Ничего святого

      Сонхва не сразу понимает, что его легко трясут за плечо. А когда до него доходит, открывает глаза. Он способен только на тихий недовольный стон, а подумать о том, чтобы натянуть одеяло до носа и поспать ещё пять минут, даже не успевает — Хонджун это предвидит.       Сонхва жалеет обо всём и сразу: о том, что снова засиделся за статьёй для академического блога; о том, что не приготовил форму с вечера; о том, что попросил Хонджуна будить его, несмотря ни на что, и о том, что Хонджун такой надёжный и хороший друг.       Одеяло оказывается у его ног, из-за чего Сонхва ёжится и недовольно фыркает. Сегодня он точно ляжет пораньше и не будет спорить.       — Ты опоздаешь, если продолжишь валяться. Твой будильник сработал ещё пятнадцать минут назад.       — Уже встаю, — бубнит Сонхва и начинает лениво переодеваться почти на ощупь, не в силах заставить себя разлепить глаза. — Когда там уже каникулы…       — Если сдашь экзамены, то через неделю.       — Так скоро?!       Да уж, время мчится незаметно. Ещё вчера он заселился в комнату и познакомился с Хонджуном, а теперь тот сидит у него на кровати, полностью собранный, и активно пересылает что-то в групповые чаты. Нижняя губа по привычке слегка прикушена, пальцы быстро перемещаются по дисплею. И как он всё успевает и ничего при этом не забывает?       Перспектива завалить экзамены или заслужить у препода красную карточку из-за единственного опоздания совершенно не улыбается никому из них, поэтому Сонхва спешит поскорее закончить с переодеванием, сбегать умыться и вернуться за вещами. Обойдётся без завтрака и утренней растяжки.       Он делает всё на автомате, не задумываясь, даже здоровается с несколькими студентами, которых не знает, и выполняет поставленные самому себе задачи с удвоенной скоростью. Подставлять Хонджуна — последнее, чего ему хочется.       Деятельность в старостате выматывает, как и постоянная учёба, но он не смеет жаловаться, пока живёт в одной комнате с активистом и достигатором по имени Ким Хонджун. В его присутствии лениться просто-напросто стыдно и неловко, поэтому Сонхва тоже старается всегда быть чем-то занятым, но никогда не забывает об отдыхе. Продуктивность это хорошо, но должна быть золотая середина, чтобы не похерить здоровье и не выгореть.       Сонхва не раз задумывался над тем, чего Хонджун ещё не умеет или в какой области он плох. Он отлично учится, у него идеальная успеваемость и посещаемость. Помимо этого он участвует в олимпиадах по разным дисциплинам и спортивных мероприятиях, стабильно занимая призовые места. Он хорош в коммуникациях и всегда готов всех поддержать, даже тех, кто ему не особо приятен. Его любят преподаватели, ему доверяет дирекция, и плюсом ко всему он очень красивый и ухоженный.       Должен же у него быть хотя бы один недостаток, так? Сонхва не может ничего придумать даже в шутку, ведь Хонджун и правда всегда слишком занят, чтобы заниматься ерундой. Он довольно забавный, если понять ход его мыслей, но в то же время дисциплинированный до невозможности. И это Сонхва в нём привлекает.       Он не знает, считает ли Хонджун его своим другом, но ему бы точно этого хотелось. Изначальная неприязнь — своеобразная реакция психики на непохожего на других человека. Хонджун каким-то образом умудряется соединить в себе бунтарство, яркость и строгость с классикой. Таких, как он, в жизни Сонхва ещё не было.       За рассуждениями он не отслеживает, как возвращается в комнату, и они с Хонджуном добегают до аудитории. Он приходит в себя, только когда перед ним открывается дверь и голубая макушка проскальзывает вперёд. Преподавателя ещё нет, они вовремя.       Сонхва едва скрывает довольную улыбку, пока идёт к своему месту, по пути здороваясь с одногруппниками. В аудитории много студентов и из других групп — с ними перекидывается парой фраз тоже.       Блог помогает ему окончательно освоиться, найти знакомых и начать реализовывать свой потенциал, стать более раскрепощённым. Преподаватель, выступающий его наставником, пообещал, что позже обязательно порекомендует Сонхва паре издательств, и это то, о чём он мечтал. Наконец-то годы несчастья возвращаются ему по справедливости. Он это заслужил.       — Директорская подстилка сегодня опаздывает? Зажигайте свечи, несите торт! У нас дебютант!       