорить вслух, чтобы она уловила ответ на свой немой вопрос. Конечно же, не имеет значения, сколько продуктов она изведёт. И, кажется, это на редкую удачу подействовало, и в кой-то веке Эскель смог лицезреть её расточительность. Непонятно, по какому критерию она выбирала будущую начинку, но скорее всего совесть не позволяла ей вытащить на стол всё содержимое холодильника. — Стоит ли пробовать делать что-то острое? — задумчиво протянула Саша, вертя в руках упаковку маринованных перцев. Кажется, мысль о готовке её воодушевила. Она и думать забыла о своём проигрыше. И, кстати говоря, её отвело от перцев, поэтому они остались доживать свой срок годности в пределах холодильника. — Я делаю ставку: с ветчиной и сыром будут самые вкусные. Хотя я всё ещё не уверена насчёт морепродуктов... И её неуверенность была оправдана. Саша как-то ему призналась, что вообще не смотрит на полки магазинов, где средняя цена сродни поездки на такси за город. Очевидно, что она очень многого не пробовала. Но на данное время для себя уяснила две вещи: если что-то морское выглядит противно, то на вкус оно такое же, и второе — никогда не соглашаться попробовать устрицы снова. В остальном: ей понравились готовые мидии, ведь они напоминают курицу. — А я уверен, что всё будет очень вкусно, — ухмыльнулся Эскель. Весь процесс приготовления перекуса своей женщиной он наблюдал, сидя за столом и подпирая ладонью голову. Удовольствие от происходящего его не отпускало, и впервые за многие года Эскель был готов уверенно сказать, что счастлив. Да, пожалуй, именно так стоило характеризовать его состояние. Для неё за готовкой, а у него — за наблюдением за ней время пролетело совершенно незаметно. Минутная стрелка на часах как раз приближалась к одиннадцати, когда Саша закончила. В ближайшее время должны прийти сотрудников полюбившегося Эскелем ресторана, чтобы накрыть им на стол. Это было то самое заведение, в котором Саша притворялась критиком. Они и сейчас время от времени заглядывали туда, и Эскелем с удовольствием поддерживал её прежнюю легенду, каждый раз только будучи рад, что такой мелочью может её порадовать. Стоило видеть лица главного шефповара и управляющего, когда он объявил, что хочет заказать всё для праздничного ужина у них, и на обсуждение оного пришёл именно с Сашей. Но какого бы высокого качества не были блюда в этом ресторане, сейчас отчего-то Эскель был уверен в одном — стряпня его дамы придётся ему по душе куда больше. — Есть желание прогуляться после ужина где-нибудь? — мужчина потянул её к себе, не обращая внимание на её недовольные бурчания, что она перепачкана в остатках теста и муки, и его белые рубашка и брюки будут изгажены. Плевать на них. Он купит их столько, чтобы она хоть ежеминутно их пачкала, после чего наконец-то смогла бы перестать бояться совершить подобную мелочь. — Центральные улицы и побережье очень красиво украсили. Можно будет сделать хорошие снимки. Саша развела руки в стороны, чтобы не касаться ими его одежды. — Мне казалось, что на самом деле тебе не нравится фотографироваться, — с подозрением сказала она, смотря за его рукав, на целую протвень готовых картофельных клёцк. Столько она их и за всю жизнь не съела, сколько наготовила сейчас. Девушка поймала удивлённый взгляд Эскеля, как будто её вопрос его ошеломил. — А... — неловко икнула она. — Ты имел в виду не себя, а пейзажи? Саша выдавила улыбку. Кажется, он и не собирался участвовать в качестве модели, просто хотел понаблюдать, как она "работает". — Извини, я всё ещё думаю о том, что вчерашние фото были не совсем удачные. Я хотела поместить тебя на обложку... Кажется, Саша по-настоящему была расстроена. В прошлый раз выпуск с ликом Эскеля был раскуплен почти в рекордные сроки. Ей очень хотелось провернуть это ещё раз и сделать большие продажи под праздник. Послышался дверной звонок, и Саша ловко извернулась из его объятий, и быстро бросила, сбегая в коридор: — Доставка приехала! С трудом верится, что она так рада сегодняшнему ужину. Скорее всего просто хотела избежать неловкого для себя разговора. Когда вернулась, следом за ней зашли сотрудники ресторана, а Эскель стоял на том же месте, прожигая взглядом клёцки. Она проследила за ним с мыслью, что вдруг правда с её едой что-то не так? Но не так, рыба на протвени не начала гражданскую войну с сыром за право быть лучшей начинкой, ничего не горело, не успело испортиться и выглядело вполне презентабельно. Саша решила не отвлекать его, показала ребятам стол в гостиной, который нужно будет накрыть, а потом вернулась на кухню и поставила подарочный пакет на стол. — Ты заказал слишком много... — заметила девушка, рассматривая содержимое пакета, но не решаясь вытащить непонятную цветную коробку. Видимо, подарок Эскелю, как постоянному клиенту. — Я видела тележки, столько даже на многодетную семью с дальними родственниками хватит. — Нет, — уверенно оборвал её лепет Эскель, помотав головой, — я заказал всё правильно, ровно столько, чтобы ты попробовала всё и решила, что тебе по вкусу из того, что ты не попробовала. Мужчина столкнулся с её непонимающим взглядом, смеясь себе под нос. Придётся объяснить поподробнее, чтобы она правильно поняла его намерения, а не истолковала, как в прошлые разы, в угоду своих домыслов. — Я заметил, что ты многого не пробовала, — мужчина потёр подбородок, отводя взгляд в сторону. Он что боялся, что его слова могут заденуть её? — Я же, напротив, многое пробовал и достаточно требователен. Мне хочется, чтобы у тебя тоже выработалась эта... ммм... полезная привычка. Ты уж слишком не привередлива в том, что употребляешь. Саша покачала головой. Так это дегустация для неё? Звучит интересно, но ей всё-таки не понравилось то, как он к этому отнёсся. — Я в любом случае съем то, что мне понравится больше, — она скрестила руки на груди и покосилась в проём, мимо которого ходили работники. — Но не пытайся привить мне свои привычки. Иначе мы начнём ссориться. Неожиданно, что Саша отнеслась к этому так серьёзно. У неё всегда появлялось это осуждающее выражение лица, когда Эскель вёл себя расточительно. В глазах так и читалось: "бесполезная трата денег". Но Саша обычно молчала и не ругала его за это, да и в принципе считала, что не имела права. Как и он, по её мнению, не мог взять и поменять ей уничтоженные уксусом и солью языковые рецепторы. Она хотела, чтобы в таких мелочах всё было честно. Они были из разных миров, поэтому неудивительно, что смотрят на вещи настолько различно, но всё-таки Саша надеялась, что это никогда им не помешает. — Мне бы хотелось, чтобы ты не волновался о таких мелочах. Я же не енот, — она сменила серьёзность на неловкий смех. Нельзя было испортить праздник внезапным строгим разговором. Она может слишком тяжело его пережить в своём нынешнем состоянии. — Господин, — в проёме показалась светлая голова одного из официантов. Он отдельно обратился к Саше: — Леди. От