Держи меня крепче

      Уилл пришел домой поздно. Джойс уже спала в своей кровати, ужин был на столе, а свет в гостиной еще горел. Мать Уилла уже не удивлялась тому, что ее сын приходит домой в совершенно разное время. Она знала о Человеке-Пауке, фактически, Уилл рассказывал ей все, что с ним происходило. Джойс же, в свою очередь, была открытой книгой перед Уиллом, и они непрестанно поддерживали друг друга. С тех пор, как ушел отец, а было это, когда Уилл был еще совсем маленьким, парень перестал мечтать о том, что все будет идти по плану. Что все будет идеально. И он лишь убедился в этом, когда Джонатана не стало. Что он, что Джойс, все еще не могли отойти от случившегося. Уилл винил себя, Джойс винила себя тоже, говоря себе, о чем она думала, когда отпускала детей в лес с ядовитыми пауками. «Мы будем осторожны, мам». «Мы не будем их трогать, просто пофотографируем и срисуем». Джойс работала в баре и тоже частенько задерживалась допоздна, иногда брала подработку. Без отца содержать двух сыновей было трудно, но она никогда не сдавалась. Даже тогда, когда у нее остался один единственный сын. Конечно, после похорон денег теперь уходило куда меньше, но бездонная дыра, как кулак, пробивающий тонкую бумагу, создавала трещины в душе каждого из них. И всегда казалось, что эта ноющая боль, перешедшая в фоновый режим, никогда не кончится. С момента смерти Джонатана прошел один месяц с лишним. Но Уилл не переставал думать о родном брате каждый день. Он будто потерял фрагмент очень важного пазла, что не давал завершить картину. Сделать ее цельной. Уилл посмотрел на часы. Ужинать было слишком поздно, да и к тому же у него совсем не было аппетита. Он убрал пасту и апельсиновый сок в холодильник и ушел в комнату. Там он снял свой костюм, свернул его и сложил в рюкзак. Он всегда носил костюм с собой. Перед сном Уилл все думал о том парне, которого звали Майк. Парне, который мечтал играть в группе, создавать песни, творить. Вершить искусство. Точно так же, как Уилл. С мыслями о нем он уснул.       Майк же долго ворочался в кровати, переваривая то, что случилось с ним за эту ночь. Ему очень повезло. Он все не мог выбросить мысль о Человеке-Пауке из своей головы. А еще он так хотел узнать его личность! Того, кто скрывался под маской, Майк хотел видеть воочию, говорить с ним. Он хотел подружиться не только с самим Человеком-Пауком, но и с парнем, что скрывался под костюмом. Он нашел его достаточно интересным, а любопытству Майка не было передела. Наконец, когда мысли о ночном герое исчерпали себя, Майк с досадой подумал о номере телефона, который утерял. Он припомнил, что тот вор вытащил номер из его кармана в поисках денег. Номер принадлежал его одногруппнице Джейн, которая была пианисткой. Майк уже давно запал на Джейн, так как она была очень приветливой и милой. — Неужели мне придется позвать ее на ланч, — вслух проговорил Майк, который очень волновался по поводу того, понравится он Джейн или нет. Даже мнение уважаемого преподавателя не значило так, как ее. С мыслями о Джейн Майк постепенно погрузился в сон.       На следующее утро Уилл проснулся от того, что ему показалось, как кто-то кричит. Но это была лишь слуховая галлюцинация. Психическое здоровье Уилла стало портиться после ухода его брата. К тому же новые способности, пусть и были крутыми, временами добавляли проблем. Иногда, не рассчитав силу, он мог случайно ударить человека вместо того, чтобы коснуться. Погнуть ложку, топнуть и вызвать трещину в асфальте. Изредка Уиллу плохо удавалось контролировать вязкость своей паутины, и тогда она липла везде, где только можно было. Уилл вспомнил о вчерашнем, и легкая улыбка невольно проявилась на его лице. — Дурачок, это всего лишь незнакомец по имени Майк, — прошептал Уилл самому себе и вздохнул. Взгляд юноши не переставал вставать теплой картинкой перед его глазами. Его взгляд…он чем-то напоминал тающее масло, или сверкающие на солнце мыльные пузыри. А еще в его глазах было столько доброты и озорства. Помимо этого Уилл знал, что парень умен. Все музыканты по-своему