Линия сна

      Быстро. Всё развивается достаточно быстро, и Сана это должно пугать. Должно, но не пугает. Ему кажется это естественным и правильным— будто всё должно быть именно так и никак иначе.       Лёжа в постели, он вспоминает нежную улыбку, которая обрела теперь гораздо больший смысл — она была не ради вежливости, и она была не для всех. Сонхва улыбался так только ему, и делал это потому что Сан ему был небезразличен.              «Сладких снов, Сан-а».              Сан невольно улыбается, перечитывая короткое сообщение из раза в раз, и, поколебавшись несколько секунд, всё же с затаённым дыханием пишет: «Если только в них будешь ты». Он задерживает палец над кнопкой отправки, вновь на мгновение сомневаясь, а затем, собравшись с силами, быстро нажимает, тут же блокируя экран и убирая телефон на тумбочку. Он слышит в ушах биение собственного сердца, ощущает, как теплеют его щёки и уши и, когда спустя считанные мгновения во мраке комнаты раздаётся короткая вибрация, оповещающая о новом уведомлении, невольно замирает.              — О, боже... — еле слышно шепчет Сан, чтобы не разбудить соседа по комнате, и берёт в руки телефон, нажимая на кнопку блокировки.              «Тогда встретимся во сне, малыш».              — Малыш, — тихо произносит вслух парень и прикасается пальцами к собственным губам, мягко надавливая.              Он чувствует, как краснеет сильнее прежнего, как что-то ощутимо трепещет глубоко внутри груди и живота, и ловит себя на мысли, что хотел бы услышать, как Сонхва произносит это вслух, вживую. Как он, нежно улыбаясь ему одному, сладко назовёт его так. Пусть Сана это и очень, до красных ушей и скул, смутит, но ему бы всё равно этого очень хотелось.       В ответ, недолго подумав, он отправляет лишь ярко-красное сердечко.       Для Сонхва этого более чем достаточно.       

***

             Теперь утром Сана терпеливо ожидает короткое, но от того не менее важное для него «Доброе утро, Сан-а» с милым улыбающимся смайликом на конце предложения. Сонхва интересуется его самочувствием, настроением и к какой ему паре.       Как выясняется позже, последнее ему понадобилось, чтобы встретить его у входа в корпус и, отдав в неуверенно протянутые вперёд руки стаканчик кофе и пакет с булочкой,после мягко приобнять за плечи.       Сан робко улыбается, пряча за густыми ресницами взгляд, и тихо благодарит, неуверенно прижимаясь собственным плечом к чужому.       Провожая Сана до аудитории, Сонхва рассказывает о том, как чуть не проспал, закрыв глаза «всего на минуту», о том, что доделывал за завтраком домашнюю работу по английскому, и об очень важных шпаргалках по высшей математике, которые он сделал ночью специально для Сана.              — Так ты из-за меня чуть не проспал, получается, — поджимает губы Сан и опускает взгляд в пол, обращая внимание на носки чёрных ботинок, которые сегодня обул Сонхва.       — Брось, это заняло мало времени, просто потом не мог уснуть, — скрыв, что на самом деле это заняло точно не менее часа, уверенно произносит парень и почти незаметно улыбается, вспоминая из-за чего он не мог уснуть.       — Почему не мог? — обращая на однокурсника короткий взгляд, интересуется Сан и делает короткий глоток из стакана.       — Честно или..? — неоднозначно уточняет Сонхва и задумчиво растягивает последнее слово, неловко почёсывая заднюю часть шеи.       — Ну… Если это что-то приличное, то честно, а если нет…       — Ах, Сан-а! — перебивая, восклицает Сонхва и, не сдерживая улыбку, мягко толкает парня в плечо. — Если бы это было что-то неприличное, я бы сразу придумал что-то другое, проказник.       — «Проказник»?! — округлив глаза, в недоумении переспрашивает Сан и, встретившись с озорным взглядом Сонхва, безнадёжно разражается почти беззвучным, но искренним смехом, поддаваясь заразительному веселью.              