неожиданности девушка почти поперхнулась. К этому официозу невозможно привыкнуть. — Всё будет готово через десять минут. Но я могу открыть вино сейчас, — он указал на подарочный пакет, который Саша поставила на стол. — Вы не просили, но менеджер настоял на рождественском подарке для вас. Эскель одарил Сашу снисходительной, но согласной улыбкой, подходя к столу. Безжалостно разорвав красивую упаковку (она одна наверняка стоила не мало, как себе мысленно отметила Саша), взглянул на бутылку вина. Белое полусухое и хорошего года. Интересно, владелец ресторана решил расщедриться из-за их с Сашей недавнего визита для выбора рождественского ужина или именно из-за того, кому предназначался этот подарок? — Откроете ровно через сорок минут, после чего уйдёте, — Эскель хмыкнул на то, как уголок рта улыбчивого официанта дёрнулся. Видимо, он рассчитывал, что проведёт здесь если не до самого утра, то ближайшие несколько часов, хорошо заработав за свою работу сверху, но Кондорсе изначально собирался заплатить ему и его напарнику за их час работы, как за полную ночь. — По поводу оплаты ваших услуг обратитесь к моему помощнику при выходе отсюда. Они будут соразмерны вашей аккуратности и скорости. Мы с леди хотим провести канун праздника и его дальнейшее празднование наедине. — Как вам будет угодно, — кратко кивнул официант и скрылся за углом. Послышались негромкие указания, и немного радостные переговоры. — Через сорок минут? Чем мы будем заниматься ещё тридцать? — фыркнула Саша и, что уж скрывать, ей очень хотелось выпить, пусть это и такая непостигаемая её умом гадость, как вино. Эскель оставил бутылку на столе, повернув её за горлышко этикеткой к себе, словно ещё не насмотрелся. — Для начала нужно переодеться, — она вздохнула, взглянув на свою перепачканную футболку. Эскель был прав, предлагая ей фартук. Она вышла из кухни, но спустя с десяток секунд вернулась, сконфуженно смотря на него. — Ты в муке, — ткнула Саша пальцем. — Тебе тоже надо. Идём. Если бы он продолжил стоять столбом, она бы отвела его за ручку, но нет, Эскель с радостью последовал за ней в ожидании чего-то нового для себя. Ещё ни разу они вместе не переодевались. Раздевались — да. Одевались чаще всего по отдельности. Но в любом случае поводы были другие, а сейчас вот он — быт. Они вошли в его спальню. У Саши была своя, но по какой-то причине её вещи, которые она оставляла, хранились именно в его шкафу. И она не исключает, что это сделано Эскелем намеренно. Открыв шкаф, Саша взглянула на ряд рубашек Эскеля. Более того, в этом пентхаусе был отдельный гардероб, и однажды она всё-таки туда забралась. Там ещё больше рубашек, а ещё Эскель хранит там свои костюмы. — Ты можешь не одеваться так официально сегодня. Праздник же, — она покачала головой, недовольно цокая. — И ты сам сказал, что мы сегодня одни. Необязательно же красоваться... Не то, чтобы её не нравился стиль Эскеля, вовсе нет. Но как человеком, которому светлые вещи противопоказаны, у неё периодически поскрипывали зубы, когда Эскель брал в руки еду, напитки или что угодно, что может испачкать одежду, а ещё когда он выходил на улицу, где риски сильно увеличивались. Да и ко всему прочему, сколько раз видела его в "простой" одежде Саша могла по пальцам одной руки посчитать. И один из этих случаев — их свидание, когда она самолично его нарядила в среднестатистического немагната-бизнесмена. Поняв, что выбирать за него будет как-то грубо, девушка отошла от шкафа и как можно аккуратнее стянула с себя грязную футболку. Зачем-то повернулась к Эскелю спиной, поэтому теперь чувствовала смущение, и не сразу рискнула повернуться: услышала, что он не перебирал вещи и не расстёгивал свои, а просто наблюдал за ней. — Что-то не так? — повернулась она, прижимая вывернутую футболку к себе. Эскель покачал головой: — Отнюдь, — он рассмеялся и, будучи не в состоянии упустить такую возможность, тут же коснулся пальцы её талии, после чего прильнул губами к области между лопаток. — Просто ты очень красивая. Мужчина отступил на шаг назад и повернулся к шкафу, украдкой наблюдая за реакцией Саши. С выбором одежды придётся подумать, почему он пытался оттянуть момента выбора. Учитывая запросы Саши и его собственные, подобрать подходящее было сложно. — Поможешь мне с выбором? — Эскель чуть прищурился, с каким-то особым удовольствием наблюдая за девушкой. Чем дальше, тем всё больше мило она себя вела. — Видишь ли, у меня большинство вещей, как ты давно могла понять, определённого стиля. Будет лучше, если мы подберём вместе что-то, что будет тебе тоже нравиться. — Как мне реагировать, если ты говоришь это, когда я разделась, — пробурчала Саша, нервно подходя к нему и осматривая содержимое шкафа ещё раз. Конечно же, она смутилась! Ещё бы! Как можно было удержать непроницаемое выражение лица, когда он стоит рядом с ехидной улыбкой и в наглую её разглядывает, совершенно не скрывая своего желания? — Так, что тут у нас... — она попыталась сосредоточиться на выборе. — Может, наденешь серые брюки? А сверху можно вот этот пуловер... Саша достала из шкафа белую кофту с широкими рукавами и свободным, довольно широким углообразным вырезом. У Эскеля, правда, имелась одежда простых смертных, но он её просто не носил. Зато Саша уже успела незаметно подрезать пару вещей из его гардероба. Например, в комнате общежития чаще всего она ходит именно в его кофте. И она, на минуточку, чёрная! — Мне кажется, будет смотреться привлекательно... А где тот бежевый ремень? Он бы подошёл. Эскель недовольно скривился, придерживая верх, выбранный Сашей, перед собой. Не особо ли он ему нравился, или же дело было в чем-то другом, но в нём неожиданно проснулось желание покапризничать. — Не хочу, — он закинул вещь себе на плечо, одновременно выуживая из шкафа свободного края рубашку с такими же широкими рукавами, крепко зафиксированными манжетами на запястьях. — Я надену это, а пуловер... Мужчина хитро улыбнулся оборачивая в него Сашу и прижимая им к себе ближе. В отличие от большинства парочек, в которых девушке было привычно брать вещи её парня, что не нравилось последнему, Эскель, напротив, любил подобные "переодевания". А то, как часто Саша их у него забирала, вызывало только радость. Ведь это явление было для него прямым доказательством того, что не только физически, но и морально она отдаётся лишь ему одному. — Раз он тебе так нравится, может, хочешь примерить его? — он наклонился к ней ближе, хитро протягиваяв самые губы. — Я помогу тебе одеться. Его губы растянулись в столь довольной улыбке, что мгновенно стало очевидно, что ей не только одеться помогут, но и, чуть позже, раздеться. Столь резкие перепады настроения у него бывали нередко, но за все месяцы их знакомства она так и не смогла к ним привыкнуть. Саша упёрлась руками в его грудь. Уж больно игривое настроение Эскель ей демонстрировал, нужно было хоть как-то попридержать коней. — Он будет