Тот Камень (Симфония для...)

*** Вэнь Цин в последнее время выглядела странно. Появились круги под глазами, немытая голова. Часто пренебрегает макияжем, хотя она это не любит, и порой её может на несколько секунд утянуть в сон, даже сидя или стоя. – Ты какая-то уставшая. Не заболела? - Яньли заглядывает ей прямо в лицо. Та поворачивает голову и натянуто улыбается. – Аа, сессия, - отмахивается подруга. - И работы много. Она широко зевает, прикрываясь ладонью. Её обычно ухоженные ногти хоть и сострижены, но уже успели местами поломаться, а где-то даже обкусаны, и на пальцах видны красноватые заусенцы. – Хоть и так, я тебя никогда не видела такой, да и… - Яньли остановилась, не решившись сказать про перегар. – Что? - с очень серьёзным выражением лица подруга развернула шею, глядя Цзян прямо в глаза. – Договаривай уж, раз начала. – Ты… Выпиваешь? – … - Вэнь Цин не стала отвечать,но неотрывно смотрела в глаза. Если этот вопрос возник, то есть ли вообще смысл его задавать? А если на него ответить, то последует масса других вопросов, которые приведут только к нежелательным разговорам, в которых кто-нибудь обязательно будет крайним или виноватым. Выдержав паузу, девушка сменила тему. – Мы так редко видимся в последнее время. Чем ты занимаешься? – Ахах… На самом деле, я много времени провожу с Цзысюанем. Либо он, либо работа. Вэнь Цин поджала нижнюю губу. – У вас уже был секс, значит? - игриво, хотя и чуть натужно спросила она. Яньли покраснела. – Нет, ты же знаешь, мне реально лучше не заниматься чем-то таким до свадьбы, иначе могут выйти неприятные оказии. И наверное, лучше вообще запереться где-то подальше от общества. – Она тихонько рассмеялась, переводя всё в шутку. – Больная тема, извини, - Цин выдохнула. – Да ничего, нормальный вопрос. Мы же с тобой раньше были не разлей вода, а теперь видимся, наверное, раз в неделю. Официант принёс еду. Молодой человек в рубашке сложного розового цвета с улыбкой расставил по столу горячие ароматные блюда. – Попробуй, это мои экспериментальные рецепты. Надеюсь, немного взбодрит тебя. И заодно скажешь своё мнение. – Яньли взяла ложку и принялась за суп. – Вот этот суп с козьим молоком и горной красной фасолью из Гусу. Там ещё чёрный рис и фенхель. – Необычное сочетание, - подтвердила Вэнь Цин. Чуть подумала, покатала бульон на языке, - вкусно. На задворках слышимости работал телевизор. “В последние дни декабря в столице среднего Урала состоится традиционный саммит. Как и каждый год, все министры, а так же президентка Вэнь Жохань соберутся в Гу Су для подведения итогов календарного периода…” – О, тётя приедет, - промямлила, и отправила в рот следующую ложку. – Будешь встречаться с ней? – Может, пересекусь один раз, ради вежливости. Не очень хочу тусоваться с братишками. Да и у самой у неё свистит потихоньку. – Ну и что. Прикольно же. – Надеюсь, они не задержатся надолго. Яньли расхохоталась. – Ну а представь, если бы приехала твоя мать, и тебе бы выносила мозги? – А всё же мать одно, а тётя другое. – Ну другое. Тебе повезло, что она в каждый приезд тебя демонстративно игнорирует, она бы и тебе вынесла. – Кушай, кушай, ещё четыре блюда надо попробовать. – Ласково пригрозила подруга. – Вот и хорошо. Вэнь Цин могла выдохнуть, впервые за несколько дней. Могла не накручивать себя хотя бы сейчас. Бульон приятно разливался по замученному алкоголем и перекусами из столовой желудку. Работа пряталась в лабораторном сейфе. Сессия растворилась за стенами студгородка, дойный