изобретательны. Не колеблясь ни секунды, Уилл расположился у окна, прижав спину к стене, и вытащил свой любимый блокнот с бумагой для скетчинга. Он начал ловко создавать набросок юношеских глаз с темной, как ночь, радужкой. Уиллу нравились карие глаза, у его матери были такие же, поэтому он естественным образом тяготел к людям, что напоминали ему о чем-то знакомом. Немаловажным было и то, что парень хотел писать рок-музыку. Уилл любил рок. В детстве его брат Джонатан познакомил его с рок-группой The Clash, и с тех пор Уилл слушал все их песни на протяжении многих лет. Рок никогда не устареет. Джонатан мог бы с ним согласиться. Пока Уилл детализировал рисунок, он услышал, как проснулась Джойс. Слышал, как она зашла сначала в ванную, потом в гостиную, затем перебралась на кухню и принялась готовить кофе. Когда Уилл закончил, на сковороде уже шкварчала яичница с беконом. — Ты уже поднялся, даже будить не пришлось, — с легким удивлением проговорила Джойс, когда Уилл, одетый, вошел на кухню. Ее голос был как всегда ласковым и энергичным. Они позавтракали. А затем попрощались и пошли каждый по своим делам.       По дороге в Тиш Уилл вновь подумал о том парне, Майке. Уилл знал, где он живет, где учится, чем занимается. Желание пройти мимо дома с его квартирой было очень высоким. Но Байерс не поддался мимолетной прихоти. Ему приходилось оставаться осторожным. И как бы он не хотел отыскать того парня, об отношениях думать было еще рано — на носу у Уилла стояли экзамены в школе искусств. Уилл серьезно относился к учебе. Он знал, что при должных усилиях можно забраться высоко. Поэтому в период экзаменов Уилл старался не отвлекаться на посторонние вещи, даже на прослушивание музыки. Он был примерным студентом, и Джойс это знала. Она им гордилась. Майк же не всегда показывал себя как прилежный студент. Он успевал во все дедлайны и даже находил время на друзей, однако никогда не становился тем, с кого можно было брать пример для подражания. Майку было все равно. Он не стремился к идеалу, ему нравилась щепотка хаоса в его жизни. Музыканты не могут без этой щепотки, она и делает всю разницу. Строит ту жизнь, что отличается от жизни офисных работников. Поэтому когда приближалась неделя экзаменов, он даже не волновался. Он знал, что он хорош. Ленив, но хорош. — Привет, Джейн, я вчера потерял твой номер, не хочешь пойти со мной на ланч? — на одном дыхании выговорил Майк, когда подошел к фортепиано после объявления обеденного перерыва. Джейн рассмеялась и ее глаза задорно прищурились. Она согласилась. Сидя вместе с Джейн за одним столом, Майк не мог оторвать от нее взгляда. Ее длинные каштановые волосы были аккуратно уложены в легкие волны и блестели на солнце. Ее глаза напоминали деревянный домик в лесу, и заглядывая в них, Майк будто бы путешествовал куда-то далеко. — Почему ты не ешь свой ланч? — заинтересованно спросила Джейн, заправляя локон за ухо. — Ох, я и забыл, что он у меня есть, — отшутился Майк, наконец, посмотрев вниз. На подносе лежала пара бутербродов с ветчиной и сыром. Он взял их в руки и принялся есть. — Ты такой забавный, — хихикнула Джейн. Майк посчитал, что ее смех был несравним. Он чувствовал, как волны уносили его в океан влюбленности, медленно, ласково, укачивая, как в колыбельной. «Ах, если бы ты только была моей, Джейн Хоппер» — подумал Уилер.       Майк и Джейн достаточно быстро стали друзьями, и Майк, который очень хотел встречаться с девушкой, все же решил на нее не давить и воздержался от того, чтобы сообщить о своих намерениях. Ведь проводить время с Джейн как с подругой тоже было невероятно весело: они ходили по коридорам Манхэттенской школы и подкалывали знакомых музыкантов, импровизировали вместе, когда их никто не отвлекал, писали заковыристые ноты в тетради в надежде, что из этого выйдет хоть что-то читаемое. А еще они постоянно сидели на ланче вдвоем. У Майка, конечно, были друзья и мужского пола, но он не чувствовал с ними такой близости, которую ощущал рядом с Джейн. Их дружба была восхитительной. И с приближением лета Майк предвкушал то, как будет