спадать с плеч, — запротестовала Саша. Эскель бы, конечно, спросил, с чего она это взяла, но и так знал ответ: конечно же, она его примеряла. И, честно говоря, причина, по которой Саша не хотела надевать пуловер, ему как раз казалась той, из-за которой его стоит надеть. — Да и я не умею носить светлые вещи. Испачкаю и жалко будет. Она легонько его оттолкнула, и Эскель спокойно сделал шаг назад, пропуская её к открытой дверце шкафа. — Мне есть, во что одеться, — сказала Саша, копаясь внизу, на полке, которую она "под шумок" выделила для себя. Всё равно пустовала. В руках оказалась юбка, и девушка удивлённо повертела её в руках. Оказывается, она всё это время была здесь, а Джули Саша сказала, что она была утеряна где-то на работе, та так расстроилась. Внезапно по обнажённой спине пробежал липкий холодок, в голове всплыло очень неприятное воспоминание с того дня, когда Саша надевала эту юбку. — Нет, точно не её, — скривилась она и сунула её куда поглубже, чтобы лишний раз не попадалась на глаза. Как оказалось, вещей у неё здесь было не так уж и много. Это потому, что она стала не так часто проводить время в этой квартире. Но и так, девушка думала, что их здесь больше. — А ты случаем ничего не выкидывал? — спросила у него Саша, сама всё ещё занималась поисками. Под её пристальным взглядом Эскель только покачал головой. Да хоть приватизируй она весь его шкаф, он бы не выкинул ни единой её вещи. Только не её. Он прижал Сашу к себе за талию рукой, проводя носом вдоль её шеи. Эскель заметил с первого дня, какой у неё необычный и привлекательный запах, но лишь недавно признал очевидное — он сводит его с ума. Поэтому и обожал, когда девушка носила его вещи, — запах оставался на ткани ещё надолго, и он с наслаждением впитывал его в себя. Что вообще могло быть лучше ощущения постоянного присутствия рядом любимого человека? — Хочу, чтобы ты его надела. Всё-таки он тебе идёт, — Эскель прижал к ней пуловер, довольно смотря на их отражение в зеркале. — Как, кстати, и та юбка, которую ты так отчаянно заталкивала поглубже в шкаф. Может, наденешь и её тоже? Саша встретилась с его взглядом в отражении и, не выдержав, отвернула лицо. Не то, чтобы у неё была другая альтернатива, кроме как остаться в испачканных мукой спортивных штанах. Просто она бы могла надеть его брюки и подвернуть их, такой был её план изначально. Но у него были такие влюблённые глаза... — Хорошо, — буркнула она, забирая у него кофту, и быстро дёрнула из глубины полки небрежно смятую туда юбку. — Но тогда ты наденешь те серые брюки! Такой ультиматум решила она поставить. И Эскель не стал спорить, согласно кивнул и, не скрывая интереса, рассматривал, как она надевает пуловер и пытается его поправить так, чтобы ворот удерживался на обоих плечах сразу, а не спадал. — Не смотри на меня, а переодевайся, — хмыкнула Саша, стараясь не смотреть на него в ответ. — Ужин остынет. Эскель хоть был не очень доволен, выказал это цоканьем, но согласился. Теперь была очередь Саши наблюдать, как он оточенными движениями расстёгивает рубашку и, стянув её, просто бросает на пол. Ну да, грязная же. Саша не могла не засмотреться. Ей не приходилось раньше видеть его тело чуть поодаль, так, чтобы можно было рассмотреть и отметить, что и тут генетика выиграла. Эскель не был крупным, у него были не очень широкие плечи и узкие бёдра, но из-за приятных глазу форм мышц, не рванных, не чересчур бугристых, хотелось смотреть на него подольше. Эскель всё-таки поймал её на этом занятии, и Саша, чтобы он не стал так же нагло смотреть на неё, сначала натянула юбку поверх штанов, а потом сняла те уже снизу. — Я пойду первая, посмотрю, чем заняты наши официанты... Девушка, не обернувшись, быстрым шагом вышла из комнаты. Непонятно, не хотела она смущать его, или же смущаться больше самой. Когда Эскель вернулся в гостиную, — Саша не видела особой разницы между ней и тем, что он скромно называл "малой столовой", ведь суть от этого не менялась, — официанты уже закончили и чинно ожидали в стороне. Если она пулей выскочила из его спальни, то он вышел ровно в отмеренные им 40 минут, почему был крайне удивлён, застав одного из сотрудников в комнате. Мужчина ждал его несмотря на отданное им распоряжение, прежде чем открыть бутылку подаренного вина? И куда подевался второй? Раздавшийся со стороны кухни смех сопутствовал появление второго сотрудника и Саши с штопором в руках. Занятная картина. Его дама снова своим слепительным обаянием привлекла к себя всё внимание. — Я просил открыть бутылку ровно в отведённое время, — Эскель скрестил руки на груди, удивительно спокойно поглядывая на двух работников. Смех смолк, мужчины потупили головы, и Саша недовольно на него глянула. Мужчина едва удержался от улыбки. Так, в её глазах это он сейчас "главный злодей"? — Что же изменило тайминг? Саша с грустью оглядела обоих парней. Они были обязаны пресмыкаться перед такими, как Эскель, чтобы просто сохранить свою работу. При этом на их место идёт очень тяжёлый отбор, во время которого чувство унижения сильно притупляется. — Это я попросила тебя дождаться, — сказала она. — А ещё еда остыла, поэтому я разрешила Конору воспользоваться духовкой. Иначе ты бы бурчал, что слишком просто дал им чаевые. Эскель не мог не умилиться. Конечно, она узнала их имена. Он же в свою очередь никогда вопросом не задавался, кто его обслуживает, и тем более не запоминал их лиц. Саша была его принцессой Дианой. Девушка отдала одному из них штопор со словами: — Не мог бы ты..? Она превращает их обязанности в выполнение её просьбы. Просто волшебно. Мужчина без труда вскрыл пробку вина, налил совсем немного, для дегустации, и отошёл, ожидая решения. — Нет, это подарок, поэтому мы в любом случае обязаны её выпить, — махнула рукой Саша, и тот, кто наливал, обомлел от её искренней простоты, доливая по бокалам вино и оставляя его на столе. — Нам покинуть вас? — это уже второй спросил у Эскеля, да с такой надеждой, что тот их не прогонит. Но у него были свои планы на этот вечер. Эскель хмыкнул и, не отвлекаясь от созерцания своей дамы, только махнул рукой, подходя к Саше со спины и через плечо кидая работникам напоследок: — Покиньте нас, — девушка толкнула его локтем в живот, и он со вздохом всё-таки добавил: — Вы получите всю обещанную сумму. Саша его чертовски умиляла. Как бы она не пыталась из себя строить волевую и сильную личность, именно её доброта подкупала любого, на кого неожиданно начинало распространяться её внимание. Из-за этого её качества он часто опасался, что однажды кто-нибудь решит увести у него его любовь. Она ведь столь доверчива. — Теперь ты довольна? — перехватив её хмурый взгляд, Эскель негромко рассмеялся. — Порой я и забываю, какая ты добрая. По этой причине она и ответила ему взаимностью. Наверное, из-за этого чем дальше, тем больше ему казалось, что не существовало ни одного монстра, которого Саша не смогла бы