братец грыз где-то далеко гранит науки, а чёртова Цзысюаня здесь не было. И даже новости, которыми нехило подгрузила Баошань, сейчас отошли на второй план. Существовало только здесь и сейчас. Только улыбка Яньли и её тёплый супчик. *** На этот раз Цзян Чэн увидел себя в пристани лотоса. Он был чуть старше. Дул прохладный ветер и казалось, что скоро наступит зима. Спрятавшись за деревом, он наблюдал за отцом. Тот стоял на пирсе и глядел на воду. Эта версия отца была странной. Ваньинь впервые смотрел на него вот так - никуда не спешащего, не затворяющегося, а просто находящегося в созерцании. Те же длинные волосы, но убранные назад небольшими косичками. Но никакой мрачности в образе. Фиолетовый вместо чёрного. Без напряжения во взгляде, только мягкость и покой. Он сливался с этими озёрами, как будто сам вышел из их глубин, родился из семечка лотоса и был взращен в большом цветке, как Брахма. Наверное, ему было место здесь, в тропиках, а не в Урале, среди камней и искусственных водоёмов, куда его каким-то образом закинула судьба. Раньше отец ему не снился, и сейчас Чэн сжимал зубы от горечи и злости, глядя на то, как тот спокойно пытался стать одним целым с линией горизонта. Вэй Ин подкрался незаметно. Его пушистая накидка и растрёпанный хвост щекотнули ладони. - О, это дядя Фэнмянь? Он рыбу ловит? - Нет, просто стоит. - И ты просто смотришь, как он просто стоит? - Ну да. - Удивительно. - Ну. - … – И давно? – Давно. – … – Я впервые вижу такое. – А обычно он что, лежит? – Обычно он работает. – Аааа… Вона кааак. - Усянь из солидарности принялся тоже наблюдать. Ему это было сложнее, да и пальцы вскоре начали подмерзать. Он решил погреть их у шиди за пазухой. Хоть и через несколько слоёв ткани, но там, под накидкой, подбитой мехом, было теплее. Цзян Чэн передёрнул плечами, и это разбудило азарт. Вэй Ин с головой забрался ему под плащ, а его ладони искали проход глубже под слои одежды. В конце концов, самым беззащитным оказался пояс штанов, под которым можно было нащупать полоску горячей кожи. Вэй Ин уже сидел практически под подолом ханьфу своего, в этом мире, несовершеннолетнего сводного брата, что звучало гнусно. Но восторг и адреналин уже ударили в голову, и одна ладонь осталась на голой коже его пояса, а вторая погладила член через штаны. Цзян Чэн резко сжал ноги вместе, с двух сторон крепко придавливая нарушителя. Он наклонился и тихо зашипел. – Ты шшто там делашь, засранец? – Эй, Чэн-Чэн, я просто проверяю, всё ли на месте, небольшая инспекция, только и всего, хах! – Вылезай. – Ты меня и здесь будешь динамить? - виновато прошептал Усянь, вылезая из-под подола руками назад. – Нет, - он отвернулся обратно к дереву. – Только нас сейчас могут обнаружить, и… Ты бы хоть поцеловал для начала. А то это как-то не по-людски - сразу в штаны лезешь. Из-за спины Вэй Ин разглядел, что щёки шиди пылали от смущения. – Прости… – И… Я вообще-то девственник, если что. И ты, вообще-то, тоже. Неважно, что там у тебя в голове. Мы не знаем наверняка, как наше поведение влияет на эти тела и их реальность. Лучше особо не вмешиваться в их жизнь. Даже засосов лучше не оставлять. Усянь кивнул. Когда они вновь перевели взгляд на Фэнмяня, тот перестал подслушивать и резко отвернулся. *** – Ух ты, уже второй за ночь! - Обрадовался Вэй Ин и прицелился из лука по куропатке. С некоторых деревьев опали листья, и теперь добычу было видно ещё лучше. – Мне кажется, я теперь могу стрелять по ним не только с закрытыми