Чужая рука ложится уже привычной тяжестью на крепкое плечо Сана, и он, поддавшись чувствам, сам жмётся ближе, позволяя себя приобнять и тесно прижать к себе.              — Я думал о тебе, — хоть и успокоившись, но с не исчезнувшей с лица улыбкой тихо произносит Сонхва и чувствует отчётливое смущение и небольшое напряжение, но, когда рядом раздаётся робкий, короткий смех, расслабленно медленно выдыхает.       — Да прям? — повернувшись и приподняв голову, вопреки зардевшим щекам, игриво спрашивает Сан и с интересом рассматривает его лицо, наблюдая за даже малейшими изменениями на нём. — Наверное о том, как объяснить мне какую-нибудь теорему?       — Нет, — не сдерживая добродушной усмешки, без сомнений отрезает Сонхва и, остановившись у поворота, ведущего к нужной Сану аудитории, перехватывает внимательный взгляд Сана.              Сонхва отпускает его плечо, мягко подталкивая Сана в сторону и, убедившись, что вокруг никого нет, делает пару небольших шагов вперёд, вынуждая его повернуться к нему и прижаться спиной к стене, с волнением и в то же время интересом, ожидая того, что старший сделает дальше.              — Специально повёл меня так, да? Здесь редко кто бывает, — приподнимая уголки губ, спрашивает Сан, и, хоть он и пытается держаться уверенно, скрыть от чужого внимательного взгляда лёгкого беспокойство не получается.              Сонхва, оказываясь прямо перед парнем, неоднозначно пожимает плечами, кажется, думая совсем о другом, и, с робким восхищением рассматривая чужое лицо, не спеша поднимает руку, задерживая её, но не касаясь, у чужой щеки.              — Я думал о тебе, а не о теоремах и о том, как тебе их объяснить, — низким, но мягким голосом произносит он и внимательно наблюдает за тем, как Сан, не отрывая от него взгляда, подаётся на встречу касанию. — Только о тебе. Ну… И разве что о том, как позову тебя на свидание.       Ощущая нежное прикосновение к коже и слыша чужие слова, Сан, сдаваясь, робко опускает глаза. Мгновение сомневается, а затем, чувствуя чужое тепло, запах и, пусть и не видя, но зная, что Сонхва ему улыбается, крепко держа в руке стакан с кофе, на порыве эмоций подаётся вперёд, позволяя себе утонуть в не заставивших себя ждать объятиях.              — Я бы согласился, хён. Сходить на свидание, — цепляясь свободной рукой за чужое серое пальто, шепчет Сан и закрывает глаза, сосредотачиваясь на прикосновениях широких ладоней к собственной спине, к ставшему более отчётливым аромату и осязаемому теплу там, где тесно соприкасаются их тела.       — Спасибо, Сан-и, — на выдохе произносит Сонхва и позволяет себе прижаться щекой к чужой светловолосой голове. — Я очень рад.              Спустя несколько мгновений, нехотя разрывая объятия, Сан поправляет едва ли не упавший с плеча рюкзак и, тяжело вздохнув, смотрит в сторону поворота, ведущего к аудитории.              — Я тоже рад, но… Пара скоро начнётся, мне пора, как и тебе, — поджав губы, расстроенно произносит Сан и невольно опускает взгляд, наблюдая за тем, как Сонхва берёт его за руку.              Он улыбается, сжимая чужую ладонь в ответ, и, оттолкнувшись от стены, оказывается вновь вплотную к Сонхва. Чуть приподнимается на носочках, чтобы быть на одном уровне со старшим, и, растянув улыбку до появившихся на щеках ямочек, коротко целует парня в щёку. Выпутывает из крепкой хватки ладонь и, быстро отстраняясь, делает широкий шаг в сторону, чтобы ловко выскользнуть из чужих, слишком поздно поднявшихся, чтобы поймать Сана, рук.              — Напиши мне, хён! — быстро скрываясь за углом, с явным весельем в голосе восклицает он и спешно убегает в сторону аудитории, оставляя после себя лишь слабый аромат мандарина, ириса, кедра и приглушённый тихий смех.              Сонхва запоздало выходит из-за угла, успевая заметить лишь белую куртку, быстро теряющуюся в дверях кабинета, и невольно протяжно выдыхает, безуспешно пытаясь скрыть глуповатую, влюблённую улыбку, цветущую на его потеплевшем лице.              — Обязательно.       