полюбить. — Давай приступим к нашему ужину? — правой рукой прижимая к себе Сашу, левой он перехватил бокал, пригубливая напиток и удовлетворённо кивая пару раз головой. Хороший вкус. Хозяин не покупился. Мужчина вернул бокал на место, ведя Сашу к её месту и отодвигая стул. Его действия ощущались непривычно быстрыми. Будто он и вправду куда-то спешил. — Если честно, я голоден, — признался Эскель. — И очень хочу попробовать приготовленное тобой. Саша покосилась на него с недоверием. Сначала полчаса торчал в комнате, а теперь, оказывается, очень проголодался. Она проследила, как он обошёл её и сел напротив. Это уже немного её удивило, обычно Эскель хотел бы держаться как можно ближе, а тут сам создал между ними расстояние, при котором не сможет её коснуться. Не успела она додумать эту мысль, как почувствовала прохладное прикосновение вдоль щиколотки. Да, совсем не касаться Эскель не мог. — Я тоже хочу есть, — кивнула Саша, осматривая то, что он поназаказывал. Какие-то гарниры, спагетти с морепродуктами, стейки, жаренная форель... — Это что, оленина? — спросила Саша, указывая на тонко нарезанное мясо нетипичного цвета. Она догадалась только потому, что они обсуждали это не так давно. Не получив ответа, девушка скривилась. Нет, этого она пока что попробовать не готова. Саша взяла то, что уже знала: собственные клёцки. — Я же говорила, ты слишком много заказал. Испортится... — Не испортится, — заверил её Эскель, пультом включая телевизор. Какой-то музыкальный канал. На фоне заиграла ненавязчивая приятная мелодия, но мужчина убавил громкость, чтобы ничто не помешало их разговору. Можно, конечно, обойтись и без звукового сопровождения, но по его задумке это должно было расслабить излишне напряжённую Сашу. Какое-то время они просто сидели в тишине, пробуя заказанные блюда, при этом совершенно не смотря друг на друга: онв была увлечена процессом дегустации, а он своими мыслями о сообщении предстоящего крайнего важного, как считал, для них обоих предложения. — Знаешь, есть одна вещь, которую я хотел с тобой обсудить. В какой-то момент подал голос Эскель, обращая на себя её взгляд. Видеть его столь спокойным и серьёзным было не просто непривычно, а по-настоящему настораживающе. Что такого могло случиться, что вызвало у него подобную реакцию? — Я знаю, что тебе бы не хотелось поднимать столь важную, но болезненную тему, как семья, но я прошу тебя выслушать меня. С того раза, как он забрал её с заправки и отвёз в больницу, не было ни дня, когда мужчина бы не вспоминал этот случай. Особенно после вчерашней вечеринки, на которой друзья делали недвусмысленные намёки по поводу его поведения и реакции на Сашу. Ещё недавно это не вызвало в нём столь бурной реакции, но теперь что-то изменилось во всём происходящем, в нём самом. Эскель покачал бокал, наблюдая за тем, как жидкость медленно перетекает с одной стороны стенки на противоположную и обратно. Получался степенный водовопород хаоса. Прямо как в его голове, когда накануне вечером он понял, что именно вызвало в нём напряжение, почему слова друзей так сильно откликнулись в нём. — Мы встречаемся уже несколько месяцев, и наши отношения стали достаточно серьёзными для того, чтобы я позволил себе поднять эту тему. — Признавать то, что его что-то тревожило, было не в его правилах, но, если это была она, он мог себе позволить подобное, как и много чего другого, что прежде было не в его правилах. — Всё, что у меня есть и будет, я готов отдать тебе это без остатка, как и самого себя, как физически, так и морально. Я хотел бы узаконить наши отношения, объявить всем и каждому об их серьёзности и наших намерениях, чтобы никто не позволил задать больше и единого едкого вопроса. Эскель резко поднялся из-за стола, подходя к Саше и беря её за руку. На его губах неожиданно показалась улыбка, прежде чем он осел перед ней на одно колено. — Саша Мориц, — голос снова принял тот полный любви и нежности тон, которые она слышала от него в последнее время, — ты станешь моей женой? Саша смотрела на него, не моргая. Было ощущение, будто бы это не она замерла, а время остановилось. Выражение лица Эскеля тоже поменялось. Его уголки губ дрогнули и опустились, улыбка исчезла. Он всё понял. Мужчина поднялся с колена, и Саша неожиданно поднялась вместе с ним. В её глазах читалась очевидная, непрозрачная паника. Она не могла подобрать слова, все мысли смешались и упали в желудок, вызывая навязчивую тошноту, о которой она успела позабыть за сегодня. — Эскель... — Сашв взяла его за рукав, будто боясь, что он уйдёт, не выслушав и попытавшись понять. — Я понимаю, что для тебя это важно, но... Но что ей, вашу мать, делать, если она согласится? Молится, что со временем забудет о всём, что он сделал и продолжает делать? Скрывать, что знает об этом? А если он узнает, то что будет дальше; она ведь никогда не сбежит от него... — Но правда ли мы эти месяцы проводили достаточно времени друг с другом? — Саша грустно улыбнулась, с неловкостью потерев своё плечо. — Я к тому, что нет смысла торопиться. Твои друзья только узнали о наших отношениях, странно будет подписывать их открытки, ха-ха... Выражения лица Эскеля не менялось, и Саша не могла понять, правильно ли всё делает, пытаясь отшутиться. Ей никогда не приходилось думать о замужестве, и ни разу в жизни она и вскользь об этом ни с кем не говорила. Саша оказалась слишком не готова, Эскель застал её врасплох. — Я ещё слишком молода и неопытна. Поэтому не могу дать тебе ответ, извини... Внутри всё больше бушевал ураган неуверенности. Если отступится сейчас, то всё может полететь к чёрту. Она знала две вещи: ей нельзя говорить "да", ведь не может предсказать, какими точно проблемами это ей аукнется в будущем, и ей нельзя говорить "нет", ведь тогда проблемы могут начаться прямо сейчас. — К тому же, есть много вещей, о которых мы не знаем друг о друге, — девушка постаралась натянуть лицо улыбку, будто бы эта фраза не кроет за собой подтекст, и она просто пытается разрядить обстановку. Эскель крепко сжал челюсти и руки в кулаки, стараясь успокоиться. Предложение и вправду было спонтанным, но всё же он ждал, что, даже если отсрочит из-за неготовности, то согласится на него. Но Саша не просто не согласилась, она была в самом настоящем ужасе. И подобный её вид с силой и смертельной болью резанул что-то в его груди. Уже очень давно он не испытывал нечто подобное, почему и не сразу пришло осознание тому, что это было разочарование. Неужели его желание подтвердииь серьёзность их отношений являлось столь отвратительным ей? Неужели всё, что было между ними, лишь ему одному казалось столь важным и сокровенным? Неужели Саша и вправду его предала? Эскель ненавязчиво вздрогнул, резко оборачиваясь к девушке и окидывая её пронзительным и чересчур проникновенным взглядом. От такой его внимательности мгновенно стало не по себе, но Саша сдержала при себе собственную тревогу от его