глазами, но и с заткнутыми ушами. А-Чэн, заткнёшь мне уши? Широкая улыбка дебила. Цзян Чэн вздохнул, закатывая глаза. Всё в нём выражало нетерпение, с тех пор, как они отбились от основной группы учеников. – Ты думаешь, мы здесь для этого? – М? А для чего ещё? Я с этой сессией ещё не скоро попаду в лес. Ваньинь смотрел совсем тёмным, поплывшим взглядом. У Усяня бешено заколотилось сердце. Он нервно облизнул губы и опустил лук, его руки онемели и тряслись, дышать стало тяжело. – Цзян Чэн, чёрт тебя дери. - Прошетал он. В ушах шумело. Тот подошёл ближе. Это выглядело угрожающе. – Блядь. Это так ты Хуайсан пугал? – Пугал? - Младший прихватил Вэй Ина за шею и придвинул его лицо к своему. Два дыхания смешались, выпуская горячий пар. – Жалко, что мы не в современности, а то я бы вызвал пожарных. – Ты мелешь чушь, тебе давно пора заткнуться. - Мягко коснулся ртом верхней губы Усяня, язык мазнул и втянул в нежный поцелуй. Прохладные пальцы по щекам. Лук упал на землю с влажной от тумана травой. Они прижались друг к другу в объятия. Долгий поцелуй из десятков мягких касаний губ, который не хотелось делать глубоким и жадным. Память хранила развратные сцены, но тела не были искажены. Можно было насладиться моментом и не оставить следов. Спустя несколько минут Цзян Чэн оторвался от шисюна только для того, чтобы взглянуть мутным от наслаждения взглядом и задать этот очень, очень важный вопрос. – Значит, здесь я тебе тоже нравлюсь? - Дыхание всё ещё было тяжёлым, и Усянь любовался его покрасневшими припухшими губами, которые теперь хотел съесть с новой силой. – Ты глупый, шиди? Я же сказал, что люблю тебя, и тут и там. - Он облизнулся и прошёлся пальцами по спине Цзян Чэна. - Пусть это и по-разному выражается. Я не брал свои слова обратно. Тот молчал. В кронах деревьев надрывно голосила птица, портя романтичный момент. Кусок сна давал каждому эпизоду не так много времени. Глядя на губы, как на две дольки грейпфрута со спрятанным за ними леденцом, Вэй Ин атаковал первым. Не стоит тратить ценное время, пока они одни *** Прежде чем открыть глаза, он услышал стон, полный страдания. Чуть позже сознание залило болью и осознанием, что это был его собственный стон. Низ живота нечеловечески ломило. Золотой шар в солнечном сплетении пульсировал в такт с сердцем, сильно, до болезненности. Руки и ноги как будто дёргало в судорогах. Эмоциональный фон был такой, как будто душу изодрали в клочья. Хотелось выть и лезть на стену. Тоска невыносимая Цзян Чэн попытался разлепить веки, но свет ударил так больно, словно мог сжечь. Он снова заскулил. – Что случилось? - Усянь дотронулся до его плеча, чуть приобняв, с участием. В том месте, где его пальцы коснулись кожи, разлилось облегчение, как будто туда упали освежающие капли воды, но в то же время возникло мерзкое покалывание в гениталиях, как будто там ползают большие насекомые. Под темнотой закрытых век они светились, их было хорошо видно. – … Ваньинь понял, что это значит. Настолько далеко его хорни синдром не заходил ещё никогда. Раньше он мог открыть глаза, встать с кровати, он мог ходить и делать повседневные дела. Да, он при этом был злым. Да, люди считали что он неадекватен, просто потому что он сука сам по себе, и он даже пытался терпеть. Но то, что происходило сейчас, слишком походило на повод отправиться в дурку или вскрыться одноразовым пластмассовым ножом, если поблизости не найдётся обычного. Цзян Чэн отодвинул одеяло и притянул друга к себе так, чтобы тот