гулять с Джейн в парке аттракционов, плавать в общественном бассейне, водить по парку, бросаться водяными шариками на заднем дворе ее дома, может, даже осмелится позвать ее на свидание. Будет провожать до входной двери по вечерам, целовать, сидя на лавочке, кормить попкорном с рук в кинотеатре перед началом сеанса и никогда не отпускать. Майку, как человеку творческому, не составляло труда красочно воображать подобные сценарии в своей голове, со всеми деталями и подробностями. Иногда, погружаясь в мир грез, он будто бы проживал альтернативный вариант своей жизни — более сладкий по вкусу, более насыщенный и яркий. В том мире не было места драмам и проблемам, только захватывающим приключениям и интригующему продолжению его поставленной на паузу истории. Однажды Майк позвонил Джейн по телефону (теперь-то у него был ее номер) и спросил, не хочет ли она прогуляться с ним вечером по городу. Джейн сказала, что ей нужно готовиться к экзаменам, о которых Майк прекрасно знал, ведь ее экзамены — это и его экзамены тоже. — Могу я помочь? — предложил Майк, закусив нижнюю губу. Он еще никогда не бывал у Джейн дома. Сам он жил в просторной, богато обставленной квартире в одном из Нью-Йоркских жилых комплексов. Он знал, что у Джейн есть полноценный дом с небольшим садом, и ему всегда хотелось увидеть сад воочию, посидеть там вместе с ней. А еще Майк был в курсе того, что у Джейн был своеобразный отец по имени Джим. Джим был холост, работал в полиции и изредка выпивал, однако по рассказам девушки, был просто душкой, если не злить. Джейн решила принять помощь Майка.       Время шло. Уилл сдал все экзамены на отлично, так как очень старался и был уверен в себе. Он изрисовал уже два холста, работая над различными проектами, и ему даже удалось недорого продать одну из своих картин. Джойс это обрадовало. Она видела, как ее сын двигается дальше, несмотря на весь ужас, что они пережили, и это мотивировало ее саму не стоять на месте. Она взяла подработку в госпитале в качестве уборщицы и выходила на работу, когда у нее не было смены в баре. С приближением лета Уилл тоже подумывал о работе. Ему надоело постоянно просить денег у матери, и несмотря на то, что получать их с продажи картин было приятно, Уиллу не мешало попробовать себя где-то еще. Умение зарабатывать — тоже навык. Байерс решил устроиться бариста в местной кофейне. Он успешно прошел обучение и вышел на работу в середине июня. Давно уже Уилл не думал о том незнакомце по имени Майк — рано или поздно люди, которых он спасал, выветривались из его памяти, если он долго их не видел или они не представляли для него особенной важности. Иногда, когда Уилл от скуки пролистывал свои блокноты в поисках вдохновения, ему на глаза попадался рисунок, который он сделал после встречи с Майком. Глаза с радужкой, похожей на измельченные зерна кофе. Взгляд, полный теплоты и дружелюбия. И тогда, когда он видел их вновь, внутри Уилла подымался вихрь из воспоминаний и неописуемых эмоций. И все же он довольно быстро успокаивался. Майк становился для него далеким воспоминанием.       На работе Уилл познакомился со своей коллегой Макс Мэйфилд. У девушки были рыжие, как хна волосы, россыпь веснушек на светлом лице и ледяные, словно лагуна глаза. Иногда, когда она шутила, ее брови слегка приподымались, смешиваясь с убедительным тоном, которым говорила девушка, и с этим созданный на месте анекдот выходил убойным. Но Макс применила юмор не сразу, а Уиллу было трудно смеяться в ответ — поначалу ему было нелегко с ней сладить. Простодушному и застенчивому парню Макс при первой встрече показалась задиристой и самоуверенной, так как держалась особняком и с неохотой подпускала к себе незнакомцев. Однако, по прошествию нескольких дней, Уилл понял, в чем фишка Макс, и перестал ее так сторониться. Мэйфилд очень любила быть саркастичной. То, что было для нее обыденным подколом, на первый взгляд Уиллу могло показаться оскорблением, и они не сразу поняли друг друга. Девушка была вспыльчивой, словно спичка, а Уилл — боязливым и местами нерасторопным подобно черепахе. Тем