***

             Встретившись после пар, как попросил в сообщении Сонхва, Сан живо рассказывает о том, что ему удалось правильно решить примеры, которые им дал преподаватель на практическом занятии, и смущённо заканчивает рассказ тем, что получил отличную оценку, а старший называет его нежно «умница» и привычно приобнимает за плечи, спустя мгновение открывая перед ним дверь в кафе.              Сонхва кормит его ужином, наотрез отказываясь от денег или «хотя бы десерта за мой счёт», оправдывая свой отказ тем, что он вообще-то из них двоих старший, и, подперев щёку рукой, внимательно слушает рассказы Сана, беззастенчиво и открыто рассматривая его лицо.       Он запоминает мимику, взгляд, жесты рук, идущие в ход в моменты особенно волнительного рассказа, глубокие ямочки на щеках, сияющие глаза, каждую из родинок, украшающее светлое, относительно его собственного, лицо, и, как ему кажется, безумно мягкие порозовевшие после еды и напитков губы.       Сан зачем-то намеренно их выпячивает, дует, иногда, вероятно, даже неосознанно их кусая, а иногда и вовсе теребит их пальцами и ногтями, когда что-то волнительно рассказывает или внимательно, заинтересованно слушает.       Спустя, по ощущениям Сонхва, пару академических часов, ему это кажется невозможным.              — У тебя уже, по-моему, ранка на губе, — не выдерживает он и, небрежно взмахивая рукой, откидывается на спинку стула, продолжая пристально наблюдать за парнем.              Сан замирает, бездумно хлопая глазами, а затем аккуратно прикасается кончиками пальцев к губам. Проводит по ним, останавливаясь на небольшой трещинке и, мягко надавив, убирает руку, неоднозначно пожимая плечами.              — Не страшно, даже не почувствовал, пока ты не сказал, — смущённо улыбнувшись, отвечает он и отводит взгляд в сторону, дополняя: — привычка, прости.              Сонхва замирает, бегло осматривая чужое лицо, а затем подаётся вперёд, прикасаясь поверх стола к чужой руке.              — За что ты извиняешься? Это ты прости, я просто… Это… — не договаривая, Сонхва протяжно выдыхает, упираясь взглядом в собственный большой палец, ласково поглаживающий кожу на внешней стороне ладони Сана, и, растерявшись совсем, договаривает. — В общем, неважно, прости. Просто обратил внимание.              Сан внимательно смотрит в ответ, наконец имея возможность рассмотреть чужое лицо, не смущаясь встречного взгляда, и будто замечает в чужой едва заметной, дрогнувшей улыбке и кончике языка, проскользнувшем между губ, что-то особенное. Он замечает движение адамового яблока, когда Сонхва сглатывает собравшуюся во рту слюну, замечает замерший на пару мгновений на его ладони большой палец и замечает ещё один, более тихий, словно затаённый вздох.              — Хочешь поцеловать меня? — вдруг спрашивает Сан, удивляя даже самого себя и, невольно замирая и боясь даже лишний раз моргнуть, неотрывно смотрит в чужое лицо.              Всего лишь доля секунды. Столько нужно Сонхва, чтобы осознать чужие слова и, в удивлении вскинув брови вверх, повернуть голову в сторону Сана. Он смотрит, не торопясь с ответом, и будто бы чего-то ждёт. Совершенно не смешного «Я пошутил», звонкого смеха или движения руки, ускользающей от его прикосновения, которое в этот момент, возможно, даже могло бы разбить ему сердце, или насмешки. Но ничего из этого не следует. И Сан, пусть молчание, должно быть, и затягивается дольше требуемого, кажется, даже не колеблется, не отказываясь от своих слов. Пусть лучше Сонхва ему откажет, чем он поспешит отказаться сам, тем самым, возможно, разрушив то хрупкое, что с нежным перезвоном нависало над ними.              — Конечно хочу, — признаётся Сонхва и крепче сжимает чужую ладонь.              