действий, молча ожидая его решения. Ведь в этот раз от него будет зависеть очень многое. Эскель понадобилось несколько ужасно долгих секунд, чтобы он смог наконец-то совладать со своими эмоциями и успокоить самого себя. Нет, Саша бы его не предала. Она бы точно этого не сделала. Наверняка просто беспокоиться за всю ту ответственность, которая придёт вместе с обновлением статуса их отношений. Значит, он должен дать ей понять, что о чём-то подобном как раз-таки ей беспокоиться не нужно, — все заботы он возьмёт на себя. Ей нужно просто быть рядом с ним. Большего ему и не нужно. — Хорошо, я дам нам время, — На самом деле можно было никуда не спешить, но что-то упорно внутри Эскеля твердили ему, что именно с этим решением и получением её согласия на него, он должен ускориться. А его интуиция ещё никогда не проводила его. — И я сделаю всё, чтобы ты узнала меня лучше. Но я... прошу тебя не затягивать с ответом, — мужчина вздохнул и взял её руку, поднося к своим губам и оставляя аккуратным поцелуй. — Он очень важен для меня. Саша не отняла свою руку, а наоборот, притянулась к нему ближе, проведя вдоль лопаток ладонями и закрываясь за его плечами в объятиях. — Я знаю, — тихо сказала она. — Для меня это тоже важно. Эскель приобнял её в ответ, зарываясь пальцами в тёмные волосы на затылке. Она услышала, как он облегчённо, но всё-таки вынужденно вздохнул. Но Саша видела, как Эскель сдерживал свой шквал, и хотя бы за это была благодарна. Так её нервы не пошатнутся у него на глазах, и она сможет закончить этот день без истерики. Тепло от его ладоней щекотало спину. Тревога от их разговора отступила, она успокоилась и, кажется, он тоже. Девушка покосилась на праздничный стол. Тошнота никуда не пропала. Будет нехорошо, если он её об этом спросит. — Давай сходим на побережье? Ты говорил, что там всё нарядили. Хочу посмотреть, — Саша подняла своё лицо, взяв его обеими руками за ладонь, странным образом переплетая пальцы. Ей нужен был свежий воздух, да и, кажется, Эскелю тоже не помешало бы проветриться. Он улыбнулся ей и кивнул, как вообще тут было отказать. По лёгкой улыбке Эскель опознал её удовольствие от этого согласия. И это опять пробудило в нём безграничную теплоту к этой девушке. Он не знал, что делать сейчас и как при этом не разорваться: сразу же повести её показывать яркие гирлянды и наблюдать эту честную радость, или потерпеть ещё немного, чтобы сохранить это мгновение её объятий, тёплых прикосновений на своих пальцев и чуть взволнованного дыхания. Её было так много в этот момент, а ему всё не хватало. — Тогда давай ещё немного постоим так, а потом пойдём... Господи, какое счастье! Она сделала выбор за него, и он не мог противиться, был безумно восхищён этим фактом. Да, ещё немного... Минуту-две, и будет достаточно, чтобы простить её отказ.

***

В детстве Дженнифер любила Рождество и подобные ему семейные праздники. Они всегда сопровождались весельем, совместной подготовкой и пряным запахом маминой выпечки, которую она начинала делать ещё за день до праздника. По мере взросления волшебство праздника постепенно стало терять свои прежние яркие краски, но она всё так же продолжала любить этот день за то тепло, которое оно несло вместе с собой. По крайней мере, так было до смерти её семьи. С переездом в дом бабушки, что-то изменилось. Ни вкуснейшие дорогие блюда, ни заказная красиво украшенная ель, ни любимые ей яркие ленточки больше не приносили радости. Праздник сделался для неё блеклым и скучным. Чуть позже, с началом самостоятельной жизни и её перездом в студенческое общежитие, стало немного легче — в компании мало знакомых людей было проще расслабиться и уверить себя в том, что подобный праздник имел для неё прежнее важное значение. После основного провождения Рождества в компании других студентов, решивших остаться в общежитие, с кучей выпивки, песнопениями и танцами сил хватало только на то, чтобы дойти до своей комнаты и отрубиться. На следующее утро, как следует отоспавшись, она занимала себя книгами, бытовыми вопросами или прогулками в город. За ними же проходили и оставшиеся выходные, после чего Дженнифер удовлетворённо возвращалась к привычной рутине в виде учёбы. В этом году всё должно было пройти ровно точно так же, но её начавшееся совместное с Акихиро проживание всколыхнуло былое желание наладить праздничную атмосферу. Конечно, вчерашняя ситуация была отчётливо свежа в её памяти, но раз у неё был шанс хотя бы на один вечер вернуться к привычному когда-то ощущению радости от этого семейного праздника, то упускать она его не собиралась. Причина этому была проста — события последних недель. Всё произошедшее давило на её оставшиеся нервные клетки со столь огромной силой, что ей непременно требовалось привести себя в более-менее нормальное состояние. За подготовкой к празднику это было сделать как нельзя легче. Но по возвращению в квартиру к Акихиро оказалось, что её план требует коррективов, — мужчина, оставив ключи на стойке охраны, как и говорил, уехал в редакцию, написав ей записку, чтобы она не утруждала себя готовкой, — в районе шести часов должен был прийти их помощник. В итоге следующие часы Дженнифер провела в привычной в последние годы традиции, занимая себя книгой. В четверть седьмого раздался скрип ключа в замочной скважине, и появился тот парень. Они коротко поздоровались, и от скуки Дженнифер решила с ним немного поболтать. Однако их "немного" растянулось в продолжительные пару часов и её присоединение к процессу готовки. Скопившаяся за день энергия и нервозность после утреннего разговора с Айзеком требовала выхода, отчего за приготовлением любимого с детства маминого пирога девушка принялась с особым энтузиазмом. Стоило протвени оказаться в духовке, и по квартире распространиться знакомому прянному запаху, как настроение сразу поднялось. Шутка за шуткой, и в кухне уже то и дело раздавался смех. Крис (она всё-таки узнала его имя) делился с ней историями из жизни и рассказывал про причуды, которые устраивали дети в приюте, а Дженнифер в свою очередь вставляла какие-то свои комментари и время от времени интересовалась у него тонкостями готовки, поддерживая беседу историями из своей студенческой жизни. Ближе к десяти они достали её пирог из духовки, отломив по кусочку и пробуя, что вышло. Крис одобрил приготовленное и попросил, если у неё будет время, научить его готовить это блюдо. Он бы непременно сделал его для детей. Маленькие сладкоежки ни за что бы не отказались от такого угощения и оценили бы его выше любого подарка. Дженнифер пообещала, что как-нибудь даст ему кулинарный урок, но, конечно же, как полушутя заметила сама девушка, в обмен на его ценные знания в этой же области. Появление Акихиро не заметил ни один из них. Редактор дал о себе знать сам негромким кашлем, обратив внимание обоих. Дело, вероятно, было в усталости, но отчего-то выглядел Акихиро недовольным. — Привет, — Дженнифер