оказался сверху. Теперь вес тела давил на него почти везде и он мог чувствовать тепло и дыхание у себя на лице. Со сна оно пахло неприятно, а губы, которые он сразу же схватил, продолжая начавшийся во сне поцелуй, были сухими. Когда их смочила слюна, они стали липкими. В окружении чуть пробивающейся редкой щетины, мягкие, как крупные лепестки, они выпустили тихий стон. Он, как быстрый обезбол, впитался в крупные вены головы и снял напряжение. Цзян Чэн смог приоткрыть глаза и увидел заспанное лицо Усяня с растрёпанными чёрными, торчащими волосами, красноватые следы от складок от наволочки на правой щеке, родинку на виске, несколько серёжек в ухе, пальцы с линиями, отчаянно впившиеся в его плечо - но дискомфорта от этого он не чувствовал. Его дыхание сбилось - и в нём как будто нервные смешки. – Ты нормально? - Горячо прошептал Цзян Чэн ему прямо в шею. – О да, я более чем. - Усянь тяжело дышал. Он повернулся и поймал губы младшего. Последнее что тот заметил, перед тем как окончательно потерять контроль, это восторг и похоть в глазах напротив. Они избавили тела друг друга от остатков одежды, и гладили, высекая искры - в прямом смысле. Сухой воздух в морозную погоду кусался молниями, когда волосы тёрлись об одеяло, а у Цзян Чэна по невидмым сосудам вспыхивали всполохи лиловых искр, когда кожа скользила по коже, тепло и нежно соприкасаясь. Электричество било так, что закатывались глаза. Бедняга не соображал почти ничего. Сияние затопило комнату, стало не разглядеть даже собственных ладоней. – У тебя д-далеко.. твои.. заначки? - Кое-как выдавил из себя Цзян Чэн, оторвавшись от поцелуев. Усянь ненадолго отстранился, а потом вложил ему в ладонь припасенную смазку и презервативы, которые обычно прятал под кроватью. – Сегодня это будет на твоей ответственности. Скудный инструментарий перекочевал обратно в руки Вэй Ину. Цзян Чэн заметил лишь, как тот кивнул, по движению. Пытался разглядеть черты лица, но было сложно. Человек рядом безбожно ярко светился красноватым светом, по нему перекатывались, мерцая, разноцветные дорожки. Ваньинь мог лишь предположить, где находился его рот, и пропихнул туда два пальца. Не совсем попал, но любовник сладко замычал и подстроился, засасывая пальцы глубже, облизывая и раздвигая их языком. Часть нитей красноватого сияния устремилась к его рту, другая часть к нижней части тела, закручиваясь в спираль в паху. Ваньинь прикоснулся к центру этой спирали, мягко надавив по часовой стрелке, как она и закручивалась. От этого прикосновения всего одним пальцем к животу, Вэй Ин придушено загудел и задрожал всем телом, откидывая голову назад. Его руки вцепились в грудь Цзян Чэна, с силой царапая соски. Тот испугался неожиданного эффекта и освободил чужой рот от пальцев, пока другой рукой определял точное местоположение задницы. Она, кстати, тоже до сих пор сотрясалась. – Что это было? - Еле слышно выдавило из себя красноватое светящееся пятно. Сейчас оно полностью состояло из небольших спиралей. – Я у тебя хотел спросить. – Вернул ему вопрос Цзян Чэн. Он начал поглаживать своего ошалевшего шисюна влажными пальцами между ягодиц, чуть сильнее нажимая на дырочку, будто разминая пластилин. Другой рукой опрокинул Вэй Ина на спину, чтобы взяться за эти странные странные воронки на его теле - касаться их серединок языком и гладить пальцами, как пчела, собирающая нектар из цветов. И судя по реакции, Усянь попал в трип едва ли не хуже, чем Цзян Чэн. Он трясся, просил ещё, орал матом, умолял