не менее, со временем им удалось найти общий язык и даже подружиться. Макс нигде не училась — после ухода отца она прыгала с одной работы на другую, пытаясь заработать, и здесь у друзей нашлись общие темы для разговора, ведь Байерс отлично понимал, каково жить без отца в доме. Он также знал, как ощущается бедность. Перед тем, как изловчиться в заработке денег, Джойс едва сводила конца с концами, и Уилл не раз вспоминал, как в детстве постоянно заглядывал в почти пустой холодильник и не обнаруживал там ни одной конфетки, даже намека на что-то сладкое — то, что обычно нравится детям. Да и обычной еды было не так много. У Уилла было ограниченное количество игрушек, которых он очень любил, стараясь аккуратно с ними играть. За разговорами Уилл упоминал, что никогда не просил больше. Даже неосознанно, даже, когда появлялись деньги. Он был слишком скромным, чтобы осмелиться просить, несмотря на то, что мама была бы не против. Джонатан не раз рассказывал Уиллу, как застал времена похуже. Он говорил, что при отце денег было не больше, но было место постоянным крикам и побоям. Отец Байерсов кричал то на мать, то на детей. Иногда, при ссорах, он поднимал руку на Джойс, и Джонатану сразу это не понравилось. Он всегда стремился защитить мать и брата. Уилл был слишком маленьким, чтобы запомнить то, насколько неправильно вел себя их отец. И когда он ушел, Уилл почувствовал, что его бросили, покинули. Джонатан же, в свою очередь, ощутил облегчение, и взялся за воспитание младшего. Макс, слушая то, что рассказывал Уиллу Джонатан, незаметно смахивала слезинки со своих глаз, ведь она росла с похожим отцом. Мэйфилд жила в трейлерном парке и добиралась до центра города пешком, иногда на скейтборде, из-за чего ей приходилось вставать ни свет ни заря.       На глубокие темы коллеги говорили редко, когда находилось время — например, перед ланчем, когда встречать каких-либо посетителей приходилось нечасто и везде становилось так тихо, что слышно было лишь, как работает кондиционер в летнюю жару. Обычно Уилл и Макс говорили, параллельно прибирая рабочее пространство — протирая тумбочки, кофемашину, столы в заведении. Уиллу нравилось чистить стаканы и просушивать их тряпочкой, а Макс — возиться с кувшином для кофе. В один особенно жаркий день, когда делать было нечего, а посетителей было невероятно мало, в кофейню наведалась парочка. Парочка прошла к столику и села в ожидании. — Хэй, Уилл, обслужи их, пожалуйста, мне нужно в туалет, — попросила Макс, и Уилл кивнул в знак того, что обязательно это сделает. Мэйфилд кинула в сторону Уилла легкую улыбку благодарности и ушла в уборную. Во время того, как Байерс приближался к столику с новыми посетителями, по его телу пробежала мимолетная дрожь. Он не ожидал увидеть этого. Но он все-таки увидел. Перед Уиллом мигом оказался Майк. Его кудрявые волосы, которые весной достигали середины шеи, теперь почти доходили до плеч, а глаза…они светились ярче прежнего и были наполнены неподдельной радостью. Уилл запаниковал. Майк его не знал, он его никогда не видел, но тем не менее, в моменте он смотрел на него так же дружелюбно и открыто, как тогда, на крыше. Когда Уилл его спас. Только Уилл понимал, что это был он и никто другой. Возможно, Майк уже и забыл о своей встрече с Человеком-Пауком. Забыл, как какой-то сон. На лице Уилера тоже красовалась россыпь веснушек, но их было гораздо меньше, чем у Макс. Байерс трясущимися руками достал блокнот для записи заказов и щелкнул ручкой. Он старался звучать как можно приветливей и приложил дополнительные усилия над тем, чтобы не выдать своего волнения. — Что желаете заказать? — с трепетом произнес Уилл и улыбнулся больше Майку, чем напротив сидящей девушке. — Мне, пожалуйста, банановый раф. А ты что будешь, Джейн? — Хочу медово-миндальный латте. Спасибо, Уилл, — сообразила девушка, прочитав бейджик на футболке парня, после того, как тот записал заказ. Уилл отошел от столика и принялся делать кофе. «Джейн. Его девушку зовут Джейн». Несмотря на то, что Уилл едва знал Майка, он посчитал это маленькой катастрофой.