начала диалог первой, обращая на себя его задумчивый взгляд. На губах сама собой возникла натянутая улыбка. После вчерашнего ругаться вновь не хотелось, особенно учитывая наконец-то налаженную, как ей казалось, атмосферу праздника. — Есть хочешь или подождём до празднования? — Празднования? — переспросил Акихиро, делая пару шагов к ним. Разве празднование Рождества включает в себя хоть что-то, кроме ужина? Они с семьёй только готовили, а потом старались не есть всё сразу, чтобы растянуть ужин ещё на следующий день. — Здравствуйте, — поздоровался Крис, и сразу его плечи сузились и опустились, он сгорбился и как будто смотрел на Акихиро исподлобья, с виноватым видом. — Привет, — ответил ему мужчина. — Вы очень много приготовили. Заберёшь что-нибудь с собой? — Конечно! — сразу воспрял духом парень, а после стушевался: — То есть, спасибо вам. Акихиро ухмыльнулся. Ему нравился Крис, хоть он и не знал его имени и звал только "тем парнем". Но и так, всё равно сохранил его работу и отдавал продукты, а теперь делится ужином. Мать Тереза, не иначе. — Пахнет... вкусно. Дженнифер не сдержала улыбки. Конечно, перед этим пирогом никто бы не устоял! И почему она ждала другого от грозного главного редактора? Он такой же человек, как и все прочие. После его слов она немного воспряла духом. Конечно, вчера они несколько повздорили, но, возможно, всё было не так уж и плохо? Акихиро вёл себя, как прежде, ещё и похвалил их с Крисом старания и часы корпения над рождественским ужином. Это придавало уверенности, что праздник пройдёт всё-таки куда более приятно и радостно, чем она могла надеяться изначально. Девушка было решила помочь Крису накрыть на стол, но в этот раз от её участия он отказался. Видимо, появление Акихиро его сильно смущало и бывшей недавно расслабленности и прежней их равности он больше не мог себе позволить. Дженнифер оставалось только согласиться, чтобы не выставлять парня в ещё более неприглядном свете перед Акихиро, и, переодевшись в чистое и праздничное платье, вернуться обратно к столу. К этому времени редактор тоже успел сменить рабочий костюм на холодного оттенка бежевые брюки и сиреневую рубашку. — Ты долго сегодня, — Дженнифер подогнула под себя края платья глубокого винного оттенка, аккуратно садясь на место подле того, где расположился Акихиро. — Интервью с Кондорсе заняло столь много времени? Он ответил не сразу, поджал губы и тяжело вздохнул, разводя плечами. — Он не приехал, — сказал так, будто небольшого ритуала перед этим ответом не было. — Сказал, что проведёт этот день с семьёй. Дженнифер повторила за Акихиро и вздохнула даже сильнее. Какой вопрос она бы не задала Акихиро, хоть какой-то мелочный, всё равно рано или поздно тема упиралась прямо в эту злую яму, в которой она застряла. — Мне нужно было решить кое-какие дела. Не думал, что всё так затянется. Да и, честно говоря, я планировал быть дома ещё к полудню. Мужчина перевёл взгляд на ручные часы и нахмурился. Да, задержался он очень сильно. Не получив реакцию на свои слова, Акихиро обратил внимание на то, как Дженнифер приуныла и будто бы визуально уменьшилась рядом с ним. Ему не нужно было отвечать на её вопросы. — Расскажешь, что приготовила? Да, вопрос детский, и интонация соответствующая, немного изнеженный тембр и какой-то несвойственной взрослому человеку переигранному интересу. Он хотел, чтобы Дженнифер сегодня чувствовала себя "нормально". Поэтому не заострял внимание своими расспросами о вчерашнем, старался не поднимать запретные темы и, естественно, чаще всего молчал. Но, кажется, и это её не радовало. — На самом деле ничего серьёзного, — Дженнифер указала кивком на шоколадный бисквит с кусочками шоколада. — Ты, конечно, говорил не готовить, но мне было нечем заняться, а в компании Криса и у самой появилось желание что-нибудь сделать. Она поглядывала на него украдкой, но напрямую не смотрела. Мужчина выглядел уставшим и лишний раз нагружать его, и без неё жутко вымотавшегося за этот день, ей совершенно не хотелось. Дверь в коридоре негромко громыхнула. Раз Крис ушёл, видимо, уже закончил со всеми делами. Правда, он всё-таки ничего не взял. Или просто отложил заранее, перед тем, как принести и поставить на стол? — Крис очень вкусно запёк мясо в мёде, — Дженнифер спешно поднялась, придвигая ближе глубокую прозрачную тарелку, накрутую фольгой. Наверное, Крис намеренно не стал её снимать, чтобы мясо не успело остыть. — Он предупредил, что ты, скорее всего, не оценишь это блюдо, но обещал, что оно, по крайней мере, тебя не разочарует. Сложно было не заметить, как же она нервничала. Весь день представляя, как начнёт с ним обсуждать тему касательно её разговора с Айзеком утром, Дженнифер думала, что была к морально готова к этой беседе. Как же, выходит, она ошибалась. — На самом деле скучать сегодня без дела мне пришлось не так уж и долго. Да, вот так, больше уверенности и показательной лёгкости, сопровождаемых нотками весёлья в голосе. — Я заезжала с утра к Айзеку, так что вернулась только ближе к часу, — она ощущала его сосредоточенный взгляд на себе, но сама так и не решалась повернуть к нему голову. Какой бы не оказалась его реакция на её следующие слова, почему-то девушка была уверена, что та ей не понравится. — Я ему рассказала. Обо всём рассказала. Не отрываясь от нарезания мяса, Дженнифер всё-таки повернулась к Акихиро и в это же мгновение застыла, не в силах перестать на него смотреть. Он зол, удивлён, или это имел место быть шок? По его лицу она совершенно не могла это сказать. Девушка просто так и застыла в руке с ножом, с которого стекал сок недавно прорезанного им же мяса, над тарелкой, не в силах хоть что-то из себя выдавить. На мгновение даже стало страшно. Ей, конечно, наверное, стоило сначала посовещаться с ним касательно её желания поделиться всем происходящим с Айзеком, но это же был Айзек! Человек, который больше кого-либо беспокоился о Саше, несмотря на собственные злость и обиду на её поступки, который бы им помог, даже ничего не зная, только из-за того, что во всём этом фигурировала Саша. Откуда же тогда во взгляде Акихиро читалось столько неверия и недовольства? Он ведь был знаком с Айзеком и знал о его взаимоотношениях с Сашей.. — Он точно сможет помочь Саше.. Да и нам тоже, — Дженнифер закусила изнутри губу, но в итоге, не столько спрашивая, сколько утверждая, сказала: — Чем больше союзников, тем лучше, верно? Акихиро вытянулся, откинул голову назад. В глазах появились искры от светильников, и окружение размазало. Был ли он недостаточно терпеливым? Или, наоборот, позволял ей слишком много? В любом случае, он не был готов к ещё одному её глупому поступку. — Интересно, и что даст союзник, у которого язык без костей? Акихиро хотел остаться спокойным в своих размышлениях, поэтому было проще не смотреть на неё. Потому что если увидит хотя бы мельком, как Дженнифер прячет взгляд, делает шаг назад