haikyuu

Ни звёздная ночь, ни позднее время суток не влияло на твоё восприятие так сильно, как запах Козуме, витающий по всей его комнате. Шкаф с одеждой отдавал запахом стирального порошка, пастель тем же. Однако свежесть пастельного белья мешалась с терпким привкусом духов мужчины, заставляя тебя подвиснуть на пару секунд по пути к кровати. Как послушная девочка, что было на тебя не похоже, услышав лишь одно приглашение, ты же сразу же пробралась в комнату Кенмы, изучая её всё подробнее, и смотря с другого ракурса. Не как гость, который рыщет в чужом белье, а как хозяйка, исследующая свои владения. Не то чтобы тебя сильно шатало по пути сюда, — хотя кому ты врёшь? Нервы так не шалили даже во время государственного экзамена, как сейчас. Ещё когда в школе одноклассницы обсуждали своих парней и как далеко смогли зайти с ними, ты отмалчивалась в сторону по двум причинам: во-первых, тебе было неприятно распространяться о своей личной жизни и хвастаться ей, считая это чем-то взрослым и во-вторых, у тебя попросту не было никакого опыта в интимном плане. Однако читать 18+ романы и быть не менее осведомлённой, чем твои сверстники тебе это не помешало. А уж выдавать смущающие не только Кенму, но и тебя комментарии тебе не могло помешать ни что на свете. Теперь же, стоя на пороге взрослой жизни и ожидая своего временного арендодателя в его кровати, ты не могла не думать о будущем, которое будет вероятней всего. Ты даже надела новый спальный комплект, который так кстати подарила подруга: шёлковая маечка и шорты, и конечно же то самое белье, только его низ вообще-то, потому что на случай, если ничего-таки не произойдёт тебе не пришлось бы мучаться в лифчике. С громких вздохом ты упала прямо в центр двуспальной кровати, какое счастье что не футона. И в полной тишине комнаты не хватало только драматично тикающих часов над твой головой. Однако время шло, Козуме не появлялся всё дольше и, казалось, забыл о тебе, а в сон клонило всё сильнее. Наконец, уже в полудрёме, ты услышала тихий хлопок входной двери. Мысли покинули голову. Стараясь не шуметь, видимо боялся разбудить тебя, Кенма тихо зашёл в комнату. Он замер, не переступив порог незакрытой двери. — Я думал ты уже спишь. — мужчина скинул себя пиджак, даже не пытаясь сохранить его свежий и разглаженный вид, выкинул его у изножья кровати. — Расстроен? Я думала ты придёшь раньше. Козуме только начал расстёгивать пуговицы на рубашке, как резко остановился, обернувшись на тебя, как будто ты ему мешала. Наверное, неожиданно установленная вами связь или другая неведомая сила, помогли понять, что всё будет. И жаркий поцелуй, и горячие руки, и приятные ощущения. В согласном жесте ты склонила голову. Сейчас ты не могла оторвать от него взгляда, мужчина скользил по комнате, словно кот, медленно и плавно, заставляя насторожиться, но даря мнимое чувство защиты, заставляющее тебя и все твои эмоции полностью зависеть от действий Кенмы. Матрас прогнулся под весом человека, колено смяло простыню и одеяло. Козуме навис прямо над тобой. Едва отросшие светлые пряди, по которым ты так горевала, привлекали внимание. Смотреть ему сейчас в лицо ты была не в силах, однако не смотреть на своего парня в такой момент ты не могла, поэтому любое неожиданное движение или яркая деталь забирали всё внимание, предназначающееся мужчине. И лишь по выдоху через нос от Козуме ты смогла понять, что волнуешься здесь не одна. Тебе сразу же стало легче, не настолько, конечно, чтобы окончательно расслабиться, но и ноющего напряжения в мышцах ты не испытывала. Ледяная ладонь мужчины скользнула под шёлковую майку, вызывая миллионы мурашек по всему телу. Он наклонился невероятно близко к твоим губам, но не спешил действовать дальше. Как будто молчаливо спрашивал разрешения, потому что говорить совсем не хотелось, не было сил. К счастью, ты наконец-то взяла контроль над своим телом, до этого неподвластным тебе и приподнялась на локтях, даря «чмок» своему парню. Становилось тут же стыдно и неловко за обветренные губы, но Кенма, казалось, даже не обратил на это внимания, полностью забывая о смущении и каких-то тормозах, которые держали его до