Теперь уверенно смотрит, не смея отвести взгляд, и с трепетом цепляется за расцветающую на лице Сана улыбку.              — Тогда пошли отсюда, проводишь меня до общежития, — не предлагает, а просит Сан и теперь позволяет себе убрать со стола руку, но не чтобы разбить чужое сердце, а спешно собраться и покинуть кафе. Ради чего-то большего.              Сану, несмотря на то, что всё для него в новинку, и несмотря на то, что он дико стесняется и порой чувствует себя, пусть и не в плохом смысле, но неловко, комфортно, и ему нравится то, что он чувствует, о чём он думает и то, чего он хочет. Он робок, он смущён, неопытен, но он не труслив или глуп. Он не боится себя, своих желаний и своих чувств. Он всё прекрасно понимает и всё отчётливо знает. Поэтому он не сомневается.              — Может на выходных тоже встретимся? Если ты не занят и не против, конечно, — во время движения, то и дело касаясь чужого плеча своим, спрашивает Сонхва, и коротко поглядывает на чужой профиль.       — Почему бы и нет? Мы можем заняться математикой, контрольная ведь в понедельник, — выпятив губы, задумчиво произносит Сан и думает о чём-то ещё. О том, что он пока говорить боится, думая, что, если скажет, то его спутник непременно посчитает его или его словами глупыми. Пусть он и не верит, что тот на что-то подобное вообще способен.              Сонхва одобрительно качает головой, подтверждая его слова, и прикусывает изнутри губу, замечая выглядывающие здания общежитий, расположенные недалеко от университета и полюбившегося им кафе.       Он думает, что в следующий раз отведёт Сана куда-нибудь подальше, чтобы они могли проехаться на автобусе, сидя на соседних сидениях, и молча, не смущаясь тишины между ними, смотреть в окно. Может, слушать музыку, разделив на двоих пару наушников, а, может, и о чём-то тихо болтать, прикрывая лица ладонями, когда они заговорят о чём-то смешном, смущающем или личном.       Сонхва обязательно пригласит его куда-нибудь, куда придётся ехать на метро, где они специально не сядут, чтобы он мог придержать Сана за талию, когда поезд будет останавливаться, или мягко подтолкнуть ладонью к освободившемуся месту, отдать рюкзак и, встав прямо перед ним, нежно улыбнуться, медленно, словно в одобрении, моргая.              — Хён? Ты со мной? — улыбаясь, осторожно спрашивает Сан и останавливается перед светофором, поворачиваясь в сторону Сонхва.       — Да, прости, я задумался. То есть… Замечтался, — дёрнув бровями, признаётся он и поправляет потревоженные ветром волосы. Пытается поправить.       — О чём же? Или это опять что-то неприличное? — прикрыв рот ладонью, тихо смеётся Сан и, увидев, что светофор уже загорелся зелёным, спешно направляется в сторону перехода.       — «Опять»‎?! Хватит убегать от меня, Сан-а, особенно в такие моменты! — восклицает Сонхва и в несколько широких шагов догоняет парня, хватая его под руку.       — Давай, назови меня проказником, — смеётся Сан и ускоряет шаг, хотя времени для пересечения дороги достаточно.              Но не для того, чтобы вывернуться из чужой крепкой хватки и убежать.       — А что, понравилось? — отпуская руку, но тут же хватая Сана за плечо, с усмешкой спрашивает Сонхва, и Сан, понимая, что не сможет сбежать, пусть он и не особо пытается, наконец-то замедляет шаг.              Сан нарочито задумчиво мычит, теперь не спеша направляясь в сторону общежитий, и, собравшись с силами, пусть и ощущает, как вмиг начинает пылать его лицо, признаётся:              — Может и понравилось. Кажется, это мило. Мне нравится, когда ты называешь меня как-то мило. Например, Сани, Сан-а, в конце концов, проказник тоже ничего, а ещё…              Он замолкает, срываясь на короткий смущённый смех и, сжав между собой губы, прокручивает в голове то, что он мог бы сказать дальше.              — Как? — подталкивает Сонхва, цепляясь взглядом за покрасневший кончик уха, и, кажется, уже обо всём догадывается, но уж больно хочет услышать это лично от Сана. — Не припомню, чтобы я тебя ещё как-то называл…              Он лукаво улыбается, задумчиво, пусть Сан и не видит, потирает подбородок, а затем, когда тот хватает его за руку, спешно утягивая за собой, послушно следует за ним, спустя несколько секунд оказываясь в укромном, безлюдном переулке. Сан спешно проходит ещё несколько домов, а затем, заворачивая за угол очередной многоэтажки, они останавливаются.              Сонхва слышит приглушённый смех молодой компании, вероятно, студентов, живущих в расположенных неподалёку общежитиях, звуки проезжающих машин и шорох побеспокоенных ветром осенних листьев.              Сан поворачивается к старшему, спустя мгновение без сопротивления разворачивая его за плечи к себе и, коротко облизнув губы, приоткрывает их, словно что-то хочет сказать, но не решается, продолжая собираться с силами или мыслями.              Сонхва слышит короткое мяуканье, замечая на периферии зрения движение и, когда Сан поворачивает голову, разрывая их зрительный контакт, оборачивается вслед за ним, тут же замечая двух ластящихся друг к другу кошек. Парень усмехается, наблюдая за тем, как животные трутся друг о друга мордочками, и с трудом сдерживается чересчур слащавый комментарий.              — Малыш, — внезапно произносит Сан, и Сонхва резко поворачивается обратно, в недоумении поднимая брови, — ты мне так написал. «Малыш». Мне понравилось, хён.              Касаясь чужой груди раскрытыми ладонями, Сан делает небольшой шаг вперёд, оказываясь в том же положении, что и несколькими часами ранее в коридоре университета, и, приподняв подбородок вверх, улыбается.              — Можешь меня так называть. Правда, я буду стесняться первое время, но… — Сан замолкает, рассматривая тёмные, глубокие глаза, и, чувствуя на собственных губах чужое дыхание, невольно опускает взгляд.              Сонхва красивый целиком и полностью. Сан не знает и не понимает, как он может быть таким. У Сонхва чарующей красоты глаза, густые брови, крупный, но аккуратный нос с небольшой горбинкой и невероятно привлекательные, манящие губы. Сан думает, что, если бы он хотя бы раз поцеловал Сонхва, он не смог бы жить так, как раньше.       Сан не спрашивает и не просит. Он уже знает ответ. Лишь делает последнее простое движение, аккуратно подаваясь вперёд и, наконец, прижимается губами к чужим. Они большие и, пусть и с небольшими шероховатостями, мягкие — как он и думал.       Он чувствует, как Сонхва обнимает его, как трепетно прижимает к себе, обвивая тонкую даже в нескольких слоях одежды талию руками, и как не спеша целует в ответ, позволяя Сану поспеть за ним, осознать, понять и повторить. Прямо как с примерами из потрёпанной временем методички.       Сонхва мог бы объяснить ему не только математику. Он мог бы научить его всему на свете, Сан в этом уверен. Как и в том, что теперь он действительно не сможет жить так, как жил раньше.              Не углубляя, старший разрывает поцелуй, прижимаясь губами к уголку его рта, щеке, а затем виску. Крепко обнимает, поглаживая широкой ладонью спину, и безнадёжно улыбается, медленно выпуская из лёгких воздух.              — Что мне делать с тем, как сильно ты мне нравишься, Сан-а? — с закрытыми глазами тихо спрашивает Сонхва у алеющего уха и чувствует, как сильно бьётся его сердце.              Из-за поцелуя. Из-за объятий. Из-за Сана. И любви к нему.              Сан смущённо смеётся, обнимая старшего в ответ и сжимает между собой губы, словно боится, что то ощущение, то чувство, охватившее его несколькими мгновениями ранее, исчезнет, испарится без остатка вместе со всё ещё фантомными прикосновениями к его губам, и больше никогда не вернётся.              — Разве с эти что-то нужно делать, хён? Кроме того, чтобы наслаждаться этим. Ты ведь… Ты ведь мне тоже нравишься, хён, — признаётся Сан и сжимает между пальцев плотную серую ткань.              Он хотел бы сказать больше. Хотел бы сказать глупости. Вроде того, что он уже не может без него, пусть они и знакомы считанные дни, что хочет опять поцеловать его и что вообще он, как ему кажется, уже зависим. От его компании, от его мягких губ, от ароматных парфюмов и тепла его тела. Он хочет сказать, что уже скучает, хотя они даже не разошлись по домам, скучает и уже хочет встретиться снова. Чтобы вновь услышать его голос, утонуть в его объятиях, заразиться улыбкой и насладиться тихим смехом. Он уже скучает по его рассказам, по влюблённому взгляду, тонкому вниманию и красивым пальцам, нежно касающимся его руки, щеки и волос. Сан хотел бы всё это сказать, но молчит. Пока что.       Сан на долю секунды пугается. Пугается того, что даже не случилось, и того, что, скорее всего, не случится, — Сан надеется. Боится что привыкнет, что станет зависим, боится, что до боли в груди влюбится, а потом потеряет. Сан боится, что разочарует, боится, что обидит, что могут обидеть его, боится, что они могут поссориться, или же…              — Эй, малыш, — отстраняясь, тихо произносит Сонхва и мягко обхватывает ладонями его лицо. — Всё в порядке?              И Сан выдыхает. Он смотрит в чужие глаза — чужие ли? — глубокие, практически бездонные, тёмные и притягательные. Его взгляд успокаивает, заземляет, почти что обездвиживает. И в этом взгляде столько обожания, столько всепоглощающей любви и тихого восторга, что Сан даже не может представить. Пока что.              — Да, хён. Конечно. — Он улыбается, прокручивая в голове нежное «малыш», и думает, что даже если с ними что-то и случится, он не готов отказаться от всего, что мог получить, сейчас.              От тёплого прикосновения рук, улыбки, нежного взгляда и бархатного голоса, рассказывающего ему обо всём на свете.              Сонхва проводит младшего до входа в общежитие и, вместо того, что можно было бы сделать на прощание, просто смотрит. Касается плеча, легко перемещая ладонь назад, на спину, и мягко поглаживает, делая едва заметный, совсем крохотный шаг вперёд. Чуть склоняет голову набок и растягивает крупные губы в улыбке. Он не целует, не обнимает в открытую и не делает ничего, что только могло бы хоть как-то смутить младшего — не то место и не то время. Сан ему безмерно благодарен.              — Прямо как те котики, — мягко толкаясь плечом, смущённо, но в то же время игриво произносит Сан и вторит чужой улыбке. — Спасибо, хён. За всё.              За понимание без слов, за внимательность, за заботу и за внимание. За то, что полюбил безмерно и позволил ответить тем же. Тем же.              — Думаю, что те малыши милее нас, нет? — перемещая ладонь обратно на плечо, нежно спрашивает Сонхва и мягко сжимает его.       — Нет, если честно, не думаю так, хён, — с улыбкой отвечает Сан и невольно опускает взгляд на чужую руку. — Мне пора. Напишешь мне?       — Конечно, — соскальзывая ладонью вдоль всей руки, незамедлительно отвечает парень и, делая шаг назад, добавляет: — тогда до завтра, правильно?       — Конечно.              Тёплая улыбка, ямочки на щеках, светлые волосы, заигрывающие с ветром, а после мягкие губы, вытянутые вперёд трубочкой. Сан прикасается к ним внутренней стороной ладони и взмахивает ей вперёд, хитро улыбаясь.              — Пока, хён, не скучай.              Он вновь убегает, оставляя Сонхва наедине с глупой улыбкой на собственном лице, ускоренным биением загнанного сердца и сжатой в кулак ладонью, внутри которого прячется воздушный поцелуй.              — Ужас... Но мне нравится.