от него, как углубляется впадина щеки от того, как сильно она её кусает, то сорвётся. Зря Крис ушёл, при нём Акихиро бы и пальцем не посмел тронуть её. А теперь его руки развязаны, и он сам этого боится. — Я понимаю, — попытался сгладить мужчина. — Тебе нужна была моральная поддержка. Во мне ты начинаешь видеть врага, Мориц априори не доверяешь, а Ихайю боишься. Но ты поступила очень, очень опрометчиво. Нужно было дышать ровно, чтобы не поддаваться злости. Да, он же понимает, почему она это сделала, пусть это и было неразумно. Дженнифер переживает, попала в день сурка, где существует только её собственные страх и растерянность. Акихиро где-то ошибся с самого начала, посчитал, что она выдержит, если он приложит определённые усилия. — Где была твоя разговорчивость до того, как тебя чуть не убили? — Мужчина всё-таки посмотрел на неё и, боже, лучше бы сразу выколол себе глаза, чем видел в ней эту неосознанность. Вот в чём было дело, она больше не может отдавать отчёт своим действиям. Потому что поддалась панике. И потому что он её к этому подвёл. А сейчас Акихиро напомнил, что она действительно могла погибнуть. Ему стоило прикусить язык, даже если бы лишился его. Ведь что бы не сказал, она не сможет посмотреть на мир его глазами. Хотя один раз он попытался это до неё донести. Результат оказался паршивым. Нужно срочно менять подход. Прямо сейчас. Акихиро поднялся слишком резко, Дженнифер перепугалась и уронила из руки нож. Он обошёл её, отодвинул и залез в верхний ящик. Вино, самое прекислое и зубоскрежетащее, что он когда-либо пробовал. Но выбирать было не из чего, да и роли абсолютно не играло. Он даже не стал искать бокал, просто взял первую попавшуюся кружку и наполнил её до краёв, а потом с громким стуком поставил на стол, багровая волна на кружке задребезжала и попала на края, стекая густыми каплями до скатерти. — Пей, — сказал Акихиро слишком сурово, но не мог ничего сделать из-за собственной нервозности. Её тоже нужно было побороть. Лишний раз думать не пришлось — хлебнул с горла, проливая на подбородок, и повторил: — Выпей, прошу тебя. Нам предстоит диалог. Спорить с ним Дженнифер не решилась, делая пару больших глотков. В голове от этого не прояснилось, лишь все нарастающий в груди страх стал не так ощутим, но и так поднять снова на него глаза девушка не решилась. Она видела, с каким трудом Акихиро сдерживает свои эмоции, но от его поведения было только ещё сильнее страшно. Дженнифер понимала причину его злости, всё-таки она с ним и словом не обмолвилась насчёт своего решения поделиться всеми подробностями с Айзеком, но и представить не могла, сколь огромной та окажется. — Айзек достаточно давно и хорошо знаком с Сашей. Он поможет ей и остановит от необдуманных действий, — попыталась объясниться Дженнифер, всё же решаясь снова поднять на него глаза. Лучше бы этого не делала. Взгляд Акихиро, казалось, стал ещё более пронзающим, чем прежде, от того и выглядел он будто разъярённее. Стало по-настоящему страшно. Она думала, что готова к его злости, но как вообще можно быть готовым к подобной холодной ярости, пробирающей тебя до самых костей? — Айзек знаком с многими людьми, он сможет посоветовать что-то дельное в этой ситуации. Руки непроизвольно и до дрожи сильно сжались. Внутри всё сильнее разрасталось желание убежать. Из этой комнаты, от диалога с ним, от него. Удивительно, какой, оказывается, огромной выдержкой она обладала, раз до сих пор не сдвинулась с места. Или это всё же было из-за её собственного страха? — Ну да, и как же я мог забыть! Твой друг Айзек же не пропускает мимо себя ни одной юбки и ни одного подпольного бизнеса! — Акихиро всплеснул руками и ударил ими о стол. Дженнифер вздрогнула от громкого хлопка по столешнице. Она думала, что видела этого мужчину в гневе. Но то, что происходило сейчас, было на уровень выше, чем то, что было в офисе, когда он ругался на сотрудников. Так же резко, как впечатал свои ладони в стол, он навис на Дженнифер, поднял свой указательный палец, трясущийся от преисполнения эмоциями, — да и Акихиро целиком потряхивало, честно говоря, — и мрачно сказал: — Единственный человек, которого нужно остановить от импульсивных поступков, это ты. Это почти что были догонялки. Дженнифер делает шаг назад, он — к ней, она — в сторону, и он следом. Не позволял ей и на миллиметр уйти от своих слов. — Я уверен, Айзек уже всё растрепал Ихайе, — его голос забасил, стал тише, но от этого показался ей только больше агрессивным. — Поэтому молись, чтобы у них хватило мозгов не натравить на "Оксфортну" полицию. Или, зная их способ мышления, то прокуратуру. Чего ты ожидала, рассказывая об этом хоть кому-либо? Что они просто продолжат жить с этой информацией и ничего не предпринимут? Очнись! На последнем слове он прикрикнул, и девушка перед ним сжалась. Возникла пауза, но в ушах так звенело, что Дженнифер не заметила, как Акихиро глубоко дышал, стараясь угомонить бушующее сознание. — Я предупреждал тебя не делать ничего, не обсудив этого со мной. А теперь смотри, ты пришла к нему и вывалила эту историю, и что? Получила поддержку, которую хотела? По её молчанию он понял — нет, не получила. Она была разочарована в результате собственного поступка, но цеплялась за хоть какой-то гипотетический шанс того, что тот был правильным. От осознания этого Акихиро рассмеялся. — Хах, так, получается, ещё ничего и не вышло? Замечательно, пф-ф... — он сомневался в собственных знакомствах, а девчонка решила пойти напролом. Кто бы подумал, что у неё, кто молчал так долго под угрозами, запугиваниями и даже избиением, хватит стержня на такой шаг. — Раз в тебе проснулась уверенность, то, может, попробуешь сама решить свою проблему? При этом как-нибудь постарайся не убить кого-нибудь ещё. Руки предательски дрожали, выдавая её с головой. Акихиро не давал ей и шагу сделать, напирал своими действиями, душил эмоциями. Лёгкие сжало. Ей начинало не хватать кислорода, как в тот день, когда она потеряла сознание на глазах у Саши. Но в тот раз хотя бы не было столь страшно от неизвестности. Чего ей было ждать от разгорячённого разума мужчины? Он тоже накажет её за непослушание, как это делал Кондорсе? — Проблема? Дженнифер судорожно выдохнула. В глазах начинало щипать, но вот так расплакаться перед Акихиро означало подтвердить его слова, истинность которых она знала и без него. О ней ей сказал каждый, кто только мог: и Саша, и Айзек, и он сам, и даже грёбаный Кондорсе. Для каждого из них по тем или иным причинам Дженнифер являлась своего рода проблемой. Она и сама стала ощущать в последнее время себя таковой, а утренний разговор с Айзеком и нынешний диалог с Акихиро только укрепили её в этой мысли. — Да, ты прав, — Дженнифер опустила глаза в пол, поджимая губы в какой-то неприятной усмешке. Если бы не она, и вправду не появились бы все эти проблемы. Отвратительнее всего было от того, что все угрозы Кондорсе