прекратить, цитировал французскую поэзию, хотя сроду её не читал. Насаживался на пальцы, потом ещё добавил парочку своих, рыдал синими слезами, кусался, и всё это в течение трёх минут. – А-Чэн, давай трахаться, я уже готов, правда, пожалуйста! Мммхх… Переложить ответственность на него в таком состоянии всё же не получилось. И пока Вэй Ин чуть успокаивался, презерватив пришлось надевать на ощупь, потому что сейчас он не выглядел никак. Зато после растяжки на (так вышло) пять пальцев, можно было уже не сдерживаться, и он резко вкатился на всю длину. Вэй Ин вздохнул от неожиданности и блаженно протянул “Ааааааах—”, когда шиди вошёл до конца и остановился. – Дааа, детка, я так долго этого ждал, чёрт! Первые движения не были быстрыми, они оба смаковали, как напряжённый, болезненно твёрдый член пульсирует в тугой плоти Вэй Усяня. Так радостно, сладко и горячо. Фиолетовые искры подходили близко к сияющему красным существу и выстреливали в него с каждым толчком, смешиваясь, как акварельная краска в воде, и под давлением всасывались обратно. – Мммх, мм, да, блядь, как же я тебя обожаю! – Сжался вокруг снова, от чего Цзян Чэн обречённо застонал от переполняющего желания и напряжения. Всё вокруг загорелось ещё ярче, будто охваченное пожаром, переливаясь разными цветами. После этого медленно уже не получалось. Ваньинь яростно вдалбливал шисюна в кровать, та скрипела. Громкие пошлые стоны смешивались, вися как причитания на одной ноте, обрываемые узорами из толчков. Загораясь всё ярче, два светящихся человека толкали друг другу свои цветные огоньки, но они перекатывались только сильнее, и возвращались, как цветная вода в трубочках. Вокруг золотых шаров заворачивались спирали. “А что, если подтолкнуть эти огоньки специально?” - подумал Цзян Чэн, и на следующем толчке попытался волевым усилием протолкнуть то, что уже начал толкать членом, чуть дальше. И лиловые искры, долетев до золотого шара в теле Усяня, завертелись вокруг, от чего тот странно напрягся. Цзян Чэн снова чуть подтолкнул искры, уже чуть сильнее, и скользнув дальше, они вместе с красными светящимися потоками устремились вверх. Пролетели над головой Вэй Ина, посыпались вниз, как падающие с неба звёзды и оказались снова втянуты золотым ядром Цзян Чэна. – Да! Да! Ещё! Сделай так ещё! - и он делал. Чувствовал руки Вэй Ина у себя в волосах, хватающие, путающие, наматывающие, больно, кажется. – Аааах! Ещё! – Его твёрдый член мокро ударяется об живот. – Ссука, дааа! Ааах! – Укусит, если дотянется. – Люблю тебя, Цзян Чэн! Люблю твой хуй внутри меня, ах! Ммм! – стучал пятками по спине уже с нешуточной силой. Выгибался, шипел и почти плакал во время самых ярких вспышек. Знакомый голос доносился из-за завесы сияния, уже невозможно было что-либо разглядеть - красный, лиловый, раскаленный добела свет, все слилось в сплошной розовый. Сложно сказать даже, был выплеск спермы или нет. Цзян Чэну казалось, что он стрела, которая летит сквозь вселенную, где рождаются, живут и умирают звёзды. Вэй Ину казалось, что он расширяется до размера вселенной. Время перестало существовать. Оба очнулись от криков нескольких чужих людей и леденящий до боли холод. Сияние слабело, болезненно уступая место чётким мелким деталям физического мира, полного звуков, запахов, точек, чёрточек, бликов, теней и полутеней. Тела, одеяла, кровати, стены, окно и распахнутая настежь дверь. Там - большая группа людей в белом с налобными лентами. У тех что впереди - огнетушители в