этого. Теперь ты как никогда понимала, что называть его стеснительным в проявлении своих чувств — было ошибкой. То были детские поцелуи, иногда отдававшиеся отголосками взрослости, но ни что из них, даже тот самый после вечеринки и близко были непохожи на это. Руки, губы, полностью ваши тела, вжимавшиеся друг в друга, были задействованы. Его рука, до этого так ловко проскользнувшая под ткань, двинулась выше, сжимая твою грудь и от ощущения чьей-то руки на столь чувствительном месте ты не смогла сдержать полувздох-полустон, раздавшийся прямо в рот Козуме. Тебе хотелось сбежать и остаться здесь, то ли ускорить процесс, то ли дать себе передышку — ты сама не могла ничего понять, особенно когда твой сосок так безжалостно был зажат между пальцами, отдаваясь напряжением внизу живота, однако лучше всего сейчас ты понимала, что Кенме хотелось только касаться тебя. Едва ты успела привыкнуть к откровенному поцелую и нежной руке, мужчина вклинился коленом между твоих бёдер, задевая горошину клитора сквозь шорты. Не успевая подстроиться под темп парня, ты оторвала его от себя. Ты едва успеваешь покачать головой, как мужчина подсовывает свою руку тебе под спину, приподнимая и моментально стягивая верх. И даже видя его до ужаса довольное лицо, которое даже в такой ситуации хочется сравнить с котом, ты смущаешься, краснеешь и прикрываешь лицо руки, хотя следовало бы грудь. Скомканная доверху майка пижамы явно не выполняла своей роли прикрывать всё, что нужно, а потому было ежесекундно стянута с тебя. Кенма, выкинув тряпку куда-то в бездну, мягко отводит одну из твоих рук. Поднося к своим губам и оставляя влажные поцелуи на запястьях. Твоё бешено бьющееся сердце восстанавливает ритм и ты открываешь глаза. Козуме издает смешок. — Так хочется увидеть меня раздетым? — Сплю и вижу… — на конце сбиваешься, переходя на стон, потому что этот бесстыдник просовывает свою руку прямо в твои шорты, проходясь сквозь ткань по сердцевине. — Я так и знал, что ты извращенка. Вместо того, чтобы закрыть руками своё лицо, как ты сделала до этого, ты свободной конечностью прикрываешь лицо Козуме, которое сейчас кажется раздражающе симпатичным, хотя обычно тебя это радовало. Тихий смешок из-под твоей ладони и язык мужчины, лизнувший твою руку снимают всё оставшееся напряжение. Непозволительно громкий звук, вызванный длинным пальцем внутри тебя, вырвавшийся из рта, похожий то ли на стон, то ли на ли крик, прерывал тишину дома. И даже если тебе кажется, но Кенма очевидно стал активнее после этого, как будто перестал воспринимать тебя как что-то слишком хрупкое. К первому пальцу добавляется и второй, приятно поглаживая стеночки изнутри, разводя их до натяжения и проскальзывая до основания. Испытывая новые ощущения ты прикрываешь. Кенма продолжает вынимать их и вставлять снова, приближая всё ближе к наслаждению. Утыкается в основание шеи, кусает кожу возле ключицы, приподнимает твои бедра на себя и выдыхает сквозь зубы. Однако ему вовсе не обязательно было поддерживать тебя, ведь ты так и норовила прижаться к ширинке. Тебе хочется соприкасаться с ним всем телом. Ты засовываешь руки в полурастёгнутую рубашку, путаешься в ткани, затем и в пуговицах, кажется, даже отрываешь одну, неправильно дёрнув рукой. Ногтями с аккуратным маникюром неприятно царапаешь кожу парня, оставив красные полосы. Он, очевидно, этого не замечает, прибавляя пальцы и темп. В неожиданный для себя момент ты возносишься на вершину. Кончаешь прям мужчине на руку, которая всё ещё поглаживает тебя изнутри. — Приятно? — с довольной ухмылкой спрашивает Козуме, уже зная ответ. — Приятно. — у тебя не остается сил даже на то, чтобы съязвить. Кто бы мог подумать, что оргазмы — это такая выматывающая вещь и в романах, которые ты читала, сексом занимались одни машины. По-другому их назвать ты не могла. Кенма высовывает язык и слизывает жидкость с пальцев, всасывая их внутрь, как конфету, осторожно укладывая твои бёдра на постель. В этот момент ты готова поспорить с кем угодно, что Козуме — это самый сексуальный парень, который только мог быть. Спустя секунды, когда твой взгляд больше не туманный, а сознание, вместе со способность