Сонхва тут же замирает, в то время как Хонджун спокойно проходит к окну и садится на своё место. Так же молча достаёт учебник, тетрадь и неизменный ежедневник, а студенты вновь взрываются смехом, кидая в их сторону взгляды. Один из них, самый высокий и громкий, смотрит на Хонджуна особенно пристально.       Никто не заступается, не спрашивает, в чём дело, а у Сонхва до боли сжимается что-то в районе солнечного сплетения. Только не это… Сомнений в том, что оскорбили именно Хонджуна, не остаётся, когда про него летит ещё несколько отвратительных комментариев.       Почему Хонджун не реагирует — самый насущный вопрос, но Сонхва не успевает ничего сделать, даже рот открыть, чтобы спросить хоть что-то, попробовать заступиться. Пришедший преподаватель начинает лекцию, и ему приходится усмирить свой пыл, сесть рядом с Хонджуном и попытаться отвлечься на занятие.       Сонхва и подумать не мог, что с Хонджуном могут обращаться подобным образом. Ему казалось, что его наоборот уважают, его слово имеет вес. К нему часто приходят за советом как к единственному человеку, который, без преувеличений, может уладить любую проблему и найти решение.       Но глупо было предполагать, что у него нет недоброжелателей. Хонджун добрый, искренний, улыбчивый, и это вполне может быть причиной, почему его недолюбливают. А теперь и вовсе складывается впечатление, что за тем, что Сонхва принял за уважение, стоит не более чем потребительство и обесценивание.       — Ты отвлекаешься, — говорит тихо Хонджун. Он делает это не из желания командовать или контролировать, а потому, что заботится. Сонхва уже знает о том, что ему сложно показывать привязанность в бытовых вещах или словесно, поэтому он выражает её так, ненавязчиво и осторожно, через поступки. — Всё нормально?       — Да. — Сонхва принимается быстрее переписывать текст со слайда, а краем глаза замечает, что Хонджун изредка посматривает в его сторону. Хочет удостовериться, что всё действительно в порядке, не более. — Я потом спрошу.       Хонджун кивает и сосредотачивается на лекции, а Сонхва так и не может вникнуть в суть материала. Все мысли крутятся вокруг произошедшего. Почему-то его это не отпускает, чувство беспокойства только нарастает. Наверняка Уён что-то знает, но дёргать его не хочется. После отъезда Юнхо прошло не так много времени, ему нужно адаптироваться. Но, опять же, дело касается Хонджуна, и он не простит Сонхва, если что-нибудь случится.       — Ты сегодня сам не свой, — обращается к нему Хонджун, и только сейчас Сонхва рассеивает внимание на собирающихся студентов. — Пара закончилась. — Взгляд напротив скользит по тетради Сонхва, с губ слетает тихий вздох. — Потом перепиши у меня, не забудь.       — Хонджун, подожди.       У них есть всего несколько минут перед тем, как другая группа заполнит аудиторию, но Сонхва не может больше держать вопросы при себе. Хонджун вопросительно вскидывает брови и останавливается. Он не торопит, не давит, даёт время помедлить, хоть им и стоило бы поспешить.       — Почему они так тебя обозвали? Точнее... Почему ты никак не отреагировал? Что происходит?       — Ничего. Это пустяки.       — Пустяки? — Сонхва взмахивает рукой и уже хочет высказать всё, что он думает по этому поводу, но слов настолько много, что он перебивает сам себя. Хонджун прекрасно видит его реакцию и прерывает его спокойным:       — Если хочешь, мы обсудим это позже, после пар. Но да, Сонхва, их слова — просто пустяки. А теперь выдыхай, успокаивайся и настраивайся на учёбу.       Сонхва и правда немного остывает, но только из-за того, что Хонджун согласен обсудить случившееся, а не оставляет его с догадками наедине. Он надеется на полноценный диалог, не похожий на подобие догонялок. Хонджун часто выдерживает дистанцию, не подпускает к себе, и теперь это чувствуется особенно остро.       Ощущение, словно всё медленно переворачивается с ног на голову, не отпускает. Сонхва было комфортно в своём коконе, в котором он был неприкосновен, он был в безопасности. Он нашёл друзей, хобби, разобрался с Юнхо, и на фоне всего этого совсем перестал наблюдать за происходящим вокруг, слишком сильно сконцентрированный на себе и своих травмах.       Он думает о произошедшем весь день, наблюдает за одногруппниками, вслушивается в их разговоры боясь услышать подобное в адрес Хонджуна вновь. Хонджун же, даже если и замечает его несобранность, больше ничего не говорит. После окончания пар он, как обычно, уходит по делам, а Сонхва с сожалением понимает, что поговорят они только перед сном.       — Ух ты, какой серьёзный, — летит сверху. Сонхва поднимает голову и сталкивается взглядом с беззлобной улыбкой Уёна, который мягко оттягивает его щёку. — Расслабьтесь, господин Пак. Или что-то случилось? Тогда жду рассказ со всеми подробностями.       Уён выглядит гораздо лучше. После отъезда Юнхо он вообще перестал улыбаться, и это было так на него не похоже, что Сонхва не мог найти себе места. Он постоянно подкидывал ему разные сладости, оставлял маленькие подбадривающие записки, писал милые сообщения. Хонджун тоже был рядом, он переживал, хоть ему и сложно было это показать.       Когда мигающий курсор на пустом окне текстового редактора начинает бить по глазам, он удручённо опускает крышку ноутбука и с тяжёлым вздохом откидывается на спинку стула. Он не хотел говорить Уёну, но передумал. Кто ещё сможет помочь, если не он?       — Да, кое-что произошло сегодня. — Сонхва благодарно кивает и принимает из рук Уёна своё любимое клубничное молоко. — Но для начала ответь, Хонджун когда-нибудь говорил тебе о том, что у него натянутые отношения с некоторыми студентами, или типа того? Или, может, что у него проблемы с кем-то?       — Хонджун довольно скрытный, сам ведь знаешь. Он редко делится со мной чем-то, — Уён выдерживает паузу, прежде чем продолжить, но Сонхва без труда считывает его нарастающее беспокойство, с которым тот пытается совладать. — Даже если что-то и произойдёт, он вряд ли расскажет.       — И тебя это не обижает? Мне казалось, что вы очень близки, а по факту…       — Меня это расстраивает, но не обижает. У каждого из нас свои заморочки, у Хонджуна тоже, поэтому я стараюсь быть с ним помягче, уважать и соблюдать его границы. Но мне бы хотелось знать, если что-то не так… Что-то не так, да? Расскажешь?       С Уёном можно не церемониться и не подбирать слова, чем Сонхва и пользуется, когда озвучивает то, что не давало ему покоя весь день:       — Сегодня утром, когда мы пришли на лекцию, в аудитории были студенты из другой группы. И некоторые из них начали оскорблять и высмеивать Хонджуна. Но сам Хонджун вообще никак не отреагировал, а мне сказал, что это просто пустяки. Они назвали его директорской подстилкой! Разве это пустяки?!       Недоумение, несогласие, возмущение — всё это сейчас олицетворение Пак Сонхва. Он с нетерпением ждёт, что ответит Уён, встанет ли он на его сторону или разубедит. Ему нужна конкретика, ведь произошедшее, даже если и единожды, точно не нормально. И особенно не нормальна реакция, а точнее её отсутствие со стороны самого Хонджуна.       Но Уён с ответом не спешит. Сонхва видит, что он злится, но пытается это скрыть, удержать негатив при себе. Постоянно транслирующий радость и беспечность, прикрывающийся образом беззаботности и веселья, сейчас он сохраняет хладнокровие и не кипишует. Он всегда собран, когда дело касается его людей.       — Директорской подстилкой? Какой бред, — Уён закатывает глаза и презрительно фыркает. Руки ложатся на грудь, челюсть напрягается, а взгляд становится тёмным и тяжёлым. Пугающим. — Вот уж не думал, что когда-нибудь услышу что-то подобное снова.       — О чём ты? — Сонхва весь превращается в слух, ведь сейчас он может узнать о Хонджуне что-то новое, наконец-то немного приоткрыть ширму и заглянуть внутрь. Ему так любопытно, что внутри аж всё переворачивается.       — Ты же в курсе, что Хонджун — сын директора? Родной сын, а я приёмный. Но сам Хонджун старается не распространяться на этот счёт, чтобы не было слухов о его нечестных заслугах. И из-за этого другие студенты, не особо умные, думают, что… у него особые привилегии.       Сонхва никогда в жизни не признается, но он тоже замечал, что Хонджун проводит слишком много времени в директорском кабинете. Не знавший тогда практически ничего, он счёл это странным, но не стал делать выводов. Оставил догадки при себе, хоть они в какой-то степени и повлияли на его мнение о Хонджуне. Сейчас же ему стыдно и неловко за подобные домыслы, за свою ограниченность.       — А отсутствие реакции у       Хонджуна… — Уён подпирает щёку рукой и задумчиво хмурит брови, пока Сонхва всё же отпивает молоко. Хоть что-то приятное за весь день. — Хонджун не умеет отстаивать себя. Вообще. Ему проще со всем согласиться, поддакнуть, не обратить внимание, только бы не спорить и не лезть в конфликт.       — Он боится испортить себе репутацию или что? — Сонхва искренне пытается понять и разобраться. Он хочет помочь Хонджуну, как когда-то тот помог ему, защитить его, если это потребуется, но он не сможет этого сделать без понимания, как лучше подступиться. С огромной вероятностью Хонджун пошлёт его после первого же тёплого порыва.       — Не совсем. Он, скорее, боится осуждения. Ты хоть раз замечал, чтобы он ошибся? Видел его тесты, например? Или, если в общем, в организации каких-либо мероприятий? Чтобы он направил тебя, например, не в ту сторону? — Уён ждёт ответ, но по одному взгляду на Сонхва становится ясно, что нужный посыл донесён. — Он идеален. Во всём. А теперь вспомни, какая у тебя была первичная реакция на его образ жизни и мышление?       — Негативная… Мне до сих пор сложно его понять, — ответ Сонхва не такой решительный, как хотелось бы, зато честный. — Но какое отношение это имеет к тому, что произошло?       — Я просто пытаюсь размышлять, — взмахивает свободной рукой Уён и отводит взгляд в сторону. — Даже если Хонджуна будут травить, он не обратится к нам за помощью. Он же у нас самостоятельный и независимый.       — Не очень хорошо. Он вообще сможет постоять за себя в случае чего? Кроме нас, у него есть друзья? — бубнит Сонхва. Он перехватывает взгляд Уёна, скользящий по нему, и кивает, побуждая говорить.       — Скажу по секрету, но Хонджун не такой пай-мальчик, как тебе может казаться. И я сейчас не о цвете волос. — Сонхва удивлённо и выжидающе хлопает круглыми глазами, чем вызывает у Уёна смешок. — Он ещё не звал тебя на вечеринку в честь окончания семестра?       — Хонджун и вечеринка в одном предложении? Звучит сомнительно.       — Ещё одно доказательство, что ты знаешь только одну сторону Хонджуна. Ту, которую ему выгоднее тебе показать. А что, если я скажу, что он курит, встречается с парнями и… допустим, знает, где достать траву?       Уён умеет держать хорошее лицо при плохой игре, поэтому Сонхва решает поддержать его улыбкой, мол, да, я понял, очень смешно, но быстро смекает, что из смешного здесь только его реакция и абсолютное незнание человека, с которым он живёт и общается уже кучу времени.       — Подожди, ты не шутишь?       — Не шутит.       Сонхва подпрыгивает на стуле от неожиданности, когда позади него раздаётся голос Хонджуна. Он медленно поворачивает сначала плечи и шею, и только потом голову, сталкиваясь с изучающим взглядом сверху. Следом до него доносится тихое хихиканье со стороны Уёна, довольное и пакостное. Ну, конечно же. Он бы ни за что не стал говорить что-то такое о Хонджуне за его спиной.       — Извини, Хонджун, я просто пытаюсь разобраться, — признаётся Сонхва и виновато втягивает голову в плечи. Если его отругают, как провинившегося мальчишку, он всё поймёт.       Хонджун хлопает его по плечу и садится рядом с Уёном, который тут же хватает его руку под локоть и прижимается с громким "Я соскучился!". Сонхва старается сохранить невозмутимый вид, но не может не начать пристально рассматривать сидящего перед ним, как оказалось, незнакомца. Наверное, в глазах этих двоих он полнейший идиот.       — Я обещал, что мы поговорим позже, но ты же такой нетерпеливый, да? — Хонджун не пытается отлепить от себя Уёна, позволяет тому делать всё, что он захочет. На Сонхва же смотрит закрыто, хоть и кажется, что он расположен к диалогу. — Скажи, что тебя так задело? Почему ты стал таким взвинченным и суетливым? Дело в твоём опыте?       Сонхва до последнего не хотел признавать, но теперь вынужден. Он и правда испугался, что Хонджун идёт по похожему на его пути, потому что это означает неизбежное столкновение с триггерами. В таком случае он не сможет помочь, так как сам до сих пор не знает, как до конца избавиться от тягостей прошлого.       — Да, и это тоже. Но гораздо больше меня волнует, почему ты не дал отпор. Тебя оскорбили, унизили, а ты сделал вид, что ничего не произошло. Это же неправильно.       — Кто так решил? — Хонджун не меняется ни в лице, ни в тоне, ни в поведении. И его отработанная, самостоятельно выдрессированная реакция напоминает Сонхва их начало, когда они не могли поладить. — Я не считаю, что произошло что-то запредельное, чтобы тратить на это время и силы. Оскорбили и оскорбили, какая разница?       — Ты звучишь, как человек, который пытается сбежать от проблемы, — подаёт голос Уён, не спеша отпускать руку Хонджуна, и Сонхва так чертовски ему благодарен за прямолинейность и честность. Несмотря на то, что это всё ещё его любимый сводный брат, он не встаёт слепо на его сторону, хотя мог бы, а говорит то, что думает. — Директорская подстилка? Серьёзно? Это Минги сказал?       Повисшая тишина — не что иное, как предупреждение и подтверждение одновременно. Уён быстро смекает, что выпалил лишнее, поэтому поспешно извиняется и переводит тему, а Сонхва цепляется за мгновенно потухший взгляд Хонджуна. Он видел его раньше, когда они разбирались с Юнхо, и ему это не нравится.       — В любом случае, Хонджун, тебе нужно научиться говорить нет. Ты слишком безотказный, и это тебе вредит, ты же сам знаешь, — Уён звучит мягче. Заметно, что переживает. — Тобой откровенно пользуются.       — Мне кажется, что вы оба преувеличиваете, — вздыхает Хонджун. — Давайте так. Если это повторится, то я разберусь сам, хорошо? Не создавайте себе проблем. Тем более скоро экзамены, а вы забиваете головы какой-то чушью.       Уён канючит о том, чтобы Хонджун не напоминал, а Сонхва делает вид, что полностью согласен с тем, как в итоге разрешилась ситуация. Кто такой Минги, он решает выяснить для себя позже.       — Как там Юнхо? — резко меняет тему Хонджун. Сонхва против, ему хочется завершить разговор чем-то более конкретным, но он уступает. Это всё ещё не его дело.       — Уже лучше! — Много ли надо Уёну, чтобы переключиться? Сонхва допивает молоко и встаёт, чтобы выкинуть коробку, чувствуя на себе цепкий взгляд из-под длинных ресниц. Теперь он на прицеле у самого непредсказуемого среди них. Доигрался. — Навещал его на выходных, у них же телефоны запрещены. Говорит, что начал хорошо спать, но всё ещё ни с кем не общается.       И пусть на лице Уёна улыбка, Сонхва видит только печаль. Как и Хонджун, который, едва касаясь, поправляет его немного сбившийся воротник и прижимается плечом к его.       — Знаете, парни, я скучаю по нему. Он мне снится, и без него не хочу ничего делать, всё из рук валится, еда в горло не лезет. Даже температура поднималась! Это созависимость?       — Нет, — Хонджун смеётся, а у Сонхва что-то трепещет внутри. Услышать искренний громкий смех от их любимого старосты — огромная редкость. Он тщательно следит за каждым своим вздохом, но сейчас, похоже, неожиданно расслабляется, а это дорогого стоит. — А может, и да.       — Я так и знал.       — В любом случае, всё будет хорошо. Он обязательно справится. По-другому быть не может.       Сонхва принимает правила игры и позволяет Хонджуну избежать разговора на этот раз, даёт ему фору. Но обещает самому себе, что, если заметит хотя бы намёк на травлю, тут же примет меры. Они больше не дети, ответственность скидывать не на кого, и если Минги или ещё кто-нибудь решают, что имеют право безнаказанно глумиться над человеком, то он покажет им, что такое справедливый ответ за свои поступки.       На этот раз Хонджун не вводит их в дела старостата, они просто обсуждают всё подряд, пока не становится поздно и не приходит время расходиться. Уён прощается с ними возле их комнаты, и тогда Сонхва чувствует отвратительное нарастающее напряжение. Давно он не испытывал подобного в компании Хонджуна.       — Сонхва, — Хонджун не смотрит на него, не ведёт себя странно или пугающе, но что-то в нём говорит, что сейчас стоит внимательно прислушаться. — Не лезь не в своё дело, хорошо? Я разберусь сам, а ты займись собой.       Он не дожидается ответа и первый заходит в комнату, пока Сонхва пытается вспомнить, был ли когда-нибудь Хонджун настолько неприветлив по отношению к нему. Даже когда они поссорились и он чувствовал себя гадко, между ними не было такого накала.       Конечно же, Хонджуну некомфортно, ведь сегодня Сонхва узнал о нём кое-что новое, что совершенно не вяжется с тем образом, который тот пытается демонстрировать. И теперь, немного углубившись, хочет узнать ещё больше, и Хонджун это чувствует, поэтому спешит строить новые баррикады.       Вопреки всему, разозлиться на реакцию любимого старосты, на его упёртость и закрытость не получается, потому что Сонхва давно разучился сердиться на Хонджуна. Если раньше, вооружившись, он постоянно оборонялся, то теперь машет белым флагом и готов к примирению в любом его виде.       Хонджун же приставляет дуло пистолета к его лбу и ведёт обратный отсчёт.