руках. У всех - удивлённые лица. – У вас не пожар? – Пожар. – Кивнул Вэй Усянь. – А горело что? – Нахмурился один из патрульных. Огнетушителя у него в руках не было, но он выглядел самым старшим. – Не вижу ни одного обуглившегося предмета. – Это холодное пламя, неудачный эксперимент по химии. Мы его одеялом пытались тушить. Цзян Чэн перевёл полный охуевания взгляд на друга. Как этот жук после произошедшего вообще может разговаривать длинными фразами, ещё и придумывать оправдания. – А почему вы без одежды? И кричали. Патрульные начали переглядываться и ставить огнетушители на пол. Всё-таки, как бы этот Ланьский выводок не заставляли качаться, огнетушители весили ого-го. Вэй Ин нервно хохотнул. – На нас загорелась одежда. Нам пришлось быстро её снять и тоже бросить под одеяло, нуу, и друг друга еще немного потушить. Это было больно, кстати. Он всё ещё пытался отдышаться. Но выносливости Усяня можно было позавидовать. Изнурительные тренировки не прошли даром. Цзян Чэн подметил, что не все Лани поверили в объяснение, хотя оно и было прекрасным - все видели яркий свет. Некоторые всё ещё скептически смотрели на два обнажённых тела, которые прятались под одеялом, и видели в этом только то, что можно увидеть, если вычесть из уравнения пожар. Ну, либо понимали его только как метафору. Его хорни-собратья, которые, кстати, были правы. Но они промолчали, прикрыли свои бугры на штанах, и патруль, наказав быть аккуратнее с заданиями по химии, в полном составе, покинул комнату. *** Только сегодня у Цзысюаня дошли руки до баночек. Раньше он всегда делал, как говорил отец: Все предложения натурой отправить ему. Все баночки самодостаточных дев наполнить и сдать в хранилище. Все баночки требующих содержание - выбросить и забыть. Сейчас они были рассортированы по двум мешкам. Парень сложил все визитки с контактами девушек в конверт и запечатал. Затем он долго сверлил глазами пакеты. Боролся с собой. Банки копились с начала учебного года. То некогда было, то сомнения одолевали. Но теперь откладывать было уже нельзя - приближались сессия и зимние каникулы, и надо было разобраться с ними. Всегда делать как говорит Отец. Сколько таких банок Цзысюань уже сдал? Может быть, даже, у него уже есть несколько детей, о которых он даже не в курсе. А может, и братьев и сестёр от этих девиц. От этой мысли стало не по себе. Получится ли у него что-то с Яньли? Даже если нет… Цзысюань вздохнул, взял оба мешка и отнёс их на помойку. Всё равно отец не узнает. *** После странного опыта с огнетушителями Цзян Чэн отправился искать Баошань. На этот раз через А-Янь, потому что найти эту женщину в университете он уже не рассчитывал. Вэй Ин отправился на учёбу. Ощущения были странные. Он не обнаружил нигде следов спермы, но чувствовал себя лучше, чем если бы кончал всеми местами. Настроение было прекрасным, и голова работала на все двести процентов. Погода была морозная, и даже немного солнечная. В голых ветвях покрикивали птицы. У помойки Цзысюань аккуратно ставил большой пакет. Наверное, так выкидывают не мусор, а что-то ценное. Усянь не был бы собой, если бы прошёл мимо. Он решил дождаться, пока знакомый уйдёт, и заглянул в мешок. Ха-ха! там оказались те самые баночки. Он не долго раздумывал - взвалил мешок на плечо и с этой ношей направился обратно в общежитие. Пусть придётся немного опоздать на лекцию - такая находка стоит того, чтобы ради неё чем-то пожертвовать. А как воспользоваться этим подарком судьбы - можно решить и позже.