и предостережения его верного подчинённого Шортера сбывались в жизни. Не только у Акихиро, но и у Саши, Айзека, а теперь, вероятно, и Тайки будут проблемы. Из-за того, что она в очередной раз соврала в надежде получить так желаемую ею поддержку, что не сдержалась, что не смолчала. А ведь её предупреждали, что последует за непослушание. — Я лишь хотела сделать, как лучше, — девушка до боли сжала ладони в кулаки, раня кончиками ногтей собственную кожу. Ещё шаг назад, и она упирается бёдрами в кухонную тумбу, и он, следующий за ним ястребом, нависает над ней грозной тенью, перекрывая любую самую малейшую, если таковая ещё была, возможность убежать. — Я думала, что так будет лучше... Он опустил руки по обе стороны от неё на тумбу, наклонился достаточно близко, пытаясь поймать её взгляд. — В чём дело? — спросил он. — Тебе не нравится результат собственных действий? Ты жалеешь, Ёсикава? Голос стал совсем тихим, но таким близким, что она не почувствовала разницы. Дженнифер не могла выдавить из себя ни извинений, ни оправданий. И не могла перестать думать о том, что всё испортила и что он ругает её за не первый проступок. И всё равно хотелось что-то противопоставить, заставить себя говорить и настоять на своём, пусть это будет неправильно. Сделать хоть что-то. — Не можешь объясниться, да? — не спросил, а констатировал, по-злому, с холодной чёткостью выговаривая буквы. — Не пытайся, а то совсем расклеишься. Попробуй думать позитивно: зато ты приготовила наверняка вкусный ужин. Он насмехался, но не забавы ради, только из-за её ошибки и своей злости. Мог бы и по-другому вправить ей мозги, но рука не поднимается на испуганного оленёнка. Мужчина выпрямился и отошёл, ухватив рядом с ней бутылку вина и выпивая с горла. — Если хочешь уйти — уходи, — Акихиро отвернулся от неё и махнул рукой с такой лёгкостью, как будто внезапно стал равнодушен. Дженнифер подняла на него ошарашенный и испуганный взгляд. Он же не бросит её?.. Не сможет ведь так просто взять и забыть о ситуации с Кондорсе, сам ведь сказал... Она ведь не останется одна... — Я тебя не держу. Можешь вернуться в общежитие. Да, в общем-то, куда угодно. Главное, научись брать ответственность за свои действия, пока это не отразилось на твоём окружении. Его слова прозвучали холодно и безэмоционально, но искренне и правдиво. Он ведь никогда и не был обязан решать её проблему с Кондорсе или защищать. Они были просто любовниками, и то с натяжкой. Так, в какой же момент всё успело настолько измениться, в какой момент её неприязнь и обида к этому мужчине и его поступкам сменилась на влюблённость и, что ещё хуже, доверчивость? Наверное, тогда в больнице, когда в ней возникло желание открыться ему, доверить свои страхи и чувства. И она это сделала. По собственному желанию; по нетерпящей необходимости иметь кого-то, с кем смогла бы разделить все эмоции и происходящее, кто не дал бы ей окончательно потерять себя в череде событий последних месяцев; по огромной глупости. Она снова ошиблась... Однако хоть Акихиро изначально никогда не стал бы делать всего этого, сделал ради своих сотрудников и редакции. Несмотря ни на что он был хорошим и чутким руководителем. Она же восприняла эту заботу за возможность получить проявление ответных её чувств. Как же теперь жалко Дженнифер себя ощущала из-за того, что он ей в открытую сказал о безнадёжности её поступков и излишней эмоциональности. Акихиро же показательно демонстрировал её поведение и его последствия. Но она намеренно игнорировала это, грезила о чём-то своём в попытке избежать насущных проблем, связанных с Кондорсе, и в итоге и вправду просто переложила ответственность за всё происходящее на него. Она заслужила такое наказание, даже если изначально оно им не должно было являться. Дженнифер кинула короткий взгляд в сторону так и продолжающего стоять к ней спиной Акихиро. Наверное, ей бы стоило извиниться перед ним, но этого бы ей не дали сделать ни её подавленность, ни те остатки гордости, которые в ней всё ещё имелись. Казалось бы, ей уже не раз давали понять, что именно от последней стоило бы избавиться в свете всех событий. — Я поняла тебя. Извинения так и не сорвались с её губ. Внутри было противно от вязкой безнадёги и резко возникшего желания опорожнить желудок, и малейшей сделанный шаг показался чудовищно сложным. Взгляд упал на накрытый стол с всё ещё горячей едой. Есть совершенно не хотелось, и попавшийся на глаза шоколадный пирог только укрепил в ней это желание. Дженнифер отвернулась, проходя мимо стола к ванной комнате. Стоило смыть с себя всю эту "мишуру" и бутафорию не особо удавшегося рождественского вечера. Акихиро за ней не последовал, что было к лучшему. Если бы она хоть немного дольше осталась под этим тяжёлым и полным укора взглядом его зелёных глаз, точно не нашла бы в себе сил нето что попытаться как-то справиться со своим жалким состоянием, но и просто уйти. Уже в ванне перед раковиной ей так некстати вспомнились её недавние попытки наладить праздничную атмосферу. Несмотря на правдивость его слов внутри била обида. Она же изначально понимала, что было глупо пытаться что-то изменить. И всё равно зачем-то это сделала, непонятно на что в итоге надеясь. Просто глупая маленькая девочка, отчаянно надеявшаяся спрятаться от проблем за улыбкой, острыми шутками и верой во что-то, едва ли возможное сбыться. Дженнифер подняла взгляд, встречая в отражении ужасно уставшую и будто бы даже побитую девушку. С макияжем смылась и успевшая до того приесться, что стать сальной, маска прелестной и очаровательной девушки. Неудивительно, что Акихиро сказал ей подобные слова. Будь она в нормальном и привычном себе состоянии, тоже непременно бы сказала, чтобы хоть немного привести себя в чувство. Не в силах и дальше видеть это жалкое и ничтожное существо, Дженнифер опустила глаза. Пальцы повернули краны, она быстро умылась, взяла с полки полотенце, вытерла руки. Всё было словно в замедленной съёмке. Когда она вышла из ванной, то в гостиной Акихиро не застала. Судя по нигде не обнаруженной бутылке и негромким звукам копошения из соседней комнаты, он тоже предпочёл покинуть душную столовую. Взгляд в очередной раз привлёк ломящейся от блюд стол и чёртов шоколадный пирог. Внутри что-то болезненно сжалось в детском порыве смести всё со стола и что-нибудь сломать, но её практически тут же отпустило. Нужно будет всё это отдать завтра Крису, дети оценят сладкое и домашнюю еду. Она негромко рассмеялась, плюхаясь на один из стульев. Почему-то резко стало смешно. Наверное, так на неё подействовал силком влитый в себя алкоголь. Дженнифер подняла голову, взглядываясь в белоснежный потолок, и прислушалась к глухому покачиванию маятника напольных часов и негромко раздавшимся двенадцати ударам. Она прикрыла глаза и, не в силах подавить вырвавшийся тяжёлый вздох, просто откинулась на спинку стула. Как же всё-таки она ненавидела праздники.