шутить и мыслить, возвращается на место, ты понимаешь, что оргазм получила в одиночку, оставив мужчину у разбитого корыта. Поэтому тянешь свои к ремню его брюк, отстёгивая пряжку. — Мы можем закончить на этом. — Кенма утыкается в твой висок, разумеется говоря эти слова не по своей воли, потому что кто бы не хотел доставить себе удовольствия. Однако, твой парень одной рукой спускает штаны, не снимая их до конца, но доставая из заднего кармана шуршащий кусочек в фольге. И, да, именно как в тех самых идеальных сценах в кино, он открывает его, прикусив краешек зубами. С удивительной лёгкостью, как будто делает это каждый день, раскатывает резинку по члену. — Я же говорила, что ты секс. — не можешь удержаться от комплимента. Неловко отводишь глаза в сторону, ощутив внезапно накативший стыд. Подложив подушку по твои бёдра, Кенма наконец пристраивается у входа, несколько раз скользнув вверх-вниз и задев клитор. По чуть-чуть, едва ли не по миллиметру, он продвигается внутрь. Непривычное ощущение заполненности, так отличающиеся от тех несчастных пальцев — его и твоих. И пока ты не можешь сказать, что ты чувствуешь. Это не боль, но и не удовольствие, скорее дискомфорт и ожидание, когда всё внутри тебя натягивается как струна, то ли готовое лопнуть, то ли вернуться в прежнее состояние. Стоит Козуме забраться слишком глубоко, как твои бёдра непроизвольно дёргаются назад, в попытках высвободиться из хватки парня. Он тут же прекращает движение. — Будет неприятно. — пытается успокоить тебя Кенма. — Спасибо, шерлок, я уже поня… — твой вскрик разноситься по комнате, не дав тебе договорить, в который раз за день, мужчина излишне резко толкается вовнутрь и застывает. Однако вместо того, чтобы сдать назад, ты двигаешь бёдрами навстречу парню, вздрагивая всем телом, вцепляясь свободной рукой в крепкую шею, как в спасательный круг. Но вместо боли ты испытываешь лёгкое покалывание. Твою руку в наглую отрывают, соединяют со второй и поднимаю высоко над головой в замке, без шанса на свободу. В полной дезориентации ты чувствуешь второй толчок и все последующие за ним, в какой-то момент прилетающие в ту самую точку. Ты вся сжимаешься внутри, выгибаешь спину и по-особенному дёргаешься вперёд, интуитивно принося себе ещё больше наслаждения. — Блять, — вылетает ругательство у Кенмы и он, сцепив твои запястья одной рукой, скользит между ваших тел, добравшись до горошины и места, где ваши тела сливаются. Козуме наклоняется к твоему лицу, покрывает его поцелуями, ускоряя темп и увеличивая амплитуду толчков. Делает волнообразное, до жути нежное движение бёдрами, и ты понимаешь, что близка к кульминации. Ты стонешь и кричишь, двигаешься ему навстречу, ловишь губы мужчины своим ртом, и сама пытаешься увлечь его в поцелуй, хоть как-то контролировать процесс. Вы сталкиваетесь зубами, Кенма как будто нарочно сильно давит на комок нервов вызывая у тебя искры перед глазами. Пытаешься обхватить его тело ногами, чтобы вжаться в него как можно сильнее, но у тебя просто не хватает на это сил и Козуме, с таким же туманным взглядом, как и у тебя, понимает твои намерения. Убирает руки и хватает ей за бедро, приподнимая ближе к себе, из-за чего меняется угол проникновения, что приносит тебе очередную волну удовольствия и ты взрываешься, укусив сладкие губы мужчины со своим привкусом. Он делает пару медленных, но до темноты в глазах — особенно в момент твоего пика, — толчков и заканчивает внутрь. Дышит громко и прерывисто, как после пробежки прямо тебе в рот. Купля пота стекает по шее Козуме и ты слизываешь её, всё ещё наслаждаясь заполненностью внизу. Мужчина утыкается тебе за ухо, прикусывает мочку, вы нежитесь после оргазма, прямо как коты, облизывая друг друга во всех частях тела, куда можете дотянуться. — Первый раз занимаюсь сексом. — выдаешь ты. — Первый раз лишаю кого-то девственности. — Козуме падает рядом с тобой, вынимая член и стаскивая презерватив. Однако вместо того, что бы оставить тебя в покое, он притягивает тебя к себе за талию и утыкается прямо в грудь, но делает это без сексуального подтекста, просто прижимается к тебе, как ребёнок, оставляя поцелую на впадинке.